Spoilers

Для обитателей Хогвартса долгий, наполненный событиями день, закончился, оставив за собой тягостные размышления, тревоги, смутные предчувствия и еле тлеющую надежду, но все же они могли насладиться хотя бы этим зыбким покоем и безопасностью. Однако для кого-то даже наступление темноты отнюдь не означало окончание дня и возможность вернуться к домашнему очагу. Кое для кого вечер был иным. Зеленый огонь вспыхнул, разбрасывая искры на закопченные стены камина и на мраморный пол. Аластор Грюм неуклюже выбрался наружу, привычно пригибаясь, чтобы не задеть головой кромку камина. Стеклянный глаз тут же принялся бешено вращаться, осматривая помещения на предмет потенциальной угрозы и не упуская из виду ни малейшей детали. Рука привычно крепко сжимала спрятанную в рукаве волшебную палочку, не расслабляясь ни на миг. Атриум Министерства магии, куда выбросила Грюма каминная сеть, несмотря на поздний час еще не пустовал. Сейчас, конечно, здесь не было такого оживления и столпотворения, как это было в дневные часы — видимо, большинство посетителей из тех, что не ушли сами, удалось выпроводить, — но некоторым сотрудникам уже который день приходилось оставаться в нерабочее время, чтобы разгребать накопившиеся дела. Сейчас в атриуме было светло. Несколько охранников на посту провожали пристальным взглядом каждого проходящего. То и дело мимо сновали причудливо одетые волшебники — одни с хмурыми лицами суетливо спешили к лифтам, левитируя за собой кипы пергамента, другие, более веселые, кто уже уходил домой, торопились к каминам. Первые иногда обменивались между собой быстрыми замечаниями и бумагами с пометками и бросали на вторых тоскливые или злые взгляды. Грюм прошел мимо, не обращая видимого внимания ни на тех, ни на других, не забывая, впрочем, останавливать на каждом взгляд стеклянного глаза. Мракоборец не остановился возле стойки проверки волшебных, где усталого вида молодая волшебница терпеливо дожидалась окончания рабочего дня, а прошел прямиком к лифтам. Оказавшись на нужном уровне, Грозный Глаз, тяжело опираясь на свою трость, прошел вдоль коридоров. Здесь царил мрак, однако стоило появиться человеку, как на стенах один за другим зажигались факелы, освещая путь вперед и тут же угасая, оставшись позади. Пройдя анфиладу темных и мрачных коридоров, Грюм толкнул тяжелую дверь и оказался в сумрачном помещении без окон, освещаемом пылающим огнем камина и дюжиной свечей на стенах и столах. Человек, стоящий у стола, уткнувшись взглядом в длинный свиток пергамента, поднял голову на скрип отворяемой двери. — А, это ты, Грюм, — узнав вошедшего, начальник отдела мракоборцев, Руфус Скримджер, тут же расслабился, — Ну, что там, в Хогвартсе? — Чисто, — проскрипел Грюм, — Хотя признаюсь, мы управились бы быстрее, будь у нас больше народу. Несмотря на тот факт, что часть отряда мракоборцев сейчас находилась в Хогвартсе, часть эта была довольно маленькой. Фактически, на призыв Дамблдора в Хогвартс отправились лишь те, кто состоял в Ордене Феникса. Скримджер поморщился: — Нет у нас лишних людей, чтобы разбираться с проблемами школьников. Мало нам битвы в Отделе тайн, ограбления Гринготтса, так и не раскрытого, между прочим, да еще и вдобавок сбежавшего дракона. Еще и ты забрал лучших кадров. — Кого я забрал? — фыркнул Грозный Глаз, — Полторы калеки. А сражаться в итоге все равно пришлось малявкам. Но видел бы ты их. Новая профессорша их неслабо натаскала. Растет поколение. — Уж побыстрей бы выросло. Кадров не хватает. — Разберемся, — Грюм по-хозяйски налил себе из большой бутыли, — Лучше скажи, как там наш пленничек? Уже заговорил? — Да где там. Все по-прежнему, — отрывисто мотнул головой Скримджер, — Требует себе адвоката, да твердит, что ничего не помнит. Грюм хмыкнул. — Знаем мы эту песню. Ничего, запоет, как миленький. А что Фадж? — Бесполезен. Заперся у себя в кабинете. Делает вид, что все под контролем, а по факту просто прячется от прессы. — Дракона так и не поймали? — Нет, — Скримджер отхлебнул огневиски из протянутого ему стакана, — Да, и еще Малфой несет какой-то бред про пророчество. — Сейчас я его допрошу, — Грюм со стуком отставил пустой стакан и, кряхтя, направился к двери. Вечер обещал быть интересным. Ведь если Грозный Глаз Грюм и любил что-то больше, чем арестовывать пожирателей смерти, то только их допрашивать. — И еще, ты должен знать, — окликнул Руфус Грюма, уже взявшегося за ручку двери, — Двоих наших поймали. Околачивались возле клетки. Империус, чтоб его. — Неужто пытались освободить Малфоя? — оскалился Грюм. — И где они сейчас? — Сидят в соседних камерах, пока действие заклятия не развеется. Потом надо будет еще раз допросить. — Это я с удовольствием, — хмыкнул Грюм и вышел из кабинета, обратно в коридорный мрак, покинув тепло и свет огня в камине. Случившаяся в Отделе тайн битва оказалась невероятно успешной для мракоборцев. Лишь немногим пожирателям смерти удалось ускользнуть в ту ночь. И лишь немногим из них удалось выжить. Все, кому повезло (или же не повезло) сохранить жизнь, были арестованы. Одним из этих нынешних пленников был Люциус Малфой. Грюм грезил об его аресте еще с первой магической войны. Однако в тот раз, после падения Волдеморта, несмотря на все старания Грюма Малфою удалось выйти сухим из воды. На руку ему сыграли как и значительные откупы, так и складная история про отсутствие памяти о тех событиях и о наложенном Империусе. Но сейчас ничто из этого более не могло помочь Люциусу. Сейчас он походил на бледную тень прежнего себя. Таким он предстал перед Грозным Глазом по ту сторону решетки из толстых и крепких прутьев, по которым еле заметно змеились синие полупрозрачные нити дополнительных защитных заклинаний. Таких камер здесь было немного. Они предназначались для временного содержания арестованных до вынесения приговора и отправки тех в Азкабан, либо освобождения. Света в ней не было. Тусклый огонь небольшого факела на стене снаружи камеры загорался только, когда приходил кто-либо из мракоборцев. Сейчас он слабо освещал облицованные темным отсыревшим камнем стены, серый каменный пол, деревянную скамейку, заменяющую заключенным кровать, да самого пленника. Дальние углы камеры терялись во тьме, куда не доходили лучи света. Одет Малфой был в ту же одежду, в которой он сражался в Министерстве: сюртук и брюки из дорогой ткани и черную мантию с остроконечным капюшоном. На мантии виднелись подпалины и разрывы, да пятна грязи и пыли, — битва явно выдалась для него тяжелой. Длинные волосы потеряли свой привычный блеск и теперь висели спутанной соломой. Лицо, усеянное ссадинами и синяками, цветом походило на оплывший белый воск. Люциуса держали здесь не слишком долго, едва ли больше нескольких суток, однако это время наверняка тянулось для пленника крайне медленно. Здесь не было окон, и каждый час растягивался в вечность, невозможно было судить даже о времени суток, не говоря уже о конкретном времени. Несмотря на свой потрепанный и утративший лоск вид, Малфой однако не потерял привычной сдержанности и надменности. Он стоял у каменной стены, словно ледяная статуя, и только прижатая к левому запястью рука мелко подрагивала. Завидев Грюма, Люциус поднял голову, но не шевельнулся с места. — Грюм, — его презрительный взгляд скользнул по покрытому шрамами лицу мракоборца, — Мои адвокаты уже должны были с тобой связаться. Когда я выйду отсюда, я уничтожу весь этот никчемный отдел и тебя в первую очередь. Грюм хмыкнул, вытянул руку с тростью и постучал ею по решетке. Тут же легкий электрический разряд прокатился по клетке, заставив Люциуса ощутимо вздрогнуть. — Думаю, твои адвокаты уже запаковали вещички и смотались куда подальше, — парировал Грюм, — И вряд ли в ближайшее время ты отсюда выйдешь. — Не имеешь права, — прошипел Люциус, напускное гордое спокойствие облетело, как шелуха, — Я уважаемый член магического сообщества и сотрудник Министерства. По какому праву меня держат здесь, как преступника? — Ты и есть преступник, — оскалился Грюм, — Поздно отпираться. Тебя поймали с поличным. Малфой едва уловимо вздрогнул, но принял вид оскорбленного достоинства. — Я понятия не имею, что я делал в Отделе тайн. Я очнулся, когда меня уводили сюда. — Прямо-таки не имеешь понятия? — улыбка Грюма ширилась, что выглядело если не страшно, то откровенно неприятно, — И, наверное, не помнишь, как пытался украсть пророчество и швырялся непростительными? — Должно быть, я был под действием заклинания Империус, — Малфой нахмурился, приняв выражение озадаченности и легкого ужаса, но теперь Грозный Глаз Грюм открыто расхохотался. Смех его был хриплым и лающим и пугал еще больше, чем его улыбка. — Я ждал, когда ты запоешь эту песню. Скажешь еще, не помнишь, как пытался убить Гарри Поттера. — Я не пытался его убить, я лишь…- Малфой осекся и замолчал, восстанавливая самообладание. Через пару мгновений он продолжил уже в прежней манере, — Я ничего не помню. Все как в тумане. Грюм вновь ударил тростью по прутьям решетки. Еще один разряд, сильнее прежнего, прошил воздух внутри камеры. Люциус снова дернулся от боли и зашипел, подавляя ругательства. — Ты об этом пожалеешь, — он сделал шаг вперед, опасаясь, однако, подходить ближе к решетке, — Сколько я уже здесь Несколько дней? Неделю? Я требую встречи с министром. — Ему не до тебя, — Грюм чуть крепче сжал трость, со злорадством отмечая страх в глазах противника, — Лучше начинай говорить. Я знаю, зачем ты и твои дружки приходили в Министерство. Вам нужно было пророчество. И теперь, когда оно разбилось, я не думаю, что твой лорд очень этому счастлив. Люциус ощутимо напрягся и отвел взгляд льдисто-синих глаз, в которых сейчас кипели ненависть и страх, — Я не знаю ни про какое пророчество. — Кажется, вам задали жару, — Грюм пропустил эти слова мимо ушей, — Что, банда взрослых обученных убийц не ожидала такой прыти от детишек? — Я требую адвоката, — Люциус продолжал гнуть свое. — Мы стольких арестовали. Гойл, сивый, — Грюм мечтательно улыбнулся, будто обращаясь к особенно приятным воспоминаниям, — А от некоторых остался только пепел. От Беллатрисы, к примеру. Ну, ты сам видел. Давно я так не радовался. — Я ничего не видел, — Люциус определенно тоже вспомнил смерть сестры его жены, одной из самых преданных и сильных сторонниц Лорда, которую не мог одолеть практически никто. Но признаваться в этом не спешил, — Все как в тумане. Не знаю, где я был и как оказался здесь. — Не бреши, — резко ответил Грюм. Он вдруг заметил, что Малфой уже какое-то время сжимает правой рукой левое запястье, скрытое под длинным рукавом мантии, — Что, метка жжет? Он тебя вызывает к себе? И где же он сейчас? На этот раз Люциус попросту промолчал, стиснув зубы и выдержав очередной разряд боли. — В каком он сейчас настроении? — Грюм продолжал давить, — Интересно, что будет с твоей женой Нарциссой, окажись она рядом с ним? — Не смей приплетать ее, — Малфой в ярости кинулся к решетке, вцепившись в ее прутья, напрочь позабыв о страхе и о оплетающих ее нитях заклинания, и тут же отскакивая, обжегшись. С ненавистью впившись взглядом в глаза противника, он был готов броситься на него, если бы имел возможность. — О, мне-то плевать, — Грюм приблизился к нему почти вплотную. Сейчас их разделяла только решетка, и только мешала врагам вцепиться друг в друга, — А вот твоему лорду нет. Думаю, он не упустит возможности отыграться на ней за твой провал. На ней и на твоем сыне, когда доберется до него. Грюм оскалился, глядя, как Малфой в бессильной ярости отшатнулся назад и едва не упал, наткнувшись на скамью. Его лицо исказилось гримасой боли. — Впрочем, с Отделом тайн мне все ясно. Лучше расскажи о том, что произошло в Хогвартсе? — В Хогвартсе? — хрипло переспросил Люциус, с трудом обретя голос, — Что там произошло? Грюм молчал, с интересом разглядывая реакцию оппонента. Если до этого Малфой пытался хоть как-то контролировать себя и не выдавать свой страх, то сейчас на его бледном лице отчетливо проявлялся ужас непонимания, — Что это значит? Что произошло? Где мой сын? С ним что-то случилось? — Думал ли ты о нем, когда устраивал все это? — гнул свою линию Грюм. — Я не знаю, что было в школе! — заорал Люциус, теряя остатки самообладания. — А вот теперь я тебе верю, — Грюм удовлетворенно кивнул, — Должно быть лорд не посвятил тебя в свои планы. — Лорд ничего не устраивал! — закричал Малфой, вцепившись в прутья решетки, снова обжегся, но на этот раз не отпрянул, — Еще слишком рано. — Ага, — довольно протянул мракоборец, — Значит, он-таки готовит нападение на школу. И когда же? Осознав, что он по неосторожности сказал слишком много, Малфой осекся и замолчал. — А ты в курсе, что Драко едва не погиб, — вкрадчиво произнес Грюм, прекрасно понимая, на что нужно давить. — Что было в школе? Что с Драко? — глядя на столь жалкий и отчаянный вид пожирателя смерти, Грюм даже испытал к нему нечто похожее на жалость, — Темный лорд обещал защитить его, когда настанет время. — И ты правда ему поверил? — усмехнулся Грюм, — Особенно теперь, после твоего провала с пророчеством? — Что с Драко? — хриплым шепотом повторил Люциус. — Уже ничего, — махнул рукой Грюм, отвечая, наконец, на вопрос, — Он жив-здоров, даже заводит новых друзей. Знаешь в чьей компании его видели? Гарри Поттера. — Врешь, — на лице Малфоя проступило облегчение, и к удивлению, Грюма его губы расплылись в ухмылке, — Я видел, как Поттер исчез тогда, в Отделе тайн. Он мертв. Темный лорд убил его. Теперь настал черед Грюма веселиться. — Размечтался. Гарри Поттер жив и здоров и сейчас находится в Хогвартсе. И, уверяю тебя, так и будет дальше. — Как это возможно? — натужная улыбка Малфоя померкла, на его лице проступил то ли ужас, то ли отчаяние, то ли облегчение. — Он же мальчик-который-выжил. Забыл? Но это тебя не должно заботить. Лучше скажи-ка мне вот что: какие планы у твоего лорда теперь? Что он задумал, а? Поделись, облегчи душу. Люциус хрипло рассмеялся. — Думаешь я боюсь тебя? Он придет за мной и освободит. — Никому ты не нужен, Малфой, — презрительно кинул Грюм, — А если и придет, то только для того, чтобы убить. Ведь ты его подвел. А мы оба прекрасно знаем, что он делает с теми, кто его разочаровывает. Но сначала он придет за твоим сыном и за женой. Скажи, что он будет делать, и у них будет шанс. Повисло долгое напряженное молчание, прерываемое лишь хриплым дыханием обоих противников, да потрескиванием огня. Бросив последний разочарованный взгляд на пленника по ту сторону решетки, Грюм повернулся, чтобы уйти, но тут же застыл, заслышав негромкий сиплый голос. — Драко. Пообещай обезопасить его. Грюм развернулся, изучая взглядом бледное лицо Люциуса, похожего на восковую статую. — Я не торгуюсь с пожирателями смерти. — Прошу, — выкрикнул тот, — Он — все, что у меня есть. — Ничего не обещаю, но сделаю, что смогу, — Грюм нехотя кивнул. — Там, в Отделе тайн… — продолжил Малфой, — Та женщина, что убила Беллатрису. Кто она? Что за магию она использовала? И что использовал Поттер и другие дети? — Тебе это знать необязательно. Но уж поверь, шансов у твоего лорда нет. — Пусть она защитит Драко, — попросил Люциус, — Она ведь одна из вас? Та женщина? — Ее зовут профессор Ривер Сонг, Она преподает в Хогвартсе, — был ему ответ, — И ладно, если ты так хочешь, она присмотрит за твоим сынком. — Хогсмид, — хрипло прошептал Люциус, — Темный лорд нападет на Хогсмид. А через тайные ходы попадет в школу. — Это невозможно, все ходы под наблюдением, — подозрительно ответил Грюм. — Его проведут. Кто-то из школы. Под империусом. Но еще слишком рано. Этот план не готов. Сначала он хочет избавиться от Дамблдора. — И каким же это образом? — Я не знаю, не знаю, как. Говорю же, еще слишком рано. — Понятно, — Грюм кинул еще один презрительный взгляд, — Ты бесполезен. Счастливого пути в Азкабан. — Защити Драко, — крикнул вслед Люциус, — Ты обещал! — но ответа не было. Факел погас, оставив несчастного изможденного пленника во тьме наедине со своими страхами и отчаянием.

***

Следующий день начинался тяжело. Еще не до конца вынырнув из сна, балансируя на грани между сном и явью, Гермиона вдруг поймала себя на еще не оформившейся, полубессознательной мысли, что вчерашний день и несколько ему предшествовавших ей только приснились. До чего заманчиво легко было поверить в то, что все это было всего лишь дурным сном. Вот сейчас она окончательно проснется, и все будет в точности как обычно. Все будет абсолютно нормально. Она спустится в гостиную, дождется Рона и Гарри, несомненно, заспанных и растрепанных, как и всегда, и они все вместе отправятся на завтрак, и по дороге будут обсуждать близящееся Рождество, планы на каникулы, подарки и квиддич, слушать очередные сплетни, заботливо разносимые по факультету сокурсницами. Потом пойдут на занятия, где будут так же, как и всегда, сидеть рядом, она будет старательно записывать за преподавателями каждое слово, а мальчишки, конечно, будут болтать друг с другом и слушать вполуха. А вечером она будет заставлять их писать очередные длинные эссе в несколько футов, они будут смеяться над чем-нибудь, понятным только им троим, строить планы и разговаривать, пока часы не перевалят за полночь, и огонь в камине не истлеет в пепел. Мысль эта, столь утешительная и одновременно тяжелая, испарилась сразу же, как только появилась. Гермиона попыталась провалиться обратно в сон, темный и тягучий, но ее сознание уже пробудилось. Полежав еще с минуту с закрытыми глазами, вглядываясь в темноту, пляшущую на оборотной стороне век, Гермиона прислушалась к ощущениям. Теперь, когда она более не спала, она явственно ощущала боль в теле. Несильную, но вполне реальную, физическую боль, которой точно не бывает во сне. Каждая мышца ног и рук гудела и ныла — сказывалась непривычная физическая нагрузка в виде бега и стрельбы. Физкультуру в Хогвартсе не преподавали, за исключением, пожалуй, квиддича, к которому Грейнджер была как минимум равнодушна. Да и в целом к спортивным людям себя не причисляла и не любила спорт. Так что с непривычки мышцы болели. Голова раскалывалась и гудела, как будто Гермиона и не спала вовсе. Сделав глубокий вдох, она, наконец, решилась и открыла глаза. В спальне было темно и тихо, и очень душно. Только сейчас она осознала, что щеки ее были мокрыми от слез. Щеки горели, и Гермиона понимала, что если посмотрит в зеркало, то отражение ее будет больным и бледным. Из кровати вылезать не хотелось. Хотелось зарыться под одеяло и спрятаться от всего мира. И не вылезать, пока кто-нибудь не сообщит ей, что темные тучи, сгустившиеся над ее головой, рассеялись, и вновь засияло солнце. Пока кто-нибудь не скажет, что все снова стало хорошо, и можно вылезать наружу. Позволить себе расклеиться подобным образом именно сейчас было совершенно непозволительной роскошью. Так что Гермиона вытерла слезы и, решительно отбросив одеяло, поднялась с кровати. За окном еще синела ночь, уже поблекшая, но еще не уступавшая свои права, и только далеко на востоке тлела тусклая розово-желтая полоска — предвестник скорого рассвета. Когда Гермиона, наконец, спустилась в общую гостиную, ее соседки по комнате еще спали и смотрели последние сны, тоже тяжелые и неспокойные, судя по прерывистому дыханию Лаванды и Парвати, и по вырывающимся у них изредка тяжелым вздохам. Будить их Грейнджер не стала. Она думала, что единственная встала столь рано, и собиралась до завтрака посидеть у камина и попробовать почитать, но почему-то совсем не удивилась, увидев, что Рон уже ждет ее внизу. Он сидел в кресле у камина, в котором темно-алыми искрами тлели угольки вчерашнего пламени. Рон выглядел не лучшим образом, как она подозревала, в точности и как она сама. Он казался отстраненным и ужасно далеким, словно мыслями и разумом находился где-то далеко за пределами этой комнаты. Его пальцы рассеянно скользили по волосам, отчего казалось, будто сегодня Рон даже и не касался их расческой. Одевался Уизли словно в темноте или же делал это на автомате, и в тот момент так же, как сейчас, где-то отсутствовал разумом. Одна пола белой школьной рубашки Рона, рукава которой была слегка коротковаты, выбилась из-под ремня. Джемпер чуть перекосился направо, а галстук Рон и вовсе забыл завязать. Неестественная бледность лица и залегшая под глазами синева так же свидетельствовали о недостатке сна. Либо Рону тоже снились кошмары, либо он и не спал сегодня вовсе. Однако, заслышав шаги, он тут же встрепенулся и поднял голову. Увидев Гермиону, он тепло ей улыбнулся. И Гермионе сразу же стало немного легче на сердце. Ранних пташек, вроде них двоих, сегодня, как и ожидалось, было мало. Большой зал еще практически пустовал. Зачарованный потолок, отражающий небо, походил на выцветший синий бархат. С него мягко сыпались редкие крупные снежинки, невесомые и совсем не холодные, они исчезали без следа, не долетая даже до столов. Есть не хотелось. Налив себе в кубок из большого хрустального графина немного тыквенного сока, Гермиона огляделась по сторонам. Она совсем не удивилась, отметив присутствие за полупустым слизеринским столом Гринграсс и Малфоя. Они сидели совсем рядом, но старательно, почти демонстративно, держали дистанцию, не касаясь друга-друга даже плечами. Драко вяло ковырялся в тарелке с яичницей, он тоже как будто отсутствовал и не вполне понимал, где находится. Поймав взгляд Гермионы, Дафна еле заметно кивнула ей, а затем тут же отвернулась, что-то негромко говоря Драко, который ее будто даже не слышал. Гринграсс выглядела беспечно и спокойно. Ничто в ее облике не выдавало пережитых волнений. На ее лице, здоровом и сияющем, застыло обычное выражение спокойствия и надменности, одежда, как всегда, сидела на ней безукоризненно. Волосы, без малейшего намека на беспорядок, серебристыми волнами струились по плечам и спине. Только неестественно прямая спина указывала на то, что спокойствие скорее всего было напускным. Гермиона перевела взгляд на стол преподавателей. Тот тоже еще наполовину пустовал, но профессор МакГонагалл уже находилась за своим обычным местом. Она о чем-то тихо переговаривалась со Снейпом, вне зависимости от обстоятельств и времени суток мрачным и хмурым. Он периодически кивал и что-то говорил в ответ, но, разумеется, разобрать это не представлялось возможным. Флитвик вел неторопливую беседу с профессором Синистрой, Стебль отсутствовала, наверное, еще помогала мадам Помфри в больничном крыле. Хагрида не было, и Гермиона с запозданием подумала, что стоит его навестить, ведь он, наверное, расстроен из-за исчезновения Гарри не меньше их с Роном. Золоченый, похожий на трон, стул директора пустовал, и можно было предположить, что он так и останется пустовать. Зная МакГонагалл, Гермиона догадывалась, что занимать его та не планирует, предпочтя дождаться его законного владельца. Месту по левую сторону от трона директора также предстояло пустовать, пока профессор Сонг не вернется, где бы или когда бы она сейчас ни находилась. Небо постепенно бледнело, заливая зал ровным тусклым светом зимнего солнца. Столы постепенно заполнялись. То и дело зевающие студенты в галстуках разных цветов группами или поодиночке присоединялись к завтраку. Появились даже те из них, кого вчера оставили на в больничном крыле. Видимо, и к счастью, все-таки произошедшие события обошлись без тяжких последствий для кого-либо. Хогвартс постепенно просыпался. Держа в руках пытающегося вырваться на волю Тревора, Невилл тяжело шлепнулся на скамейку напротив Рона. Чуть позже еле передвигая ногами, появилась заспанная Джинни. Она отчаянно зевала и, едва оказавшись за столом, положила голову на скрещенные руки, при этом сшибив кубок с соком и опрокинув блюдо с пуддингом на рубашку Симусу. А вот близнецы Уизли, напротив, кипели энергией. Оба они травили анекдоты, пытались растормошить остальных и прямо-таки заполняли собой все свободное пространство. Им не сиделось на местах и не терпелось покончить с завтраком, однако прежде нужно было дождаться обещанного объявления. Дождавшись, пока все займут места, МакГонагалл поднялась на ноги и звонко постучала серебряной ложечкой по кубку, привлекая к себе внимание. Все разговоры и перешептывания тут же прекратились, и все взгляды обратились к ней. — Минуточку внимания, — в наступившей тишине ее голос звучал отчетливо и громко, — Итак, как вам, наверное, уже прекрасно известно, Хогвартс подвергся нападению извне. Она на миг замолчала, обводя суровым взглядом обращенные к ней взгляды, как бы ожидая, что сейчас начнутся шепотки, но все замерли, внимая каждому слову. — Мы не ожидали подобного нападения, и потому не сумели вовремя его распознать и отразить. Тем не менее, Хогвартс выстоял. И в первую очередь это заслуга всех вас, всех, кто храбро сражался. Однако, стоит помнить, что это еще не конец всем опасностям, грозящим нам в настоящий момент. Каждый из нас должен быть готов к тому, что однажды снова понадобится защищать себя и своих друзей. Помните, что в конечном счете, лучшее оружие этой школы — это вы. Она на миг замолчала, позволив торжественной и мрачной тишине заполнить зал, а затем продолжила: — Это нападение было отражено, но, к сожалению, как вы все, наверное, уже знаете, не обошлось без потерь. Профессор Сонг, а также Гарри Поттер до сих пор не вернулись. Это не значит, — МакГонагалл повысила голос, чтобы перекрыть зазвучавшие активные перешептывания и выкрики, — что мы их потеряли навсегда. Нет, мы ожидаем их возвращения и предпринимаем активные поиски. Профессор Дамблдор лично возглавил их поиски. Поэтому до его возвращения я заступаю на должность временно исполняющего обязанности директора. В связи со сложившейся ситуацией несмотря на то, что опасность миновала, в Хогвартсе вводятся новые защитные меры. Более строгие. Отныне, в любое время суток школу будет активно патрулировать преподаватели, а также мракоборцы. Замок будет окружен дополнительными защитными чарами. Завтра в обязательном порядке все возвращаются по домам, но если есть желающие из старших курсов остаться, то им будет позволено. Услышав про обязательный отъезд, Гермиона на секунду удивилась. Ведь уже все закончилось, так что разве был смысл отправлять всех по домам? Учитывая, что эвакуация оставалась самой крайней мерой даже в более темные времена Хогвартса. Вспомнить хотя бы второй курс и нападения василиска, когда несколько учеников, включая ее саму, оказались превращенными в каменные статуи. Но тут же девушка все поняла. Только сейчас она вспомнила, что со всеми этими треволнениями она забыла, что вообще-то семестр уже закончен. И, кажется, забыла не только она сама. Обычно это время в школе, несмотря на самые разные обстоятельства, было наполнено предвкушением и радостным ожиданием, уютной суматохой сборов и планов, ожиданием окончания учебы и наступления праздника, однако в этом году конец семестра наступил как-то внезапно. Но это было даже к лучшему. Едва ли не впервые в жизни Гермиона ощущала себя совершенно не способной заниматься учебой. К тому же, хорошо, что все разъедутся, и по крайней мере не придется волноваться за других. Перехватив взгляд Рона, Гермиона коротко и решительно кивнула ему. Они поняли друг друга без слов — оба уже твердо решили, что ни один из них не поедет домой на это Рождество. Не то, чтобы они собирались разъехаться. На самом деле оставаться в школе на зимние праздники уже стало практически традицией. По крайней мере, для Рона и Гарри точно. С самого первого курса Гарри никогда не стремился вернуться к Дурслям, которые тоже не жаждали его возвращения, а для Рона было одно удовольствие составить другу компанию. Гермиона же чаще всего уезжала — она не видела родителей-магглов большую часть года и скучала по ним безумнее, чем признавалась кому-либо. Но в том, чтобы проводить рождественские каникулы в школе, было особое очарование. Замок затихал и будто засыпал, тихим и беззаботным сном, коридоры пустели и принадлежали, казалось, только им троим. Можно было делать все, что вздумается, устраивать жаркие снежные баталии во дворе, кататься на коньках на замерзшей поверхности Черного озера, лепить снеговиков и оживлять их магией, заставляя гонять друг за другом и за всеми, кто осмеливался выходить на улицу. Потом можно было долго отогреваться у камина с чашкой горячего шоколада, в которых плавал тающий зефир, и поедать сэндвичи с индейкой, притащенные из кухни. Читать у камина, обмениваться подарками, любоваться волшебными гирляндами и фонариками, подсвечивающими каждый уголок замка. Хогвартс в это время напоминал рождественскую открытку или картинку из поистине волшебной книги сказок. В этот раз все будет иначе. Гермиона прикрыла глаза, стараясь отрешиться от реальности. В памяти тут причудливым калейдоскопом замелькали обрывки сегодняшнего сна. Они вспыхивали яркими образами, мельтешили, словно огни гирлянды. Сон этот не был типичным ночным кошмаром, порождением подсознания, вызванным стремлением проработать и выплеснуть весь стресс, запечатленный во время бодрствования. Нет, этот сон ощущался до ужаса реалистичным. В нем был вчерашний день. Опушка Запретного леса, искры, летящие от портала. И было кое-что еще, чего не было в реальности. Поток света, белого, невероятно яркого. Он слепил глаза, расползаясь во все стороны, словно пламя неконтролируемого пожара. На его фоне силуэт фигуры казался практически черным. Гермиона не видела лица, но почему-то знала наверняка, что это Гарри. Свет поглощал его, растворял в себе. И каким-то непостижимым образом она знала — кого он коснется, будет потерян навсегда. Вот только это неправда. Гарри нужно найти. И именно это она была намерена сделать. Гермиона резко открыла глаза, заставив себя сфокусироваться на зыбкой реальности. Обведя взглядом зал, она обнаружила, что МакГонагалл уже закончила речь, и большой зал вновь наполнился шумом множества голосов, обсуждающих слова заместителя директора. Завтрак был окончен, тарелки уже очистились по волшебству и сияли чистотой в свете уже взошедшего солнца, но никто, не считая младшекурсников, не торопился расходиться. От группы когтевранцев отделились две фигуры и подошли к гриффиндорскому столу. Это оказались Полумна и Чжоу. За ними подтянулись несколько пуффендуйцев. — Если Гарри вернется, то вернется сюда, в Хогвартс, — негромко сказал Рон, обращаясь к Гермионе. — А если нет? — испуганно пискнула услышавшая его Джинни. — Вернется, — твердо произнес ее брат, как бы разозлившись на самого себя за это «если». — Если нет, то надо придумать, как его найти, — вставила Гермиона, — Нельзя просто сидеть, сложа руки, и ждать. — Как насчет того, чтобы продолжить тренироваться? — предложил Фред. — Как мы делали раньше, с профессором Сонг. — Я согласен, надо тренироваться, — ответил Рон, — Вдруг повторится что-то подобное. — Я с вами, — быстро поддержал Невилл. Вторя ему, раздались голоса и других ребят, тоже решивших остаться и начать тренироваться. — Мы тоже хотим, — поддержали девушки с Когтеврана. — У вас ведь еще остались бластеры? — спросил Рон присутствующих, в ответ ему закивали. — Еще надо потренировать заклинания, — задумчиво произнесла Гермиона, — Особенно боевые. Те, что уже знаем, и выучить новые. — А я-то думал, у нас будут каникулы, — фыркнул Симус, но скорее в шутку, чем протестующе. — Идея неплохая, — ответил Дин Томас, — Но где будем тренироваться? — Можно попробовать в пустых классах, — неуверенно ответила Грейнджер. — Да, и кто будет вести эти тренировки, если Сонг нет? — спросила Чжоу, недоверчиво глядя на Гермиону, — Неужели ты? — Почему бы и нет, — Гермиона только открыла рот, чтобы что-то ответить, но ее опередил Рон, — Гермиона умнее нас всех и знает много заклинаний, так что если кому и учить нас, то ей. — Да не нужен никакой учитель, — Гермиона чуть покраснела и поспешила высказаться, прежде чем ее не избрали на эту роль, — Просто будем отрабатывать заклинания, которые знаем, и смотреть новые в книгах. Каждый сможет поделиться своими знаниями. Например, если кто-то знает чары, которые не знают другие, то сможет научить им. — Думаете, МакГонагалл разрешит тренировать заклинания без присмотра? — с сомнением протянула Парвати. — А разве нет? — возмутился Симус, — Она же сама говорила: «Вы оружие» и бла-бла-бла. Так что она сама хочет, чтобы мы тренировались. — Не думаю, что она имела в виду именно это, — покачала головой Джинни. — А что тогда? — удивился Симус, — Да в любом случае, можно ее и не спрашивать. На кой нам разрешение? Предлагаю… Симус осекся на полуслове и застыл, глядя куда-то за спину Гермионы и Рона. Девушка повернула голову и тут же поняла, в чем причина. Со стороны слизеринского стола к ним неспешно подошли Гринграсс и Малфой. Драко стоял чуть в стороне, напряженный и нервный, Дафна, казалось, была натянута, как струна, но все же ее уверенность и спокойствие выглядели непрошибаемо, словно незримые сияющие доспехи. Она кашлянула, привлекая к себе внимание гриффиндорцев, которые уже и без того обратили на нее внимание. — Я тут услышала, что вы остаетесь на каникулы. — Подслушивать невежливо, Гринграсс, — Симус неприязненно покосился на блондинку, — Вас, слизеринцев, этому не учили, что ли? — Я не подслушивала, — с достоинством ответила Дафна, не реагируя на выпад в адрес ее факультета, — Вас слышно на весь Хогвартс. — Мы остаемся, да, — поспешно подтвердил Рон, стараясь предотвратить очередной межфакультетский спор. — Тебе-то что с того, Гринграсс? — а вот Симус, видимо, был не прочь с кем-нибудь поссориться. Заметив Драко, он поднялся на ноги. — А Малфой что тут делает? — Симус, прекрати, — Гермиона тоже встала со своего места, за ней последовали остальные, — Дай им высказаться. — Я слышал, с тобой Грюм беседовал, — Финиганн не успокаивался, — Странно что ты до сих пор в человеческом облике. Бледное лицо Драко пошло красными пятнами, он сжал кулаки. — Заткнись, Финиганн. Прежде, чем успела разгореться ссора, Дафна вскинула руки между ними, уперев одну в грудь Драко, не давая ему сдвинуться с места. — А ну прекратите! Мы здесь не для того, чтобы ссориться, — она повернулась к Гермионе и теперь обращалась исключительно к ней, — Думаю, мы все согласимся, что сложившуюся ситуацию можно назвать странной. — Мягко сказано, — негромко фыркнули близнецы. — Мы все были там вчера и видели одно и то же. И, как мне кажется, подобное вполне может повториться. — Допустим, — осторожно ответила Гермиона, — Мы думали о том же. Но к чему ты клонишь? — Мы были там, — повторила Дафна, — И сражались все вместе. Знаю, у нас накопилось много противоречий, но, по-моему, мы доказали, что можем работать сообща. Гриффиндорцы переглянулись, но слизеринка не обратила внимания. — Я слышала, что вы тренируетесь, — Дафна выразительно указала взглядом на бластер у Рона на боку, не прикрытом мантией, — Мы хотим присоединиться. — Она замолчала в ожидании. Ее голос ни разу не сбился во время этой тирады, но сейчас она дышала тяжелее, чем обычно, словно только что пробежала марафон. — Ваш факультет ведь тоже тренировался, — неуверенно вставил Невилл, — Разве профессор Сонг вам не преподавала этого? — Да, но она не тренировала нас отдельно. Только в классе. Не так, как вас. И я прекрасно понимаю, почему. Но я хочу бороться. И не только с черт-знает-какими монстрами из далекой-далекой галактики. С Волдемортом тоже. Рон непроизвольно дернулся от упоминания имени. Гриффиндорцы остолбенело уставились на слизеринку. Малфой побледнел еще больше, но его молчание красноречивее, чем любые слова, говорило о согласии с тем, что сказала его однокурсница. — Зачем тебе это? — недоверчиво нахмурилась Джинни, — Ведь слизеринцы… — Не все слизеринцы обязаны его поддерживать, — резко ответила Гринграсс, — И особенно теперь, уж поверь мне. Возможно, так было раньше, но сейчас многим из нас просто хочется жить нормально и свободно. — И почему мы должны тебе верить? Вдруг ты решила пошпионить за нами. — Реши я пошпионить, я бы придумала что поумнее. Уж точно не стала бы вот так в открытую подходить и просить меня принять, зная, что скорее всего получу отказ. Это прозвучало весьма логично, так что даже у Симуса не нашлось сходу аргумента против. — Вы не должны нам верить, — продолжила Дафна спустя пару мгновений общего молчания, — Как, собственно, и мы вам. Так что мы в равных условиях. Вновь повисло напряженное и сосредоточенное молчание. Каждый обдумывал сложившуюся крайне необычную ситуацию и раздумывал, что может из этого выйти. — Стоп, погоди-ка, — Симус вдруг удивленно вытаращился на Дафну, — «из далекой-далекой галактики»? Ты, что, смотрела «Звездные войны»? — Звездные что? — спросил Фред. — Это такое кино, там мозмошмыги сражались в космосе, — неожиданно для всех пояснила Полумна. На нее тут же обратились десятки недоуменных глаз, но девушка была невозмутима. — Смотрела, что тут удивительного, — пожала плечами Дафна, незаметно немного отодвинувшись в сторону от Лавгуд. — Надо же, среди слизеринцев оказывается есть нормальные люди, — шокированно протянул Симус, не обращая внимания на Полумну. — Ну, так что? — нервно дернула плечом Дафна. — А ты что молчишь, Малфой? — спросила до этого молчавшая Лаванда, пристальным взглядом изучая слизеринца, — Что насчет тебя? — Если это поможет мне в следующий раз не оказаться похищенным Мерлин знает кем, я согласен присоединиться, — хмуро ответил тот. — Необязательно отвечать сейчас, — быстро добавила Гринграсс, — Мы поймем, если… — Мы собираемся сегодня, — решительно ответила Гермиона, прежде чем нашла бы причину передумать, — Собираемся сегодня в три часа в левом крыле на четвертом этаже. Там есть пустой класс, где много места. Для начала соберемся там, и уже потом решим, что делать. — Идет, — ответила слизеринка, — Тогда увидимся. Драко первым развернулся и направился к выходу из Большого зала, но Дафна замешкалась. — И еще, Уизли, — поколебавшись, она обратилась к Рону. Ненадолго ее уверенность, как будто покинула ее. Она уткнулась взглядом в носки своих черных лаковых туфель. Взгляды остальных, как будто, прожигали ее насквозь. — Что? — спросил Рон, опасаясь, что Гринграсс забыла про него. — В общем, я хотела сказать, — голос ее звучал слишком небрежно, как будто она долго репетировала эту фразу в голове, — Спасибо за то, что защищал мою сестру. Она подняла взгляд и в упор посмотрела на Рона. Тот почему-то почувствовал себя крайне неловко. — Ты про… эээ… Асторию? — он с трудом вспомнил имя темноволосой третьекурсницы, которая едва не упала с лестницы, и которая потом цеплялась за него все время вплоть до того, как они оказались в безопасности, — Да ерунда. Рон тоже старался, чтобы его голос звучал небрежно, но кончики его ушей запылали, выдавая смущение. — Вовсе не ерунда, — твердо ответила Дафна, — Спасибо. Она протянула ему ладонь. Рука ее была твердой, и лишь легкая дрожь в пальцах выдавала ее нервозность. Рон остолбенело посмотрел на эту ладонь, затем в серьезное лицо Дафны. Она напряженно ждала, с видом человека, который решился на что-то и не был намерен отступать. Долгую секунду спустя, преодолев удивление и замешательство, Рон осторожно, но твердо пожал девушке руку. В следующий миг слизеринка развернулась и быстро направилась вслед за Драко. Только ее волосы мелькнули серебристой вспышкой. Множество удивленных взглядов проводили ее спину. — Ничего себе, — присвистнул Симус, стоило слизеринцам отойти, — Ну и дела. — Я правда спас ее сестру, — неловко пояснил Рон. — Видишь, Симус? — вскинулась Гермиона, — Нет нужды вновь ссориться со Слизерином. Мы вполне можем объединиться. По крайней мере с некоторыми из них. — Ясно, ладно, Гринграсс кажется, нормальная, — Финниган продолжил возмущаться, — Но Малфой? Он же гад! — В другой ситуации я бы согласился, — ответил Рон, все еще ощущая неловкость, не зная, куда девать руки, — Но вообще-то вчера мы действительно сражались сообща. — Гарри бы с этим согласился, — тихо, но отчетливо произнесла Полумна. — Работать со слизеринцами… — протянул Дин, — Дожили. — Уверены, что им можно доверять? — спросила Парвати. — Нет, но Гринграсс права, — ответила Гермиона, чье слово, очевидно, было решающим, — Мы на равных условиях. И неизвестно, что еще может случиться. Нужно бороться, и делать это мы должны все вместе. — Кто с этим согласен, встречаемся сегодня в три, — закончил дискуссию Рон, подхватывая сумку, — Остальные — свободны. Идем, Гермиона, нужно еще записаться у МакГонагалл. Больше желающих спорить не нашлось, и вскоре Большой зал опустел, и лишь невесомые зачарованные снежинки продолжали беззвучно падать с затянутого белыми облаками потолка.