***
В больничном крыле было полно народу. Такого ажиотажа здесь не бывало даже в периоды межсезонных простуд, когда каждый второй студент приходил за порцией бодроперцового зелья, и даже после особенно напряженных и травмоопасных матчей по квиддичу. Всех участников недавних событий сразу же направили к мадам Помфри. Вскоре выяснилось, что никто особенно не пострадал, однако ведьма никого так просто не отпускала без тщательного осмотра. С суровым видом, за которым пряталось беспокойство, она переходила от одного ученика к другому, то и дело выводя над ними какие-то пасы волшебной палочкой и бормоча формулы диагностирующих и лечебных чар, а помогающая ей профессор Стебль всучивала в руки склянки с дымящимися зельями и следила, чтобы больные их осушали. В основном, зелья были укрепляющими, так как все те, кто провел какое-то в плену у Тишины, пострадали лишь от упадка сил. Тем, кто, по мнению мадам Помфри, выглядел особенно бледно и устало, было велено остаться в лазарете минимум на ночь, остальным же, строго настрого приказав вернуться в спальни и тут же выпить зелье сна без сновидений, с неохотой было позволено уйти. Лишь потому, что все койки были переполнены, мадам Помфри, не желающая никого выпускать из-под своей опеки, не оставила в лазарете всех без исключения. Получив свою порцию еще дымящегося темно-зеленого зелья, источающего резкий и острый запах трав, Гермиона, с трудом убедившая лекаршу, что с ней все в порядке, выскочила в коридор, отошла в сторонку и, прислонившись к стене, принялась ждать. Ждать ей пришлось недолго. Вскоре дверь в больничное крыло распахнулась, и из нее выскочил невероятно взъерошенный Рон, еле пробравшийся через толпу. — Все хорошо? — спросила Гермиона, взглядом невольно обегая его с ног до головы. На Роне, по-прежнему, красовалась белая больничная пижама, но теперь поверх нее была теплая зимняя мантия, которую домовики принесли из гриффиндорской башни. Рыжие волосы торчали в разные стороны, почти как у Гарри в одни из не самых лучших его дней. Пара глубоких царапин на его лице, которые Рон получил в бою, отметила Гермиона, исчезли, очевидно, залеченные заботливой рукой мадам Помфри. На бледной коже темными кляксами отчетливо проступали веснушки. Выглядел Уизли необычайно оживленным, словно и не было напряженных событий последних суток. Впрочем, Гермиона и сама не чувствовала усталости — и дело было вовсе не в зельях. Скорее, виной был еще кипевший в крови адреналин. У нее еще не было возможности и времени обдумать и осознать все, что произошло. Да и думать обо всем этом казалось полнейшим безумием. Вроде бы совсем недавно они были в министерстве, искали пророчество, а затем сражались с пожирателями смерти и самим Волдемортом. Это было, конечно, смертельно опасно и очень пугающе, но все же это было чем-то привычным и понятным. В конце концов, сражаться с ним было не в новинку. С конца самого первого курса Гермиона знала, что однажды придет время намного более серьезных сражений, чем был весь тот квест с философским камнем. И Гермиона знала наверняка — она не станет от них прятаться. И это время вдруг настало, однако к начавшемуся после хаосу гриффиндорка оказалась не подготовлена даже в теории. Когда Гарри вдруг исчез, растворился в воздухе там, в Министерстве, происходящее начало напоминать ночной кошмар. Затем за Гарри исчезли и другие — среди них были ее друзья, среди них был Рон, — но даже тогда Гермиона еще сумела удержаться на самом краю истерики, зацепившись за холодную логику и отчаянную надежду. Все ведь не могло закончиться плохо. Не могло такого быть, чтобы ее друзья погибли или исчезли безвозвратно. Тогда вдруг выяснилось, что Хогвартс уже долгие месяцы был захвачен пришельцами, стирающими память каждому, кто их увидел, стоило лишь отвернуться. Как ни странно, в этом даже была какая-то логика, объясняющая все, что происходило здесь последние месяцы. Сумев воспринять предложенные профессором Сонг объяснения происходящего, Гермиона даже смогла включиться в действие и, отбросив страхи, отправиться в очередное безумие, чтобы спасти и вернуть своих друзей. Кажется, к этому моменту кэрроловская Алиса со своим «все страньше и страньше» могла отправляться в Зазеркалье, чтобы покурить вместе с гусеницей, как-там-ее звали. И как только профессор Сонг умудрялась оставаться спокойной и совсем не безумной, если это было нормой ее жизни. Как профессор Дамблдор умудрялся делать все то же самое? Впрочем, ответ на этот вопрос Гермионе был кристально ясен — оба они давно и напрочь выжили из ума. Хотя это вовсе не являлось их недостатком, скорее, наоборот. Затем был тот портал на опушке Запретного леса, выстроенный наспех, работающий на безумной смеси науки и магии, и последовавшая за этим совершенно другая битва. Сражаться с инопланетянами было куда проще, чем с пожирателями смерти. Дело было даже не в том, что Тишина не строили стратегию атаки, не убегали и не стреляли из укрытия, и не пытались заманить в ловушку, а просто атаковали. Просто они не были людьми, и было намного проще отбросить вопрос морали, посылая в них ответный выстрел за выстрелом. Целиться из бластера и нажимать на курок было куда проще, чем просчитывать, какое из заклинаний лучше подойдет в тот или иной момент, вспоминать их формулы и выкрикивать их вслух. В какой-то то момент эта простота вдруг пронзила Гермиону ледяной вспышкой. Испуг обжег ее, и она едва не выронила оружие, едва не бросила его и не разрыдалась от этого пугающего осознания. Разум, впрочем, всегда работал быстрее эмоций, и тут же вернул контроль над рефлексами. Поразмышлять на тему того, как легко можно превратиться в бездушную машину, можно было и потом. Сейчас же нужно было спасать друзей. Тогда Гермиона сосредоточилась на битве и продолжила ее. Более мыслей не было, были лишь чьи-то крики, мешанина звуков, вспышки выстрелов и заклинаний, стремительно бегущие прочь и тут же падающие под ними длинные уродливые фигуры. На какие-то полминуты тогда Гермиона почти поверила, что все будет хорошо. Сейчас, стоило ей прикрыть глаза, как под веками яркими образами во тьме вспыхивали воспоминания, словно кадры на фотопленке. Зловещий почти потусторонний Хогвартс, в ненастоящем искусственно-созданном мире — Гермиона даже не могла подобрать определение всему этому, хотя, кажется, профессор Сонг уже объясняла и не один раз. Но в обычно упорядоченной и точной памяти Гермионы эти объяснения казались какими-то далекими и размытыми. Термины ускользали, но зато она отчетливо помнила ощущения. Мир по ту сторону портала казался тусклым и бесцветным, он холодил кожу и заставлял волосы вставать дыбом. Воздух там казался густым и наэлектризованным перед готовой разразиться безмолвной грозой. Может быть, все это было игрой разыгравшегося воображения, но как раз-таки избытком воображения Грейнджер никогда не страдала. Память услужливо подбрасывала образы — заснеженная опушка Запретного леса, уходящие ввысь черные верхушки деревьев, выглядящий совершенно неуместно на фоне этого портал, издающий неровный протяжный гул, летящие от него во все стороны синие и желтые искры. Кажется, проходя сквозь него, Гермиона тогда на миг испугалась, что искра попадет ей на волосы. Глупая мимолетная мысль, тут же испарившаяся, стоило оказаться по ту сторону. Тогда остались только мысли о друзьях, которых нужно было найти и спасти, да о мрачных уродливых инопланетян, в которых нужно было стрелять. Эта битва почему-то вовсе не казалась опасной, в отличие от той, что была в министерстве. Наверное, потому, что казалась менее реальной. Хотя ощущения были более, чем реальным, — снег, холодящий кожу, зацепивший руку выстрел, огнем опаливший кожу, ссадины на ладонях от падения на каменный пол, боль в подвернутой во время бега лодыжке. Все это, конечно, было совсем не опасным, за исключением, может быть, выстрела, но от него удалось уклониться, отделавшись ожогом на руке. Да и все эти раны были совсем неважными, ни тогда, ни теперь, когда их все без труда залечила мадам Помфри. Более реальной и важной была другая боль — та, которую Гермиона испытала, когда портал закрылся на ее глазах. Ей и правда верилось, что все обошлось. Верилось, когда она нашла Рона, потрепанного и уставшего, но живого и здорового, умудряющегося не терять оптимизм, да еще и подбадривать и вести за собой других. Верилось, когда он сказал, что Гарри тоже жив и тоже здесь. Верилось, когда они убегали прочь обратно через сужающийся круг портала, в реальный мир, в холодный заснеженный Хогвартс, где солнце уже садилось и золотило макушки деревьев и искрилось отблесками на снегу. Гарри она увидела мельком — он бежал позади, рядом с профессором Сонг, у Гермионы не было времени остановиться и разглядеть его и тем более подождать. Тот мир трещал и распадался, сжимаясь и темнее, непривычно серьезная и сосредоточенная Тонкс торопила и подталкивала в спину. Они остановились, лишь оказавшись на другой стороне, Рон поддерживал ее, пока Гермиона пыталась отдышаться, параллельно глазами выискивая тех, кто выходил из портала, стараясь понять, все ли это. Портал гудел и трясся, а затем брызнул дождем искр и закрылся, исчезнув с хлопком, словно выбило пробки из-за перепада напряжения. Кто-то вскрикнул, кажется, Лаванда, которой все-таки в копну спутанных волос упали искры, едва не воспламенив их. Гарри так и не вышел. Как не вышли и профессор Дамблдор, и профессор Сонг. Что было дальше, Гермиона помнила смутно. Вроде бы, она кричала, требуя вновь открыть портал, МакГонагалл что-то ей говорила, Рон тоже кричал, кто-то плакал, и вообще царила полнейшая неразбериха. Затем их всех повели в замок, на ходу наколдовывая одеяла и пледы, ведь многие были облачены лишь в какое-то подобие больничных пижамах. Уже в замке начался подсчет — профессора и подключившиеся к непосредственным обязанностям старосты пересчитывали всех, а затем направляли в больничное крыло. Все это было каких-то несколько часов, а казалось, будто прошли миллионы лет. Одно радовало — вернуть удалось всех, пропавших не обнаружилось. Кроме всего троих человек… Когда они оказались в безопасности, и пыл битвы и последующих эмоций слегка утих, Рон быстро рассказал Гермионе о том, что с ним произошло, когда он только очнулся. Рассказал, как он нашел Гарри, как пришлось объединяться со слизеринцами — даже в такой момент Рон умудрялся отпускать на этот счет саркастичные комментарии, — как они выбирались. Кажется, именно тогда-то все напряжение и страх, долго задвигаемые на задний план, но ни на секунду не отступавшие все это время, взяли верх, прорвавшись в виде долгих истеричных слез, всхлипываний и рыданий. Рон обнимал ее долго-долго, гладя по голове и бормоча что-то успокаивающее, и, кажется, только его присутствие и не позволило ей окончательно сойти с ума. Потом было больничное крыло, и все смешалось в памяти, казалось безумным сном, мешаниной из образов, вспышек и беготни. Только проснуться никак не получалось. — Порядок, — Рон пожал плечами, внимательно разглядывая подругу, — А ты? — Сойдет, — отозвалась она, вскидывая волшебную палочку. Хотя физически Рон был абсолютно цел, того же нельзя было сказать о его одежде. Сосредоточенно закусив губу, девушка принялась палочкой водить над его белой пижамной рубашкой, в которую он был до сих пор облачен, лишь надев сверху теплую мантию. На рубашке красовались неровные длинные дыры, похожие на царапины от стекла, и подпалины. Повинуясь волшебнице, дыры начали затягиваться, и вскоре ткань стала совсем целой. — Так намного лучше, — неловко улыбнулась Грейнджер, пряча палочку в карман мантии, стараясь не замечать пристального восхищенного взгляда Рона, который возникал у него каждый раз, когда он видел, как она творит магию. Тяжелое мрачное настроение, царившее в них обоих с тех самых пор, как они вернулись в реальный Хогвартс, на секунду стало чуть светлее. — Спасибо, — Рон, почти невесомо касаясь подушечками пальцев ее лица, аккуратно заправил ей за ухо прядь волос, выбившуюся из копны. Его голубые глаза сейчас были близко, что Гермиона могла разглядеть каждую ресницу. В этом взгляде было столько тепла, что куда-то испарилось даже гложущая неловкость за недавнюю истерику. Какое-то время они стояли так, словно позабыв обо всем. Секунды растягивались, как пружины, каждая превращалась в вечность. Затем резкий звук открываемой двери прервал возникшую паузу, и Гермиона и Рон тут же, не сговариваясь, отскочили друг от друга на шаг и обернулись. Из распахнутой двери показались один за другим Невилл и слизеринка Дафна Гринграсс. У обоих в руках были склянки с точно такими же зельями, какие всем выдавала мадам Помфри. Невилл тоже отказался оставаться в стороне после возвращения из Министерства. Он казался тогда намного бледнее, чем обычно, — почти как тогда, на самом первом курсе — страх пополам с решимостью. Но и как тогда, страх больше не мог его остановить. Так что Невилл также участвовал в спасательной операции, потому сейчас находился здесь. Гриффиндорец тут же направился к друзьям, Дафна же помедлила в нерешительности, и тоже двинулась к ним, но замерла чуть поотдаль, словно не зная, можно ли ей тоже подойти. Сейчас она выглядела успокоившейся, хотя глаза беспокойно оглядывались обратно на больничное крыло, где осталась ее сестра. Выбравшись через портал на опушку леса и воссоединившись там с Асторией, она ни на миг не выпускала сестру из объятий, закрывая ее собой, хотя у самой не было никакого оружия. Ее единственную мадам Помфри пришлось выталкивать чуть ли не силой из лазарета — так Гринграсс-старшая хотела остаться с сестрой. В итоге она согласилась оставить уставшую сестренку на ночь под присмотром лекарши, а самой отправиться в общежитие Слизерина, так как сама она чувствовала себя вполне хорошо. — Еле вырвался, — посетовал Невилл, — Мадам Помфри пыталась оставить меня до утра, хорошо, что Колин упал в обморок, и она отвлеклась. — Колин, как всегда, вовремя, — хмыкнул Рон, Гермиона тут же наградила его слегка возмущенным взглядом за отсутствие сочувствия к бедняге Колину Криви, но сказать ничего не успела. Дверь в очередной раз открылась, на этот раз из нее показались близнецы Уизли, Джинни и Драко Малфой. — Где Гарри? — тут же задала вопрос Джинни, с надеждой вглядываясь в лица Рона и Гермионы, ее щеки горели алым огнем, — Он так и не появился? Заметив, как друзья беззвучно качают головами, Джинни тут же понурилась. Краска стремительно отхлынула от ее лица, а искры надежды в ее глазах угасли. Девочка отвернулась, словно собираясь убежать, но не сдвинулась с место, лишь спрятала лицо. — Может, он уже вернулся, — неуверенно протянул Невилл, — Мы ведь пробыли столько времени здесь, а вдруг?.. — он не закончил, но никто не торопился ни возражать, ни соглашаться. Всех одолевали одни и те же мысли, тяжелые и мрачные. Если у кого-то и теплилась надежда на предложенный Невиллом исход, то никто не хотел давать ей волю, чтобы не разочаровываться еще более жестоко. — Что с ним вообще произошло? — подала голос Гринграсс. Все взгляды тут же устремились на нее, и слизеринке подумалось, что сейчас ее прогонят, и торопливо добавила, — Он помогал мне выбраться, но потом мы разделились. Куда он делся? Гермиона с пару мгновений пристально разглядывала Дафну, но подавила порыв сказать ей что-нибудь резкое, и все же ответила: — Портал закрылся. Он не успел выйти. — Профессор Дамблдор и профессор Сонг тоже не вышли, — тихо добавил Рон. — Вы уверены? — воскликнула Дафна. — Может, вы просто не заметили, как они выходят, — поддержал ее Драко, до этого молчавший. Выглядел он настолько бледным, что казалось, если он побледнеет еще хоть чуть-чуть сильнее, то станет совсем прозрачным. Джинни кинула на него настороженный взгляд, словно только сейчас заметив его присутствие, но промолчала, не зная, как реагировать. — По-твоему, мы все тут слепые, Малфой? — огрызнулся Рон. — Откуда я знаю, — парировал Драко, — Может, у вас на весь Гриффиндор одни очки, и те у Поттера. С извилинами ведь у вас точно также — одна на всех, и та у Грейнджер. — Да замолчи, Малфой, — не сдержалась и Гермиона. — Если б Гарри выбрался, он бы пришел к нам, — перекрывая голоса остальных, вдруг вклинился один из близнецов. Грозящая было разразиться очередная гриффиндорско-слизеринская перепалка угасла на корню. Каждый осекся на полуслове. Более никто ничего не произнес. Молчание повисло тяжелой душной завесой. Фред произнес то, о чем думал почти каждый, но боялся озвучить. Словно если сказать вслух, то это станет реальностью. Как стало теперь. Если Гарри Поттер не вернулся к своим друзьям, значит, его больше нет. Дверь больничного крыла хлопнула в очередной раз, заставив всех вздрогнуть. На этот раз из нее показалась Чжоу Чанг. Выглядела она не лучшим образом — обычно гладко причесанные и блестящие волосы напоминали облако, глаза покраснели, под ними залегли тени. — Где Гарри? — обратилась она с тем же вопросом, что до нее Джинни. Голос ее звенел на высоких нотах и опасно дрожал. Никто не ответил сразу, словно опасаясь, что на гонца за плохую новость обрушится истерика. — Где Гарри? — Девушка выглядела так, словно вот-вот расплачется, — Что с ним? — Гарри так и не прошел через портал, — нехотя пояснил Рон, — Мы не знаем, где он. Чжоу взвизгнула и немедленно залилась слезами. — Почему вы стоите тут? Вдруг он ранен! Вдруг он умирает! Мы должны найти его. Немедленно! — девушка топнула ногой, словно ожидая, что остальные сейчас же бросятся выполнять ее приказ. Но никто и не шелохнулся. — Если бы мы знали, как, мы бы уже давно это сделали, — раздраженно парировала Гермиона. — Если у тебя есть идеи, то предлагай, — прохладно добавила Джинни, на что Чжоу только еще сильнее залилась слезами и бросилась бежать. Несколько пар глаз проводили ее спину, однако никто не выказал желания догонять ее и утешать. — В общем, ясно. Поттер пропал, — резюмировал Драко, словно бы этой сцены и не было вовсе, — Есть идеи, куда он мог оттуда деться? — А ты, небось, только рад, что Гарри пропал, — кольнул его Рон, но больше по привычке, нежели всерьез. Малфой его проигнорировал. — Тот мир распадался, — тихо ответила Гермиона, — Если они не успели выбраться, то были уничтожены вместе с ним. — Мы этого не знаем наверняка, — ответил Рон, — Они могут быть до сих пор там. — Они могли трансгрессировать, — предложила свою версию Дафна. — Или их могло выбросить через портал в другом месте, — поддержал ее Джордж. — Или в другом времени, — почти неслышно добавил Фред. — Вряд ли, — возразила Грейнджер, — Грюм использовал поисковые чары, но они никуда не привели. Так что вряд ли они выбрались. — Или, если они до сих пор там, они могли снова открыть портал и выйти, просто чуть позже, — добавила Джинни, — Тогда мы их дождемся. — Или не будем ждать и сами откроем портал, — захлестнувшее было отчаяние отступило, уступая место надежде, и каждый принялся генерировать идеи и свои версии. — Точно, — поддержал Невилл, — Профессор Сонг же строила какое-то устройство, и оно до сих пор стоит там. — А профессор Макгонагалл и Снейп использовали на нем какие-то поисковые заклинания, чтобы открыть его в нужное место, — продолжила мысль Гермиона. — А значит, если сделать то же самое, — понял, о чем они, Драко. — Откроем портал, — закончил Джордж. — И спасем Гарри, — тихо пискнула Джинни. — Тогда идем к МакГонагалл, — Гринграсс решительно расправила плечи и оглядела взглядом эту странную компанию, частью которой она теперь была, — Может, у нее уже есть новости. Рон было двинулся по коридору, но тут же заметил, что Гермиона не двигается с места. Та в упор рассматривала Дафну, и слизеринка замерла под ее взглядом. — Ну, что? — с вызовом спросила Дафна, скрещивая на груди руки, словно защищаясь. — Тебе-то какое дело до Гарри? — спросила Гермиона, — Почему ты так рвешься его спасать? — Я не рвусь никого спасать, — фыркнула слизеринка, — Я просто не хочу сидеть сложа руки, когда тут творится такое. — Ну да, конечно, — Грейнджер скептически вскинула брови, — Ведь именно так и поступают все слизеринцы — стремятся в самую гущу событий вместо того, чтобы затаиться и выжидать для себя выгоды. — Нашла время для межфакультетских распрей, Грейнджер, — вспыхнула Дафна, — Я думала, ты торопишься спасать своего дружка, а не оскорблять мой факультет. — Я просто хочу понять, — гриффиндорка не отступала. — Мне тоже твоя компания не доставляет удовольствия, но я же молчу, — голос Дафны заледенел. — И все же, почему ты тогда до сих пор здесь? — Если ты добиваешься того, чтобы мы ушли, — ответил за нее Драко, на его прежде бледных щеках пунцовели пятна румянца, — То черта с два. При чем тут вообще слизеринцы? Эти инопланетяне, Тишина, или как их там, не проводили отбор по факультетам. Плевать им было, кто слизеринец, а кто гриффиндорец. Они просто похитили нас, держали нас не пойми где, тянули из нас магию месяцами, заменили черт-знает-кем, какими-то стремными копиями, и никто этого не понял, даже мы сами. — Знаешь, каково было очнуться там? — подхватила Дафна, с каким-то странным удовольствием видя, как меняется выражение лица ее оппонентки, — В какой-то гребанной больничной палате, с проводами в венах, с запертыми дверями? Узнать, что тебя держали так несколько месяцев, хоть ты при этом помнишь, как жила все это время в школе, как ни в чем ни бывало? Ходила на уроки, делала долбанную домашку. Это, знаешь ли, меняет твою перспективу на жизнь. — На чистоту крови им тоже было плевать, — тихо, но отчетливо, заметил Рон. — Да, — Драко встретился с ним взглядом. Вздрогнул, но выдержал зрительный контакт. — И Поттеру тоже было плевать. Он просто был там и спасал всех. Как обычно. Святой Поттер, вечно готовый прийти на помощь, — Драко слегка усмехнулся, но слова эти прозвучали совсем без издевки, даже как-то горько, — Я ему должен. — Мы все должны, — негромко поддержала Дафна, — Поэтому мы здесь. Мы хотим помочь. — И нам плевать, хотите ли этого вы. Мы все равно это сделаем. — закончил Драко. — Такой ответ тебя устраивает, Грейнджер? Та внимательно смотрела на них, слушая каждое слово, и, наконец, кивнула: — Вполне. Не произнеся более ни слова, она пошла вперед. Рон направился за ней, легко, почти незаметно, поддерживая за спину сестру, за ними пошли Невилл и близнецы. Драко и Дафна обменялись напряженными, но понимающими взглядами, кивнули друг другу, как бы подтверждая решимость идти выбранным путем, и последовали за ними. Теперь они держались вместе — странная разношерстная компания из двух враждующих факультетов. Почему-то на фоне всех произошедших странных и безумных приключений последних месяцев объединение вечно враждующих гриффиндорцев и слизеринцев больше не казалось чем-то, выходящим из ряда вон. Теперь, когда у них возникло подобие плана, реальность, прежде зыбкая, похожая на кошмарный сон, начала обретать хоть какую-то осязаемую форму. Эта компания направилась по коридору, в сторону кабинета профессора трансфигурации. Их фигуры отбрасывали длинные причудливые тени в тусклом свете огня, пляшущего в факелах. Где-то высоко под сводами потолка далеким эхом отзывались завывания ветра. Негромкие шаги терялись и затухали в колодцах каменных стен. За покрытыми плотной коркой изморози трещащими от стужи стеклами окон сгущалась чернильно-синяя зимняя ночь. В кабинете трансфигурации профессор Макгонагалл не обнаружилась, вместо нее к своей неожиданности ребята наткнулись на Грозного Глаза Грюма, который как раз собирался шагнуть в камин, в котором весело полыхали языки зеленого пламени. Грюм обернулся, когда скрипнула дверь, но вовсе не удивился — наверняка, увидел их прямо через дверь еще на подходе. — Чего вы тут забыли? — беззлобно гаркнул он на них, — Нечего по школе шастать, идите по комнатам. — Мы искали профессора МакГонагалл, сэр, — отозвалась Гермиона, невольно поежившись под его взглядом, стеклянный глаз при этом вращался во все стороны, — Мы просто хотели спросить, нет ли каких новостей о Гарри… — Не нашли мы Поттера, — Грюм покачал головой, — Дамблдора и Сонг тоже. Заметив, как резко понурились лица учеников, он добавил: — Да найдутся, куда денутся. А сейчас брысь по комнатам. — Сначала мы хотим поговорить с профессором МакГонагалл, сэр, — произнес Рон, которому тоже стало не по себе, как это обычно бывало в компании Грозного Глаза Грюма, причем неважно, настоящего или притворщика под оборотным зельем. — Настырные вы детишки, — проворчал он, но совсем не зло, — Она внизу, в холле. Пробормотав благодарность, подростки направились на выход, но Грюм вдруг окликнул их. — И эй, неплохо сражались. Неплохо для сопляков, — фыркнул он, глядя на вытаращившиеся на него взгляды. — Кажется, это был комплимент, — прокомментировал Рон, уже оказавшись в коридоре. — Эй, Малфой. Задержись, — стеклянный глаз, до этого бешено вращающийся по сторонам, не останавливаясь ни на секунду, вдруг замер, глядя в упор на Драко. Каминное пламя вспыхнуло в отражении стекла неестественной яркой вспышкой, отчего показалось, будто глаз горел сам по себе. Драко вновь побледнел, словно вся кровь резко отлила от его щек. Он невольно стрельнул взглядом в сторону одногруппников, как будто ища поддержки, но не находя ее, кивнул. — Конечно, сэр, — голос слегка дрогнул в начале, но Малфой быстро овладел собой и натянул маску напускного спокойствия. — Подождать тебя? — Дафна Гринграсс бросила на него пристальный взгляд, в котором угадывалась едва заметное беспокойство. — Не надо, я догоню, — равнодушно ответил он. Девушка кивнула и поспешила к остальным, которые уже покидали кабинет. Невилл придержал ей дверь. Чувствуя себя максимально некомфортно, Малфой переступил с ноги на ногу. Стеклянный глаз вновь завертелся, наверное, проверяя, не подслушивает ли кто за дверью, но второй, целый глаз старого мракоборца, казалось, прожигал в слизеринце дыру. Поколебавшись миг, собирая остатки решимости, Драко поднял глаза и стойко встретил этот взгляд. — Вы что-то хотели, мистер Грюм? — Вижу ты заводишь новых друзей, Малфой, — оскалился Грюм, обнажая ряд неровных зубов. Первым порывом Драко было воскликнуть что-то вроде «никакие они мне не друзья», но он промолчал, усилием воли подавив этот порыв. Даже не требовалось ломать голову, чтобы прекрасно понимать, — это провокация. Не ответив, он лишь слегка нахмурил брови, делая вид, будто не понимает, о чем речь. Грюма, впрочем, провести подобной игрой было невозможно. Он криво ухмыльнулся и закивал, как бы самому себе. — А как насчет старых друзей? Не спросишь о них? — Мои друзья сейчас в больничном крыле, если вы об этом, — с холодной вежливостью в голосе ответил Драко, сейчас действительно не вполне понимая, о чем разговор, хотя и догадывался, что старый мракоборец говорит вовсе не о Крэббе с Гойлом, которых мадам Помфри отказалась выпускать из больничного крыла. — Да ну? Я о других друзьях. — Я не понимаю, о чем вы, — если раньше Драко просто пребывал в напряжении, то теперь он начал не на шутку нервничать. Этот разговор начинал выводить из себя — Грюм специально ходил вокруг да около, как бы давая понять, что ему известно что-то, о чем Драко не догадывается. — Не понимаешь, значит? — теперь ухмылка Грюма стала совсем уж неприятной, — Даже не спросишь, как твой отец? Драко почувствовал себя так, словно его ударили под дых. Словно земля исчезла из-под ног, но не так, как это бывало во время полетов на метле — не было блаженства полета, только падение с огромной высоты, пугающее и неотвратимое. — Мой отец? — выпалил Драко, голос, из которого мигом ушла вся напускная холодность, звучал надтреснуто и почти панически, — Что с ним? Где он? — А ты не знал? — судя по слегка увядшей ухмылке, Грюм был удивлен, но только самую малость, — Впрочем, вряд ли он посвящал тебя в свои планы. Твой отец вместе со своим господином напал на Министерство магии, и теперь он у нас на допросе. — С ним все в порядке? — Малфой старался восстановить контроль над собой, но в голосе по-прежнему сквозили отчаяние и страх. — А вот это, — вкрадчиво ответил Грюм, он вперил внезапно посуровевший взгляд обоих глаз — и живого, и стеклянного, в Драко, — Это зависит только от него и степени его сотрудничества со следствием. — Зачем он это сделал? — эта новость не укладывалась в голове, но Драко хотелось узнать больше. Конечно, он знал, что Темный лорд живет в их доме, в Малфой-мэноре, и что он замышляет что-то серьезное, но с ним никогда не делились информацией, и даже слухи до него не доходили. Особенно сейчас, когда он почти полгода безвылазно сидел в Хогвартсе. — Своей цели он все равно не добился, не волнуйся, — Грюм снова развеселился, — Мне интересно вот что: твой папаша вламывается в Министерство, и почти сразу же на Хогвартс нападают, и ты оказываешься в самой гуще событий. Не слишком ли много здесь совпадений? К подобному обвинению Драко оказался не готов. Ему бы и в голову не пришло, что эти события можно было бы связать, да еще и обвинить в этом его. — На что вы намекаете? — в непритворном изумлении воскликнул Драко, — При чем здесь я? Меня похитили вообще-то! Кого угодно спросите, даже Поттер подтвердит, — тут он осекся, вдруг вспомнив то, что Поттер как раз-таки ничего подтвердить не может. Этот факт как-то успел выветриться из головы под давлением известия, которое его только что ошарашили. — Поттер пропал, как ты знаешь, — Грюм продолжал смотреть в упор, — Поэтому я все меньше сомневаюсь, что это было совпадением. Так что ответь, Малфой: замышлял ли это твой отец? И не приложил ли свою руку здесь Темный лорд? — Я… я не знаю! — Драко почувствовал, что еще чуть-чуть и разрыдается от бессилия, гнева и отчаяния. — Я ничего об этом не знаю. Но мой отец бы так не поступил! Он бы не подверг меня опасности. — Но ты вовсе не пострадал, — заметил Грюм, и Драко не нашелся с ответом. Впрочем, ответа Грюм уже не ждал, — Мы допросим твоего отца. И тогда-то все и выяснится. Просто ставлю тебя в известность. А сейчас иди. Твои друзья, — он выделил это слово, — заждались. Драко стало нехорошо. Он не мог видеть себя со стороны, но подозревал, что в неровных отблесках пламени сейчас он напоминал привидение. Ощущая ком в горле, он хотел что-то сказать, и не находил более слов. Так что он просто молча повернулся, желая убраться отсюда, как можно скорее. Не успел он положить руку на ручку двери, как в спину ему донесся голос: — Считай, что тебе повезло, Малфой. Моя бы воля, ты сидел бы в соседней камере со своим папашей. Драко не ответил, он выскочил за дверь, не оглядываясь, но краем глаза уловил яркую зеленую вспышку, которой полыхнул камин. Колени подкашивались, и Драко ухватился, не в силах удержаться на ногах, сполз спиной по двери, спиной сквозь рубашку и мантию ощущая ее холод.***
Дафна задержалась на миг перед закрытой дверью, гадая, стоит ли ей подождать. Часть ее хотела дождаться Драко и узнать, чего от него хотел Грюм. Дело было вовсе не в праздном любопытстве, просто хотелось убедиться, что с Драко все в порядке. Не то, чтобы был повод для опасений, но Гринграсс было прекрасно известно, что Грозный Глаз Грюм ненавидит абсолютно всех слизеринцев. Было за что, конечно, — семьи пожирателей смерти и даже те, кто сохранял нейтралитет по отношению к Темному Лорду (к таким относилась и семья Гринграсс) тоже не питали теплых чувств к мракоборцам в целом и Грюму в частности. Все же Дафна не считала, что тот как-либо навредит Драко, но и не сомневалась, что для него этот разговор предвещает что-нибудь хорошее. Поколебавшись миг, она решила все-таки не навязываться Драко и последовала за гриффиндорцами, решив, что, если что, он сам ей все расскажет. Никто более ничего не сказал, и компания в безмолвии спустилась по освещенным тусклым светом факелов коридорам и лестницам. Изредка мимо них проплывали привидения, задерживаясь и уточняя, куда они направляются. Да обитатели портретов то и дело отпускали ничего не значащие комментарии или сообщая что-то, о чем всем было уже известно. Профессор МакГонагалл как раз собиралась выйти на улицу, за тяжелую дубовую дверь, оббитую металлом, когда ее еще с лестницы окликнула Гермиона. МагГонагалл обернулась и замерла, дожидаясь, пока ее студенты преодолеют последний пролет и спустятся к ней. Она совсем не удивилась, увидев их. Напротив, она как будто их ждала. — Я так и думала, что вы придете, — она неодобрительно покачала головой, — Хотя вам следовало бы находиться в больничном крыле. — Нас уже отпустили, профессор, — Гермиона слегка запыхалась, торопясь спуститься, и едва не поскользнулась на последней ступеньке. Рон придержал ее за локоть, не давая упасть. — Нам нужно знать… — Никаких новостей, увы, нет, мисс Грейнджер, — прервала ее профессор, — Ни хороших, ни плохих. Так что лучше возвращайтесь в свои спальни. Ничем помочь все равно сейчас вы не сможете. — Мы думали, если снова открыть портал… — начал Рон, но и его тут же прервали. — Это невозможно, мистер Уизли, — в ее голосе явно сквозило недовольство, — Не думайте, пожалуйста, что кому-то из вас могло прийти в голову что-то, до чего не додумались мы. Портал был уничтожен. Даже если бы знали, каким образом профессор Сонг заставляла то устройство работать без магии, оно сгорело. Заклинания тоже не дали никакого результата. — Заметив, как понурились лица подростков, МакГонагалл смягчилась и ответила уже не так сурово, — Лучше не забивайте головы и идите спать. Боюсь, силы вам еще пригодятся. — Понятно, профессор, — хмуро ответила Джинни, — Но хотя бы скажите, что вы собираетесь делать дальше? Профессор посмотрела на замерших в ожидании подростков, вздохнула и махнула рукой: — Идите за мной. Она распахнула дверь, и их сразу же поглотила зима. Холод тут же прокатился по коже, заставляя ту покрыться мурашками, хлопья снега полетели в лицо. Не обращая внимания на это, компания, не отставая, следовала за профессором МакГонагалл. Далеко идти не пришлось. Римус и Тонкс, стоящие бок о бок оба с палочками наготове, казалось, совсем не замечали ни ветра, ни снегопада. Они с любопытством покосились на новоприбывших, но заметив выражение лица МакГонагалл не стали тут же гнать их обратно в замок. Ответив на участливый вопрос Римуса о своем самочувствии, Гермиона осмотрелась по сторонам, не вполне понимая, что они здесь делают. Тонкс подняла повыше палочку, на которой мерно сиял огонек света, и тут Гермиона поняла. По раздавшимся вздохам удивления и отвращения она поняла, что и остальные увидели то же, что и она. Немногочисленные уродливые тела с длинными конечностями и отвратительными лицами образовывали небольшой холм, темнеющий на фоне снежного покрова. Снегопад уже успел их припорошить белыми хлопьями. Несмотря на то, что инопланетяне выглядели и являлись мертвыми, Гермиона все равно вздрогнула. — Ждем только вас, профессор, — негромко отозвалась Тонкс, рукой в вязанной розовой варежке сжимая ладонь Римуса. — Вы хотели знать, что будет дальше, — произнесла МакГонагалл, — Начнем с этого. Она нацелила волшебную палочку на мертвые тела, даже не произнося заклинание вслух, и те вдруг вспыхнули. Римус и Тонкс тоже вскинули палочки, выкрикивая одновременно «Инсендио». Костер заполыхал еще ярче. Огонь взвился в ночное беззвездное небо, затянутое снеговыми тучами, языки пламени принялись лизать тела. Сразу же стало теплее. Волна жара окатила волшебников, тепло разливалось по всем конечностям. Искры летели по сторонам, плавя снег и грозя попасть кому-нибудь на одежду или волосы, но никто не отступил ни на шаг. — Больше никто не захватит эту школу. — слова МакГонагалл звучали веско и тяжело в тишине, нарушаемой лишь треском пламени да завыванием ветра. — В отсутствие профессора Дамблдора я принимаю управление школой. — Вы объявите об этом сегодня? — спросил Римус. — Завтра. За завтраком, — ответила МакГонагалл, — Когда мы убедимся, что никто не пострадал. Поиски будут продолжены, а сейчас отправляйтесь в общие комнаты своих факультетов, — велела она, — Если новости о мистере Поттере появятся раньше, я вам сообщу. — Спасибо, профессор, — благодарно ответила Гермиона и вместе со всеми пошла обратно. — Я провожу, — вызвалась Тонкс, ободряюще сжав плечо девушки. Пусть новостей, которые действительно могли бы утешить, так и не было, но вид полыхающего костра рождал в душе какое-то смутное чувство, если не ощущение безопасности, то какое-то слегка злорадное удовлетворение. Более обсуждать было нечего. Тонкс по секрету рассказала, что Грюм лично собирается допрашивать задержанных во время погрома в Отделе тайн пожирателей, и что Хогвартс будет патрулировать Орден Феникса. Они дошли до развилки, отделяющей подземелья от остальной части замка. Там их поджидал Снейп, который, судя по всему, патрулировал свою часть замка. Смерив всех недовольным взглядом, он, однако, не сказал ничего, лишь отступил в сторону, давая пройти. Дафна и догнавший их уже на обратном пути Драко молча кивнули всем на прощанье и пошли вниз. Затем Тонкс попрощалась со всеми практически возле самого входа в гриффиндорскую башню и тут же упорхнула. Башня тоже охранялась. У портрета Полной дамы стояли два мракоборца, лица которых казались знакомыми, но имен Гермиона не помнила. Назвав пароль, она первой шагнула в проем. В первый момент гостиная оглушила ее вскриками и голосами. Гостиная была полна. Многих уже успели выпустить из больничного крыла, и, разумеется, никто не спешил идти спать. На столах громоздились блюда с сэндвичами, периодически пополняющимися, и кружки с горячим шоколадом. Было очевидно, что более из башни сегодня никого не выпустят. На доске объявлений висела записка, подчерком МагГонагалл гласящая, что ужин сегодня отменяется, и все объявления будет сделаны завтра за завтраком. Обсуждения происходящего, и без того не затухавшие ни на миг, вспыхнули с новой силой, стоило зайти новым участникам действий. Отмахнувшись от Парвати и Лаванды, Гермиона прошла к камину и без сил опустилась в кресло. Рон и Невилл устроились в соседних креслах, Джинни и близнецы уселись на пол спиной к огню. Все надеялись услышать что-нибудь новое, но друзья не могли сказать ничего нового. Они могли лишь пересказать события со своей точки зрения и подтвердить уже известные слухи о том, что Дамблдор пропал, Ривер Сонг и Гарри тоже. Этот слух уже успел обрасти подробностями, страшными и нелепыми. Симус считал, что они погибли, Лаванда утверждала, что они все переместились в параллельный мир и теперь застряли там. Ли Джордан же сообщил, что Гарри забрали инопланетяне на свою планету, чтобы он там правил, ведь на это способен только избранный. Обсуждения и разговоры не стихали до самой поздней ночи. За это время настроения успели смениться несколько раз от отчаянных и мрачных до шутливых и полных надежды. Старшекурсники, как могли, успокаивали младших гриффиндорцев, которые в отличие от старой гвардии вовсе не были подготовлены к странностям и опасностям Хогвартса. Рон принялся рассказывать всякие истории, которые приключались с ними на протяжении этих пяти лет, Джинни развлекала девочек-первокурсниц, пуская из волшебной палочки разноцветные искры и пузыки. Фред и Джордж и вовсе притащили из своих запасов различные вредилки собственного изготовления и устраивали целое шоу на потеху. Так продолжалось, пока время не перевалило глубоко за полночь, и сон, наконец, не начал одолевать. Так ничего и не придумав, они разошлись по спальням, уставшие, полные тревог и неясных надежд. Завтра их ждал новый день, и пока еще никто не знал, что он может принести.