Spoilers

Белый свет слепил глаза уже практически невыносимо. Инферналы отпрянули от него, словно в страхе, но они были слишком медлительными, чтобы сбежать, и те из них, что стояли ближе всего, уже растворились без остатка. — Что будет, если коснемся света? — спросил профессор Дамблдор, удерживая перед собой волшебной палочкой тонкий дрожащий щит. — Сотрет из существования, — коротко пояснила Ривер, — Словно вас никогда и не было. Я такое уже видела однажды. — И что нам делать? — крикнул Гарри. Вопрос повис без ответа. Свет расползался все дальше, холодный и зловещий. Можно было убегать от него, но если это не прекратится, то скоро он захватит все вокруг и доберется до школы. Судя по взгляду Сонг, ей тоже пришла в голову эта же не слишком оптимистичная мысль. Профессор продолжала судорожно жать на кнопки своих девайсов, однако те упрямо отказывались работать и хоть каким-то образом влиять на происходящее. Тогда Дамблдор шагнул вперед, отстраняя Ривер в сторону, и произнес, рассекая воздух взмахом палочки: — Протего максима. Тусклая жемчужная дымка вырвалась из кончика палочки и стремительно разнеслась на десяток метров, заслоняя волшебников щитом, подобного которому Гарри никогда не видел. Столь мощным, что зловещий свет, коснувшись его на миг застыл, чуть померкнув, и словно отступил назад, совсем недалеко, но все же отступил. Продлилось это совсем недолго, и затем свет вновь принялся наступать, но заметно медленнее, преодолевая сопротивление щита, как будто сантиметр за сантиметром пожирая его. — Как вы это сделали? — пораженно произнесла Ривер. — Это всего лишь защитная магия, — пояснил директор. — И, кажется, она работает, — заключила Сонг, — Давайте еще, колдуйте. Указания старому волшебнику не требовались, он уже активно этим занимался, вновь сотворяя щитовые чары и распространяя их как можно дальше. Воодушевившись этим небольшим успехом, Гарри принялся помогать, повторяя заклинание за наставником. Еще никогда магия не давалась ему с таким трудом. Палочка в одеревеневших пальцах казалась все тяжелее с каждой минутой, словно этот свет вытягивал из него силы. Однако медленно, но все же свет начал отступать. — Ну конечно, — воскликнула Ривер, нервно пробегая пальцами по своим буйные кудрям, — Как я сразу не догадалась? Конечно! Это же очевидно! — Что очевидно? — переспросил Гарри, уже начав раздражаться. Сейчас профессор Сонг напомнила ему Гермиону — та часто вела себя также, стоило ей раньше всех разгадать какую-то загадку, которая вовсе не казалась столь очевидным ее менее догадливым друзьям. — Трещина открылась в самом слабом месте Вселенной, то есть здесь, — поспешила пояснить Сонг, — Из-за избыточной концентрации магии. И магия же может стать решением. Если трещина поглотит достаточно магии, то закроется сама. — И как много ее нужно? — спросил директор. — Много, — задумчиво ответила Ривер, — И это должна быть очень мощная магия. — Как насчет этих инферналов? — Гарри заметил, что темные создания растворялись без остатка в этом свете, — Пусть поглотит их. — Точно, двадцать баллов Гриффиндору, — воскликнула Ривер, — так мы решим две проблемы сразу. Отправим инферналов в трещину и будем сдерживать ее, пока она не закроется. — Тогда идите спасайте школу, — решительно произнес Поттер, — Я останусь здесь. — Что? Еще чего! — испуганно воскликнула Сонг. — При всем уважении, профессор, — парировал Гарри, — Хоть у вас в роду и были волшебники, но сейчас от вас толку мало. — Ну спасибо, — возмутилась Ривер, — Минус пять баллов за хамство преподавателю, Поттер. — Простите, — виновато улыбнулся тот, — Но вы сами сказали — нужна магия. — Я останусь, — вмешался профессор Дамблдор, — Я закрою эту трещину. — Нет! — на этот раз начал возражать Гарри, — Вы должны идти защищать замок, сэр! Волдеморт уже там, и вы единственный можете с ним справиться. Я останусь. — Ты не справишься с трещиной, — вмешалась Ривер, — Для этого нужна очень мощная магия. — Ну, спасибо, профессор, — теперь возмутился Поттер. — Профессор Сонг права, — голос Дамблдора звучал тихо, но твердо, и, кажется, этот спор гриффиндорец проиграл, — Ты и сам знаешь, что здесь ты не сможешь помочь. А вот там… Гарри застыл. В крови стучал адреналин, и за всеми произошедшими и происходящими столь насыщенными волнением событиями мальчик успел забыть о том страшном открытии, что он сделал не так давно. Теперь же он вспомнил все с ошеломляющей ясностью. Это было невероятно трудно, но Гарри нашел в себе силы поднять взгляд и встретился глазами с глазами старого волшебника, в потускневшей синеве которых ясно читалось понимание. — Если Волдеморт действительно здесь, — продолжил Дамблдор, — То ты покончишь с ним. Как и было предсказано в том пророчестве. — Что? — воскликнула Ривер, — Нет! Гарри, ты не должен с ним встречаться. В ее голосе звучали панические нотки. Сонг метала яростные взгляды на профессора Дамблдора, на лице которого явственно читалась печаль. Они все знали, — понял Гарри. Ни к чему было больше притворяться. Все трое знали, как все это должно закончиться. — Вы знаете. — произнес Гарри, это был не вопрос. Глаза жгло от ослепительного света, в груди нарастала тяжесть. Ему хотелось, чтобы это закончилось. Чтобы можно было пойти домой. Но он был дома. И был лишь один способ все закончить. — Гарри, — Ривер тоже поняла, что он обо всем догадался. Она смотрела на него умоляюще, но была не в силах сказать что-либо, что могло бы что-то изменить. — Не надо… — Я крестраж, — резко произнес он, озвучивая то, что было у всех на уме. Он вдруг почувствовал, как этот груз, что тяготил его душу, стал чуть легче. Словно сказав это вслух, он сделал это реальностью, с которой было проще смириться. По крайней мере, с сомнениями было покончено. И теперь то, что предстояло ему сделать, не казалось столь невероятно тяжелым. — А значит, я должен погибнуть. Ведь так? — Нет! — воскликнула Ривер. — Я должен, — повысил голос Гарри, стараясь не дрожать, — Я знаю. И вы тоже это знаете. — Прости, я пытался найти иной способ, — тихо подтвердил Дамблдор, не сводя с Гарри печального взгляда глаз. Он казался теперь намного старше, словно все его годы и тяготы проявили свою печать на его лице. — Ничего, — ответил ему Гарри, чувствуя странную легкость, — Вы закончите дело. Ведь все равно мне его не одолеть. Но я должен идти туда. — Нет, мы что-нибудь придумаем, — умоляла Ривер. Она вцепилась в ворот мантии Дамблдора, словно собираясь встряхнуть его, в отчаянной попытке заставить его прекратить говорить это, заставить придумать что-то другое, какой-то иной способ, — Не смейте! Мы что-нибудь придумаем. — Моя жизнь не важна, — твердо произнес Гарри, чувствуя на языке горечь этих слов, но искренне в них веря, — Если только так мы сможем его убить, то я согласен. — Не говори так, — прошептала Ривер, — Каждая жизнь важна. Сотни лет путешествий во времени и пространстве — и за все это время я ни разу не встречала никого, кто был бы не важен. Так что не смей так говорить про себя. — Вы правы, Ривер, — неожиданно произнес Дамблдор, глаза сверкнули за очками половинками, — Ты не обязан умирать, мы не можем этого допустить. — Но… — попытался заспорить Гарри. — Идите, — перебил тот, — Профессор Сонг, защищайте Гарри. Если кому и под силу совершить невозможное, то только вам. Ривер благодарно кивнула. — Я доберусь до него первой. — Я сделаю кое-что, что поможет, — Дамблдор резко вскинул палочку вверх, в небо, а затем взмахнул ей, вычерчивая замысловатую фигуру, — Пиертотум локомотор. В тот же миг волны серебристого света взвились высоко вверх, а потом развернулись, устремляясь в сторону школы, и громкий треск и гром пронзил ночь. Если за годы пребывания в мире волшебников Гарри и успел привыкнуть к магии, которую наблюдал и творил сам едва ли каждый день, и волшебство не удивляло его так, как это было в самый первый год в Хогвартсе, то подобного ему еще не приходилось видеть. Длинная фигура директора в развевающейся мантии казалась сияюще-белой, от него исходили практически осязаемые волны силы. Воздух буквально потрескивал, словно наэлектризованный, как перед грозой. Теперь Гарри понимал, почему Дамблдор всегда считался единственным, кого Волдеморт когда-либо боялся. — Это древние чары, которые призывают сам замок на защиту себя, — ответил директор на невысказанный вопрос, — Теперь идите. Я закрою трещину. Ривер кивнула, и более не теряя ни секунды, она и Гарри бросились бежать. И без того времени было потеряно слишком много. Оставалось надеяться, что еще не слишком поздно. Они стремительно мчались по подтаявшим сугробам, прорываясь сквозь значительно прореженный ряд инферналов. Запах горящей гнили забивал нос. Черный пепел оседал на мутной глади луж. Опушка Запретного леса осталась позади, и лишь тогда перед Гарри и Ривер открылся вид на возвышающийся в отдалении замок. Клубы дыма вились над крышами полуразрушенных башенок, уходя высоко в ночное небо, застилая тусклые звезды. Разноцветные вспышки то и дело прорезали темноту. Отзвуки взрывов били по барабанным перепонкам. Хижина Хагрида полыхала, огромным ужасным костром озаряя ночь. Одна стена уже прогорела и рухнула, обнажая пожираемое пламенем нутро дома лесничего. От обугленного дерева еще исходил дым, от жара выбило окна, и брызги стекол мерцали на снегу. У Гарри заныло сердце. Он остановился, не в силах пройти мимо, и призвав чары Агуаменти, мощной струей воды окатил хижину, туша огонь. И только затем он бросился бежать дальше, надеясь, что с Хагридом все хорошо, и он не пострадал. Бежать было тяжело, Поттер быстро выбился из сил, однако не замедлял шаг. Поле для квиддича, на котором Гарри провел столько счастливых и волнительных часов, было разрушено. От трибун остались одни обломки, кольца валялись, с мясом вырванные из земли. Посреди поля два великана дубасили друг друга дверями от спортивной раздевалки и квидидчной кладовки, но сама кладовка стояла почти нетронутой, и Поттеру пришла в голову идея. — Акцио, метла, — воскликнул он прямо на бегу, задыхаясь от усталости и глотая ртом холодный воздух. Долго ждать не пришлось. Повинуясь его воле, одна из школьных метел стремительно вырвалась на волю и молнией помчалась к нему. Гарри ловко подхватил ее прямо на лету, тут же оседлал и на всей возможной скорости устремился к Хогвартсу. — Гарри, стой! — возмущенно крикнула ему вслед Ривер, но тот даже не повернулся, темной точкой стремительно улетая прочь. — Черт возьми, — выругалась она, как никогда в жизни жалея, что рядом нет ТАРДИС или на худой конец любого самого завалящегося космического корабля. Руку, сжимающую бластер, вдруг обожгло болью. Про поразившее ее проклятье Сонг успела позабыть, но то напомнило о себе в самый неподходящий момент. Нужно было бы принять зелье, заботливо или не очень приготовленное профессором зельеварения, но Ривер не собиралась останавливаться из-за такой ерунды. Подавив приступ боли, она бросилась бежать дальше, но тут внезапный удар сбил ее с ног. Не ожидавшая подобного Сонг не успела среагировать, и ее отбросило в сторону ощутимо приложившись спиной об обломок камня. Вспышка просвистела в миллиметре от ее лица, но, успев уловить краем глаза зеленый отблеск, Сонг увернулась, откатившись в сторону прямо по ледяной крошке снега. Дыхание перехватывало, по телу пульсирующими волнами разливалась боль, но Ривер быстро вскочила на ноги и выстрелила несколько раз из бластера. Она не разглядела лица атаковавшего — лишь подол черной мантии, прежде чем ее обладатель взмыл в воздух, обратившись в черный дым. Более Ривер не позволила застать себя врасплох. Она продолжала стрелять, не подпуская того ближе к себе, и, наконец, очередной ее выстрел достиг цели. Дым развеялся, воплотившись в человека в черном, который рухнул на снег и затрепетался, пытаясь подняться. Держа его на прицеле, Сонг медленно приблизилась и с удивлением узнала того, кто на нее напал. — Профессор Снейп? — воскликнула она недоуменно. Конечно, она знала, что этот конкретный профессор не питает к ней особенно нежных чувств, но все же не считала его злодеем. Если же это была запоздалая месть за казус с галлюциногенной помадой, то время для этого зельевар выбрал крайне неудачное. — Северус? — осторожно позвала Ривер. Тот все еще тщетно пытался подняться — Ривер не пыталась его убить, но все же выстрел из бластера, даже несмертельный, мог быть весьма болезненным. Она опустила оружие и подошла еще ближе, протягивая руку, чтобы помочь встать, но это было ошибкой. Снейп резко вскинул палочку, действуя довольно прытко для раненного, и выкрикнул не своим голосом: — Сектумсемпра. Сонг увернулась, но недостаточно быстро, и луч коснулся ее левой руки, вспарывая ее, словно нож. Повелительница времени вскрикнула от боли. Кровь горячим потоком потекла из раны, мгновенно пропитывая рукав мантии. Слезы невольно выступили на глазах, застилая пеленой глаза, и Ривер почти вслепую бросилась вперед, выбивая ударом здоровой руки палочку из рук противника. Деревяшка выскользнула из пальцев Снейпа и отлетела куда-то в снег. Волшебник потянулся за ней, но Ривер была быстрее. Сжав пальцы в кулак, она с силой двинула Снейпу по лицу. Его голова мотнулась назад, грязные пряди волос откинулись с лица, и Ривер встретила странный взгляд его темных глаз. Обычно внимательный и вдумчивый, словно видящий всех насквозь, теперь он казался остекленевшим и безжизненным. — Авада Кедавра, — бросил он, несмотря на то что палочка его была потеряна. — Джеронимо, — хмыкнула Сонг и, собрав всю силу, наотмашь врезала ему еще раз. На секунду в глазах Снейпа появился проблеск осмысленности, но в следующий миг они закрылись, и профессор отключился. — Сволочь, — прошипела Ривер, осматривая рану, к которой прилипала разодранная ткань. Кровь дымящимися каплями падала на снег, окрашивая его в черный цвет. Рана, как показал беглый осмотр, была не очень глубокая, но от этого не менее болезненная. Наскоро оторвав полоску ткани от собственной одежды, женщина наскоро перевязала рану. Болезненный стон оповестил ее о том, что неудачливый нападающий пришел в себя. В этот раз Ривер не теряла бдительности и, быстро отыскав упавшую в сугроб палочку, спрятала ее в карман своей мантии, а самого Снейпа сразу же взяла на прицел. — Даже не думай, — холодно произнесла она, — Дернешься, и твои атомы придется собирать по всей Солнечной системе. — Ривер? — недоуменно спросил тот, потирая лицо, — Что? Что происходит? — Уже забыл? — возмутилась Сонг. Он озадаченно озирался по сторонам, словно не понимая, как здесь оказался, и зашарил по карманам в поисках чего-то. — Не это потерял? — Ривер продемонстрировала его волшебную палочку, — Стоять. Сначала объясни, почему пытался меня убить. — Я не… — с минуту Снейп ошарашенно глядел на коллегу, а затем выругался, — Темный лорд! Он собирается напасть на Хогвартс, нужно предупредить всех. Снейп вскочил на ноги и едва вновь не рухнул. Покачнувшись, он прижал руку к голове. — Что ты со мной сделала? Что это было за заклинание? — Хук справа, мое фирменное заклинание, — Сонг все еще подозрительно рассматривала Снейпа поверх дула бластера, но, кажется, она понимала, что произошло, — Он тебя загипнотизировал, да? — Загипнотизировал? — презрительно переспросил он, — Нелепая магловская формулировка, придуманная невежественными кретинами… — он осекся, заметив, что Ривер перехватила оружие поудобнее, — В общем, да. Я не хотел тебя ранить. Но не мог сопротивляться. Снейп скривился. Впрочем, вряд ли его особенно задело то, что он пытался прикончить свою коллегу, скорее, его гордость просто не могла перенести того факта, что его сумели подчинить чужой воле, пусть даже это и была воля сильнейшего темного мага за последнее столетие. — А сейчас он еще контролирует тебя? — Нет, — Снейп поднял руки в примирительном жесте, — Клянусь. — Именно так бы он и велел тебе ответить, — покачала головой Ривер, не торопясь верить на слово. — У нас нет на это времени, — начал раздражаться Снейп, — Он идет на Хогвартс. — Боюсь, он уже там, — грустно ответила Ривер, — Но это не значит, что я позволю тебе уйти. — Я могу доказать, — Северус сделал несколько глубоких вдохов, явно сдерживаясь, чтобы не броситься на Ривер уже по своей воле и отобрать у нее палочку. Вряд ли бы это сейчас помогло разрешить ситуацию. — Загляни ко мне в разум и убедись сам, что я — снова я. — Ты легиллемент и окклюмент, — Сонг продолжала сомневаться, — Так откуда мне знать, что то, что я увижу, будет правдой? — Ниоткуда, — признал он, — Но ты однажды уже пыталась заглянуть в мои мысли. Сделай это, а затем реши, верить мне или нет. Сонг по-прежнему сомневалась, но где-то совсем рядом шла битва, и Гарри, которого она должна была защитить, мчался прямо туда, и, скорее всего, уже добрался туда, и кто знает, что уже успело произойти. Нужно было принимать решение, и срочно. Так что повелительница времени сделала вдох и мысленно шагнула вперед, прямиков в распахнутые глаза Северуса Снейпа, и, словно пройдя сквозь темный бездонный туннель, оказалась внутри его разума. Сначала ее едва не вытолкнуло назад, в реальность, в собственную голову, — защитная реакция опытного окклюмента, но затем он ощутимым усилием отступил, позволяя увидеть его мысли. Перед глазами Ривер проносились картинки и образы, быстро, стремительно, словно в сломанном калейдоскопе. Стены замка, бесконечные безликие потоки учеников в разноцветных галстуках, далекая вспышка рыжих волос девчонки с до боли знакомыми зелеными глазами, ее безжизненное тело в руинах старого дома и детский плач. Этот образ, слишком отчетливый, промелькнул и исчез без следа, не давая посторонней наблюдательнице разглядеть его поближе, и затем воспоминания замедлились, открывая вид на недавно произошедшие события. Темные коридоры величественного особняка, бледный напуганный мальчишка, распластанный перед высокой нечеловеческой фигурой со змеиным лицом и красными глазами, толпа в остроконечных капюшонах и серебряных масках. Ривер могла ощущать все эмоции, не принадлежащие ей. Обжигающую боль, невероятное, невыносимое давление, от которого, казалось, вот-вот взорвется мозг, чужой холодный змеиный шепот, овладевший каждым помыслом и каждым побуждением. А затем — вспышка боли, ударившая в лицо, выбивающая чужой контроль, и Ривер увидела саму себя в этих воспоминаниях — с растрепанными кудрями, воинственно сжимающую бластер, невероятно смертоносную и красивую. Она моргнула, отпуская чужой разум, и в следующий миг обнаружила себя вновь в своем теле, стоящей на заснеженной территории школы, а Снейп стоял напротив, терпеливо ожидая. — Хорошо, — ответила, наконец, Сонг, и протянула ему палочку, — Я верю. Нужно спешить в замок! — Я это сразу и сказал, — недовольно ответил Снейп, но не успели они сказать что-то еще или сдвинуться с места, как Запретный лес озарила невероятно яркая вспышка белого света. Словно сверхновая взорвалась где-то совсем рядом, а в следующий миг свет погас, и все затихло. — Что это было? — лицо Северуса, на котором уже назревал огромный синяк, отразилось изумление. Не сговариваясь, профессора бросились в ту сторону, но до леса они не добрались. Профессор Дамблдор, весьма утомленный на вид, но все же твердо держащийся, вышел им навстречу. Его лицо, изможденное и постаревшее, просветлело, и он кивнул Ривер. — Трещина закрыта. Где Гарри? — Поттер? — скривился Снейп, — Он что, не с вами? — Я отвлеклась на профессора Снейпа, — пояснила Ривер Дамблдору, чувствуя, как паника начинает завладевать ею, — Он это сделает, если мы его не остановим. — Сделает что? — в голосе Снейпа зазвучала тревога. — Пожертвует собой, чтобы спасти всех, — тихо ответил Дамблдор. — Проклятый Поттер, — выругался Северус, — Быстрее! Остановим его. Никому особое приглашение не требовалось. Каждому из них Гарри Поттер был очень дорог, даже, по-своему, Снейпу, и все они изо всех сил бросились к возвышающемуся в ночи замку, в котором шла война, втайне боясь, что уже слишком поздно.

***

Первым, что Драко ощутил, придя в сознание, была боль. Каждая косточка в теле ныла. Грудь сдавливало так, что дышать приходилось медленно и неглубоко, чтобы не причинять себе дополнительных страданий. Лицо, по ощущениям, распухло и заплыло, но, по крайней мере, охватившее его онемение притупляло чувствительность. Память отказывалась включаться, и в первый миг этого столь болезненного пробуждения слизеринец решил, что он упал с метлы, сбитый бладжером во время игры в квиддич. Такое случалось с ним однажды, и в тот раз, хуже самой физической боли была лишь горечь задетого самолюбия и устроенный ему разнос от команды вместо поддержки или хотя бы намека на сочувствие. Но холодная и твердая поверхность, на которой он лежал, совсем не напоминала не слишком мягкие, но все же не в пример более комфортные кровати больничного крыла. Мадам Помфри не вилась вокруг больного с многочисленными склянками и суровой заботой, скрытой за ворчанием, а в забитый чем-то густым и стекающим по щеке нос бил запах затхлости и дыма, вызывая тошноту. Нет, окружающую его обстановку вряд ли можно было назвать приятной и дружественной, в чем он убедился почти сразу же. Чуть приоткрыв веки, Драко сразу же зажмурился. Тусклый зеленоватый свет ударил по глазам. В темноте закрытых век плясали пульсирующие красные точки, отдаваясь болью в глазных яблоках. Хотелось заснуть и не проснуться, но все же, хоть и с трудом Малфой, заставил себя взглянуть на реальность, в которой, он подозревал, его не ждало ничего хорошего. Перед затуманенным взглядом все расплывалось, и потребовались практически нечеловеческие усилия воли, чтобы сфокусироваться. Он находился в небольшом обветшалом помещении со скрипучим занозистым полом и полупрогнившими досками стен. Небольшой шар света, зависший под низким потолком, практически не разгонял царящий здесь сумрак. Луна робко заглядывала в небольшое незастекленное окно, словно желая посмотреть за развернувшимся здесь зрелищем, но побаиваясь собравшихся и готовая в любой момент нырнуть обратно в безопасность под защиту туч. Из окна доносился тихий плеск волн Черного озера. Но все эти детали мозг Драко отметил как бы фоном, не доводя до замороженного паникой и страхом сознания. Единственное, что Малфой видел сейчас, словно в кошмаре, но слишком явственно и четко, чтобы быть просто страшным сном, был возвышавшийся над ним неестественно высокий человек в длинной мантии, чьи глаза горели красным огнем на бледном змеином лице. Также очнувшаяся память принялась стремительно подбрасывать образы воспоминаний — выручай-комнату, собственное предательство, битву с бывшими друзьями, и отчаяние в зеленых глазах Дафны, выносящей ему приговор. Это все объясняло — добрые однокурсники, конечно же, не упустили случая отыграться за предательство на его обездвиженном теле. Еще бы. Ведь у них не было ни единого шанса, когда он был в сознании. Трусы, — подумал Драко, горькая злость шевельнулась где-то в груди под наверняка сломанными ребрами, но мстительные слизеринцы сейчас были в самом конце списка его проблем. — Наш гость очнулся, — холодный насмешливый голос оповестил Драко о том, что его пробуждение не осталось незамеченным. Он лежал на полу старого лодочного сарая школы в ногах у лорда Волдеморта, сильнейшего мага современности, которого он, Драко, предал. Он хотел что-то сказать, как-то оправдаться, но не мог произнести ни слова, парализованный ужасом. Да и вряд ли во всем мире существовали бы такие слова, способные бы хоть на йоту исправить его положение и уж тем более способные его спасти. Малфой попытался подняться, неловко и медленно, но запястья полоснуло огнем. Тонкие цепи, сотканные из чего-то, напоминающего чистое пламя, обвились вокруг его запястий и тут же исчезли, едва Драко перестал сопротивляться и пытаться встать. Только теперь Волдеморт посмотрел на своего пленника, заметив его телодвижения. До этого он пристально разглядывал державшие в руках небольшие часы на тонкой серебряной цепочке. Часы что-то отсчитывали, негромко тикая, пока не скользнули в широкий карман мантии мага. — Куда-то собрался, Драко? — издевательски дружелюбно спросил он. Почтительно склонившиеся вокруг него фигуры разразились подобострастным, но вполне искренним смехом. Пожиратели смерти, конечно, были здесь. Их было немного, а их лица терялись во мраке. Драко не смотрел на них. Не смотрел он и на однокурсников, стоящих поотдаль от приближенного круга повелителя, но готовых лопнуть от переполняющей их гордости. Они издевательски кривили губы, презрительно и высокомерно. Повелитель был ими доволен, безусловно, так что они вполне имели право на злорадное торжество. Годы близкого общения, даже дружбы, совместных ночевок в общей спальне факультета, выполненных вместе домашних заданий, обедов, устраиваемых семействами, — все это было стерто, не одномоментно, но безвозвратно. Грань пролегла между стороной победителей и стороной проигравших, и последним не стоило ждать ни сочувствия, ни пощады. Драко было на них плевать. Только Дафна упорно не смотрела на него, и лишь от этого что-то невольно отзывалось болью где-то глубоко внутри. Она стояла на два шага дальше от Нотта и Панси, и остальных, — практически незримая дистанция. Волосы густо падали на лицо, — так низко она опустила голову. Другая девчонка, темноволосая и более юная, но так похожая на сестру, плотно жалась к боку Дафны. Та крепко сжимала ее руку, словно боясь, что Астория вырвется и сбежит, хотя младшая Гринграсс была слишком напугана, чтобы хоть на шаг отойти от своей покровительницы. Оборотень Сивый кровожадно скалился в сторону девчонки, облизывал губы, обнажая желтые клыки, и едва незаметно сдвинулся в сторону сестер. Только теперь Малфой заметил еще одних участников этого небольшого собрания. Профессор Снейп стоял там, застывший и безвольный, совершенно не похожий на свою обычную саркастическую и злобную на вид версию. Он походил на марионетку, связанную по рукам и ногам нитями своего жестокого кукловода. Он не реагировал ни на что, ни на упивающегося собственным величием и гневом лорда, ни на подхалимские смешки его последователей, ни на отчаяние и боль Драко. Снейп не шевельнулся, когда кто-то неловко толкнул его в сторону, прорываясь вперед из толпы зрителей. Нарцисса Малфой больше напоминала тень, чем человека. Бледная и изможденная, казалось, она вот-вот развоплотится и растворится во мраке. Во взгляде ее тусклых глаз отражались мольба и боль, но бледные, без единой кровинки, губы не шевелились, скованные горем или же чарами. Драко дернулся к ней, изо всех сил, забыв обо всем на свете. Он видел теперь лишь ее одну, но руки обожгло, теперь куда больнее. Малфой невольно вскрикнул и рухнул, как подкошенный, но продолжал рваться к матери. Сотканные из огня зачарованные веревки обвивали его запястья и лодыжки, натягивались все сильнее и раскалялись добела, не пуская свою жертву ни на дюйм дальше. Волдеморт шипел что-то насмешливое, пожиратели смеялись и выкрикивали что-то глумливое, но Драко их не слышал. Отчаяние завладело им без остатка. Сердце билось быстро и лихорадочно, захлебываясь болью и ужасом. Злые горькие слезы текли по его щекам, обжигая глаза и застилая взор. На стороне проигравших Драко был не один. Будь это так, если бы расплачиваться пришлось лишь ему одному, если бы лишь его жизнь и смерть стояла на кону, он бы принял это без сомнений и сожалений. Вообще-то именно это он сделал, когда принял решение пойти против «своих». Но чем он думал в тот момент? Каким же идиотом он был тогда. Его семье предстояло заплатить ужасную цену за поступки самого Драко, и теперь он видел это ясно и ужасающе четко, но теперь было слишком поздно. Лорд Волдеморт не прощает предательства. — Какое трогательное воссоединение, — произнес тот, тем временем, — Но, кажется, оно не совсем полное. Темный лорд махнул рукой, и дверь распахнулась, подчиняясь безмолвным чарам. Как бы ни ужасно чувствовал себя Драко, в этот миг все стало еще хуже. Люциус Малфой, жалкий и слабый, вплыл в комнату, гремя цепями, которые сковывали его, и рухнул рядом с сыном к ногам лорда. — Вот теперь вся предательская семейка в сборе, — холодно произнес он, оставляя всякий ироничный и насмешливый тон и обнажая сдерживаемую прежде ярость, — Когда-то ты пришел ко мне, Люциус, в поисках величия и славы и был мне верным слугой до тех пор, пока судьба не отвернулась от меня. Я знал, что в душе ты трус и предатель, и мне стоило ожидать, что твой сын взял от тебя твою гнилую натуру. Я лишь не думал, что он в открытую выберет моих врагов вместо того, чтобы трусливо сбежать, как предлагала его мать. — Умоляю, милорд, — Люциус, стоя на коленях, подполз к лорду, пытаясь ухватиться за подол его мантии, но цепи не давали ему этого сделать, — Пощадите их. Я сделаю, что угодно. Драко выполнит любой ваш приказ… — Круцио, — мольбы сменились криками, волшебник в грязной потрепанной мантии выгнулся в судорогах, катаясь по полу в агонии. Цепи впивались в его запястья. Что-то сломалось в Драко в этот миг. Не чувствуя более собственной боли, он дернулся вперед, крича, срывая голос до хрипа, готовый на что угодно, лишь бы это прекратилось. — Пощадите их, умоляю, — он рыдал в отчаянии, — Он не виноваты, это все я. Накажите меня, но не трогайте их! — Круцио, — мольбы Драко достигли цели — пытка его отца прекратилась, но на этот боль настигла самого Драко. Он кричал и извивался, не чувствуя ничего, кроме этой обжигающей, режущей, кромсающей его на кусочки боли, но знал, что это лишь начало. — Жалкий предатель, — прошипел лорд, — Ты предал меня и предал семью. За это есть лишь одно наказание — смерть. Пожиратели одобрительно загоготали, Люциус продолжал молить, но уже тихо и невразумительно, Нарцисса стояла там же, безмолвная, зачарованная статуя, и лишь наполненные безграничным отчаянием глаза, из которых градом струились слезы, были единственным живым пятном на ее лице. Что-то щелкнуло, громко и оглушительно, перекрыв крики и гогот, и боль прекратилась. Волдеморт опустил палочку и, пока Драко лежал на полу, хватая ртом воздух и пытаясь вернуть контроль над содрогающимися конечностями, темный маг вытащил из кармана мантии часы, которые-то и привлекли его внимание. Бросив на них беглый взгляд, лорд усмехнулся и спрятал их назад. — Что ж, час, что я даровал нашим врагам, истек, — он торжественно обвел взглядом собравшихся подданных, — Пришла пора исполнить то, ради чего все затевалось. Пора мне лично явить себя и положить конец жалким попыткам сопротивления. Холодный взгляд скользнул по старшим Малфоям, а затем вперился в Драко: — Я покажу тебе участь твоих новых друзей, прежде чем ты и твоя семья разделите ее. Взмах палочки подбросил Драко в воздух. Огонь опутал его, впиваясь в кожу до самых костей. Такие же путы связали Люциуса и Нарциссу и потащили вслед за повелителем наружу. Ночь потемнела еще сильнее, — наверное, близился рассвет, но сейчас даже звезды скрылись и затаились в далеких снежных облаках. По Черному озеру рябью шли высокие волны, несмотря на полнейшее отсутствие ветра. Снег похрустывал под ногами, вдали полыхало пламя. Инферналы, темные и безобразные, стояли, не двигаясь, обступив кольцом замок, как марионетки. Несколько взмахов палочкой — и они ожили, вскинув гниющие головы и дернув тлеющими конечностями. Сначала неуверенно и медленно, а затем все быстрее они двинулись на неприступный с виду замок, ломясь в двери. Они заползали на стены, то и дело оскальзываясь и падая, ломаясь на кусочки, но тут же поднимаясь и продолжая ползти, несмотря ни на что. Окна вспыхивали мерцающей пеленой чар, откидывая непрошенных гостей. Откуда-то из глубины замки доносились выкрики заклинаний. Но инферналы продолжали прибывать, накатывая черными волнами на замок, окутывая его и кроша его защиту, неостановимые и неудержимые даже самой смертью. Пэнси еле слышно вскрикнула и повалилась наземь без сознания. Никто не обратил на нее внимания. Все затихли, забыв даже торжествовать, лишь смотря во все глаза, пополам с ужасом и восхищением. — Все кончено, — Волдеморт остановился, — Хогвартс мой. Они отказались принять мое милосердие и сдаться, и теперь лишь дело времени, прежде чем мои верные слуги заставят его жалких защитников сдаться принесут мне его на блюде. Но я дарую тебе иную судьбу, нежели им, Драко. Ты падешь от рук тех, кого ты предал. — Умоляю, милорд, — Люциус не пытался бороться со сковывающими его путами, лишь продолжать бормотать мольбы, словно разом лишившись рассудка. Темный лорд усмехнулся и вскинул палочку. Драко закрыл глаза. Это конец. Нет смысла сопротивляться, бороться или умолять. Все кончено. Можно лишь надеяться на быструю и не слишком болезненную смерть. Он плотно сомкнул веки, сжавшись в ожидании боли, но ничего не последовало. Секунда, вторая. Мороз холодил разгоряченные щеки. В ушах звенело. — Империо, — высокий свистящий голос разрезал повисшую тишину, произнося совсем не то заклинание, которое ожидал Драко. Он сжался, ожидая потери контроля над собственным разумом и телом, готовый бороться хотя бы ментально, но ощутил лишь, как сжимающие запястья и лодыжки, оковы пали, открывая обожженную кожу приятным объятиям морозного воздуха. Замирая, Драко открыл глаза. Он был свободен. Темный лорд все еще сжимал в длинных белых пальцах волшебную палочку, но нацелена она была совсем не на Драко. Нарцисса, повинуясь, медленно шагнула вперед, пустыми глазами глядя на повелителя. — Убей предательское отродье, — с расстановкой велел он, обнажая в оскале ряд острых зубов. — Нет! — выкрикнул Драко, вскакивая на ноги, пошатываясь на онемевших от боли и холода конечностях. Он вцепился матери в плечи, тряся ее, умоляя посмотреть на него, увидеть его и услышать. Ее льдисто-голубые глаза смотрели на сына и не узнавали. — Умри от ее рук, — с наслаждением произнес ему лорд, — Или сопротивляйся и убей ее первым. Решать тебе, Драко. Не ошибись на этот раз. Нарцисса с силой оттолкнула сына, так, что он едва не завалился на спину, а затем взмахнула палочкой. Бесцветным голосом она выкрикнула заклинание, и Драко едва успел увернуться от зеленого луча. Пожиратели смерти отступили в сторону, образуя зрительский зал, любуясь развернувшимся перед ними зрелищем. Окна замка звенели стеклами, крики становились громче, но это было где-то вдалеке, в иной реальности. Мир для Драко сузился до его матери, доброй и любящей когда-то, готовой защищать его от всего мира, но превратившейся сейчас в беспощадную безэмоциональную убийцу. Напрасно он умолял ее очнуться и узнать его. Она теснила Драко назад, посылая в него заклятье за заклятьем на почти нечеловеческой скорости. Он пятился, оскальзываясь на снегу, едва успевая отпрыгивать и откатываться, чувствуя, как выбивается из сил. Люциус заливался слезами и бился в своих цепях, но ему предоставили лишь роль невольного зрителя, беспомощного и неспособного повлиять ни на что. Дафна, стояла рядом, закрывая собой сестру. По бледным щекам струились слезы. — Бомбарда, — взрыв разнес в щепки дерево, за которым Драко пытался укрыться от атаки за атакой. Его сила была не слишком большой, но достаточной, чтобы отбросить оказавшегося слишком близко в зоне поражения Малфоя. Щепка рассекла висок, другая — глубоко воткнулась в лодыжку. Кровь обагрила снег, и более Драко не нашел в себе сил подняться. Он лишь отползал на локтях назад, нагребая рукавами снег, пока не уткнулся спиной в другое дерево. Его мать замерла, возвышаясь над ним, как статуя, в протянутой вперед руку чуть заметно подрагивала палочка. — Мама, прошу, — Драко лежал на спине, подняв руки вверх. Он не мог бороться с ней. С кем угодно в целом чертовом мире, но не с ней. Он лишь мог смотреть на нее, запоминая каждую черту ее лица, ее образ, искореженный темной магией, и пытаться найти в ней ту женщину, что так его любила. — Мама, это я, Драко. Твой сын, — последнее, чего хотел Драко, — это плакать на глазах у его врагов, но предательские слезы невольно выступили в уголках глаз и горячим потоком опалили щеки. — Прости меня, — попросил он, — Если бы не я, тебе бы не пришлось нести эту кару. Нарцисса, уже взмахнувшая палочкой и готовая было произнести заклинание, замерла. — Ты подарила мне метлу на мой пятый день рождения, — тихо, но отчетливо сказал Драко, — Ты запрещала летать на ней во дворе, но я все равно это сделал. Я трижды облетел дом, а потом врезался в павлина и упал. Ты помнишь? Рука, сжимающая палочку, дрогнула сильнее. Нарцисса часто заморгала, застыв на месте, словно в нерешительности. — Я расшиб коленку и только, но ты так ругалась и плакала, словно я едва не погиб тогда, — Горло сдавливали слезы, но Драко продолжал торопливо говорить, — Ты так переживала, что я и сам в конце концов в это поверил, и тебе пришлось успокаивать меня. Ты варила мне какао и пела песни на ночь. — Какого Мерлина ты ждешь? — Волдеморт начал терять терпение, — Убей его. Нарцисса дернулась вперед, тяжело дыша. Рука с палочкой, чуть опустившаяся, вновь поднялась, и теперь ее кончик упирался Драко в грудь, едва не пронизывая ее насквозь. — Пожалуйста, мама, — теперь он мог только шептать. Не отрываясь, он смотрел матери в глаза, в которых нерешительно горел огонек осознанности, но чужая воля довлела над ней. — Драко, — прошептала она, дрожа всем телом. — Не делай этого, — молил он, — Ты можешь сопротивляться. Ты сильнее всех в этом мире. Давай же. — Прости меня, — слезы градом катились из ее лихорадочно сияющих глаз, — Я не могу. Он так велел мне. Я… — Достаточно, — Темный лорд не слышал этого разговора, но теперь он приблизился, устав ждать и не понимая, почему его марионетка до сих пор не покончила со своей жертвой, — Похвальное сопротивление, но очень глупое. — он шипел, голос сочился ядовитой злостью, — Пора покончить с этим. Взмах палочки откинул Нарциссу в сторону. Она рухнула в сугроб, расцарапывая в кровь руки о ледяную корку наста, пытаясь подняться и броситься к сыну, но не успела бы ничего. На этот раз это точно конец, но теперь Драко не успел закрыть глаза. Палочка рассекла воздух над его лицом. — Авада… Вторая часть заклинания так и не была произнесена. Замок содрогнулся, словно его древние стены рушились, землю ощутимо встряхнуло. Свет окутал двор, струящиеся волны омыли вход, каменные гаргульи, вечные стражи, пошевелились и расправили крылья. Одна за другой статуи оживали, взмахивали оружием, собираясь в армию, а затем бросились на инферналов. Сокрушая их, отбрасывая, кроша каменными мечами и топорами. — Это невозможно, — на змеином лице Волдеморта отразилась паника, — Как это понимать? — Это Дамблдор, — ответил ему Снейп безразличным тоном, — Он призвал древние защитные чары, которые может сотворить лишь действующий директор Хогвартса, находясь на его территории. Может, Темный лорд и считал битву уже выигранной, однако неожиданное возвращение Дамблдора, пусть еще и номинальное, не могло не повлиять на триумфаторские настроения его и его армии. Лицо лорда исказилось в ярости. Он тут же позабыл про Драко, и, воспользовавшись моментом, тот поспешил к матери, помогая ей подняться и утирая горячие слезы с ее лица. — Что вы стоите? — взвизгнул лорд, обращаясь к слугам, застывшим в ужасе, — Найдите его! Не дожидаясь, пока те приступят к выполнению приказа, лорд взмыл в воздух, обратившись черным дымом. За ним последовал Снейп. Макнейр — один из самых старых и верных сторонников лорда, тоже сорвался с места на поиски. Руквуд, Яксли, Эйвери — одни из тех немногих, кого узнал в лицо Драко, поступили также. Младшие же растерялись. Пэнси, уже давно находящаяся на грани паники, бросилась бежать, наплевав на приказ. Трейси бросилась за ней, то ли не понимая, что делать, то ли тоже запаниковав. Нотт растерянно озирался по сторонам, но выкрик подействовал на него, как удар плетью, и он, собравшись, принялся сражаться с ближайшей к нему статуей. Его товарищи по факультету принялись помогать, но не слишком усердно, тоже напуганные. Лишь несколько человек не шелохнулись вовсе, не собираясь оставлять без присмотра предателей, до которых в данный момент не было дела их повелителю. Сивый, даже не в полнолуние мало напоминающий человека, ухмыльнулся всеми зубами, подходя ближе к замершим Малфоям. Еще двое пожирателей, похожие друг на друга мрачные волшебники с густой проседью в темных волосах, переглянулись и синхронным движением нацелили волшебные палочки. — Рабастан, Родольфус, — все еще в цепях, с трудом держась на ногах, цепляясь за плечи сына, в отсутствие лорда Люциус завидел шанс на спасение, — Неужели вы не видите, что все кончено? Уходите, пока можете. Дамблдор уже здесь. — Пустые слова тебе не помогут, — глухо произнес один из Лестрейнджей. — Тебе уже ничто и никто не поможет, — фыркнул Сивый, скалясь в сторону Драко. — Не троньте его, — Нарцисса, обретшая контроль над своим телом, безоружная, но яростная, закрыла собой сына, готовая защищать его до конца. Сивый расхохотался. — Отпустите их, — Люциус молил прежних союзников, — Дайте уйти моей жене и сыну. — Никто не уйдет, — покачал головой третий, вскидывая палочку. Они обступили Малфоев, держа их на прицеле. Конечно, Волдеморт сам хотел покарать предателей, но вряд ли его жаждавшие крови слуги станут дожидаться его возвращения. Особенно если попытаться сбежать. Лорда нет рядом, но они не уйдут далеко, безоружные и беспомощные. Драко понимал это, как никогда ясно, но отказывался смириться с поражением. Земля дрожала, каменные великаны громили оживших мертвецов и падали, расколовшись на куски под натиском летящих в них заклинаний. Темные клубы дыма вихрем носились в небе, высматривая врага. Но всего этого Драко не замечал. Его мозг лихорадочно соображал, путаясь в мыслях и пытаясь придумать хоть что-то, хоть какой-то способ выбраться отсюда или хотя бы спасти родителей. — Малфой, — услышал он вдруг крик. Дафна была до сих пор здесь. Он забыл о ней, как забыли и остальные, но она никуда не уходила, лишь отступила в тень и ждала момента. Резким и точным взмахом она бросила ему палочку. Драко поймал ее на лету, отточенным движением ловца, и тут же вскинул, целясь в Сивого: — Остолбеней. Родольфус среагировал первым. Сразу несколько заклятий полетели в Дафну, но она ожидала этого и была готова. Более не обращая внимания на Драко, она бросила бежать, прикрывая собой сестру. Лестрейндж бросился было за ней, но его брату помощь была нужнее. Сражаясь с Рабастаном, Драко с трудом отбивал заклинания, стараясь увести того подальше от родителей. Нарцисса пыталась выпутать мужа из сковывающих его цепей, но те были слишком прочными. Тогда она повернулась к сыну и, завидев, как Родольфус целится ему в спину, не раздумывая, бросилась на него, сшибая его с ног. Палочка вылетела из рук Лестрейнджа, не ожидавшего такого нападения. Они сцепились в короткой, но яростной схватке. Нарцисса перехватила выпавшую палочку, но ее противник оказался сильнее и ударом ноги отбросил Малфой. — Авада Кедавра, — зеленый луч разрезал сумрак. Не в силах подняться или увернуться, Нарциссе оставалось лишь смотреть, как смерть стремительно летит ей навстречу. Но смерть ее не коснулась. За миг до того, как смертельное проклятье успело ее коснуться, Люциус, изо всех сил сражаясь со своими цепями, бросился вперед, закрыв собой жену. В последний раз его взгляд его глаз встретился с ее взглядом, прежде чем в них погасла жизнь. Его тело безвольно обмякло, он более не слышал крика, не чувствовал слез жены, ее прикосновений, тщетно пытающихся привести его в чувство. Не было более ни холода, ни боли, ни войны, ни предательств. С криком Драко вскинул палочку и, вложив в заклятье всю свою ярость, обезоружил Лестрейнджа и с силой отбросил его в сторону. Столь же быстро и яростно покончив с другим противником, Малфой бросился к недвижному телу отца и рухнул на колени. Какое-то время мать и сын просто сидели на промерзлой земле, обнявшись, качая на руках склоненную голову Люциуса. Слезы катились по щекам обоих и тут же замерзали. Наконец, их привел в чувство раздавшийся грохот, столь громкий, что казалось, будто замок рушился до самого основания. Драко дернулся, когда левую руку опалила боль. Темный лорд был где-то близко, и он призывал к себе. На какой-то миг Драко не почувствовал ничего — ни страха, ни гнева, лишь равнодушие ко всему, что могло последовать дальше, но затем поднял взгляд на мать. Отца больше не было, но она была здесь, она еще была жива, и страх потерять еще и ее пронзил Драко, словно стрелой, заставив стряхнуть овладевшую им апатию. — Надо идти, — он поднялся на ноги, с трудом заставив себя отпустить тело отца. Закрыв Люциусу глаза и поцеловав его в последний раз, Нарцисса не стала спорить с сыном, тоже понимая, в какой они опасности. Из кармана мантии бесчувственного Родольфуса, Малфой забрала свою палочку и тут же нацелила ее на Лестрейнджа, хриплым, но твердым голосом произнеся: — Авада Кедавра. Затем без тени жалости или сомнения она выпустила еще два зеленых луча в бесчувственные тела Рабастана и Сивого и взяла сына за руку: — Уходим, — велела мать. Драко, тоже возвратив себе отнятое у него оружие — палочку и бластер, кивнул. Нарцисса повернула на руке кольцо, собираясь активировать портал и уйти с поля боя, забрав с собой сына и тело мужа, но в этот миг ночь озарилась вспышками и криками. Обернувшись, Драко увидел, как дверь замка рухнула. Темным облаком Волдеморт летал вокруг замка, круша его стены в отчаянной ярости, словно знал, что может не успеть. Тяжелая дубовая дверь с треском разлетелась в щепки, и поток недобитых инферналов хлынул внутрь, но тут же замер, натолкнувшись на резкий и мощный отпор. Словно волнами, инферналов отбрасывало назад, и потоки огня вырывались навстречу, превращая мертвецов в ходячие костры. Их гниющие темные тела корчились и извивались в языках пламени, а затем падали и рассыпались обугленными конечностями и костями. Защитники замка единым строем выходили во двор для последней схватки. Пожиратели смерти, кружившие над двором черными кометами, один за другим приземлялись, выстраиваясь и занимая позиции напротив. Не отпуская руки матери, Драко бросился бежать туда. Он видел их всех, застывших, словно в безмолвном ожидании чего-то. Огонь плясал, устремляясь в ночное небо, озаряя двор и полуразрушенные стены замка. Силуэт профессора Макгонагалл выделялся на фоне полыхающего костра. Пряди волос выбились из обычно тугого пучка, лицо было белым и каменным, а губы сжаты в тонкую нить. Еще никогда профессор трансфигурации не казалась страшнее — даже когда злилась на особенно провинившихся учеников. Резкими взмахами палочки она заставляла огонь плясать, смыкаясь в кольцо и пожирая инферналов. Профессора стояли рядом. Флитвик, чей вид обычно не вызывал страха, был воинственным, как никогда. Даже добродушные в обычное время Стебль и Вектор растеряли свою доброту. Но не только профессора вышли сражаться за школу. Там же была и старшая Уизли, мать рыжеволосого семейства. Глаза ее казались покрасневшими и опухшими, но в них плясало грозное пламя. Ее дети стояли рядом. Близнецы теперь вовсе не казались похожими друг на друга — окровавленная повязка вокруг головы и уха теперь отличала одного из них. Отряд, конечно же, тоже был там. Грейнджер и Уизли, как всегда вместе, конечно же стояли в его главе. Гриффиндорцы стояли практически в полном составе, даже Долгопупс, которого Драко когда-то высмеивал за трусость. Когтевранцы и пуффендуйцы тоже защищали школу. В неровном свете Драко успел разглядеть светловолосую Лавгуд, даже сейчас спокойную и казавшуюся не от мира сего, и азиатку Чанг, подругу Поттера. Все они как один сжимали в руках бластеры и палочки, готовые сражаться за Хогвартс. И лишь одни слизеринцы стояли по ту сторону баррикад. На миг они все застыли, стоя напротив своих врагов, словно стены, готовые ринуться друг на друга и столкнуться. А затем краткий и зыбкий миг затишья лопнул, как воздушный пузырь, взорвался полетевшими выкриками и вспышками заклинаний. Драко продолжал бежать, не останавливаясь, прямо в эпицентр событий, лишь успевая уворачиваться от отлетающих в его сторону вспышек. Нарцисса уже не пыталась остановить его, не пыталась уговорить бежать отсюда, спасаться самим, а лишь прикрывала их, раз за разом вскидывая вокруг них тонкий сияющий щит. Красный луч просвистел близко, буквально в сантиметре от лица Драко, ударился о щит, и на миг Малфоя ослепило последовавшей вспышкой. Совсем рядом мелькнули белые, словно седые, волосы Нимфадоры Тонкс. Вместе с Уизли они отбивались от Мальсибера и Яксли, прикрывая друг друга так синхронно, словно всю жизнь работали в паре. Позади них Грейнджер чуть менее успешно сражалась с Макнейром. На ее лице виднелся пепел, а собранные в косу волосы порядочно растрепались. Яростно отражая удар за ударом, гриффиндорка еще не выбилась из сил, но медленно отступала шаг за шагом, теснимая к стенам замка. Наконец, один из ее выстрелов настиг ее противника, но в следующий миг за ее спиной откуда-то взялся Нотт. По его некогда приятного на вид лицу змеился еще дымящийся ожог, пересекая всю правую половину лица до подбородка. Теодор пошатывался и казался обезумевшим, но ярость подпитывала его и держала на ногах. Он прицелился прямо в спину не замечающей этого Грейнджер. Уизли, обезоружив Мальсибера, обернулся как раз вовремя, чтобы заметить это, но успел лишь выкрикнуть имя Гермионы, пытаясь привлечь ее внимание. Та обернулась на крик, но не успела среагировать. Драко хотел выстрелить в бывшего друга, но тоже не успел. В следующую секунду палочка выпала из омертвевших рук Нотта. Смертельное заклятие, готовое было сорваться с его губ, оборвалось на первом слове, его глаза закатились, и слизеринец, недвижимый, повалился на утоптанный снег. Дафна стояла позади, сжимая еще дымящийся бластер. Заметив ее и Малфоев, Тонкс тут же вскинула палочку, переводя ее с одного на другую, не доверяя им. — На чьей вы стороне? — резко выкрикнула Тонкс, не зная, что с ними делать. На лице Грейнджер при виде Дафны отразилась смесь облегчения и замешательства, но и она не торопилась приветствовать новых союзников. Драко открыл было рот, чтобы что-то объяснить, даже не зная, что именно мог им сказать, но тут Мальсибер, воспользовавшись тем, что все отвлеклись, быстро подполз к своей валяющейся на снегу палочке, перехватил ее и прицелился в Тонкс. Не сговариваясь, Драко и Дафна, среагировав почти молниеносно, одновременно вскинули бластеры и несколькими выстрелами покончили с пожирателем смерти. Тонкс ошарашенно переводила взгляд с обоих слизеринцев. Только теперь она опустила палочку, кажется, получив ответ на свой вопрос. — И где вы шлялись все это время? — Рон Уизли сверлил обоих сердитым взглядом. Он казался повзрослевшим на несколько лет за прошедшие часы. Веснушки черными точками выделялись на бледном лице. В покрасневших глазах тлела ярость. — Но теперь мы здесь, — примирительно возразила Дафна. — Спасибо, — кивнула ей Грейнджер. — Почему ты не ушла? — спросил Драко. Гринграсс до сих прикрывала сестру, нервно озираясь по сторонам, она явно переживала за нее больше, чем за себя. — Не успела, — объяснила Дафна, — Но я должна ее увести. — Я уведу ее, — до сих пор молчавшая Нарцисса шагнула вперед и осторожно взяла Асторию за руку. Дафна на миг напряглась, изучая взволнованное лицо миссис Малфой, а затем расслабилась и кивнула, отпустив сестру. — Позаботьтесь о ней, — попросила она. — Обещаю. Я вижу, бесполезно уговаривать тебя уйти, Драко, — Нарцисса перевела взгляд на сына, тот кивнул, — Тогда давай. Отомсти этим мерзавцам за отца. Она легонько коснулась ладонью щеки сына, смаргивая непрошенные слезы, а затем в несколько движений повернула кольцо на пальце. Портал засиял, и волшебницы исчезли. — Твой отец?.. — ошеломленно спросила Дафна. Драко коротко кивнул в ответ, — Мне так жаль, — она быстро сжала ладонь друга. Ее рука была сухой и горячей. — Ты не виновата, — ответил он, чувствуя, как в уголках глаз начинает щипать, — Спасибо, что помогла. — Он мертв? — резко спросил Уизли, шагнув вперед, пристально всматриваясь в Малфоя. Тот лишь снова кивнул, не доверяя голосу, чувствуя, что может сорваться и накричать или заплакать, если заговорит. — Мне жаль, — неожиданно произнес Уизли, медленно, словно преодолевая себя, как будто слова давались с трудом. Драко хотел отмахнуться и ответить что-нибудь резкое — всем было известно, Уизли ненавидели его отца и вполне взаимно, но Рон его опередил, — Мой тоже. Слова застряли в горле Драко. Он не мог выдавить из себя слов сочувствия, но, кажется, это и не требовалось. — Волдеморт, — пояснил Рон, яростно моргая, тоже отгоняя слезы, — Лично. — Грюм тоже мертв, — тихо произнесла Тонкс, почти не глядя отражая от себя заклятья, ведь бой не останавливался ни на минуту. — Тогда достанем ублюдка, — наконец, собрался Драко, отстраняясь от боли и страха, позволив себе в полной мере прочувствовать всю злость и гнев, копившиеся в нем на протяжении стольких дней. Кажется, впервые за всю историю гриффиндорцы и слизеринцы были настолько единодушны в общем мнении. Они обменялись решительными кивками и плечом к плечу бросились в бой. Темное облако с длинным шлейфом, подобно падающей комете, резко опустилось прямо посреди поля боя. Выплеск силы, похожий на ударную волну, разметал по сторонам всех, кто был рядом, образуя круг, в центре которого облако обрело линии и силуэт и воплотилось в человека или же в его подобие. Темный Лорд, наконец, явился во плоти. Его алые змеиные глаза метали молнии, и без того безобразное лицо кривилось от ярости и ужаса. Поредевшие ряды пожирателей смерти, находящихся на грани побега, воспряли духом. Но никто из их противников и не думал пугаться его появлению. Профессор МакГонагалл отреагировала первой, и сразу несколькими заклинаниями встретила лорда. Тот отбил их без труда, но тут же на помощь МакГонагалл поспешили Флитвик, миссис Уизли и Люпин, несмотря на то что сам едва держался на ногах, а по его потрепанной залатанной мантии расползалось черное пятно крови. Даже вчетвером они с трудом отбивались от летящих в них темных заклятий. Практически без усилий Волдеморт отражал их атаки. Лучи заклинаний сталкивались и взрывались, разлетаясь искрами. Воздух трещал от напряжения, словно от разрядов молний, сияя ярко и смертоносно, будто одно единственное прикосновение сулило смерть. Невысоко над головами вдруг просвистел ветер. Темный силуэт стремительно рассек воздух и промелькнул где-то рядом практически незаметно, выдавая себя только выкриком: — Экспеллиармус. Красный луч выстрелил откуда-то с высоты, и лишь в последний миг Темный лорд, занятый сразу четырьмя противниками, едва успел среагировать, взмахом руки отражая заклинание прочь в сторону. С удивлением от повернулся, чтобы посмотреть, кто осмелился напасть на него, и отшатнулся, когда его враг спрыгнул со своей метлы, оказавшись прямо напротив него. — Вот мы и встретились снова, — без тени страха в голосе произнес Гарри Поттер.

***

Он мчался на метле изо всех сил, как никогда в жизни не гнался даже за самым коварным снитчем. Ривер Сонг кричала ему в спину, но он не мог останавливаться, не хотел ее ждать. С высоты он видел озаренный вспышками и пламенем двор и слышал крики. Голоса сливались в нестройный невнятный гул, но он слышал, или ему казалось, что слышал знакомые голоса. Волдеморт был там, в самом центре, он должен был умереть, но еще этого не знал и вовсе не казался ослабленным или напуганным, с легкостью сражаясь одновременно с Макгонагалл, Флитвиком, Римусом и миссис Уизли. Где-то в толпе были друзья Гарри, но он не тратил время, чтобы вглядеться. Их лица расплывчатыми пятнами мелькнули и остались позади. Не затормаживая, чтобы спешиться, а просто спрыгнув с метлы прямо на ходу, Гарри позволил ей умчаться прочь. Теперь он стоял напротив Волдеморта, наслаждаясь промелькнувшим на долю секунды, но не ускользнувшим от взора Поттера, страхом и удивлением на змеином лице врага. — Вот мы и встретились снова, — произнес он, зная наверняка, что эта встреча последняя, надеясь, что успеет покончить с этим, прежде чем его догонит профессор Сонг и попробует остановить. — Поттер, что вы делаете? Уходите, — из-за его спины крикнула МакГонагалл, в ее суровом голосе неприкрыто сквозила тревога. — Гарри! — донесся до него крик Гермионы и Рона. — Гарри! — он слышал их всех, Полумну, Чжоу, Джинни, Тонкс, даже, кажется, Малфоя. Ему до боли хотелось обернуться, но он не смел, зная, что нельзя, что иначе он может дрогнуть. Он слышал, как его друзья выкрикивают его имя, и ощущал, как в груди разливается тепло. Они здесь, рядом с ним, до самого конца. И если решимость и могла изменить ему, то теперь он чувствовал, что сможет сделать то, что должен. — Пора покончить с этим, — его губы невольно дрогнули в улыбке, — Так же, как и начали. Вместе. — Поттер! — вновь крикнула МакГонагалл, боковым зрением Гарри заметил, как та бросилась к нему, но лицо Волдеморта исказилось торжествующей яростью. — Нет, он мой, — молниеносным, нечеловечески быстрым движением он отбросил в сторону всех, кроме самого Гарри, очерчивая вокруг них сияющее кольцо, напоминающее арену, в центре которой и остались два врага, готовые сойтись в последней схватке. — Теперь тебе никто не поможет, — прошипел Волдеморт. — Мне это и не нужно, — усмехнулся Гарри. — Гарри Поттер, мальчик-который-выжил пришел умереть, — торжествующе объявил Темный лорд, не торопясь нападать. — Гарри! — по ту сторону сияющей линии, отделяющей их двоих от всего мира, раздался знакомый голос. Гарри улыбнулся, глядя туда: — Тебе уже не победить, — пояснил он Волдеморту. Тот посмотрел в том же направлении, что и Поттер, и застыл в ужасе. Профессор Сонг стремительно направлялась к ним, выкрикивая имя Гарри. Профессор Дамблдор не отставал, на ходу расправляясь с остатками инферналов, дожигая их адским пламенем, а рядом с директором почему-то бежал профессор Снейп. Один за другим пожиратели смерти столбами темного дыма взмывали в небо, стремясь поскорее покинуть проигранный бой. — Все кончено, — тихо произнес Гарри, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце, но ощущая странную легкость на душе. Вот и все. Он нашел в себе силы посмотреть на друзей. Рон и Гермиона стояли почти вплотную к сияющей линии, не способные прорваться за нее. Они держались за руки, замерев в ужасе, глядя на Гарри, пытались дозваться до него, остановить его, еще не зная, что он задумал, но зная, что вот-вот произойдет что-то ужасное. — Что ты делаешь? — одними губами прошептала Гермиона. Гарри улыбнулся ей и Рону легко и почти счастливо, а затем перевел взгляд на Дамблдора и на Сонг. Ривер отчаянно стреляла в барьер между ними, но выстрелы не могли даже пошатнуть его. На лице профессора тоже отражался ужас. Дамблдор тоже бросился вперед, вычерчивая палочкой какие-то линии, но Гарри знал, что он не успеет ничего сделать. Он вновь посмотрел на Волдеморта и улыбнулся, зная, что произойдет дальше и зная, что все будет так, как и должно быть. — Слишком поздно, — отчаянно прошипел Волдеморт, тоже зная это наверняка, — Авада Кедавра. Гарри не пытался уклониться или увернуться. Он даже не поднял палочку, не пытаясь защититься. Зеленый луч пронзил воздух, в доли секунды преодолел отделяющее их пространство и мягко, совсем без боли, вошел Гарри в грудь. Крики друзей звучали в его ушах, прежде чем затихнуть, и свет померк в его глазах. Это было быстро, словно он всего лишь заснул в уюте своей постели в общей гриффиндорской спальне. Его тело мягко осело на утоптанный снег под высоким холодным небом. Тучи рассеялись, и в еще открытых глазах Гарри Поттера отразились звезды. Двор потонул в отчаянных криках. С еще большей яростью защитники замка набросились на пожирателей смерти. Сияющий круг, наконец, погас — профессор Дамблдор пробил чары и теперь он и его бывший ученик стояли друг напротив друга. Волдеморт пошатывался, словно обессиленный, но торжествовал. Рон и Гермиона тут же бросились к мертвому телу Гарри, в отчаянии пытаясь привести его в чувство, не веря, что все закончится вот так. Горячие слезы Гермионы падали на не ощущающее этого лицо Гарри, она сдавленно бормотала разные лечащие заклинания, одно за другим, все, которые только знала, но все они не приносили никакого эффекта, не способные излечить мертвого. — Все кончено, — объявил Волдеморт, — Ваш спаситель мертв. Я победил. С рыком, отпустив руку Гарри, Рон бросился на Волдеморта, но Дамблдор слегка откинул Уизли в сторону, не подпуская его ближе, и отвлек внимание лорда на себя. Из последних сил, но столь же яростно Волдеморт нападал на Дамблдора, но тот с легкостью отражал его атаки. Обычно яркий и добродушный огонь в его синих глаз померк, отражая теперь лишь холод и печаль. — Ты в этом уверен, Том? — холодно спросил профессор Дамблдор, — Ты, кажется, не слишком хорошо себя сейчас чувствуешь. — Мы уничтожили твои побрякушки, — злорадно произнесла Ривер, наслаждаясь выражением страха и шока на змееподобном лице Волдеморта. — Не может быть, — неверяще сказал он, медленно отступая назад, пытаясь скрыть охватившую его слабость. — Медальон, чаша, диадема — мы уничтожили их одну за другой, — подтвердила Ривер, не сводя взгляда с лица лорда, отчаянно желая причинить ему боль. Она жадно ловила каждую эмоцию — весь его ужас, отчаяние, неверие, отказ принять поражение, и ненавидела его всеми фибрами своей души. Злорадное торжество завладело ею, хоть, она и знала, оно тут же покинет ее, оставив только боль, после того как все будет закончено, и ей придется посмотреть на мертвое тело Гарри, на которое она пока не могла заставить себя взглянуть. — И что теперь? — Волдеморт продолжал отказываться верить в свое поражение и все еще воспринимал как угрозу только Дамблдора, — Убьешь меня, старик? — Я — нет, — покачал головой тот, и на миг на лице Тома Реддла промелькнуло удивление и тень облегчения, — А вот она — убьет, — Дамблдор кивнул головой на Ривер. В ужасе и неверии повернувшись к ней, Воландеморт увидел направленное на него дуло бластера. Профессор Сонг нажала на курок, и выстрел рассек воздух. И на этом история Темного лорда была окончена.