Люблю не за что-то, а вопреки всему

Я открыла глаза и сладко потянулась. На лицо падали солнечные лучи. Я почему-то подумала, что солнце не показывалось ужасно долго. Пятнадцать лет или около того. Первые минут десять после пробуждения я просто лежала со счастливой улыбкой на лице и смотрела в потолок, поминутно краснея, так как вспоминала, что происходило в этой комнате ночью. Но валяться было некогда. Я и так немного проспала. Если учесть то, что где-то в доме Суини, наверняка, ещё расчленяет Пирелли, а Тобби, скорее всего, вообще ничего не помнит после бутылки джина, мне нужно поторапливаться. Последний раз зевнув, я села на постели и огляделась. Всё-таки мне до сих пор казалось, что я видела лишь прекрасный сон. Но чёрный волос на второй подушке и шейный платок, висящий на изголовье убедили меня, что Он действительно был тут прошлой ночью. Собственно, варварским образом изуродованный корсет тоже говорил за себя. Да и тело то и дело напоминало мне, что я была с Тоддом. Помимо жуткой лени и даже какой-то слабости, я обнаружила пару синяков на запястьях и след от Его поцелуев на шее. Одевалась я ужасно долго, волосы расчёсывала и вовсе полчаса. Забрав кудри заколкой в хвост, я сочла, что выгляжу вполне нормально. Конечно, мои непослушные лохмы, как всегда, торчали во все стороны, но с этим я уже давно смирилась. Прибрав кровать и захватив с собой платок квартиранта, я вышла из комнаты. И поняла, что не знаю, как буду смотреть Суини в глаза. Тут же появилась целая сотня мыслей. Что мне говорить? Как себя вести? Что это значит для Тодда? Зачем он переспал со мной? Это была разовая акция или так теперь будет всегда? Ну и дальше в этом духе. К тому моменту, как я спустилась на первый этаж, я уже едва передвигала ноги. С трудом поборов слабость и страх, я зашла в пирожковую. И тут же облегчённо вздохнула. Мистер Ти сидел за столом, уронив голову на руки и, кажется, дремал. Картина была довольно живописной, если учесть лежащий на столе тесак в крови и алые пятнышки на рукавах жакета. Стоило мне приблизиться, как мужчина поднял голову, несколько раз моргнул и уставился на меня. — Я, кажется, задремал, — сказал он, проводя рукой по голове, чтобы убрать волосы с лица. — Где тело? — шепотом спросила я. Тодд подвинулся на диванчике, освобождая мне место, и я села рядом. — Аккуратно нарезано и перемолото мясорубкой, — хмыкнул мужчина. — Осталось только разделать одну ногу, сжечь одежду и непригодные для пирогов части. А кости… Их можно сбросить в канализацию, — будничным тоном сообщил мужчина. Я постаралась не представлять всё то, о чём говорил цирюльник. Сейчас меня куда больше волновало другое, — как он будет себя вести. Я ожидала увидеть в его глазах всё, что угодно — раскаяние, сожаление, лукавство… Но там не было ничего, кроме пустоты и льда. Разве что теперь брадобрей был немного разговорчивее, чем обычно. — Нужно соврать что-нибудь мальчишке. Но в этом я полагаюсь на вас, — добавил Суини, немного помолчав. Я уже хотела что-нибудь ответить, когда со стороны гостиной послышались шаги. В несколько секунд спустя в пирожковую неровной походкой зашёл Тобби. Он испуганно-удивлённо оглядел нас с мистером Тоддом. Цирюльник едва успел спрятать под стол руки с ножом и кровавым пятнами на манжетах. К счастью, мой джин был убойной штукой, и паренёк явно ещё не совсем пришёл в себя. — Где сеньор Пирелли? — спросил мальчик с явным волнением. — Мы поговорили с сеньором Пирелли и убедили его уступить тебя нам за умеренную плату. Надеюсь, я не прогадала, и ты сможешь убираться в пирожковой и помогать мне по хозяйству? — не моргнув глазом соврала я. Если честно, то я рассчитывала на то, что квартирант что-нибудь добавит. Но нет — он с интересом изучал стол. Мальчишка с опаской взглянул на мрачноватого человека у окна. По рёбенку было видно, о чём он думает. Наверное, прикидывает, кто дерёт ремнём лучше — рослый Пирелли или субтильный мистер Ти. Хотя небольшой рост и хрупкое телосложения были обманчивыми, мальчонка не мог этого знать. Во многом Тобби судил о своём новом хозяине по его лицу. А именно — ледяному взгляду, нахмуренному лбу, сдвинутым бровям и в принципе угрюмому виду. Парнишка оглядел меня с ног до головы. В связи с некоторыми обстоятельствами, я сегодня просто светилась, а мальчик понял это по-своему и робко улыбнулся мне. — Что нужно делать, мэм? — живо спросил он, украдкой поглядывая на молчаливого Суини. — Хм… Ну для начала помойся и перетащи свои вещички, если они у тебя есть, в ту небольшую комнату около гостиной. Ванная на втором этаже в конце коридора. Воду подогреешь сам. Потом придёшь сюда. Я дам тебе завтрак. — Да, мэм! Как скажите, мэм! Спасибо, мэм! — радостно воскликнул подросток и убежал наверх. — Какой забавный мальчик, — усмехнулась я и перевела взгляд на Тодда. — Уверен, от него ещё будут проблемы, — буркнул мужчина, разглядывая кровь на своих рукавах. — Вам не мешало бы переодеться, — заметила я. — Мне же стоит заняться приготовлением пирожков. Цирюльник кивнул и пошёл к лестнице. По дороге он опустил тесак на стойку. Когда мужчина уже почти скрылся, я вспомнила про его платок, что до сих пор сжимала в руке. — Мистер Тодд! — воскликнула я, быстро преодолев пирожковую, и нагнав квартиранта на первых ступеньках. — Вы забыли вчера. — я протянула ему шейный платок и потупилась, как дурочка. Суини взял свою вещь, равнодушно на меня взглянув. Дождавшись, пока я покраснею, он развернулся и ушёл, по дороге завязывая платок. И это всё?! Он ведёт себя так, будто ничего и не случилось! Разве что смотрит на меня, как на свою собственность. Да, точно! Разговаривает со мной с какой-то снисходительностью! С абсолютной уверенностью, что теперь я никуда от него не денусь! И ведь этот самоуверенный брадобрей прав. Я и до этого, как собачонка, за ним бегала, а теперь… Я живу им одним. Я боготворю Суини Тодда, я готова буквально молиться на него. Я смотрю на мистера Ти и могу думать лишь об одном — как он прекрасен. И он мой. Да, глупо так думать, скорее уж я его… Но сейчас Баркер/Тодд живёт в моём доме, спит со мной, доверяет мне, как никому другому. Разве можно желать большего? Конечно, хотелось бы некоторой определённости, чтобы знать, что ожидать от него. Но это вовсе не главное. Ведь я могу видеть его, говорить с ним, дотрагиваться до него. Я, а не эта бездарная, ненормальная, старая ведьма! Э-э-э, да, эта мысль греет мне душу! Я помню, как завидовала Люси. Была уверенна, что та взбалмошная и эгоистичная девчонка не достойна любви Бенжамина. Что уж говорить о Тодде? Глупышка Люси, будь она в своём уме, не любила бы больше такого брадобрея. Боялась бы, презирала за жестокость, избегала. Любить его слишком тяжело. И я не знаю человека, которому это было бы по плечу. Я и про себя молчу, так как чувствую, что эта любовь сжигает меня и губит. Наверно, я тоже его недостойна. Но в, отличии от миссис Баркер, я достаточно сильна, чтобы не быть для него обузой и заботиться о нём. Размышляя в этом духе, я спустилась в подвал, прикрыла за собой дверь и опасливо огляделась. В нос сразу ударил запах ржавчины и сырого мяса. Я скривилась и прислонила платочек к носу. Огонёк свечки в моей руке дребезжал и едва ли освещал ближайшие пару метров. Не то, что весь огромный подвал. Стараясь не смотреть по сторонам, я растопила большую печь и наконец-то смогла оглядеться при свете. Сразу бросились в глаза лужи крови у мясорубки. Во рту пересохло, и я нервно сглотнула. Очень медленно, на ватных ногах, я стала подходить к прибору для переработки мяса. Мысленно я убеждала себя, что я сильная, хладнокровная и стойкая. Что если мистер Ти смог разделаться с телом, то я должна суметь хотя бы засунуть фарш в пироги, спалить одежду Пирелли и выкинуть в канализацию то, что негоже для начинки. Ах да, Суини ещё что-то говорил про одну ногу… Боже, дай мне сил! Мда. Глупо просить что-то у Господа. Уж скорее нужно обращаться за помощью в противоположном направлении… Итак, глубоко вздохнув и с силой сжав ручку тесака, я уверенно обогнула мясорубку… И отшатнулась к противоположной стене, выронив из рук нож для разделки мяса. Меня жутко замутило и ближайшие минут пять я сражалась с рвотными позывами и рябью в глазах. За мясорубкой в аккуратную кучку были сложены кости, от которых тянулись сухожилия и рваные лохмотья мяса, какие-то кровавые штуки, по виду напоминающие внутренние органы, куски кожи… А в стороне лежала человеческая нога. Как только я смогла оторваться от стенки, я бросилась в противоположный угол подвала и рухнула на колени над стоком. Я ничего не успела съесть, так что моё тело просто сотрясали рвотные спазмы, которые никак не хотели меня отпускать. Лёгкие перехватило и я стала шумно и быстро вдыхать воздух. Но из-за тошноты у меня это плохо получалось и было полное ощущение, что я сейчас задохнусь. Внезапно кто-то рывком привёл меня в сидячее положение и буквально влил в рот стакан воды. Меня, наконец, стошнило (благо, пресловутый сток был рядом). Когда меня перестало выворачивать, перед лицом вновь возник стакан с водой, и я с радостью допила его. Немножко полегчало. Разумеется, рядом со мной на коленях стоял Тодд и весьма раздосадовано на меня смотрел. Мужчина встал на ноги и помог подняться мне. Но я позорно пошатнулась, и демону-брадобрею пришлось меня поддержать за локоть. — Я не думал, что вы столь слабонервны, — змыкнул он. Я же была готова пойти повеситься — в таком любимом голосе слышалось раздражение, а в тёмных глазах отражалось разочарование… О нет, я стала, как Люси! Слабачкой! Ему нужна сильная женщина рядом, а я… Я с трудом сдержала злые слёзы. Мистер Ти отпустил меня, когда убедился, что я твёрдо стою на ногах, и ушёл к мясорубке. — Можете подниматься наверх. Я сам, — не без насмешки сказал любимый. На душе появился неприятный осадок. Он разочарован во мне… О, да мне и в страшных снах такое не снилось! Чёрт, что же делать?! Я теребила юбки, мучительно соображала, но не шла как к выходу, так и к мясорубке. Суини тем временем присел на корточки и стал ковыряться с ногой, подобрав с пола нож для разделки мяса. Меня опять замутило, но я сумела взять себя в руки и справиться с дурнотой. Нельзя же списать на нет всё то, чего я уже добилась! Я полторы недели старалась убедить любимого в том, что я достойна его! А что теперь? Как последняя кисейная барышня едва ли в обморок падаю. Ну уж нет, миссис Ловетт, ты не допустишь этого! Не сейчас, когда уже столько достигнуто. Убедившись, что дверь закрыта изнутри, и Тобби не сможет зайти, я медленно пошла к мясорубке. Стиснув руки в кулаки так, что ногти впились в ладошки до крови, я поравнялась с демоном-брадобреем. Затем я заставила себя посмотреть на останки Пирелли. Неприятный ком появился в горле, а внутри всё сжалось, когда я увидела, насколько хладнокровно мистер Тодд орудует тесаком. Но я всегда стремилась походить на цирюльника и быть достойной его. Поэтому каким-то невероятным усилием я переборола тошноту и заставила себя закрыть все эмоции и чувства где-то глубоко внутри. Ещё секунда жесточайшей внутренней борьбы и я положила руку на плечо Суини. Он, не оборачиваясь, хмыкнул и повел плечом, скидывая мою ладошку. Сердце упало. Неужели любимый теперь всегда будет считать меня инфантильной слабачкой? А что, если сегодняшняя ночь больше никогда не повториться?.. Нет, этого я не допущу! — Вы ещё здесь? — фыркнул брадобрей, не прекращая свою работу. — Предупреждаю, что я не собираюсь опять приводить вас в чувства. У меня нет ни малейшего желания играть в благородного рыцаря и выводить вас из глубокого обморока, — с жутким сарказмом заявил Суини. — Прошу простить меня, мистер Тодд. — я не решилась назвать его милым сокращением. — Это была минутная слабость и это больше никогда не повториться, — уверенно заявила я. Я докажу прекрасному цирюльнику, что достаточно сильна, чтобы быть подле него! Тодд встал, и с презрительной усмешкой вложил нож в мою руку. — Удивите меня, — почти приказал он. Судорожно сглотнув, я наклонилась к конечности итальянца. Спокойно, миссис Ловетт, это тот же свиной окорок… Когда мне впервые пришлось резать свиную тушу, меня тоже стошнило. Но ничего, я уже не восемнадцатилетняя соплячка, и смогу стойко справиться со свой работой. Представив, что передо мной свинина, я стала тихонько водить лезвием по мясу, поминутно бледнее и с трудом справляясь с отвращением. — О, ради всех Святых, прекратите эту дешёвую комедию! — взвыл за моей спиной мужчина. — Если вы так быстро и умело режете обычное мясо, я понимаю, почему у вас такие отвратительные пироги! Я почувствовала нешуточную обиду. Даже слёзы встали в глазах, но я не дала им упасть. Как Тодд может быть таким жестоким после того, как был со мной? Неужели в демоне-брадобрее и впрямь не осталось ничего человеческого? В таком случае я тоже избавлюсь от человеческих слабостей. Подумав так, я уверенно взяла ногу за колено и стала точно механически отделять мясо от кости. Я работала, как автомат, и через некоторое время всё было проделано просто идеально. Всё так же без эмоций я положила тесак на пол, кинула кость в общую кучу и отнесла мясо к мясорубке. Цирюльник безразлично наблюдал за моими действиями, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Только изредка в глазах, где плясали отблески пламени большой печи, проскальзывало невольное уважение и удовлетворение моей работой. Слава Богу! Мне, кажется, удалось вернуть его расположение! Закинув мясо в трубу, я стала сражаться с тугой ручкой мясорубки. Она была очень старой, громоздкой и работала через пень-колоду. Ручку вечно заедало и мне стоило невероятных усилий крутить её. Тодд перешёл на другое место и встал так, чтобы видеть меня спереди. Наверно, он хотел убедиться, что я не на грани обморока и достойно справляюсь со своей задачей. Но вскоре мужчине, видимо, надоело моё кряхтение и жалкие попытки заставить механизм работать. С тяжелым вздохом он подошёл, оттеснил меня от ручки, и сам принялся перемалывать мясо. Через несколько минут он избавился от жилетки, продолжив работу в одной рубашке… В другое время я бы пожирала его взглядом, но сейчас я зашла в дальний угол подвала, достала бутылку джина и сделала несколько больших глотков прямо из горла. Тепло приятно прокатилось по телу, и меня перестала колотить нервная дрожь. Я не люблю пить, тем более что-то настолько грубое и мужское, как это пойло. Мне нравиться белое вино и шампанское, но сейчас они вряд ли бы помогли. — Надо смазать шарниры, пока она не сломалась, — заметил мистер Ти. Я вдруг обнаружила, что он закончил. Скинул то, что было негодно для пирогов, в канализацию и стоял передо мной, перекинув жилет через локоть и держа в руке окровавленный нож. Я вяло отреагировала на его слова. Ладно, если быть честной до конца, то я просто стояла, как мраморное изваяние и смотрела в никуда. — Пока оно не протухло, и вонь не потянулась по всей Флит-стрит, нужно закончить с пирогами. А этим я не смогу вам помочь при всём желании, — сказал Суини, внимательно на меня глядя. Не в моих правилах было его игнорировать. Обычно всё было наоборот — я пыталась достучаться до любимого. Но сейчас я не находила в себе сил даже на то, чтобы кивнуть, не то, чтобы ответить! — С вами всё нормально? — настороженно спросил мужчина, очевидно, опасаясь, что ему таки придётся приводить меня в чувства. Я неопределённо мотнула головой. — Я сильная, смогу это делать… Вы не разочаруетесь во мне… — промямлила я. — Точно всё нормально? Вы бледны. Тодд коснулся немного окровавленными пальцами моей щеки. Я почему-то вздрогнула. Возможно, причиной тому было то, что в этой же руке он держал тесак. Не знаю, как демон-брадобрей понял, что нужно говорить, но слова он подобрал абсолютно верно. — Да, я не разочаруюсь в вас. Я доволен вами. Это помогло, и я слабо улыбнулась. Тодд неожиданно поднял моё лицо за подбородок и едва дотронулся своими губами до моих. Потом, наверно, решив, что его долг более, чем выполнен, мужчина покинул подвал. Говорят, что когда человек убивает, его душа разрывается. И с каждым убийством она всё больше разрушается. Интересно, то, что делаю я, считается убийством? Я думаю, что да. Я играю слишком большую роль в жизни Тодда, и если я не могу остановить его, а даже помогаю, то это точно приравнивается к убийству. По меньшей мере после того, что я только что совершила, душа не могла не разорваться. Ну и пусть. Даже если это так, каждый кусочек продолжает любить демона-брадобрея.