Душевная рефлексия

— Три, два, начали! — Громкий женский голос разрезает напряженную тишину, разбавленную лишь еле слышным отголоском музыки, как острый нож подмерзшее масло. Голову прошивает, словно молния, от виска до виска, взрываясь резкой болью. Морщусь. Мигрени достали, и вроде как привычен давным-давно недосып за годы работы с бешеным и непостоянным графиком, но что-то в последнее время уматывает все это дело в разы сильнее. То ли усталость скопилась, то ли происходящее наслаивается друг на друга, тем самым придавливая ближе к полу. Старею? Вроде рано, тридцать три для мужика практически старт. — Кариночка, ты кто? Косуля? Или на ходулях передвигаешься? Что за движения как у парнокопытных? Или у тебя протезы вместо ног?! — Нотки истерики. А тому виной еще не до конца вышколенные молодые девочки, которые в данный момент краснеют, бледнеют и зеленеют. По неопытности не умеют держать лицо в подобных ситуациях и слишком сильно волнуются, что, в конечном счете, им и мешает показать именно тот уровень, что требует заказчик. — Марта, это что? Наращенные ногти? Серьезно? Ты забыла концепцию нашего будущего показа? Максимальная натуральность, а не когти как у хищной птицы! Вы что, издеваетесь, мать вашу, надо мной? Какой вам Милан, а? Вас даже на показ в Торговом Центре самой дешманской одежды стыдно выпустить. Закатываю глаза. Классика жанра, сейчас этот каток начнет утрамбовывать всех и каждого, доведет до заикания и потекшей косметики. А мне потом успокаивать этот прекрасный батальон. И выбора же нет, сам себе позволил впутаться в индустрию, где мужчин чуть ли не вдвое меньше. Потираю переносицу и резко встаю со своего глубокого кресла. Поборов секундное головокружение, подхожу к жене, пылающей праведным гневом, ловлю ее руку, застывшую в активном жесте, сжимаю с силой. — Свари-ка мне кофе, дорогая, — перебиваю поток брани. — Арно, — недовольно начинает. — Твои церберские замашки в обучении сейчас доведут их до нервного тика. Ты хочешь, чтобы, как в прошлый раз перед контрольным прогоном показа, они падали, будто марионетки, которых резко отпустил кукловод, в обморок? — с нажимом, куда большим, чем хочется. Но по-другому ее не заткнуть никак. Мне привычно, другие же шарахаются. — Я женщина, мне виднее, как правильно. — А я такая же модель, как и ты, Кристина. А еще мужчина, который или хочет ту, на которую смотрит, или нет. А заказчик у нас кто? — Смотрит исподлобья, вырывает руку. Устраивать сцену перед подчиненными не вариант. Но спускать на тормоза зарвавшихся ВСЕХ — тем более. — Арнольд. — А вот не нужно сейчас давить и перечить — показываю глазами. — Сделай мне чертов кофе и отвлекись. Давай, — подталкиваю ее в сторону выхода из помещения. Поворачиваюсь к притихшим девушкам. Похоже, не в тот бизнес меня занесло, не в тот.— Дамы, — расплываюсь в лукавой улыбке. — Сейчас мы все дружно сделаем глубокий вдох, — приподнимаю руку раскрытой ладонью вверх, одновременно наполняя легкие воздухом до отказа. — И выдох, — опускаю неспешно. Это точно не помогло, но напряжение стало чуток слабее. Все же я непосредственно самый главный босс у этих мышек, они готовы, глупо моргая длинными ресницами, стелиться ковриком. Мечты же! Цели же! Красивая жизнь и всеобщая любовь на кону. — Успокаиваемся, расслабляемся, включаем красивую музыку, и вы делаете все правильно. Договорились? — Удовлетворяюсь согласными кивками. Слышу, как зал начинает наполняться легким ненавязчивым битом. — Три, два, начали! — Прихлопнув, запускаю обожженные от удара ладони в карманы брюк и наблюдаю. Одним глазом… и как-то бездумно. Мысли же далеко, настолько далеко и настолько никак не касающиеся модельного бизнеса, аж тошно. И откровенно раздражает моя неспособность сейчас сосредоточиться на работе. В голове лишь сожаление, что я не увидел сегодня ЕГО. Пусть и издали, но все же. Это как мини-доза успокоительного, настраивающего на более продуктивный день. А еще меня почти выкручивает от любопытства, потому что неизвестна реакция на подобранный подарок. Который я долго и нудно обдумывал, после буквально взъебывая мозг хорошему знакомому с заказом. И столько усилий… чтобы не получить плодов или хотя бы удовольствия от лицезрения. Чертов показ, долбаные модели, истеричная, наскучившая своими выпадами жена. А после такого еще кто-то пытается типа шутить на тему «Почему у человека грустное ебало?»… Непонятно, что ли? Девушки сменяют одна другую. Стук каблуков по паркету, старательно виляющие бедра и совершенно детские, наивные или того хуже откровенно-вульгарные выражения лиц. Остоебенило. Еле сдерживаю себя, чтобы не остановить этот маразм и не крикнуть куда громче, чем Кристина. Жду, когда музыка стихнет, пару раз сведя вместе лопатки, услышав легкий хруст позвонков. — Как ты думаешь, — начинаю экзекуцию над первой из продефилировавших, — я тебя захотел? — В ответ на мой такой простой и распространенный в нашей работе вопрос та заливается румянцем. Пожимает плечами и избегает взгляда. Нервирует. Но если моя женщина кнут, то я типа пряник, черствый, правда, и способный навредить не хуже пресловутого кнута, но это так, лирика. Приподнимаю за подбородок опущенное девичье лицо. Всматриваюсь в испуганные карие глаза, понимаю, что кого-кого, а ее я бы ни за что не трахнул. Потому что даже несомненно впечатляющая юная красота не вызывает ни капли позыва к сексуальным утехам. Потому что красиво-то красиво, только вот пресно. Я таких, как она, словно на конвейере мимо проезжающих, видел десятки, а может, уже и сотни. Не появляется желание попробовать. — Ответь мне, — запнувшись на секунду, вспоминая ее имя, — Карина, ты считаешь, что смогла соблазнить меня спотыкающейся походкой? — Голос льется елеем, приторный и сладкий, приглушенный. Без каких-либо угроз, только лишь с почти искренним интересом. — Нет, — пытается улыбнуться, а я понимаю, что, похоже, скоро будет череда увольнений. И ввиду нехватки достойных и готовых моделей, мне придется делать скидки и гонять оставшихся в три шеи. А еще жертвовать и без того расписанным по часам временем. И от чего гаже всего выше перечисленного — отказаться от почти ежедневного ритуала — посещения того маленького кафе. Сложно сказать, в какой конкретно момент я внезапно осознал, что это едва ли не единственная радость в однотипно-херовых рабочих буднях. Где как на репите повторяющиеся скопища народа, крики, истерики, требования и прочее дерьмо, выкачивающее жизненные силы и энергию с неимоверной скоростью, отбивая желание к чему-либо вообще. И я искренне недоумеваю, как кто-то, живущий в такой же мясорубке, умудряется находить время на хобби или нечто схожее. Как? Потому что после того, как с моим мозгом сношаются порой по пятнадцать часов в сутки, я зверею и хочу просто тишины и покоя. Дома. Желательно в постели с любимым человеком и не обязательно с эротическим подтекстом. Хочется размеренности и обычности. Да, черт возьми, банальщины, повседневщины, бытовухи. Тепла, ощущения единения и родственности душ и тел. А получаю дополнительный вынос мозга, упреки в моей безалаберности и невнимательности. Обиды. Психи. И угрозы покончить с этим всем. Будто меня это страшит. И да, в жизни по расписанию все же есть свои несомненные плюсы. Спланированное время дает возможность на маленькие свободные окошки, которые принадлежат лишь мне и никому больше. Однако же имеются отвратительные минусы: я не могу просто взять и свалить куда-либо в течение дня. Только если в случае «чрезвычайной ситуации», в моей жизни зовущейся не более чем «уважительная причина», вроде тяжелого, едва не предсмертного состояния родного человека или подчиненного. Иметь свой бизнес и являться не последним человеком в шоубизе, временами мелькающим на большом экране, — довольно сложно. Катастрофически не хватает личного пространства и уединения. Загруженность колоссальная. Порой даже вздохнуть нет лишней минуты, работа на износ. Но не все так беспросветно. Ведь большая часть происходящего в жизни было моей целью, которую, к собственной гордости, я достиг. Без помощи чьего-либо капитала. С нуля, головой, телом и упорством. Цепляясь зубами за возможности и вырывая у конкурентов. Чуток проще стало, когда подключилась супруга. Которая с рвением, не уступающем моему, взялась за начинающийся бизнес. И вот теперь я, грубо говоря, имею практически все. В полном удовлетворении от понимания, что смогу обеспечить и нам, и нашим родителям безбедную старость. И считаю, что это вполне равноценно отсутствию наследника. Но так считаю только я. Кристина примерно дважды в неделю поднимает вопрос об альтернативных способах зачатия, раз уж мужик ее с изъяном. А когда слышит четкое «нет» в ответ, начинает орать, что я бессовестная, эгоистичная сволочь, а еще у меня больной консерватизм в некоторых вопросах и, мол, потому ты, Арно, и бесплоден. Зачем такие хуевые гены-то множить? И без того говна кругом валом. Природа проявляет заботу. На что лично мне ответить нечего. И не задевает ее демонстративная ночевка на другой кровати. Потому что шантажом, угрозами и глупым манипулированием со мной не справиться. Не получилось у родителей, у жены тем более не выйдет. — Твой кофе, — легка на помине. Забираю кружку из рук, отпиваю, цокаю языком, потому что она опять назло бросила туда как минимум один кусочек сахара. — Благодарю, — киваю Кристине, обжигаю язык и небо, но продолжаю глотать крепкий напиток. — Так, ты, ты и ты, — указав пальцем на нескольких девушек, подзываю. — Молодцы, как там говорят сейчас: я бы вдул? Так вот, вдул бы, справились. — Под смешки прогоняю их подальше. — М-м. — Дальше отделяю следующую троицу, вытянув их за руки. Задумчиво обвожу глазами. Чуток кривлю уголок губы, брови сами собой сходятся на переносице. — Напомни мне больше не брать рыжих, океʼй? — бросаю как бы невзначай жене. — Вы, белочки, сегодня скачете здесь до победного. Потому что или у вас такой же, как у меня, херовый день, или вы ленитесь. Подбираем сопли, берем себя в руки и через пятнадцать минут жду посвежевших и с четким желанием меня впечатлить. Иначе чао-какао. Оставшиеся сиротливо стоят в ожидании вердикта и нервничают все сильнее. Не жаль. Я даже их лица перестал запоминать, они, в принципе, мелькают, мелькают и исчезают. Зачем зацикливаться? Отобрал одну «партию», выпустил в свет, скосил бабла, занялся поиском следующей. Все проще простого. — А вот что с вами делать — я не знаю… — улыбаюсь плотоядно. Щелчок пальцев — и знакомый, приевшийся за день до оскомины бит начинает резонировать от стен. — Чего стоим? Для меня разве музыка начала заново играть? — Кофе все же отвратителен, всовываю кружку в женские руки, игнорирую кислую мину женушки. — Три, два, поехали! — И это мои методы церберские? — Красивая бровь приподнимается, и льдисто-голубые глаза опаляют недовольством и сомнением. Впервые разве? — А я на их ногти не смотрю. — Фыркаю, соколиным взглядом следя за дефилирующими. — Мне важна подача, походка, контакт. Плавность, тягучесть и отсутствие вульгарности в движениях. Мы все же не шлюх подготавливаем, а красивых женщин, которые грезят оказаться в домах высокой моды и не где-то, а за кордоном. Прошлый десяток удачных контрактов принес нам ни много ни мало, а загородный дом с евро ремонтом и два новых автомобиля с конвейера, если не считать расходов и прочего. Окупилось все, а ты не верила мне и вела себя как сука. — Знаю, что это не обидит. Потому что я прав. И точка. — Еще скажи, что глаз у тебя алмаз. — Впихивает мне обратно долбаную чашку. Подхватывает с кресла сумочку, откидывает идеально уложенные пшеничные волосы за спину. — Ладно, я на пилатес и ужин с Лерой, останусь у нее, утром встретимся на работе. — Коротко царапнув ногтями мою шею, кусает за подбородок и удаляется. С идеально поставленной походкой. В этих своих обтягивающих дизайнерских белоснежных брюках. На шикарной подтянутой заднице. — Развлекайся, — выдыхаю на грани безразличия. А отвернувшись, улыбаюсь. Потому что завтра мне не придется заезжать за ней к подруге, и я смогу беспрепятственно зайти в мое персональное успокаивающее нервные клетки кафе «В гостях у Марии». Это ли не счастье?