Spoilers

Если бы кто-то сказал Гарри на первом курсе, когда он, будучи скромным одинадцатилеткой, впервые узнавшим про существование мира магии, вместе с Хагридом первый раз посетил Гринготтс, что однажды ему придётся этот самый Гринготтс ограбить, да ещё на пару с собственной преподавательницей, Гарри бы ни за что в это не поверил. Ещё бы — тот день — наверное, один из лучших дней в его жизни, был полон новых, поистине ошеломляющих впечатлений, оттого и запомнился в мельчайший деталях, поэтому и первую встречу с гоблинами Гарри тоже прекрасно помнил. Помнил, какое неприятное, отталкивающее и даже пугающее впечатление на него произвели эти недружелюбные создания, и то, что сказал ему тогда Хагрид. Кажется, даже на входе в волшебный банк висело предупреждение о том, что не стоит ворам посягать на чужое. Но что поделать, если прямо сейчас от успеха или неудачи ограбления этого самого надёжно охраняемого волшебного хранилища зависела единственная надежда на благополучный исход войны с Волдемортом и его приспешниками и, соответственно, на светлое будущее всего магического, а может и магловского, мира. Однажды, — подумалось Гарри, — если сегодня всё пройдёт успешно, об этом напишут в учебнике по истории. Про то, как Гарри Поттер путём ограбления банка спас мир. А может даже снимут фильм. Жаль, что Рона нет рядом. Ему бы точно понравилось. О том, что будет в случае неудачного исхода, — разумеется, помимо провала с уничтожением крестража и последующих глобальных неприятностях, он старался не думать. Гарри, конечно, очень любил себя накручивать и выдумывать самые неприятные сценарии развития любой ситуации: не раз, когда он попадал в неприятности, ему казалось, что его исключат из Хогвартса, отправят к Дурслям, где его запрут навсегда в чулане под лестницей, посадят в Азкабан за надувание тёти Мардж на третьем курсе, или же его убьёт Волдеморт, но до этого ещё ни разу в жизни ему не приходило в голову, что его могут посадить в тюрьму за ограбление банка. Хотя, конечно, сейчас исход со смертью был тоже весьма вероятен. Но, как бы то ни было, несмотря на то, что тревожные мысли всё же были его неотступным спутником, Гарри не слишком переживал, напротив, он был в предвкушении. На приготовление всего необходимого для осуществления дерзкого плана их преступления, ушёл день, большую часть которого профессор Сонг провела в подземельях профессора Снейпа, а точнее в его лаборатории зельеварения и, на все вопросы лишь загадочно улыбалась. Что там происходило в подземельях и как на столь наглый захват своей территории отреагировал угрюмый мизантроп Снейп, история, как говорится, умалчивает, но в тот прекрасный воскресный день подземелья окутывали клубы синего дыма, оказывающие самое странное влияние на имевших несчастье (или счастье, тут мнения расходились) под него попасть. Отсюда по школе курсировали самые разные правдоподобные и не очень слухи о пожаре в кабинете зельеварения, вызванного взрывом котла очередного провинившегося гриффиндорца, посланного на отработки (Невилл Долгопупс категорически отрицал свою причастность, впрочем, у него было алиби), о нападении пожирателей смерти, и даже о трагической кончине профессора зельеварения в неравной борьбе с огнём. Профессор Макгонагалл была вынуждена разогнать спонтанно организованную по такому случаю вечеринку-поминки, организованную в гриффиндорской башне и собравшей представителей трёх факультетом, наказать особенно «скорбевших» пожизненными отработками и лишить собственный факультет примерно пятидесяти баллов. Слизеринцы же пытались сохранять свой неизменно гордый презрительный вид и отмахиваться от, по их мнению, бредовых и недостойных слухов о любимом профессоре, который, конечно же, просто не мог погибнуть столь глупой смертью, но тревога-таки закралась в их сердца и умы, да и почти полное отсутствие какой-либо информации вкупе с атмосферой веселья, сопровождавшей слухи, сделали своё дело. Поэтому уже к середине дня Слизерин также лишился многих баллов за то и дело вспыхивающие драки и магические дуэли с представителями других факультетов, в особенности, разумеется, Гриффиндора. Наиболее встревоженная за жизнь и благополучие своего декана часть факультета делегацией отправилась в подземелья, однако, что там с ними произошло, тоже осталось тайной, поскольку после этого их в полном составе и в состоянии полнейшей прострации доставили к мадам Помфри. Разумеется, всей школе тут же стало интересно, что же такое опасное и таинственное там происходит, и не сбегал туда только ленивый, так что у мадам Помфри выдался чрезвычайно загруженный денёк, так же как и у преподавателей и у Филча, которым приходилось гонять любопытных учеников. Впрочем, слухи о кончине профессора Снейпа совсем скоро, к вящему разочарованию одних и бурному счастью других, были развеяны уже к обеду, так как сам виновник переполоха появился в большом зале, однако все вопросы игнорировал и сидел в точно такой же прострации, как и остальные, с глупым и абсолютно счастливым мечтательным выражением на обычно недовольной физиономии. Поэтому на смену старым слухам тут же пошли новые, на этот раз на предмет потери профессором зельеварения собственного рассудка. На предмет того, хорошо это или плохо, мнения тоже разошлись. В итоге профессору Дамблдору пришлось лично выступить с заверением, что у профессора всё хорошо, его жизни и рассудку, как и остальным студентам, ничего не угрожает, и строго потребовал прекратить недостойные домыслы и заняться домашним заданием. После этого школьники несколько успокоились и вернулись к обычным занятиям, однако разговоры и перешёптывания продолжали ходить, и должна была пройти не одна неделя, чтобы всё, наконец, утихло. Гарри изнывал от любопытства, но был вынужден сидеть взаперти, ограниченный стенами своей временной комнаты и кабинета защиты от тёмных сил. Всё, что ему оставалось, — это снова и снова прокручивать в голове план, точнее, ту часть, что ему была известна. План, придумывали все вместе, и старались обсудить все детали, но кое-что Ривер оставила без пояснений, отделавшись коротким «Доверьтесь мне». С этим спорить не хотелось, да и возможности не было. Ещё Гарри ощущал странную раздвоенность сознания — он помнил, как проживал эти недели, как ходил на уроки, делал домашку, играл в квиддич, общался с друзьями, попутно страдал от периодических провалов в памяти и пытался разгадать их причину и значение. Но теперь на его собственные воспоминания о прожитом прошлом накладывались новые, которых, он знал, раньше не было. Он вспоминал переполох с дымом в подземельях, как обсуждал эти слухи с Роном и Гермионой, как неприкрыто радовался Рон, вызывая недовольство Гермионы, и последовавшие за этим их стычки, невольным свидетелем которых становился Гарри, и даже то, как они втроём пытались проникнуть в подземелье и лично разузнать о происходящем, но наткнулись на чрезвычайно раздражённую Макгонагалл. И при этом Поттер точно знал, что в раньше у него этих воспоминаний не было. Видимо, несмотря на постоянные разглагольствования профессора Сонг о недопустимости изменения сложившейся временной линии, она сама же лично и нарушила собственное правило. Впрочем, это уже было делом привычным, да и вряд ли эти изменения были катастрофичными. Но Гарри с нетерпением ожидал её возвращения, чтобы лично её поддеть. Сидеть взаперти было невыносимо, но и выйти на разведку не представлялось возможным. Во-первых, по той причине, что Гарри сам осознавал весь риск и неосторожность подобного действия. Ведь его прошлая версия уже попыталась пробраться в подземелья, так что вторая попытка непременно выведет Макгонагалл из себя ещё больше, и в этот раз она точно его накажет отработками или снятием баллов, что неизменно вызовет вопросы Гарри Поттера из прошлого. А там недалеко и до раскрытия и полного слома временной линии. Ну, а второй, менее важной причиной, было то, что профессор Сонг благоразумно забрала с собой мантию-невидимку. Впрочем, не то, чтобы её отсутствие его бы остановило, но было кое-что другое, что тревожило его мысли. Там, в прошлом, другой он и другие Рон и Гермиона тоже хотели использовать мантию-невидимку, чтобы пробраться в подземелья, но не взяли её лишь потому, что не хотели возвращаться за ней в башню, да и к тому же в замке царило такое оживление, что было невозможно пройти и пары шагов, чтоб не натолкнуться на кого-то. Так что Гарри несказанно повезло, иначе его прошлая версия, не обнаружив заветной мантии на привычном месте в чемодане, подняла бы переполох. Ну, или нет, но точно бы запаниковала и наделала глупостей. Так что стоило хоть раз в жизни сделать, как велено, и отсидеться в безопасности, не рискуя созданием временного парадокса. Ривер Сонг появилась ближе к вечеру, держа в руках противогазную маску и целую коробку колбочек с каким-то мерцающим синим зельем. По её довольному виду становилось понятно, что, что бы она ни задумала, чем бы ни занималась весь день в лаборатории профессора Снейпа, её задумка увенчалась успехом. Итак, теперь дело оставалось за малым — осуществить самое дерзкое преступление, какого ещё не видывал магический мир. Ну, а потом уничтожить крестраж и спасти этот самый магический мир. В общем, оставалась самая легкотня. С таким позитивным настроем они и отправились в Гринготтс на следующий день. Решено было идти вдвоём — профессор Дамблдор в придуманный план никак не вписывался, к тому же личностью он был довольно известной, и от его присутствия было бы больше проблем, чем пользы. А ещё — это не произносилось в слух, но негласно подразумевалось, — в случае, если основной, а также два запасных плана с треском или без провалятся, именно профессору Дамблдору пришлось бы вызволять неудачливых грабителей из рук либо гоблинов, либо мракоборцев, либо же и тех других, а ещё придумывать и осуществлять новый план по добыванию и уничтожению крестража. Благо, у директора не было проблем с самим собой из прошлого, и он мог не скрываться хотя бы от своей прошлой версии. День икс настал, и Ривер и Гарри, выслушав очередные, хотя и ненужные наставления Дамблдора, взялись за портал, лично созданный им из одного из браслетов Ривер, и перенеслись на заснеженную Косую аллею. Портал был двусторонним, его предназначение заключалось также в обратном перемещении в безопасные стены школы после того, как дело будет выполнено. Ещё до перемещения Ривер заблаговременно спряталась под столь удачно позаимствованной Гарри у самого же себя мантией-невидимкой, поэтому если бы их кто-то увидел, со стороны могло показаться, что Поттер явился на Косую аллею один. Впрочем, стояло утро понедельника, и улицы были практически пустынными — большинство людей в это время были у себя на работе, и праздных покупателей было крайне мало. Так что первая часть плана прошла успешно. Оставалось надеяться, что так пойдёт и дальше. Утро выдалось морозным и хмурым. С неба хлопьями сыпались крупные снежинки, оседая и путаясь в непослушной шевелюре Гарри, падая и тая у него на ресницах, и парень тут же продрог. Косая аллея уже была вовсю украшена к Рождеству, напоминая, что праздник и каникулы уже не за горами. Повсюду на дверях магазинов висели венки из остролиста и омелы, с крыш свисали гирлянды, но главным украшением аллеи была огромная рождественская ель, которая висела прямо в воздухе. Множество сияющих шаров то и дело поднимались со своих мест и начинали кружить вокруг в причудливом танце, переливаясь разными цветами, мерцали гирлянды, а вокруг всего этого великолепия из ниоткуда сыпался волшебный снег. Гарри слегка засмотрелся — он ещё ни разу не был на Косой аллее в предрождественское время, но по-прежнему невидимая Ривер осторожно дотронулась его руки, давая знать, что пора идти, и они торопливым шагом направились к огромному мраморному зданию, которое было всего в паре метров от места их телепортации. Конечно, времени как следует рассмотреть рождественскую атмосферу Косой аллеи у Гарри не было, но ему тут же показалось, что волшебный банк был здесь едва ли не единственным зданием, которое дух праздника обошёл стороной. Здесь не было ни венков на дверях, ни сияющих огоньков, ни елей. Лишь, как обычно, крайне недружелюбные гоблины, мерзко кривящие физиономии при виде любых посетителей. Поттеру никогда не нравилось здесь бывать, даже несмотря на то, что цель посещения банка всегда была весьма приятной — учитывая, сколько денег хранилось в его личной ячейке. Но высокий потолок, холодные мраморные стены и общее недружелюбие, царящее в них, заставляли Гарри чувствовать себя маленьким и беспомощным, даже ещё меньше и беспомощнее, чем он был, когда впервые здесь оказался. А, учитывая нынешнюю, весьма неблаговидную цель, с которой он вошёл сейчас в Гринготтс, он ощущал себя некомфортнее, чем когда-либо. Маленькие злые глазки гоблинов тут же устремились на него, Гарри казалось, его сканируют насквозь, выявляя все, даже самые потаенные мысли. Так ему часто казалось под взглядом профессора Снейпа, который, как впоследствии выяснилось, и правда умел читать мысли, так что гриффиндорец тут же постарался запрятать виновные мысли подальше в свой разум и принять непринужденный вид. Этому всячески мешал тот неприятный факт, что на входе с холода его очки тут же запотели, и пришлось затормозить, чтобы протереть их рукавом, чувствуя себя при этом невероятно глупо. Впрочем, гоблины, потаращившись на него с пару секунд, тут же полностью утратили к нему интерес и вернулись к своим делам — кто-то вновь принялся пересчитывать сияющие красные камни, наверное, рубины, переливающиеся под ярким светом, кто-то вновь уткнулся в длинные свертки пергамента, а кто-то вернулся к клиентам, к счастью весьма немногочисленным в этот час. Их можно было пересчитать по пальцам: пожилая пара в длинных мантиях, отороченных мехом, и в остроконечных шляпах, сумасшедшего вида волшебник с длинными спутанными волосами, одетый в ярко-оранжевую мантию задом наперёд, и молодая, уставшего вида ведьма с капризничающим ребёнком на руках. Помимо них в банке было ещё несколько человек, но их Гарри уже не успел рассмотреть. Ривер незаметно, но весьма ощутимо ткнула его в бок, давая понять, что она всё ещё рядом и готова действовать, и чтоб он не нервничал, ведь всё под контролем. По крайней мере, именно такой смысл придал парень этому тычку. Как профессор умудрилась пройти весь зал столь бесшумно, без своего фирменного стука каблуками, Гарри не знал, да и не собирался гадать, тут же вспомнив о намерении спрятать преступные мысли. Как бы то ни было, гоблины в сторону Сонг даже не смотрели, так что можно было немного расслабиться — магия мантии-невидимки работала лучше некуда. Гарри пониже натянул зимнюю шапку, получше пряча лоб со знаменитым шрамом, и направился к ближайшему свободному гоблину, который поманил его длинным крючковатым пальцем. — Мистер Поттер, — проскрипел гоблин, презрительно кривясь в его сторону так, словно его одолевала зубная боль. Гарри не знал, был ли это тот самый гоблин, что впервые провёл его к сейфу Поттеров на первом году обучения, ведь выглядели они, на его взгляд, все одинаково. Немногочисленные посетители покосились в его сторону, Гарри постарался не обращать на них внимания. — Добрый день, сэр, — неуверенно протянул он, на что гоблин скривился ещё больше, — Я бы хотел посетить свой сейф. — И почему же мистер Поттер находится не в школе в утро буднего дня? — ехидно проскрипел гоблин, чуть наклоняясь в своём кресле, чтобы поближе посмотреть на прогульщика. Разрабатывая план, о такой мелочи они и не задумались. Внезапно весь план показался Гарри идиотизмом, ему захотелось выбежать отсюда, вернуться в свою спальню в гриффиндорской башне, накрыться одеялом и не вылезать оттуда ближайшую вечность. Ему снова показалось, что гоблин видит его насквозь, знает об их плане, что все уже предупреждены, и дементоры Азкабана уже прячутся за ближайшим углом, чтобы схватить их и отправить под стражу. Впрочем, отступать было некуда. Минутная слабость прошла, и Гарри, как это часто с ним бывало в подобные моменты, ощутил неожиданный прилив дерзости. — У меня разрешение от директора школы, — отбросив все свои внутренние сомнения, Поттер смело посмотрел гоблину в глаза и нахально улыбнулся, — Если хотите, отправьте ему сову, если, конечно, хотите потратить впустую своё драгоценное время. Впрочем, вообще-то, это не ваше дело, почему я не в школе. Так что проведите меня к моему сейфу, будьте так любезны, — язвительно произнес Гарри, не без удовлетворения отмечая, как презрение на лице гоблина сменилось откровенной ненавистью. Нехотя тот слез со своего высокого, богато отделанного камнями, кресла, достал связку ключей и массивный фонарь и злобно процедил: — Следуйте за мной. Гарри еле заметно выдохнул, покосился в ту сторону, где, как он предполагал, должна была быть Ривер Сонг, и последовал за гоблином, медленно ковыляющим и бормочущим себе под нос что-то о наглых подростках и никчёмных волшебниках. Еле заметное колыхание воздуха с правой от него стороны дало понять, что Ривер была там. Гарри покрепче сжал палочку, спрятанную в рукаве зимней мантии, привычная тяжесть полированного дерева успокаивала. Мраморные белые стены главного помещения сменились темными пещерами, освещаемыми лишь факелами и неярким светом фонаря в руках гоблина. Дверь, отделяющая эти словно два мира, закрылась за ними, по скрипучим рельсам по мановению руки гоблина тут же подъехала небольшая, весьма ненадёжного вида тележка. Пора была приступать к следующему этапу. Гарри, как и было заранее условлено, тут же отскочил в сторону, при этом едва не запутавшись в полах мантии и не улетев с высоты, Ривер же скинула мантию-невидимку, эффектно появившись из полумрака прямо перед носом ничего не подозревавшего гоблина, и, прежде чем тот успел отреагировать и позвать на помощь, брызнула ему прямо в лицо тем самым зельем, которое она варила весь прошлый день в подземельях профессора Снейпа. Видимо, Сонг заранее перелила зелье из колбы во флакон, похожий на тот, в который обычно наливались духи. Гоблин, уже было открывший рот с рядом острых зубов, чтобы завопить о грабителях, замер. На его физиономии отразилось блаженное выражение, не замутнённое ни единой мыслью. — Отлично, — улыбнулась Сонг, — Меня зовут Беллатриса Лестрейндж, немедленно отведите меня в моё хранилище. — Конечно, мадам Лестрейндж, — тут же подобострастно залепетал гоблин, помогая им залезть в тележку и забираясь следом. — Молодец, Гарри, — профессор подмигнула восхищенному Поттеру и поправила на лице черную маску, которую она предусмотрительно надела, не желая, чтобы в случае неудачи её опознали. — Что это за зелье такое? — спросил он и тут же едва не вывалился вниз — тележка стремительно сорвалась с места, заставляя пассажиров вцепиться покрепче в бортики. — Ну, если вкратце, вызывает галлюцинации и позволяет убедить жертву в чём угодно, — невинно улыбнулась Ривер, — Я его обычно в помаде использую. Но раз уж профессор Снейп любезно разрешил мне воспользоваться его лабораторией, я немного поэкспериментировала и создала более удобный для использования вариант. — Так уж Снейп и разрешил? — недоверчиво вскинул брови Поттер. Его воображение отказывалось представлять Снейпа добровольно и любезно разрешающему кому-то что-либо. — Вы его победили на дуэли? — а вот эту картину воображение живо нарисовало. — Скажем так, он не устоял перед моей помадой, — хитро улыбнулась Ривер, и Гарри захохотал. — Не знал, что вы разбираетесь в зельеварении, — отсмеявшись, протянул он. — В зельеварении нет, а вот в химии — да, — с гордым видом ответила профессор. Тележка, тем временем, закладывала вираж за виражом, то и дело совершая мёртвые петли, и спускаясь всё ниже и ниже. От поднятого ветра слезились глаза, холод ерошил волосы и забирался под мантию, тусклый огонёк фонаря подозрительно мигал, откуда-то издали доносился звук падения капель воды, разбивающихся о каменный пол, и, кажется, чьё-то хриплое рычание, что вполне могло оказаться лишь завыванием ветра в гулких сводах пещерных тоннелей. Гоблин лишь глупо мигал глазами, на его лице застыло пустое выражение и беспричинно счастливая улыбка, которая выглядела довольно страшно из-за оскаленных острых кривых зубов. Ветер свистел в ушах, Гарри крепко цеплялся за бортик, Ривер же держалась за прическу, капюшон её черной мантии слетел, и её и без того непослушные кудри уже превратились в спутанное облако, так что профессор была невероятно рада, когда тележка, наконец, начала замедляться. Хранилище Беллатрисы Лестрейндж располагалось едва ли не на самом нижнем уровне, здесь было так темно, что несколько факелов, висевших на стенах и автоматически вспыхнувших при появлении посетителей, практически не рассеивали тьму. Гоблин, чьё имя ни Ривер, ни Гарри так и не удосужились спросить, слез с тележки первым и пошёл чуть впереди, держа в руках массивный фонарь. Сонг тоже достала из кармана свой фонарик на батарейках, а Поттер заклинанием Люмос засветил на кончике палочки небольшой сияющий огонёк. Здесь, внизу, было холодно и промозгло, затхлым влажным воздухом было трудно дышать. Рельсы опасно покачивались и противно скрежетали. Несмотря на то, что, казалось, ниже спускаться уже некуда, это ещё был не конец пути. Гоблин повёл Ривер и Гарри куда-то в глубь пещер по узкому склону вдоль сырых каменных стен. — Осторожней здесь, — проскрипел их проводник, заворачивая за угол, и Гарри от неожиданности споткнулся и затормозил, хватаясь за стену. Из-под его ног выскользнули и покатились вниз небольшие камни. Тусклый свет выхватил из окружающей тьмы неровный край обрыва и уходящий глубоко вниз чернеющий провал. Поттер перевёл дыхание и осторожно подался вперед, чтобы получше осветить окружающее пространство. Ривер тоже посветила вниз, и в неярком свете на дне обрыва им увиделось поблескивание металлических штырей, караулящих незадачливую жертву. — Дополнительная мера предосторожности от воров, — оскалился гоблин, заметив настороженное переглядывание Гарри и Ривер. Теперь становилось ещё очевиднее, почему Гринготтс считался столь защищенным местом: если бы вдруг погас весь свет, выбраться назад было бы практически невозможно. Падать было бы весьма неприятно и, вообще-то, смертельно. Осторожно, стараясь не смотреть вниз, они прошли вдоль стены под следующий свод. Здесь опасности свалиться во тьму не было, и Гарри только-только успел перевести дыхание и порадоваться безопасности, как вдруг где-то совсем близко раздался хриплый рык. На этот раз его нельзя было спутать с ветром, рык был вполне материальный и, почему-то, весьма знакомый. Гоблин тем временем застыл на месте, недоуменно моргая, словно не понимая, где он, и что происходит. Лучи света, по-прежнему, уходили лишь на пару шагов вперед, оставляя всё остальное во мраке, и что-то огромное и невидимое злобно зарычало совсем рядом. У Гарри волосы на макушке встали дыбом — он вдруг узнал этот низкий хриплый рык, и в подтверждение его мыслей тьму прорезал узкий поток огня, окативший их волной тепла, вырвавшийся из пасти огромного дракона. Ривер от неожиданности подпрыгнула на месте и сквозь зубы произнесла нечто крайне непечатное и непедагогичное, но Гарри сделал вид, что ничего не заметил, ведь ему и самому пришло на ум нечто подобное. Сразу же вспомнился четвертый курс и первое испытание турнира, и Поттер, одной рукой схватив покрепче волшебную палочку, принялся перебирать все известные ему заклинания, а другой — выхватил бластер, не зная, что будет эффективнее. К ужасу Ривер, гоблин с недоумением воззрился на дракона, кажется, только сейчас начиная осознавать происходящее. — Что я здесь делаю? — пробормотал он, а затем он заметил Ривер и Гарри, — Кто вы такие? Видимо, действие зелья Ривер сошло на нет раньше времени, да ещё и в самый неподходящий момент, чего та совсем не ожидала. Дракон тем временем выпустил ещё одну струю пламени и обратил взор на гостей, которые прямо сейчас были кандидатами на роль его обеда. Ноздри дракона раздувались, в его глотке светилась готовая вырваться новая порция огня. В отличие от тех, что Поттер видел на Турнире Трех Волшебников, чешуя этого была бледной, почти призрачной, а его глаза отливали красным — видимо, он провел всю жизнь под землей и никогда не видел дневного света. Его шею кольцом оплетала металлическая цепь с крупными звеньями, которая уходила куда-то в стену. Ривер, не сводя глаз с атакующей их твари, попятилась в сторону, задвигая за себя Гарри, и направила бластер прямо в лицо запаниковавшему гоблину. — Проведи нас мимо него, сейчас же, — приказала она, одновременно пытаясь нашарить в кармане флакон с галлюциногенным зельем. Как по закону подлости, проклятый пузырек куда-то запропастился в бездонных карманах повелительницы времени. Гоблин всё ещё не понимал, что происходит, однако дракон уже нацелился на них, поэтому тот всучил остолбеневшей Ривер фонарь и достал нечто, напоминающее огромную погремушку, которую тут же пустил в действие, издавая громкий и неприятный дребезжащий звук, от которого хотелось закрыть уши ладонями. Ривер заняла боевую позицию, и нацелила бластер на дракона, однако пустить оружие в ход не спешила, гоблин загремел ещё активнее, привлекая внимание твари, и, к удивлению Гарри, зверь весь съёжился и отступил подальше в угол, словно в страхе. — Он знает, что за шумом следует боль, — пояснил гоблин, продвигаясь дальше мимо забившегося в угол, закрывшего глаза дракона. — Его, что, пытали? — воскликнул в ужасе Гарри. Вид напуганного, прикрывающего себя крыльями дракона вызвал у него безмерное чувство жалости и гнева, вытеснившее весь страх. Впрочем, гоблин даже не потрудился ответить. Отогнав дракона, он быстро прошел мимо него, Ривер и Гарри последовали, стараясь не отставать ни на шаг и держа оружие наизготовку. Едва опасность оказалась позади, Сонг, не давая гоблину времени опомниться и поднять панику, брызнула ему в лицо новой порцией зелья. Тут же его глаза затуманились, а губы растянулись в зубастой улыбке. — Я Беллатриса Лестрейндж, приказываю тебе отвести меня к моему сейфу, — велела Ривер. — Да, мадам Лестрейндж, следуйте за мной, — как зомби ответил гоблин и повел их дальше. Ривер выдохнула, но не стала убирать зелье далеко. Раньше ей не приходилось использовать галлюциноген на гоблинах и на других магических существах, так что она не учла, что эффект может быть несколько иным. А ещё она жалела, что не было возможности достать карту Гринготтса, ведь, кто знает, какие ещё неприятные сюрпризы могут их ждать впереди. Ей часто приходилось заниматься подобными авантюрами, ведь, как говорил Доктор, археологи — всего лишь терпеливые воры, но обычно её планы были проработаны намного тщательнее. К счастью, нужное хранилище оказалось прямо за следующим углом. Вспышки пламени остались позади, и на них навалилась оглушительная тишина, перебиваемая лишь приглушенным рыком позади и звонким капаньем воды. Хранилище выглядело абсолютно неприступно — тяжелая, искусно выкованная металлическая дверь, казалось, слегка светилась сама по себе во мраке, вполне вероятно, благодаря чарам, защищающим её от взлома. Околдованный гоблин, не понимающий, что происходит, но послушно выполняющий указания, всучил Гарри тяжелый фонарь, и сначала приложил к двери ладонь, а затем с противным скрежетом провел по ней острым когтем. Это было весьма удобно, ведь ключа ни у кого из них не было. Послышался грохот многочисленных отпираемых механизмов, и медленно дверь распахнулась, открывая взгляду всё великолепие богатства Лестрейнджей. Даже наследство Гарри, доставшееся ему от родителей и казавшееся самому Гарри заоблачным состояние, и вполовину не могло сравниться с тем, что хранилось здесь. В неярком свете фонарей и факелов многочисленные золотые и серебряные монеты тускло переливались и поблескивали. Помимо монет здесь также хранилось бесчисленное количество украшений: ожерелий, подвесок, браслетов. Также оружие: кинжалы, мечи., доспехи. Тут и там сияли россыпи драгоценных камней: рубинов, изумрудов, сапфиров. От всей этой роскоши захватывало дух и рябило в глазах, вызывая вполне логичный вопрос: как среди этой горы золота отыскать одну единственную маленькую чашу? Гарри и Ривер переглянулись, читая этот вопрос в глазах друг друга. Впрочем, никто и не ожидал, что будет легко. Поттер, поставив тяжелый фонарь в сторону, нерешительно взмахнул палочкой и произнёс формулу манящих чар: — Акцио, чаша Пуффендуя. Ничего, конечно же, не произошло, так что Гарри пожал плечами и сделал шаг, намереваясь войти в хранилище, однако внезапно его перехватил гоблин. Гриффиндорец вздрогнул от неожиданности, когда тонкая рука крепко схватила его предплечье, острые коготки при этом сквозь мантию и свитер впились в кожу. Ривер выхватила бластер и наставила его на гоблина, однако тот вовсе не собирался нападать. — В сейф может войти только мадам Лестрейндж, — оскалился он, — Никто другой не сможет беспрепятственно выйти с чужим добром. А вот это уже было тревожно. Ривер попыталась заставить самого гоблина войти и принести нужное, однако с тем же успехом можно было уговаривать каменную стену. Ничего не оставалось — упускать этот, возможно, их единственный шанс найти крестраж, было попросту глупо. Так что Ривер покрепче перехватила фонарик и, зачем-то бластер, хоть наверняка он никак бы не смог помочь ей в этой ситуации, и шагнула за порог сейфа. Она ступала медленно, стараясь смотреть под ноги и заодно осматриваясь по сторонам. Гарри замер снаружи, подавшись вперед, насколько это было возможно, и тоже стараясь в свете волшебной палочки выхватить глазами искомое. Пальцы руки стискивали дерево волшебной палочки так, глаза напряженно всматривались в темный зев хранилища, нервы натянуты как струна — Гарри был готов при любом признаке опасности броситься на помощь Ривер, но пока что у той всё шло гладко. Вот только крестража в поле зрения не было, оставалось надеяться, что он не был закопан под грудами золотых, серебряных и медных монет. Выражение лица гоблина, тем временем, медленно менялось по мере того, как его разум боролся с действием галлюциногенного зелья, однако, к сожалению, этого никто не заметил. Ривер не учла того, что гоблины намного менее восприимчивы к любым зельям, в частности, туманящим сознание формулам. Поэтому действие еще ни разу не подводившей Сонг галлюциногенной помады довольно быстро сошло на нет. Ривер, тем временем, не подозревая, что её план вот-вот полетит в тартарары, вдруг остановилась, пристально рассматривая дальнюю стену. Там, на самой высокой горе золотых монет, тускло поблескивала маленькая чаша с выгравированным на неё барсуком. — Нашла! — крикнула Сонг. Она прошла ещё дальше вглубь хранилища, и под её ногами звякнуло золото. В ту же секунду монеты, на которые она имела несчастье наступить, словно подпрыгнули на месте и раздвоились, разлетевшись на множество новых монет. От неожиданности Ривер подскочила и отпрыгнула в сторону, задев локтем очередную груду сокровищ и сшибив её на землю, что вызвало новую волну умножения. Предметы раздваивались и сыпались во все стороны, задевая остальные, до этого спокойно лежащие на месте, тяжелое золото и камни гремели и падали Ривер на ноги, начав засыпать её. Случайно задев рукой что-то из бушующего вокруг неё золота, она вскрикнула от неожиданности и боли — руку обожгло, словно огнем. Поняв, что процесс уже запущен, она забыла про осторожность и попросту бросилась вперед, надеясь схватить чашу до того, как её полностью погребет раскаленный металл. Гарри вскрикнул и бросился было вперед на помощь, однако какая-то сила вдруг отбросила его назад. От неожиданности у него перехватило дыхание, он пролетел пару метров и впечатался в стену. Воздух выбило из груди, очки сбились, от чего все тут же стало размытым, а палочка выкатилась из рук, отчего шарик света на её кончике тут же погас. Грохот и звон падающего золота, доносящийся из хранилища, вдруг перебил новый звук — высокий оглушающий вой, похожий на маггловскую сигнализацию. Тяжелая дверь со скрежетом, почти не слышным за воем сирен, начала закрываться. В панике Поттер кое-как поправил очки на носу и, наконец, увидел, что происходит. Гоблин, разум которого уже прояснился, прыгал на месте и кричал: — Воры! Воры! Гарри поднялся и изо всех сил вцепился в дверь, пытаясь хоть немного задержать её и не дать закрыться, но всё было тщетно. Дверь сама по себе была невероятно тяжелой, а теперь ею еще и двигала магия, так что все усилия Гарри были бесполезны. Он отчаянно повис на ней, упираясь ногами в пол, но его просто тащило вперед с той же скоростью. Он крикнул Ривер, чтобы она выбиралась оттуда, но та не слышала — почти оглушенная грохотом золота и воем сирены и почти ничего не соображая от боли, она пыталась добраться до чаши. Гоблин, увидев действия Гарри, поднял когтистую руку и одним щелчком пальцев вновь отправил того в полет в стену. Поттер застонал, ударившись спиной и головой, но нашел силы отползти в сторону, пытаясь в темноте нашарить куда-то улетевшую волшебную палочку. Откуда-то сверху во тьме одна за другой возникали вспышки, доносились крики — очевидно, сотрудники банка спешили арестовать незадачливых воришек. Где-то совсем рядом лютовал обезумевший от громких звуков дракон, рыча, плюясь огнем, гремя цепью и стремясь вырваться на свободу. Дверь сейфа, теперь превратившегося в огромную и надежную ловушку, захлопнулась, и сигнальные чары, наконец, затихли. Ненадолго воцарилась оглушающая тишина, в ушах у Гарри звенело, и он не сразу смог расслышать всё остальное — крики гоблинов, рык дракона, треск заклинаний. Наконец-то нашарив рукой волшебную палочку, Поттер бросил в гоблина оглушающее заклинание, но тот, небрежно взмахнув рукой, — гоблинам не требовались волшебные палочки, чтобы колдовать, — отбил его в сторону и тут же попытался снова атаковать Гарри. Но Поттер, уже оправившись от ступора, быстро среагировал и отпрыгнул, уходя от атаки. Выкрикнув набоум ещё несколько заклинаний, которые, впрочем, также были блокированы, парень вновь увернулся от атаки, и пинком ноги опрокинул тяжелый фонарь, принесенный сюда гоблином и оставленный на земле. Тут же воцарилась почти полная темнота, и Гарри поспешил в ней раствориться. Он отбежал подальше, упершись в стену, и, лихорадочно размышляя, попробовал придумать план действий. Ривер по-прежнему была заперта в хранилище, сражающаяся неизвестно с какими чарами, и неизвестно, сколько воздуха у нее осталось. Нужно было срочно освободить её, вот только как, гриффиндорец не имел ни малейшего понятия. Он в который раз пожалел, что с ним нет Гермионы с её блестящим умом и Рона с его стратегическим мышлением, уж они бы точно придумали какой-нибудь план действий. У Гарри же не было ни идей, ни времени на рассуждения — на многочисленных тележках уже спускался целый отряд воинственно настроенных гоблинов, и в темноте засияли вспышки заклинаний. Вполне очевидно было, что самостоятельно дверь ему не открыть, иначе, чего доброго, он и сам окажется в ловушке, но и вряд ли кто-то из гоблинов добровольно ему поможет. Гарри пожалел, что все запасы зелья остались у Ривер. Впрочем, у него было кое-что, по его мнению, более надежное — магия. В него уже неслись заклинания, и Гарри активно уворачиваясь, принялся посылать ответные, и, хотя времени на точный прицел не было, судя по раздающимся крикам, его заклятия находили цель. Однако он прекрасно понимал, что целую армию ему не одолеть, поэтому Поттер решился на безрассудный и храбрый поступок — что было весьма в его стиле. Одним метким ударом он взорвал часть стены, обвалив ее сразу на нескольких гоблинов, Поттер отступил назад, туда, где всё еще метался на своей цепи дракон. И сразу же он нырнул вниз, уходя от узкой струи пламени, едва не опалившей ему волосы. Дракон бушевал, напуганный шумом и криками, его ноздри раздувались, а голова с белесыми слепыми глазами крутилась из стороны в сторону в поисках источника звука. Откатившись в сторону, Гарри отвлек внимание дракона очередным заклинанием, брошенным в сторону, заставив того отвернуться и выпустить еще струю огня, а сам тем временем подобрался к цепи, прочно вмонтированной в стену. — Бомбарда! — крикнул он и снова отскочил. Дракон заревел, рванулся и, более не ощущая ограничений подался вперед, рыча и дыша огнем. Спрятавшись за камень, Поттер дождался, пока тварь умчится вперед, навстречу ничего не подозревающим гоблинам, а затем осторожно пошел следом. Раздались новые крики, полные ужаса, и теперь заклинания летели уже в дракона, однако они отскакивали от плотной чешуи и только раззадоривали его и злили. Погремушка, которую принес гоблин, где-то затерялась, однако вряд ли шум успокоил бы сейчас дракона — обезумев от неожиданной свободы, он расправлялся со своими тюремщиками. Один за другим гоблины с ужасающим криком вспыхивали в ярком пламени, ужасно запахло горелым мясом, кое-кто слетел вниз в черную пропасть подземелий. Гарри стало дурно — он не хотел, чтобы кто-то погиб, но времени на моральные терзания не было. Воспользовавшись хаосом, наведенным драконом, он вновь подбежал к хранилищу и, недолго думая, он нацелил палочку на ближайшего к нему гоблина и крикнул, отчаянно желая, чтобы это сработало: — Империо! Руки гоблина безвольно повисли, на его лице появилось уже знакомое блаженное и пустое выражение. — Открой дверь, сейчас же! — приказал Поттер, изо всех сил концентрируясь на приказе, и, к его огромному облегчению, тот повиновался. Медленно, как во сне, гоблин повернулся к двери, приложил ладонь, а затем провел по ней острым когтем. Тяжелая дверь со скрипом распахнулась, и оттуда хлынула река обжигающего золота. Забыв про крики и схватку с разъяренным зверем позади себя, Гарри принялся разгребать сокровища, обжигая руки, но не обращая внимания на боль. Монеты, кубки, подвески и камни, пышущие жаром не хуже, чем из глотки дракона, сыпались дождем, но, кажется, заклинание, заставляющее их умножаться, уже ослабло и почти выветрилось. Гарри откидывал ненужные ему сокровища как руками, так и магией, и в его голове лихорадочно билась только одна мысль: «Лишь бы не опоздал, лишь бы не опоздал!». Он уже почти потерял надежду, как вдруг из этого океана монет вынырнула знакомая кудрявая макушка. — Профессор, вы живы! — счастливо воскликнул Поттер, протягивая ей руку и помогая выбраться. Ривер тяжело дышала, она опустила ворот мантии, которым прикрывала лицо от жара, и Гарри увидел, что её лицо, как и рука, покраснело от ожогов, однако она довольно улыбалась, и Поттер тут же понял, почему, — в другой руке, тоже опаленной заклинанием, она крепко сжимала маленькую золотую чашу с изображенным на ней барсуком. Проследив за его взглядом, Сонг кивнула, но тут же, вцепившись Гарри в мантию, заставила его пригнуться. Луч заклинания разбился над их головами. — Надо уходить, — крикнула она, попутно надевая на лицо свою черную маску и натягивая на голову капюшон мантии. Засунув крестраж в карман, она достала бластер и начала отстреливаться. Гарри тем временем приводил в действие план отхода. Он вытащил из кармана собственной мантии миниатюрную метлу, заранее прихваченную из Хогвартса, и, нацелив на нее палочку, сказал: — Энгоргио. Тут же, повинуясь заклинанию, метла начала расти в размерах, превращаясь в уже обычную версию его любимой «Молнии». — Пора! — крикнул он Ривер, и та, метнув напоследок несколько флаконов зелья, села позади него на метлу, крепко в него вцепившись. Поттер с силой оттолкнулся от земли — летать с пассажиром было труднее, чем одному, но верная метла не подвела. Он ловко увернулся от новой порции огня — дракона уже не интересовали остатки гоблинов, засевшие за камнями и стенами, а стремился вверх, на свободу. Ривер, выстрелив еще пару раз, бросила еще несколько флаконов с зельем. От разбитого стекла вверх понеслись клубы фиолетового дыма, накрывшего подземелья и оставшихся в нем гоблинов. Гарри летел все выше, прицелившись в потолок он выкрикнул очередную бомбарду, и тут же увернулся от груды камней, полетевших вниз. Дракон, не замедляя хода, гремя остатками цепи, вырвался через образовавшийся проход прямо в главный холл Гринготтса. Немногочисленные посетители в панике бросились врассыпную, небольшой отряд волшебников в мантиях мракоборцев, наверное, явившихся ловить воров, тоже отскочили в сторону, но дракона они не интересовали. Пробив высокий стеклянный потолок он устремился в небо. Не теряя времени, Ривер бросила несколько флаконов зелья, заполняя фиолетовыми парами зал и повергая всех присутствующих в дурман. Гарри же полетел в потолок следом за драконом прямо на свежий зимний воздух. Сверху Косая аллея выглядела еще красивее — всё сияло огнями, гирлянды переливались разными цветами. Перепуганные люди хлынули на улицу, уставившись в небо и тыкая пальцами в дракона. Тот, напоследок изрыгнув из пасти пламя, которое тут же охватило прекрасную рождественскую ель, улетел в неизвестном направлении в ослепительно голубом небе. А Гарри и Ривер, почти никем не замеченные, быстро помчались в сторону Хогвартса.