Promise

      Комната девушки, обычно строгая и опрятная, сейчас напоминала самую настоящую помойку. Всюду на полу валялись цветные фантики и обертки, а на смятом покрывале на кровати вальяжно расположился один из Небесных генералов. Не смущаясь того, что находится в чужих покоях, он развернул очередную конфету и тут же отправил ее в рот, швырнув обертку в общую кучу. - Ротта, - Хесса повысила на парня голос, сложив руки на груди и недовольно сверля «гостя» взглядом. – Не разводи бардак в моей комнате. Иди к себе. - Не хочу, - протянул генерал, продолжая набивать рот сладостями. – Если уйду, ты опять куда-нибудь улизнешь и ищи-свищи. - Мелкий негодник. Никуда я пока не собираюсь. Мы пробудем в Партевии еще пару дней. - «Мы»? Имеешь в виду этого якобы важного гостя Барбароссы? Как там его? - Синдбад. - Точно! – воскликнул Ротта. – Он мне не нравится. Видел тут его мельком. Ходит, сияет своими 32-норма вслед чуть ли не каждой юбки. Бабник.       Хесса улыбнулась, схватила парня за шкирку, резко дернула с кровати. Тот не успел среагировать, шлепнувшись на пол, и обиженно надул губы. - Как ты смеешь так обращаться с великим мной?! - Мешаешь, - невозмутимо ответила девушка, хотя сложно было сохранять спокойствие, когда на тебя снизу вверх смотрит большеглазое нечто с полными щеками конфет. Сейчас Небесный генерал был больше похож не на крысиного короля, а на безобидного хомячка. И не скажешь, что он является одним из сильнейших подчиненных Барбароссы и жестоким убийцей, наслаждающимся сражениями. - Ну и ладно. Пойду к Мемфису, - буркнул генерал-хомячок, поднявшись на ноги. Он быстро сгреб остатки сладостей в мешок, убедившись, что не забыл ни одной даже самой маленькой конфеты. - Он тебя выставит вон. - Вы все такие бессердечные. - У меня задание от господина Барбароссы. Тебе бы тоже стоило вспомнить о своих обязанностях, Ротта, - упрекнула парня Хесса, думая, как бы выставить засидевшегося гостя и не проснуться посреди ночи от его мелкой мести на обиду. - Не успела вернуться, а уже нудишь как этот скучный любитель мужчин с высоким положением. - Когда-нибудь Мемфис тебя прибьет за все то, что ты о нем говоришь. - Если сможет, - самоуверенно усмехнулся Ротта, но все же решил не рисковать, в очередной раз, пренебрегая своими обязанностями генерала. Да и что бы он ни говорил, совершенно не хотелось впасть в немилость у Барбароссы. Все же он, как и все остальные подчиненные, был верен своему господину.

***

      Синдбад был так предсказуем. Он и не подозревал, что Барбаросса догадывался о неуемном любопытстве юноши и о том, что тот все же тайно снова проберется на остров, которым его поманили. Ослепленный своими мечтами, что он будет делать? Вот главный вопрос, интересовавший Барбароссу.       А Синдбад был настолько взволнован, что совершенно не замечал тень, скользившую за ним по пятам. Взгляд парня зацепился за странное здание, разительно отличающееся от остальных построек. В юноше с новой силой загорелся азарт и жажда приключений. Слова Барбароссы об этой, так называемой, военной исследовательской базе так туманны и подозрительны. Чутье подсказывало, что то-то здесь не чисто. И Синдбад собирался выяснить это прямо сейчас, пока здание не снесли, а все следы мрачной тайны не замели.       Опасливо оглядевшись, Синдбад сделал глубокий вдох, прежде чем войти в здание. С каждым шагом странное беспокойство охватывало парня, едкий запах врезался в нос, заставляя, морщиться от отвращения. База не была похожа на заброшенную. Казалось, что еще совсем недавно здесь велись какие-то работы. Вот сейчас Синдбад завернет за угол, зайдет в приоткрытую дверь и увидит группу исследователей. - Может, стоит вернуться, пока не поздно? – тихо спросил он сам у себя, но тут же отогнал трусливую мысль.       Запах все усиливался, а от вида непонятных резервуаров, в горле вставал ком, сглотнуть который никак не получалось. От радости и нетерпения не осталось и следа. Син обманул бы сам себя, если бы сказал, что не боится обнаружить то, что так мрачно рисовало его сознание. Он старался не думать ни о чем. Но мысли о «чистках» всплывали все чаще, обтекая жуткими выдуманными подробностями.       Когда кто-то позвал его по имени, Синдбад замер, схватившись за рукоять меча, готовый отразить любую атаку. Успокойся, успокойся, мысленно повторял Син. Он убеждал себя, что это заброшенная база. - Синдбад, - повторил голос, больше похожий на звериный рык.       Юноша резко обернулся, выставив факел перед собой. Свет выхватил из темноты огромную клетку, к решеткам которой придвинулась морда чудовища. Жуткое, отвратительное создание, так похожее на монстров из лабиринта, с которым Синдбаду приходилось сражаться. Он хорошо помнил их свирепость и силу, поэтому тут же напрягся, чувствуя, как вспотели ладони, с силой сжимающие меч.       Однако вместо того, чтобы напасть и разорвать непрошенного гостя на куски, чудовище заговорило совершенно человеческой речью. Синдбад не сразу понял, о чем говорит монстр. Казалось, он откуда-то знает его. Но как такое может быть? - Тетушка Иса? – опасливо спросил Синдбад, чувствуя, как внутри рождается крик отчаянья. Он, определенно, не хотел этого знать, не хотел понимать. Каким же он был дураком все это время. Мысли готовы были разорвать голову. Существо, что когда-то было доброй тетушкой, всегда поддерживавшей и помогавшей его семье, все говорило и говорило. И каждое новое слово отдавалось острой болью внутри уже дрожащего тела. - Значит, вы все... всю деревню сделали монстрами? Скрестили с теми чудищами из лабиринта? Как такое возможно? – Синдбад не узнавал своего голоса. Тихий, глухой, бесцветный. Син с трудом мог поднять взгляд и посмотреть в глаза Исе. Хотелось провалиться сквозь железный пол, раствориться в воздухе. Да что угодно, лишь бы не знать, забыть все, что услышал. - Нам уже ничто не поможет. Всех убьют, если ты не спасешь нас, - продолжала Иса, с жалостью и мольбой в голосе. – Неудавшиеся эксперименты. Всего лишь мусор. Но Хесса…. Ох, бедная девочка. - Хесса? – поразился Син. – Вы что-то знаете? Неужели, она тоже была здесь? - Да, была. - Но почему она ничего мне не сказала? - Ты нашел ее? – переспросила Иса.       Синдбад утвердительно кивнул. Тетушка всхлипнула, больше не в силах сдерживать слезы. - Ох, Синдбад. Нас привели сюда намного позже, чем Хессу. Поэтому уж не знаю, что с ней успели сделать, но это была уже не наша славная девочка. Она сильно изменилась. И нас всех бросила тут ждать смерти. Хесса теперь с ними, этими чудовищами в человеческом обличии. Даже не представляю, через что ей пришлось пройти. - Как же так? – выдохнул Син, окончательно теряясь в своих чувствах. – Почему? - Синдбад, ты ведь поможешь нам? Пожалуйста, спаси нас, иначе мы все погибнем. Не дай им убить нас!       Рыдающий голос становился громче, оглушая, проникая в каждую клетку тела, заставляя метаться сознание от противоречивых мыслей и чувств. Синдбад схватился за голову, пытаясь прекратить это. Он искал правильное решение, но оно никак не приходило. Все казалось неверным. В каждом из вариантов чем-то приходилось жертвовать. Но он не хотел никаких жертв. Синдбад всего лишь хотел сделать мир лучше. Он обещал себе, он обещал Хессе. Теперь же, вставшее на пути к мечте препятствие представлялось юноше непреодолимым. А мольбы все не стихали. Что-то трещало и ломалось внутри. Синдбад почти физически ощущал это. Он чувствовал, что все, чего он хотел, все его мечты утекают сквозь пальцы.       Наблюдая за этими душевными метаниями, Хесса сжала кулаки. Ей по-настоящему было жаль Синдбада, но она уже знала какое решение он примет. Раньше она бы улыбалась, ведь так хотела увидеть, как Син страдает. Она размышляла о том, что должна быть довольна. Тогда, почему же так больно? - Я стала такой жалкой. Разве не смешно? – с грустью прошептала девушка. Больше не было сил наблюдать за душераздирающей сценой. Не дожидаясь ответа Синдбада, Хесса развернулась и тихо покинула лабораторию. Она знала, что нужно делать дальше. Просчитала различные варианты, и получила указание от Барбароссы почти на любой исход. И все же, не могла больше оставаться в этом месте. Хесса вовсе не забыла тетушку Ису и других жителей ее родной деревни. Когда-то давно она хотела спасти их. Пыталась. Но власть, которую взял над ней Барбаросса, не позволяла самовольничать. Пришлось принять трудное решение, такое же, какое принимает в данный момент Синдбад. Ему, как и ей в свое время, будет так же невыносимо больно, мерзко от самого себя, но боль притупится, чувства тоже. Хесса это знала, однако же, где-то в глубине души надеялась, что ошибается, хотела верить, что Синдбад не предаст себя, спасет деревенских. Если будет именно так, то она снова попробует поверить в него, постарается забыть обиды. У нее будет причина следовать за Синдбадом, оставаться рядом. Хессе так хотелось верить в эту крошечную, едва уловимую надежду.