Spoilers

Было во взгляде и голосе профессора Сонг что-то такое, отчего Гарри вдруг охватила нерешительность. На мгновение он застыл на пороге кабинета, комкая пальцами тонкую материю мантии-невидимки, и не желая уходить. Почему-то его не покидало стойкое ощущение, будто Ривер что-то задумала, несмотря на ее уверения в обратном. Впрочем, у Ривер Сонг всегда было что-то на уме — идеи и планы, которыми она не всегда считала нужным с кем-либо делиться. Однако Гарри очень не хотелось оставлять ее сейчас одну. Ведь если она что-то собиралась сделать, то он, Гарри, мог бы и хотел бы помочь. Но он не знал, как выразить это чувство, как облечь его в слова, которые бы не показались глупыми. Так что он просто кивнул ей напоследок и вышел за дверь, на ходу прячась под покров невидимости. Это было уже привычным и знакомым, и Поттер сразу же почувствовал себя намного увереннее, стоило серебристой, больше напоминающей воду или туман, чем ткань, материи мантии окутать его с головой. Будто весь мир вокруг и присущие ему тревоги и волнения остались вдали, в совершенно другой реальности. Оказавшись в школьных коридорах за пределами небольшого уютного мирка кабинета защиты от темных искусств, Гарри с удивлением обнаружил, что учебный день был в полном разгаре — совсем скоро должен был начаться последний на сегодня урок. Гарри казалось, будто с момента его похода в Гринготтс прошла целая вечность, хотя на самом деле все случилось лишь сегодня утром. В школе же об этом еще никто не подозревал. Обычно остаток отведенного на перерыв времени студенты тратили на переход к нужной аудитории, на быстрое повторение конспектов, тренировку каких-то новых чар и просто на общение. Сейчас же, когда гриффиндорец, невидимый, осторожно шел по холодным коридорам, он не мог не поразиться атмосфере оцепенения и рассеянности, окутавшей замок. Обычно неугомонные жизнерадостные подростки больше напоминали зомби, нежели живых людей. Такое было редкостью даже во время экзаменационных недель, когда даже самые беззаботные весельчаки теряли все свое оживление и с головой погружались в учебники и конспекты. Особенно странным было наблюдать подобную атмосферу в предрождественскую пору, ведь в это время школьники должны были находиться в радостном предвкушении каникул и праздников. Но тут и там Гарри натыкался на рассеянных сокурсников, медленно бредущих кто куда, словно в забытье. Школьники сбивались в кучки, стараясь не ходить поодиночке, будто опасаясь, что в одиночку их постигнет беда, но даже в группах практически никто не разговаривал между собой. Лишь изредка раздавались негромкие вопросы и отдельные фразы, которые тут же смолкали, и вновь повисала давящая тишина. Создавалось ощущение, что замок околдован, и его жители подпали под какие-то мрачные чары. От этого становилось немного жутко. Влияние, которое оказывало на всех обитателей Хогвартса Тишина, понемногу сводило их с ума, но Гарри знал, что это должно прекратиться совсем скоро. Сам он, благодаря картам Ривер, практически наверняка знал, где конкретно таится Тишина, и обходил эти места. Но даже эти карты уже не были столь точны, и несколько раз гриффиндорец натыкался на уродливые лица инопланетян, облеплявших стены и потолки замка. Каждый раз он в ужасе разворачивался, мысленно воздавая хвалу отцовской мантии, которая скрывала его передвижения. Но силы инопланетян на него больше не действовали, и Гарри больше не забывал их, стоило ему отвернуться от них или повернуться к ним спиной. Сделав крюк в очередной раз, Поттер понял, что цель его движения все отдаляется, и его он и дальше будет ходить кругами по этому огромному старинному замку с его извилистыми коридорами и многочисленными поворотами, то так никогда и не доберется до башни. Но его радовало хотя бы то, что замок сейчас он знал как свои пять пальцев, благодаря многочисленным блужданиям по нему и благодаря карте мародеров. А ведь когда-то, еще на далеком первом курсе, одиннадцатилетний Гарри об этом и помыслить не мог — ему казалось, будто он никогда в жизни не выучит дорогу хотя бы до большого зала, не говоря уже обо всех аудиториях. Сейчас же пятикурснику, вынырнувшему из очередного тайного хода, на этот раз спрятанного за пустыми рыцарскими доспехами, которыми так любил греметь полтергейст Пивз, одного взгляда хватило, чтобы понять, что он оказался на три этажа ниже, чем нужно, и вдобавок в совершенно противоположной стороне. Тяжело вздохнув, он оперся спиной о каменную стену, ощущая ее холод даже сквозь теплый свитер и две мантии, и принялся просчитывать дальнейший маршрут. Вообще, еще два поворота назад он был практически у самого входа в башню, но затем ему пришлось идти в обход, чтобы избежать скопления Тишины в одном из коридоров. Наверное, можно было пройти напрямую, оставаясь незамеченным, но Гарри не смог заставить себя войти в тот коридор. От одного взгляда на вытянутые безликие физиономии инопланетян и их непропорционально длинные конечности Гарри чувствовал, как холодеют его руки, а ноги становятся ватными от страха и отвращения. Если б он мог, он бы выхватил волшебную палочку и изгнал бы их из замка, который считал своим домом. Но точно знал, какие заклинания бы использовал. Но этого делать было никак нельзя, так что Гарри просто развернулся и пошел обходным путем. Путь этот завел его довольно далеко. Мимо по воздуху проплыл Почти безголовый Ник, привидение факультета Гриффиндор, тоже рассеянный, насколько это вообще возможно для призрака. Вечную полутьму коридоров слегка рассеивало источаемое привидением серебристое сияние. Ник разговаривал сам с собой, словно рассказывал что-то невидимому собеседнику. Голос его звучал приглушенно и отстраненно. Дождавшись, пока он скроется за поворотом, Гарри побрел в противоположном направлении. Здесь можно было особенно не скрываться, не тормозить на каждом повороте, опасаясь в кого-нибудь врезаться, можно было не смягчать шагов, дабы не выдать себя неосторожным звуком. Здесь было пусто, и эта пустота вызывала в душе какую-то смутную, почти неосязаемую, но тем не менее ощутимую тревогу и тоску. В последнее время такая атмосфера царила во всем замке, пронизывая сердца и души ее обитателей мрачностью, тревогой и печалью. Оглушительно громко прозвенел школьный колокол, столь неожиданно, что Гарри вздрогнул и споткнулся на ходу о подол мантии, тут же врезавшись в очередные рыцарские латы, украшавшие пустынный коридор. Раздался грохот посыпавшегося на каменный пол металла, Гарри не удержался на ногах и проехался на четвереньках, собирая на темную материю школьных брюк комья пыли. Левая коленка хрустнула, и ее тут же пронзили стрелы боли. Ладони, которыми парень попытался затормозить падение, саднило и жгло. Мантия-невидимка слетела, и теперь причудливо поблескивала в углу, напоминая скорее жидкость, чем ткань, словно разлитая ртуть. Латы падали, казалось, бесконечность, и даже когда падение прекратилось, звон продолжал висеть в воздухе, словно задетая струна. Быстро подняться у Гарри не получилось. Он скрючился на полу, обхватив ушибленную коленку, пытаясь унять боль и восстановить дыхание. В ушах звенело, и мальчик съежился, ожидая, что на шум тут же примчатся учителя, студенты, привидения, — вообще все, кто только жил в замке. Секунды тянулись, как кленовый сироп, но вопреки опасениям никто не появился. Прошло еще пару мгновений, прежде чем стреляющая боль поутихла, и Гарри осторожно встал на ноги. Отряхиваясь от пыли, он дохромал до мантии-невидимки, которая отлетела от него на добрых пару метров. Он только собирался вновь спрятаться под защитой невидимости и поскорее скрыться на случай, если кто-нибудь все же появится здесь, как его нервы в очередной раз испытали проверку на прочность. — Осторожнее, юноша, — раздался позади него мелодичный и чуть задумчивый голос, — Так вы встретитесь с судьбой гораздо раньше срока. Стараясь как можно незаметнее спрятать волшебную мантию от посторонних глаз и параллельно придумывая отмазку на случай расспросов, Гарри медленно повернулся, но никого не увидел. Коридор оставался столь же мрачным и пустынным, как и прежде, однако Поттер мог поклясться, что голос ему не почудился. Вытащив из кармана волшебную палочку, он практически без слов зажег огонек света, рассеивая полутьму, но это не слишком помогло. В коридоре он по-прежнему оставался один. Настороженно озираясь, готовый в любой момент либо атаковать, либо уворачиваться, Гарри резко повернулся, вновь услышав голос. — Ах, уберите это, вы выглядите глупо, — недовольно произнесла обладательница голоса, и только тогда Гарри разглядел ее. Его таинственная собеседница, к удивлению Гарри, оказалась портретом, одним из многих волшебных полотен, которые в значительной степени составляли интерьер замка. Являясь его неотъемлемой частью, портреты представляли собой фон, на котором разворачивались события школьной жизни. Они таили за собой секретные ходы, открывали потайные двери, их обитатели постоянно перешептывались между собой, внося свою долю шума и суматохи в общую копилку, они разносили слухи и сплетни и связывали тем самым всю школу. Портреты добавляли замку оживленности, потому даже глубокой ночью, когда все спали, замок никогда не казался пустым и тихим. Но никому из живых, или по крайней мере очень немногим, и не приходило в голову воспринимать их как нечто большее, вести с ними беседы как с живыми людьми. Да и сами обитатели волшебных портретов не стремились поддерживать тесного общения с кем-то, кто не был так же, как они сам, запечатлен на холсте. Так что удивление Гарри Поттера, когда к нему с портрета обратилась рыжеволосая волшебница в длинном зеленом платье, окруженная горшками с подсолнухами, было вполне объяснимым. — Простите? — с любопытством обратился к ней гриффиндорец, не опуская все же палочку, а напротив, поднимая ее повыше, чтобы в неярком свете заклинания рассмотреть собеседницу получше. — Прекратите светить мне в глаза, — отозвалась на это та. — Извините, — Гарри виновато подчинился и сделал шаг вперед, чтобы хотя бы так иметь возможность видеть, с кем он разговаривает. Его поразило то, как даже в неясном свете, едва рассеивающем полумрак, ярко выделялись волосы девушки с портрета. Возможно, дело было в какой-то специальной краске или в чарах, — Гарри не разбирался в искусстве создания волшебных портретов, да и вообще в искусстве, — но ее рыжие локоны казались почти красными, они словно издавали особое свечение, видимое даже сейчас, в отсутствие каких-либо дополнительных источников освещения. Лицо ее было бледным и задумчивым, на нем яркими огоньками выделялись большие зеленые глаза. Надпись под портретом тонула во мраке, и разглядеть, что там написано, не представлялось возможным. Облик волшебницы был Гарри незнаком, он никогда раньше не замечал ее на школьных портретах, но, с другой стороны, за редкими исключениями он редко к ним приглядывался и вообще редко обращал на них внимание. — Что вы имели в виду, когда сказали про мою встречу с судьбой? — Всем нам уготована встреча с ней, но не нужно торопить события, молодой человек, — волшебница с портрета достала из вазона нарисованный подсолнух и повертела его в руках. Ее слова понятнее не стали, и Гарри стоило бы идти дальше своей дорогой, а не задерживаться здесь, но, заинтригованный, он был не в силах развернуться и сдвинуться с места. — Красивые подсолнухи, — пробормотал он. Ему хотелось завязать с незнакомкой разговор, послушать, что еще она может сказать, но не знал, как это сделать. — Вам они нравятся? — кажется, он затронул верную струну, девушка оживилась, — Они весьма занятны, всегда находятся будто на грани между жизнью и смертью. Всегда поворачиваются к солнцу, к жизни, хотя тьма в итоге увлекает их за собой. — Совсем как люди, — заметил Гарри. Он не был поклонником метафор, но эта показалась ему цепляющей. Возможно, стоило ее записать или хотя бы сохранить в памяти. Полумне бы понравилось. — И я так думаю, — ведьма с рыжими волосами активно закивала, не выпуская из рук цветок. Пара желтых лепестков оторвалась и невесомо опустилась куда-то за нижнюю рамку. — Как и вы. Тьма подступила к вам почти вплотную. Она прямо за вашей спиной. Гарри вздрогнул и не смог подавить рефлекс обернуться. За его спиной был все тот же пустынный сумрачный коридор, но царящий в нем полумрак лишь с натяжкой можно было назвать тьмой. По спине гриффиндорца побежали мурашки. Незнакомка отчего-то напомнила ему профессора Трелони, не внешне и даже не голосом, а скорее ощущениями, которые сковали ему душу при ее словах. — А под тьмой вы имеете в виду… смерть? — Гарри почувствовал, как холодеет его душа, страшась ответа и в то же время желая его услышать. — Она за вами, но и внутри вас тоже. Вы и сами это знаете. Всегда знали, хоть и не осознавали, — незнакомка продолжала крутить в руках подсолнух, не обращая внимания на Гарри и его маневр. Пару мгновений Поттер не мог найтись со словами. Он покрепче перехватил волшебную палочку почему-то вдруг вспотевшими ладонями, и стряхнул с себя овладевшее им оцепенение. — Глупости, — сказал он громко, хотя голос на мгновенье ему изменил, — Вам-то откуда это знать. Вы всего лишь портрет. — О, быть может, теперь мой облик и мысли и заперты навечно в клетке из краски и лака, и дар предвидения, коим я владела в смертной жизни, не сумел бы запечатлеть даже самый искусный художник, но я храню воспоминания обо всех видениях, что когда-то меня посещали, и я видела в них вас не раз. — Так вы предсказательница? — Гарри скептически поднял бровь, впечатление, которое на него произвел поначалу портрет, практически совсем покинуло его, и он вернул контроль над разыгравшимися нервами. — Была ею, — печально подтвердила девушка, не обращая внимания на скепсис в голосе собеседника. — Хотите сказать, вы предвидите мою смерть? — Гарри даже немного развеселился. Когда-то, когда ему впервые предсказали смерть, это предсказание подолгу холодило его душу, сея тревогу и страх в его сердце, но с тех пор он перестал в это верить. И даже то пророчество, из-за которого за ним охотился Волдеморт, уже не пугало его. Ведь одно дело, бояться чего-то туманного, что может таиться в будущем, и не знать, что это может быть и как этого избежать, и совсем другое, знать о реальной опасности и об ее источнике, быть готовым к ней и иметь шанс самому строить свою судьбу. — Профессор Трелони постоянно предсказывает мне смерть, но я до сих пор жив. — Каждому пророчеству — свой срок, — возразила рыжеволосая, — И ваш почти пришел. Смерть всегда ходила вокруг вас кругами. Но быть может, вам удастся от нее откупиться, если отдадите то, что внутри вас. Ей нужен дар, и дар в вас, но он вам не принадлежит, он достался вам случайно. Вы искали его так отчаянно, но он был в вас все это время. Ваш злейший враг всегда был ближе, чем вы думали. — Что вы имеете в виду? — Гарри силился прогнать вновь овладевшее им чувство, пытаясь убедить себя, что это просто бред, или хотя бы уйти и не слушать, но не мог сдвинуться с места. — Не мне судить о значении, я лишь посланник сил, которых нам не дано постичь. Бремя трактовать выпало вам, не мне. — Я помню вас отчетливо в своих видениях. Вы следуете по пятам за женщиной-песней, ее утягивают тени, но вы стоите там и вытаскиваете ее к свету. — Женщина-песня? — Гарри отчаянно старался постичь хотя бы долю ее слов, его мозг, казалось, не работал столь напряженно даже на экзаменах, — Вы про профессора Сонг? — В вашей власти ее спасти. Я видела вас там, в тенях, но вы не один, рядом с вами старик. — Профессор Дамблдор? — парень пытался найти хоть какую-то логику в ее словах. — Ваша судьба, и не только ваша, в ваших руках. Знайте же, то, что можно вспомнить, можно вернуть. — Да что вернуть? Я ничего не терял. — Вы в этом уверены? — скептически усмехнулась девушка с портрета. — Я вас не понимаю, — в отчаянии воскликнул Гарри, — Что все это значит? Он бросился к портрету, в попытке как-то задержать волшебницу, но та шагнула за рамку и исчезла быстрее, чем он смог сказать еще хоть слово, оставив холст пустым, за исключением бессчетных подсолнухов. Гарри подождал еще немного в надежде, что та вернется, но минута тянулась за минутой, и ничего не происходило. Поняв, что ждать больше нечего, Поттер набросил на себя мантию-невидимку и поспешил выйти из полутьмы на освещенную лестничную площадку. Заколдованные лестницы, как и всегда, меняли направление по одной им известной логике, огонь плясал в факелах на стенах, обитатели портретов перешептывались и переходили сквозь рамки из портрета в портрет, — все это более напоминало прежний Хогвартс, суетный и живой, а не тот его призрак, в который он превратился сейчас. Гриффиндорец быстро взбежал по первой же лестнице, подъехавшей к нему, не останавливаясь ни на миг, несмотря на значительный риск свалиться с нестабильной лестницы. Голос прорицательницы еще звенел в его ушах, и Гарри снова и снова прокручивал в уме ее слова. Какая-то мысль вертелась в его голове, рожденная таинственными этими словами, но как бы сильно он ни старался, Поттер не мог ее ухватить. Каждый раз, стоило ему приблизиться к ней, как она ускользала из-под пальцев. — Гермиона бы поняла, — как никогда раньше Гарри скучал по друзьям, по возможности обсудить с ним все, что с ним произошло, но сейчас он был один, и часть его знала, что эту загадку он должен решить самостоятельно. Он знал, что Волдеморт желает ему смерти, эта новость была не нова, так что предсказание скорой смерти не казалось ему столь уж зловещим и неотвратимым. К тому же, необязательно было вообще иметь дар предвидения или его подобие, чтобы предсказать Гарри смерть — его история была известна всему волшебному сообществу задолго до того, как он узнал ее сам. А еще весь Хогвартс знал о его способности влипать в опасности, такое происходило буквально каждый год, и закономерность была очевидна. Близнецы Уизли устроили тотализатор, где каждый мог сделать ставку, дотянет ли Поттер до выпуска. Гермиона тогда очень разозлилась и грозилась рассказать профессору МакГонагалл, а вот сам Гарри поставил галеон на положительный для себя исход. Хоть он и наловчился шутить о собственной смерти и осознавал реально грозящую ему опасность, но не хотел всерьез в это верить. В глубине души Гарри верил, что сумеет пережить, что угодно. В конце концов ему уже столько раз везло. Но скорее всего, у отмеренной ему удачи был лимит. И, быть может, он как раз подошел к концу. С каждым шагом настроение парня становилось все мрачнее и мрачнее. Гарри так хотелось быть самым обычным, нормальным волшебником, просто жить, ходить на занятия, играть в квиддич и общаться с друзьями, и чтобы не было никаких пророчеств, и никакой судьбы, но приходилось играть теми картами, которые раздала жизнь. Не было смысла рассуждать на тему, что было бы, будь все иначе, ведь ничего изменить уже нельзя. Где-то там, за пределами этих стен, Волдеморт, наверняка уже замыслил свой следующий шаг и готовится к новой атаке. Пусть пророчество и разбилось во время битвы в министерстве, но он не будет сидеть сложа руки. Та битва, казалось, случилась давным-давно, много лет назад, хотя в каком-то смысле ей только предстояло произойти, и ее последствия Гарри еще не были известны. «А ведь меня там даже не было, — подумалось ему, — И Волдеморт, наверное, считает меня мертвым». Кажется, это тогда и произошло. Падение в арку помнилось смутно, словно во сне. Отчетливым было только пробуждение в странном месте и в странных обстоятельствах. Но кажется, со стороны это и правда было похоже на смерть. Гарри вдруг обдало холодом от этой мысли. Ведь разве не этого добивался Волдеморт? Смерти Гарри Поттера. Значит, теперь он верит, что победил. И если так, то он больше не станет осторожничать и выжидать. И что он сделает тогда? Кто попадет под удар? А главное, получится ли его опередить? Быть может, если поскорее найти оставшиеся крестражи, то все закончится быстро и без потерь. По крайней мере, время сейчас было на их стороне. Но время быстро истекало, совсем скоро предстояло вернуться обратно в настоящее. Гарри ждал этого и боялся. С одной стороны, можно будет перестать таиться, больше не будет Тишины, и можно будет, наконец-то, встреться с друзьями, — этого Гарри ждал больше всего. Но с другой — сейчас у него было ощущение, что время поставлено на паузу, что можно было хоть ненадолго передохнуть от вечной гонки с будущим и слегка отсрочить его. А вернувшись обратно, придется вновь погрузиться в бесконечную борьбу. Если б можно было отправиться подальше в будущее, увидеть, что произойдет. Жаль, что путешествия во времени так не работают. Здесь, в прошлом, даже та таинственная связь с Волдемортом, заставляющая Гарри видеть и чувствовать то же, что видит и чувствует его враг, его почти не тревожили. Лишь изредка шрам покалывало и обжигало, и Гарри ощущал эмоции, которые ему не принадлежали, чаще всего это происходило во сне. Еще совсем недавно, Гарри только об этом и мечтал, но сейчас ему думалось, что это могло бы стать его преимуществом, несмотря на всю потенциальную опасность. Но что будет, когда он вернется? Быть может, эта опасная и пугающая связь разумов вновь проявится в полной мере. Может, тогда он сумеет что-то узнать и так опередить Волдеморта и нарушить его планы. Гарри все никак не мог выбросить из головы таинственные слова, не мог перестать о них думать. «Ваш злейший враг всегда был ближе, чем вы думали». Он никак не мог ухватить вертящуюся на самом краю разума мысль. Что все это означало? Насколько ближе, быть может, совсем рядом? Была ли здесь какая-то связь? Возможно, предсказательница с портрета говорила о крестражах, и еще один из них таится в Хогвартсе. Возможно, сумев заглянуть в сознание Волдеморта, Гарри сможет разузнать об этом крестраже, и сколько вообще осталось еще крестражей? Знал ли Волдеморт о том, что значительная их часть уже уничтожена? Ощущал ли он дыхание смерти, чувствовал ли, что уже наполовину мертв? Что он чувствовал, когда каждый из крестражей уничтожался один за другим, чувствовал ли их агонию и смерть? Быть может, у него была с ними связь, подобная той, что позволяла Гарри заглядывать в разум Волдеморта, ощущать его эмоции. Гарри внезапно остановился, не в силах сделать более ни шагу, словно ноги его превратились в вату, а голова, напротив, налилась свинцом. Чужие слова отзывались в его голове похоронным колоколом. «Смерть всегда ходила вокруг вас кругами. Но быть может, вам удастся от нее откупиться, если отдадите то, что внутри вас». «Если отдадите то, что внутри вас». В эту секунду Гарри все понял. В глубине души он давно знал ответ. Осознание этого, казалось, выбило опору из-под его ног. Гарри вдруг почувствовал, что задыхается. Ему не раз приходилось падать с метлы, и удар о землю всегда выбивал воздух из легких, а в глазах темнело. Вставать потом получалось не сразу. сейчас ощущения были схожими. Словно мир на секунду перестал существовать. Будто в полусне, Гарри завернул за статую горгульи, таящей за собой секретный коридор, и только там позволил себе дать волю эмоциям. Он стянул мантию-невидимку, оперся на холодную сырую стену и медленно сполз по ней вниз, не обращая внимания на скопившуюся многолетнюю пыль, неизбежно оседавшую на его одежду. Вот и все. Тайна раскрыта. Зло жило в нем все это время. Закусив зубами костяшки пальцев, Гарри подавил беззвучный крик. Впрочем, вряд ли сейчас он сумел бы издать хоть звук — голос ему отказал. Парень думал, что вот-вот разрыдается, но рыдания не шли, глаза оставались сухими. Мысли путались, сплетались в бесконечный клубок, сосредоточиться не получалось ни на одной, его разум словно блуждал в безвыходном беспросветном лабиринте, куда не пробивался ни единый лучик света. Так он и сидел там, потеряв счет времени. Быть может, прошли часы или же дни, и профессор Сонг уже ищет его, а может, прошла всего пара минут. Он не знал, да и не хотел знать. Он просто сидел там, ожидая, пока сердце перестанет заполошно панически биться, а дыхание вернет свой прежний ритм. Закрыв лицо руками, Гарри так сильно тер глаза, что во тьме закрытых век вспыхивали красные пятна. Мысли продолжали плясать в бесконечном хороводе, но мало-помалу обретали связность и четкость. Быть может, все не так катастрофично, как показалось сначала. Разве не лучше знать правду, даже столь ужасную, нежели блуждать во тьме? Ведь Гарри так долго искал ответа, пытаясь понять, что же, черт возьми, с ним не так. Теперь же все обрело кристальную, болезненную ясность. «Один не может жить, пока жив другой», а смерть одного станет концом другого. — Я должен умереть, — произнес Гарри вслух, и голос его прозвучал лишь хриплым шепотом. Кажется, его время действительно пришло, настал час исполнения всех пророчеств, но и это ли так страшно? Да, его ждет смерть, но, если после все будет кончено, и зло больше не потревожит волшебный мир и его друзей, разве оно не будет того стоить? Казалось бы, ответ столь очевиден. Разве Гарри не готов был пожертвовать собой ради всех столько раз, разве не отдал бы он свою жизнь без раздумий, так отчего же сейчас его взяли сомнения? Почему сейчас ему так больно? Это несправедливо. «Почему я не могу просто жить, почему обязательно нужно делать страшный выбор?». Но, с другой стороны, разве у него когда-нибудь был этот самый выбор? Гарри резко открыл глаза, перед ними все расплывалось — очки он снял и отбросил в сторону, едва спрятавшись в потайном ходу, и так они и лежали там, в пыли, правая дужка отвалилась при ударе. Найдя их на ощупь, волшебник нацелил на них волшебную палочку и произнес: — Окулус Репаро. Зрение вернулось, и мир сразу же обрел ясность и четкость. Гарри хотелось бы, чтоб существовало заклинание, способное так же просто привести в порядок мысли и разум, но волшебство не могло решить всех проблем и ответить на все вопросы. Гарри даже жалел, что нельзя навеки остаться здесь, во мраке и пыли потайного хода, чтобы никто никогда его не нашел, спрятаться от всего мира. Но разве можно было отступать теперь, когда он зашел так далеко? Утерев лицо от пыли и так и не пролитых слез, Гарри Поттер выбрался из своего укрытия и продолжил путь. Сверяясь с картой, стараясь обходить опасные места, он добрался до Гриффиндорской башни, попутно срезая дорогу через тайные ходы, которыми полнился замок. Больше всего на свете ему хотелось подняться в общую гриффиндорскую спальню, забраться к себе в кровать, задернуть полог глубокого бордового цвета, всегда дарящего ощущение уюта и покоя, и погрузиться в долгий сон, хотя бы ненадолго позабыв обо всем мире. Гарри казалось, будто он не спал целую вечность, будто сила гравитации или же давление атмосферы вдруг увеличились в сотню раз, и потому его так сильно тянуло вниз, к земле. Наверное, так и ощущается груз всего мира на плечах, особенно на плечах столь юных и хрупких, и груз этот никак нельзя было сбросить или хотя бы облегчить. Нужно было продолжать идти. Несмотря ни на что. Стайка первокурсников как раз заходила в башню, и Гарри успел проскользнуть в проход прежде, чем портрет Полной Дамы закрылся за ними. Едва оказавшись внутри, Поттер ощутил волну тепла, исходящую от зажженного камина, и только сейчас понял, насколько озяб за время блуждания по замку. Огонь весело потрескивал и плясал на опаленных дровах, вокруг камина в креслах удобно устроились младшекурсники. Кто-то пытался сотворить заклинание, пока безуспешно, кто-то что-то читал, а кто-то играл в плюй-камни за большим столом. Почти никто не разговаривал, игра шла вяло, а страницы перелистывались так редко, что можно было подумать, что читающий заснул в процессе. Старшекурсников было поменьше, у них еще шли занятия, так что Гарри мог не опасаться натолкнуться на самого себя. Решив поскорее положить мантию на место и вернуться в кабинет защиты от темных сил, Поттер поспешил к лестнице, стараясь не наступать на особенно скрипучие доски, но его планы оказались нарушены распахнувшимся проходом в комнату и ворвавшимся в общую комнату рыжеволосого урагана по имени Фред и Джордж Уизли. Близнецов, как всегда, было невозможно отличить. Оба были одеты в одинаковые свитера и выглядели одинаково запыхавшимися и растрепанными. — Народ, вы слышали новость? — начал один из них, заставляя обитателей общей комнаты обратить на себя внимание. — Гринготтс ограбили! — воскликнул другой близнец. Как обычно, они заканчивали друг за другом предложения. По гостиной пронеслись удивленные возгласы. Общая атмосфера оцепенения и рассеянности была развеяна, словно Фред и Джордж применили какое-то ведомое только им контрзаклятие. Гарри замер на месте, стараясь даже не дышать, чтобы не пропустить ни слова. — Смотрите, об этом пишут в «Пророке», — помахал пресловутой газетой один из них, поворачиваясь к аудитории, и теперь Гарри мог разглядеть букву «Ф» на свитере, а значит с большой долей вероятности это был Джордж. По одному люди начали подниматься с насиженных мест, бросая предыдущие занятия, и подходить к близнецам. Вскоре вокруг них образовался кружок, гриффиндорцы читали заметку, сталкиваясь лбами, а затем передавали друг другу газету. Уизли, тем временем, пересказывали, что им известно. — Толпа пожирателей смерти ворвалась в банк сегодня утром, — вещал, кажется, Джордж. — Они прорвались на самые нижние уровни… — подхватил его брат. — Ограбили сразу несколько сейфов… — Убили в процессе сотню гоблинов и армию мракоборцев… — И улетели на драконе. — С ними были Сами-Знаете-Кто. — И Беллатриса Лестрейндж, — довершил сию захватывающую повесть Уизли. Просто удивительно, какими невероятными подробностями обросло это происшествие в переложении в газетную статью, и, предполагал Гарри, какими обрастет, когда об этом начнет судачить вся школа. С одной стороны новость о случившемся внесла оживление, заставила встряхнуться оцепеневшие умы, но с другой — подобное не могло не вызвать панику. Невольно возникали мысли, если Волдеморт решился в открытую напасть, то что он сделает дальше, кто станет его следующей целью и жертвой? Это же интересовало и Гарри, но сейчас он предпочитал об этом не думать. Когда гостиная окончательно потонула в напряженных обсуждениях и восклицаниях, Поттер воспользовался возникшей суматохой и быстро взбежал по ступеням в свою комнату. Убедившись, что в ней никого, он стянул с себя мантию-невидимку, аккуратно свернул ее и положил в собственный чемодан, затем замер у двери, осторожно выглядывая из-за колонны на происходящее внизу. Оживление, впрочем, не утихало. Гриффиндорцы постепенно возвращались на свои места, не прекращая обсуждение, а лишь понижая голос до шепота, но большая часть по-прежнему толпилась в центре гостиной. Время постепенно уходило, нужно было покинуть башню до окончания урока, так что Поттер решил не таиться, полагая, что его присутствия все равно никто не заметит. Он ошибся. — Эй, Гарри, — не успел он спуститься с лестницы, как ему замахали близнецы, явно заметившие его, — Слышал новость? Гринготтс ограбили. — Да ну? — Поттер не слишком умело изобразил удивление, — А говорили, надежнее Гринготтса места нет. Он взял протянутую ему статью, — к этому времени все желающие уже успели сделать себе копии, а кто не умел — тем сделали близнецы. Передняя полоса пестрела кричащими заголовками, но первым, что бросилось Гарри в глаза, были фотографии. Картинки двигались, изображая разрушенный главный зал волшебного банка, пробитый купол, неровные куски мрамора, когда-то бывшие полом, окаймляющие бездонный провал. На других колдографиях, более темных, с трудом можно было разглядеть оплавленную дорожку рельсов, разрушенные каменные стены, покрытые черной копотью. На других более размытых и светлых разбушевавшийся дракон летел высоко в небе, и из его пасти вырывалась струя пламени. — Говорят, и тебя там видели, — похлопал Гарри по спине Джордж. От неожиданности Поттер поперхнулся, принявшись судорожно просматривать статью в поисках того, где это написано. — Даже отрицать не будешь? — переглянулись близнецы. — Что? Да кто мог такое сказать? — поспешил изобразить возмущение пятикурсник. — Тебя видели, — как-то слишком довольно ответил один из близнецов. — Попался с поличным, Гарри, — подхватил другой. — Возьмешь нас в долю? — Нам как раз нужны средства на материалы для нашей продукции. Не обращая на них внимания, Гарри нашел нужный кусок статьи и быстро пробежал его глазами. Возможно, за ним уже идут мракоборцы, чтобы арестовать его и посадить в Азкабан к дементорам. Сердце бешено колотилось, но ознакомившись со статьей, Гарри быстро успокоился. — Здесь написано, что свидетелей нападения практически нет, а те, кто выжил, повредились в уме, — скептически ответил Поттер. Первоначальная паника рассеялась, и теперь парень очень старался не засмеяться, — И этого «очевидца» увезли в «Мунго». — Мы тебя не сдадим, Гарри, — подмигнул Джордж. — И вообще, я был на уроке, — добавил Гарри с улыбкой, — Так что, если только я не умею раздваиваться, то доказать ничего не смогут. Фред пристально посмотрел на него, подозрительно сощурив глаза: — Кстати, говоря, а чего это ты не на уроке? — Банки грабишь, уроки прогуливаешь, — покачал головой его брат, — Совсем скатился по наклонной наш малыш Поттер. — Да ну вас, — Гарри отмахнулся и направился к выходу, прихватив газету, на ходу изучая ее. По крайней мере, теперь становилось понятно, почему все решили, что на банк напала Беллатриса Лестрейндж — красочное описание «сумасшедшей, кудрявой ведьмы» из слов одного из очевидцев вполне подходило как Ривер Сонг, так и Беллатрисе. В целом переживать было не о чем, никто не сумеет связать его с данным происшествием, но облегчения Гарри не чувствовал. Известие о погибших воскресило в его памяти картину случившегося: летящие заклинания, струи пламени, поглощающие гоблинов, тела, падающие в бездонную пропасть. Нет, разумеется, крестраж нужно было достать и уничтожить любой ценой, но Гарри уже тошнило от всех тех страданий, которые он причинял окружающим. Из-за него погибло уже слишком много народу. И сколько погибнет еще, если у него не хватит решимости покончить со всем этим. «Все это время крестраж был во мне, но разве в нем причина бед, которые я несу? Быть может, истинное зло — это я сам?» Неизвестно, как далеко завели бы Гарри подобные мысли, что всецело захватили его, но тут он вдруг заметил кое-кого, с кем ни в коем случае не должен был пересечься, и мрачные мысли отошли на второй план. Погруженный в себя, он не успел уйти далеко от входа в гриффиндорскую башню и, кажется, даже не услышал удар колокола, оповещающий об окончании урока. Самому Поттеру казалось, что прошло совсем немного времени, но на деле он изрядно задержался. Ему навстречу шел он сам в компании Рона и Гермионы. На мгновенье Гарри замер, паника захватила его разум и чувства, но реакция не подвела, и, прежде чем сам Гарри сумел понять, он уже прятался за ближайшей колонной. Его собственная версия из прошлого прошла буквально в нескольких сантиметров от него, настолько близко, что по коже пробежали мурашки. Прошлое переписывалось прямо на его глазах, как и его воспоминания, и, вспоминая то, чего раньше не было, Гарри вновь ощутил то странное чувство, будто он раздвоился и проживает одновременно две жизни. Троица тихо переговаривалась, даже перешептывалась несмотря на то, что поблизости в поле зрения более никого не было, но Гарри из будущего мог слышать все до последнего слова. — Ты как, Гарри? — взволнованно спрашивала Гермиона, — Еще болит? — Уже не так, — ответил другой Гарри, при этом потирая шрам на лбу, — Но он злится, Волдеморт. Я по-прежнему это чувствую. Что-то не так. — Не впускай его в свой разум, Гарри, — в голосе гриффиндорки звучала тревога. — Стараюсь, — ответил тот, — Идем, не будем привлекать внимание. — Ну, зато с заклинаний пораньше свалили, — оптимистично добавил Рон, и троица скрылась за портретом Полной Дамы. Стоило им уйти, как Гарри поспешил выйти из своего укрытия и тоже уйти, но в противоположном направлении. Значит, понял он, Волдеморт знает о том, что крестраж похищен, и, хотя это было вполне предсказуемо, Гарри не мог ничего поделать с пробежавшей по телу дрожью. И как долго займет у Волдеморта времени на то, чтобы проверить сохранность остальных крестражей и узнать, что те уничтожены? А после этого можно было не сомневаться в том, что он поспешит выместить свою ярость на ком-нибудь. Вопрос лишь в том, какой будет следующая атака. По крайней мере, конец близок, Гарри верил в это. И неважно, чем все закончится для него. Чья-то рука вдруг крепко обхватила его запястье и рывком утянула в сторону так резко, что Гарри перепугался до смерти, но не успел ни закричать, ни выхватить палочку. — Вот ты где, я тебя обыскалась, — сердито прошипела профессор Сонг, пока Гарри пытался успокоить расшатанные нервы. — Вы меня напугали, профессор, — ответил он с любопытством поглядывая на манипулятор временной воронки, как-то странно светящийся на руке Ривер, — Вы починили ваше устройство? — Не совсем, — уклончиво ответила Сонг, — но в целом, да. Нам нужно уходить, чтобы не допустить столкновения временных линий. — Это уж точно, — Гарри вспомнил, как чуть не столкнулся лицом к лицу с самим собой. — Ты же не натворил ничего безумного? — напряглась профессор, — Ничего, что могло бы повлечь катастрофических последствий для нашей реальности? — Ничего, — быстро ответил Гарри, искренне надеясь, что так и есть. Профессор посмотрела на него с подозрением, сощурив глаза, и Гарри постарался придать своему лицу наиболее невинное выражение. — Ладно, разберемся, — махнула рукой Сонг, — Идем. Ривер быстро зашагала в сторону лестниц, и Поттер поспешил за ней. То и дело мимо них проходили рассеянные школьники, но никто не обращал на них особого внимания. — Куда мы идем, профессор? — задался вопросом гриффиндорец, заметив, что та повернула в сторону, противоположную от кабинета защиты от темных сил. — Волшебство мешает точности при перемещениях во времени, из-за этого манипулятор временной воронки все время барахлит, — пояснила профессор Сонг, — Нам нужно отойти подальше от основной части замка, а еще подальше от Тишины. Туда, где наше возвращение никто бы не заметил. И самое подходящее для этого место — Астрономическая башня. На эту башню вело несчетное множество узких каменных ступенек, и к тому времени, как подъем был окончен, Поттер уже едва передвигал онемевшие ноги. На вершине Гарри и Ривер уже поджидал профессор Дамблдор. Здесь завывал ветер, и Гарри тут же продрог. Солнце уже клонилось к горизонту, его лучи отражались от снежного покрова и слепили глаза. Устройство на запястье Ривер вновь заискрило. — Нужно кое-что перепроверить, — сказала она, — Я сейчас вернусь. Не дожидаясь ответа, Сонг скрылась, стук ее каблуков по ступеням вскоре затих, и воцарилось молчание, нарушаемое лишь свистом ветра. Отсюда открывался прекрасный вид на заснеженные окрестности, пустое квиддичное поле, сторожку Харгида, из трубы которой валил дым, и на Запретный лес, темнеющий вдали. Вид этот определенно стоил того, чтобы подойти поближе к краю, несмотря на холод. Кутаясь покрепче в мантию, Гарри сделал пару шагов вперед и замер, очарованный красотой зимнего Хогвартса. Головокружительная высота его не совсем страшила, а наоборот, заставляла сердце восторженно колотиться. — Ты готов вернуться, Гарри? — нарушил молчание профессор Дамблдор. — Наверное, да, — не слишком уверенно протянул Поттер, его вдруг охватила тревога, страх неизвестности, — Что будет дальше, сэр? — Профессор Сонг обещала вернуть нас в то же самое мгновение, из которого мы пришли, — директор добродушно улыбался, он выглядел, как и всегда, совершенно спокойным, и его спокойствие и уверенность передались и Гарри, хоть он и по-прежнему нервничал. Секунда тянулась за секундой, а Ривер все не возвращалась, и Гарри вдруг понял, что сейчас самый подходящий момент, чтобы поделиться своими опасениями. — Профессор, — начал он торопливо, — Я должен вам кое-что рассказать. По поводу профессора Сонг. Думаю, ей угрожает опасность. Гарри сбивчиво и торопливо, опасаясь, что Сонг вот-вот вернется, поведал о том, что с ним произошло, о разговоре с портретом прорицательницы и о ее словах о Ривер, опуская ту часть, что касалась лично Гарри, и ничего не говоря о собственных догадках на этот счет. Слова, почему-то, давались с трудом, рассказ выходил нестройный и даже неправдоподобный, и Гарри чувствовал себя как-то глупо, рассказывая обо всем этом, но профессор Дамблдор слушал внимательно, не выказывая недоверия, и от этого становилось легче говорить. — Мы должны ей как-то помочь, — неловко подвел итог своему рассказу Поттер, чувствуя, что в горле першит, а губы пересохли, — Не знаю, как, но… что-то ведь нужно сделать. — Занятная история, Гарри, — кивнул профессор, когда гриффиндорец, наконец, умолк, — Весьма занятная. — Вы знаете, что это может означать, сэр? — спросил Поттер. — Могу лишь догадываться, как и ты, Гарри, — ответил профессор, — Как это часто бывает с пророчествами, ответ придет в свое время, и не стоит его торопить. — Вы ей поможете? — только это сейчас и волновало Гарри, он с надеждой взглянул на Дамблдора и увидел, что его глаза светятся теплой синевой. — Не ты один обеспокоен судьбой профессора Сонг. Видишь ли, Гарри, сегодня ко мне подошел профессор Снейп и поведал похожую историю. — Снейп? — недоуменно воскликнул Поттер, но Дамблдор лишь хитро улыбнулся, не говоря более ни слова, и расспрашивать далее не было возможности, так как звук торопливых шагов за спинами директора и студента оповестил о возвращении самой Ривер. Она тяжело дышала и выглядела слегка запыхавшейся, но тем не менее довольной и спокойной. — Все готово, — объявила она, — Пора уходить. — Мы вернемся в тот же момент, из которого переместились? — спросил Гарри. Почему-то он в этом сомневался, но оставалось лишь довериться Сонг. — Таков план, — кажется, Ривер и сама в этом слегка сомневалась, но подобная вероятность не слишком ее тревожила. — Возьмитесь за руки, — сказала она, профессор Дамблдор и Гарри взяли ее под руки с обеих сторон, и Ривер нажала кнопку на устройстве на ее запястье. Вспыхнули искры, мир вокруг закружился, словно Астрономическая башня вдруг начала падать, и Гарри почувствовал, как его тянет куда-то в пустоту. Все завертелось, и мир погрузился в темноту.