Promise

      Отвратительный запах снова ударил в нос. Он накатывал волнами, то почти пропадая, то становясь совершенно невыносимым. Хесса уткнулась лицом в ладони, свернувшись клубком на холодном каменном полу. Она не знала сколько прошло времени с того момента, как ее перевели в это кошмарное место. Дни тянулись бесконечно долго, а отсутствие солнечного света сильнее запутывало. Каждый день был до отвращения однообразен, и это притупляло сознание, опустошая голову от всяких мыслей. Но надежда все еще теплилась в груди Хессы. — Он придет, — прошептала она, пытаясь сдержать слезы. — Син обязательно придет за мной. — Синдбад? Тот наглый деревенский мальчишка? — спокойный голос казался невыносимо громким в каменной тишине, нарушаемой лишь редкими криками, доносящимися из ТОЙ комнаты. — Ему нет до тебя дела. — Это не так, — упорно верила Хесса. Пусть этот человек говорит что угодно, она не сломается. — Разве? — усмехнулся мужчина, наблюдая за жалкой скрученной на полу фигурой. — Синдбад сбежал из Партевии. Оставил свою деревню, свою страну и тебя. Ему нет дела ни до кого, кроме себя. Он всего лишь эгоистичный мальчишка, жаждущий силы. — Я тебе не верю, — прохрипела Хесса даже не пытаясь встать. Тело совершенно не слушалось, отдаваясь жгучей болью при каждом движении. — Ты лжешь. Это все ложь. Он придет.       Нашла что вспоминать, с досадой подумала Хесса, открыв глаза и уставившись в потолок. Небольшая трещина на стыке со стеной напоминала выжидающего в засаде паука. Он сплел свою отвратительно липкую сеть и теперь ждет, когда кто-нибудь попадется в нее. Нет, он ждет определенную цель, кого-то конкретного. Ассоциировала ли девушка себя с этим пауком, она точно не могла сказать. Чувство взбунтовались в тот момент, когда Хесса увидела его. Как же долго она сидела, уставившись в небо, представляя их встречу, а все оказалось совершенно не так. Не смотря на обиду и злость, Хесса так и не смогла подойти к Синдбаду, лишь следила за ним. А потом сделала эту глупость с запиской. Спонтанное решение, она и сама не поняла, зачем. Но время вспять не повернуть.       Дверь отворилась, впуская ожидаемого гостя. Он всегда приходил неслышно, словно хищник. Так может, он и есть тот притаившийся паук, задумалась Хесса. Она уже привычно покорно склонила голову, молчаливо приветствуя мужчину и ожидая, когда он заговорит первым. — Как тебе? — начал Барбаросса, вальяжно усевшись на кровать девушки и закинув ногу на ногу. — После трех лет снова увидеть Синдбада. Что чувствуешь? — Я ненавижу его, — сказала Хесса, не поднимая головы. Она с силой сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней.       Барбаросса усмехнулся и поманил девушку подойти ближе. Хесса опустилась перед ним на колени, подставляя голову под его руку. Большая сильная ладонь скользнула по волосам, по щеке, коснулась небольшого шрама, вертикально пересекающего глаз, пальцы сжали острый девичий подбородок, заставляя поднять лицо. Глаза Барбароссы были глубоким океаном, таящим в себе невообразимые ужасы. Казалось, еще немного, появятся чудовища и сожрут Хессу. Она исчезнет в глазах этого мужчины. — Однако он не может умереть. Пока. Синдбад мне еще пригодится, поэтому тебе придется хорошо играть свою роль. — Я понимаю, — бесцветно отозвалась Хесса, но глаза ее говорили об обратном, и Барбаросса видел плескавшуюся в них злость. Девушка знала, что от нее требуется и была не против выполнить то, что должна, но явное пренебрежение, звучавшее в тоне Барбароссы вызывало у нее медленный злой огонь. Он, несомненно, имел над Хессой большую власть, природу которой девушка не могла понять. — Умница, — сказал Барбаросса. Лицо его было в тени, но обладая острым зрением, Хесса заметила, что красивые черты пронзила довольная усмешка. Девушка была уверена, что ей просто позволили увидеть эту улыбку. Проведя рядом с этим мужчиной около трех лет, она прекрасно знала о его способности изображать любую эмоцию, а также надевать непроницаемую маску, заглянуть за которую не представлялось никакой возможности.       Как же не вовремя были воспоминания о ее жизни в деревне с Синдбадом и о том времени, когда она день ото дня ждала его и верила. Но постепенно надежда угасла, превратилась в непрерывную, терпимую боль, породившую то, чем Хесса и является сейчас. — Ты можешь поиграть с ним, прежде чем Синдбад сломается. Это будет занимательно, почти прошипел Барбаросса, понизив голос.       Хесса уже знала, что будет делать. Она много представляла, какой будет их встреча, спустя столько времени, но окончательное решение пришло, когда Хес увидела Синдбада. Остались кое-какие приготовления. Но так, чтобы Барбаросса не знал.       «Белая лилия» располагалась в переулке и являлась одним из наиболее престижных увеселительных заведений Партевии. Деревянные резные решетки на окнах, стены и колонны свежеотполированы и покрашены. Занавески, расшитые белыми цветами игриво покачивались от легкого ветерка, зазывая заглянуть внутри, увидеть некую тайну. Когда Синдбад зашел в заведение, его тут же встретила красивая женщина, одетая в легкое откровенное платье. Она приветственно поклонилась гостю, звякнув золотыми браслетами. — Господин Синдбад? — спросила она, струящимся, будто музыка голосом, способным очаровать любого мужчину. — Да, — от волнения голос Сина прозвучал неуверенно и как-то жалко. Совершенно на него не похоже. — Идемте, — сказала женщина, жестом предлагая парню следовать за ней. — Вас уже ждут.       Синдбад кивнул, сжимая в кулаке смятую записку, полученную пару часов назад все от той же светловолосой служанки. На клочке бумаги мелкими неровными буквами было нацарапано: «В Белой лилии, ночью». Короткое сухое послание, но Синдбад не задумываясь, ринулся в увеселительное заведение, как только Барбаросса, наконец, оставил его одного.       Проводница Синдбада остановилась перед скромной деревянной дверью на втором этаже и тихо постучалась. Ответа не последовало, но женщина все равно отворила дверь, пропуская гостя внутрь. Комната — место встреч проституток и их клиентов — выглядела мрачно, освещаемая лишь одной свечой, стоящей в серебряном подсвечнике на небольшом столике. Конечно, Синдбад далеко не впервые в подобного рода заведении, однако никогда раньше он не чувствовал такого волнения. Перед занавешенным окном, спиной к парню, стояла девушка, рассмотреть которую не представлялось возможным. После загадочной игры света, разливающегося в холле и по коридорам, глаза с трудом привыкали к темноте. Хотелось схватить со стола свечку, и поднести к девушке, убедиться. Но Синдбад продолжал неподвижно стоять на месте. — Ты пришел. — Голос немного изменился, но в нем все еще проскальзывали знакомые нотки.       Девушка, наконец, повернулась к гостю лицом, внимательно заглянув в его глаза. У Синдбада перехватило дыхание, когда он осознал, кто перед ним. Это, несомненно, была Хесса, только немного повзрослевшая. Черные волосы отросли и струились по плечам и спине, а от детской угловатости не осталось и следа, фигура приобрела женские формы.       Синдбад невольно сглотнул, когда Хесса медленно подошла к столу, и зажгла еще две свечи. При их неровном свете кожа девушки словно светилась. Син почувствовал желание провести по ней ладонью, убедиться, что это все не сон, что она реальна и не растворится в воздухе, стоит лишь прикоснуться. — Хесса. — Как же давно он не произносил ее имя вслух. Она слегка вздрогнула, услышав его. Или же Синдбаду просто показалось? — Но как это возможно? Я думал, что ты мертва. — Думал, что я мертва? — зло прошипела Хесса, на мгновение, поддавшись эмоциям, но очнувшись, взяла себя в руки, возвращая на лицо маску спокойствия.       Что за чушь, думала Хесса. Хорошее же оправдание ты придумал, Синдбад. Бросил меня и убедил себя, что я умерла? Так? Как же ей хотелось выплюнуть это в лицо парня, посмотреть на него, когда ее кинжал войдет в его горло, заставляя захлебываться собственной кровью. — Не могу поверить, что это не сон. Что произошло? — продолжил расспрос Синдбад, делая шаг к девушке. Она же в свою очередь так и осталась стоять на месте, спокойно произнеся: — Потом. Все потом. Я рада, что вновь увидела тебя, Синдбад. — Но почему тайно, ночью, да еще в таком месте?       Догадка о том, что Хесса могла работать в этом заведении, обухом ударила покорителя по голове. Он неосознанно затаил дыхание в ожидании ответа, боясь услышать подтверждение своим мыслям. — Так надо.       После стольких лет Хесса была так холодна к Синдбаду. Это удивляло его. Сам он больше не в силах сдерживаться, рванулся к девушке и крепко обнял. Она растерялась, не ожидая такого жеста, но Син продолжал прижимать ее к себе, вдыхая едва уловимый аромат моря, ощущая мягкость ее груди. Тело Хессы было теплым и податливым. У Синдбада перехватило дыхание от нахлынувших чувств, тянущий его в бушующий водоворот. Сны об их близости так не вовремя всплыли в памяти. Было мучительно стыдно за этот низменный порыв, но взглянув в лицо Хессы, пусть всего на мгновение, он успел прочесть по ее широко распахнутым глазам, приоткрытым губам и участившемуся дыханию: она испытывает то же, что и он.       Может быть, чувства Синдбада каким-то невероятным способом передались Хессе, а может они принадлежали ей. Спрятанные так глубоко и, как думала девушка, надежно они ударялись о выстроенную ею дамбу и выплескивались через край. Все те воспоминания об их детстве, о ее чувствах к самоуверенному мальчишке были еще живы. Как наивно с ее стороны было думать, что она легко справится. А этот глупый мальчишка и сам не знает, как действует на нее. Даже сейчас.       Пытаясь справиться с бурей внутри, Хесса быстрым движением высвободилась из объятия, чуть отстранившись. В глазах Синдбада она прочла непонимание, удивление и растерянность. Нужно было поговорить, выслушать его, но Хесса больше не могла находиться с ним рядом. Изнутри поднималась знакомая дрожь. Еще немного и она не выдержит. — Мне нужно идти, — сказала Хесса, отводя взгляд. — Постой. Так скоро? — разочарованно спросил Синдбад. Жалкие минуты после трех лет разлуки. Этого было очень мало. Он еще ничего не рассказал, не узнал о ней. Как именно Хесса пропала? Что тогда случилось? Чем она занималась все эти годы, и почему не дала о себе знать? Столько много вопросов, а она словно бежит от него.