Люблю не за что-то, а вопреки всему

Я никогда не замечала ни тени слабости в Суини Тодде. Никогда он не открывал мне душу и не показывал, как ему тяжело. Возможно, кому-нибудь могло бы показаться, что он не чувствует вообще ничего. Но не мне. Я замечала, как он смотрит на фотокарточку Люси и Джоанны, что стоит у него на столе. В такие моменты, если присмотреться, можно было увидеть в жестоких глазах призрак любви. А как он иногда проводил рукой по этой фотографии? Чуть дрожащими пальцами, с адской болью во взгляде. Тогда я едва сдерживалась, чтобы не выдать себя и не рассказать о Люси. Но в последний момент я успевала одёрнуть себя. И идиоту ясно, что мистеру Ти лучше думать, что его жена мертва. Лучше хранить в памяти образ юной и прекрасной девушки, чем увидеть ту мерзость, в которую она превратилась. К тому же, кому, как не мне знать, что миссис Баркер уже давно нет. Если я и скажу любимому, что его благоверная жива, то он встретит только ненормальную уродливую ведьму, которая не помнит даже, как её зовут! Это разрушит всё, что я так долго и кропотливо строила. Вспоминая то, как Бенжамин обожал жену, не трудно представить, как он опять начнёт порхать вокруг неё одной. И точно так же, как мне плевать на безумие цирюльника, ему будет безразлично, что Люси не в себе. Конечно же, нашим отношения придёт конец. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как гонять старую ведьму, не подпускать и близко к своему заведению, и только изредка, когда мистер Ти точно не видит, подкармливать её. Всё-таки проклятое чувство ответственности не покидало меня. Когда-то я пообещала тому, кого любила всю жизнь, что позабочусь о миссис Баркер. Так что приходилось в меру своих скромных возможностей и желаний помогать старухе выживать. Но с каждым днём я всё меньше волновалась, что обман раскроется, всё меньше вспоминала о Люси и старательно душила чувство вины из-за обмана, уверяя себя, что поступаю правильно. Всё бы хорошо, но в одну душную июньскую ночь мистер Ти любезно напомнил мне о том, как сильно страдает. Итак, за пару дней до пикника меня разбудил небольшой шум за стенкой. Зная, что иногда на любимого нападет бешенство, и он швыряет предметы, я не предала этому значения. К тому же, бессонница являлась обычным делом для демона-брадобрея. Я уже начала проваливаться в сон, думая, что вспышка гнева прошла, но не тут-то было. Послышался скрип старой кровати, будто на ней кто-то метался в бреду. А сквозь тонкую стену отчётливо доносилось тяжёлое дыхание и хрипом и едва слышными стонами. Дожили. Что там с ним опять происходит? Уж не заболел ли? Этого мне только не хватало, на кануне пикника, тем более. Ну почему в нашем дурдоме ни один день не проходит спокойно? Я нехотя поднялась, надела пеньюар, нащупала свечку и отправилась в соседнюю комнату. Бесцеремонно вошла без стука и увидела то, что, в принципе, ожидала: мистер Ти с испариной на лбу метался по кровати, явно видя во сне что-то ужасное. Чёрт, что же делать? Разбудить? Тогда он с горяча прибьёт меня ещё. Вон, под подушкой бритва торчит… Но не уйти же спокойно восвояси, оставив его наедине с кошмаром? Поставив свечку на комод, я нерешительно подошла. Нужно как-нибудь так его привести в чувства, чтобы пробуждение было спокойным, а не резким. Я села на край постели и осторожно провела рукой по растрёпанным волосам. Суини дёрнулся и тихонько застонал. — Тише, тише, любовь моя, все в порядке, — зашептала я, не переставая нежно гладить Тодда по голове. Собственно, ничего удивительного. Он убивает, как же тут без кошмаров? Странно, что их не было раньше. Хотя, возможно, я просто не замечала? — Люси… — неожиданно прохрипел Суини. Я дёрнулась, как от удара кнута. Ну конечно! Люси, всё время только Люси! — Мистер Ти, проснитесь, — тихо сказала я, прикладывая прохладную руку ко лбу любимого. Как же он сейчас похож на себя в юности… Брови стоят домиком, как у Бенжамина, когда он чувствовал себя виноватым или расстраивался, губы дрожат и что-то бормочут, на лице болезненный румянец. Потрясающая перемена… Будто я и впрямь вернулась на много лет назад и вижу перед собой мистера Баркера. — Люси… Нет… Как же его разбудить?! И голос, Господи, голос! Совсем, как у Бенжамина… Живой, не такой глубокий, и без хрипотцы, как у Тодда. Полный страдания и… любви. Я не могу это слышать! Моё сердце разрывается! — Мистер Тодд! — громко сказала я, слегка потрясся Суини за плечи. — Люси! Люси! — был ответ. И надо же так крепко спать! Обычно вскакивает от малейшего шума, а сейчас… И опять голос юного Баркера. Неужели я всё-таки тронулась умом? Я вижу перед собой молодого цирюльника! Если бы не седая прядь и едва заметные морщины, я бы решила, что это он и есть. — Суини, проснись! — крикнула я, не в силах больше терпеть воспоминания. Мужчина только громче застонал и опять изогнул брови домиком. Проклятье. Ещё и не реагирует на имя… Идея! А что, если?.. Он меня убьет. Но для его же блага можно попробовать. — Бенжамин… — едва слышно произнесла я. — Джоанна… Люси… Люси! — Бенжамин Баркер! — рявкнула я, не выдержав этого мученического голоса. Любимый резко сел на постели. К своему ужасу я опять увидела отражение молодого брадобрея. Испуганные карие глаза. Да, карие, а не чёрные! Такие, какие были у него когда-то давно! Поднятые брови, дрожащие губы, быстрое дыхание… Кажется, он сбросил сразу лет десять. Я, зачарованная, боялась пошевелиться, чтобы такое мучительное, но всё-таки прекрасное видение не исчезло. — Люси… — одними губами прошептал мужчина, начав бешено озираться по сторонам. Наконец, его взгляд наткнулся на меня. Несколько секунд демон-брадобрей (хотя, сейчас, он меньше всего был похож на демона) будто пытался узнать меня, глядя всё такими же круглыми, детскими глазами. Но потом всё же во взоре тёмных глаз промелькнуло отчаяние, и вернулось обычная тоска. Прекрасный цирюльник провёл рукой по волосам, убирая спутанные пряди со лба и глаз. Его лицо всё ещё было немного испуганным и от этого юным. На щеках по прежнему горел румянец, впервые с тех пор, как Тодд вернулся с каторги. Видимо, Баркер всё-таки оттеснил демона и занял своё законное место, пусть и не надолго, потому что в следующую секунду я услышала то, о чём мечтала, кажется, целую вечность. — Н-нелли… — срывающимся, тихим голосом. Руки Суини подкосились, и он упал на кровать, по-прежнему тяжело и часто дыша. Не вытерпев, я нежно обняла его, положив кудрявую голову себе на колени. Мужчина немного подтянулся на верх и, — невозможно поверить, — как ребёнок, спрятал лицо у меня на шее. Я бережно поглаживала всё ещё немного подрагивающее тело. Нереально… Всё-таки сейчас это именно Бенжамин. Хоть я и уверенна, что он вот-вот исчезнет, что демон снова одержит победу и похоронит мистера Баркера глубоко в себе. — Я видел её… Ей так плохо. Я ей нужен! Но я не могу быть с ней… Я же должен помочь Джоанне! И отомстить Тёрпину! — начался сбивчивый рассказ. — Она говорила, что совсем близко. Нужно только открыть глаза и увидеть. Люси говорила, что мы можем быть вместе, если я найду её! Но это же бред — она мертва! Зачем она тогда говорила, что всё ещё ходит по земле, что жива?! Я остолбенела. Как такое может быть? Это… Так не бывает! Почему проклятая миссис Баркер всё ещё как-то связанна с мужем! И никто не может порвать эту связь! Она безумна, она не может помнить и любить Бенжамина! А он не может видеть послания от неё во снах! Так бывает только в сопливых романах! «Она говорила, что совсем близко»… Просто совпадение! «Говорила, что жива»… Нет! Нет, я не дам ему узнать, что это правда! Он мой! Мой-мой-мой! Только мой! Никому не отдам! Ни за что! Внезапно Бенжамин/Суини схватил меня за плечи и бешено вгляделся в глаза. — Она в могиле?! Она умерла?! Ты видела это сама?! Я не могу лгать, глядя в глаза мистера Баркера… Сердце колотиться, как будто вот-вот разорвется, руки дрожат, язык не слушается. Я вот-вот выдам себя! И точно умру… — Да, — говорю я будто не своим голосом. — Всё из-за меня… — застонал цирюльник, вцепившись себе в волосы. Его лицо перекосила боль и я была готова поклясться, что в глазах любимого блеснули слёзы. Я бесцеремонно сгребла брадобрея в объятья и прижала к себе так крепко, как только могла. — Нет! Всё из-за Тёрпина! Что вы могли сделать? Во всём виноват только судья! А вы… вы ангел. — Ангел! — горько хмыкнул мужчина, ухмыльнувшись в манере Тодда. — Ангел, руки которого по локоть в крови! — Значит, падший ангел. Которого сама судьба заставила стать таким, какой он есть. — Я схожу с ума, Нелли… — неожиданно заявил прекрасный цирюльник, сильно сжав мою руку. — Почему вы так думаете? — нарочито удивлённо спросила я. Глупо притворяться. Даже Тобби пару раз намекал на то, что Тодд немного не в себе. — Я пытался закрыться от всех чувств, и во что я превратился? — бешено зашептал Суини, сев рядом и до боли сжав мои плечи. — Я чудовище. И я совершенно не контролирую себя. В любой момент моей жертвой можешь стать даже ты. Чем больше я убиваю, тем больше лишаюсь рассудка! Всё, о чём я могу думать — только о жажде мести и крови. И о Ней! Порой я не понимаю, кто я и где я. В голове всё путается — время, место, действия. Я то проживаю заново какие-то счастливые дни, то прихожу в себя и понимаю, что уже пол дня смотрю в одну точку! Мой рассудок затуманен, я могу трезво мыслить, лишь когда вспоминаю Джоанну. Мою девочку… Что со мной происходит?! Я падаю в пучину безумия всё глубже и нет никакой возможности выбраться. Я хочу умереть и быть с Ней. Но что-то держит меня… Я должен отомстить! Должен освободить дочку! А что я буду делать потом? Что, если я случайно убью её? Джоанне не нужен такой отец! Суини тряс мня и безумно смотрел, будто искал ответы на свои вопросы в моих глазах. — Тише, успокойтесь. — я осмелилась провести рукой по его щеке. Прекрасный цирюльник прикрыл глаза и немного облегчённо перевёл дух. — Всё будет хорошо, я обещаю. Скоро вы убьёте Тёрпина и всё закончиться. Я помогу вам избавиться от сумасшествия, если оно и есть. И Джоанна поможет. Вы снова станете замечательным отцом, я уверенна. Джоанна полюбит вас. Мы продадим этот дом и уедем куда-нибудь далеко. Куда вы хотите? В деревню, в маленький провинциальный городок, на море? Куда угодно. Только вы, Джоанна, я. Возьмём с собой и Тобби. У нас будет настоящая семья, если вы захотите. А если хотите, то я не буду вам докучать. Я даже смогу вас оставить, если вы захотите, я обязательно смогу. Тогда будете только вы и Джоанна. Она выйдет замуж за Энтони, если вы не будите против. У вас будут прекрасные внуки и внучки. Вы будите счастливы, — я шептала всю эту чушь, бережно обняв любимого и прижавшись к нему всем телом. Он только грустно улыбался. — Я не смогу быть счастлив без Неё. — Она будет рядом, — почему-то сказала я. — Всегда. Она упокоится с миром, будет любить вас и на другом свете. А через много-много лет вы будете вместе. — я обнадёживающе улыбнулась. Мистер Тодд уже совсем пришёл в себя. Вернулось хмурое выражение лица и ледяной взгляд. Он откинулся на подушки и тяжело вздохнул. — Как мне добраться до Тёрпина? — Случай подвернётся. Совсем скоро, я знаю. Прекрасный цирюльник промолчал, что, очевидно, значило, что больше мне тут делать нечего. Так всегда… Когда я нужна, я рядом с ним. А когда нет, я — пустое место. Привычно проглотив обиду, я встала, чтобы уйти. — Останься, — велел Суини. Ничего не оставалось, кроме как потушить свечу и прилечь рядом. Тодд обнял меня. Мы долго-долго лежали так. Я уже думала, что любимый заснул, когда тишину вновь разрезал его тихий голос: — Ты должна будешь быть рядом, чтобы не дать мне сойти с ума. И должна будешь стать моей Джоанне (на этих словах голос стал непривычно ласковым) матерью. — Как скажешь, любовь моя, — прошептала я сквозь дрёму. Сказать, что на следующее утро Суини был зол, как сто чертей, это не сказать ничего. Он показал мне свою слабость. Был почти Баркером. И это бесило его несказанно. Поэтому весь день он игнорировал меня или огрызался. Что ж, видно, судьба моя такая быть возле него, не смотря ни на что. Хотя бы ради тех редких мгновений, когда он нормальный. Но кого я обманываю? Я буду с Тоддом, даже если он совсем слетит с катушек и по Лондону действительно потекут реки крови. Я бы и в преисподнюю отправилась за ним, если бы понадобилось. Я люблю его, каким бы он ни был. И самое главное — я знала, что где-то в душе жестокого убийцы ещё жив Бенжамин.