Неизвестные созвездия

***

      Они приехали тогда, когда над верхушками деревьев в небо вздымались облака фейерверков, со стороны пруда был слышен смех и грохот басов из открытых нараспашку автомобилей. Свет костра мерцал в ветвях редко стоящих елей и слабеющим потоком стремился в небо, а дорога, после обильных дождей, оказалась труднопроходимой, поэтому ребята волновались, как бы не пришлось выталкивать машину из грязи. Крейг не подъезжал слишком близко, он пообещал Твику не привлекать лишнего внимания, поэтому затормозил прямо на измятой колёсами дороге. Неподалёку виднелась залитая грязной водой колея, видимо, кто-то из ребят уже успел застрять. Огни костра и салюта бликами играли на капоте и лобовом стекле, Крейг, бросив кроткий взгляд на пассажирское сидение, вышел из машины. Глаза Твика были полны растерянности. Ещё совсем недавно он уже готов был завалиться спать, но неподчинение Крейгу казалось совсем уж нереальным и никак не укладывалось в голове.       Крейг, выйдя из автомобиля, сразу же наткнулся на копошащихся Кайла и Эрика. Брофловски тащил Кенни на плече, в то время как Картман взял на себя ответственность за ведение переговоров, это получалось у него лучше всего. Крейг встретил их неодобрительным выражением лица, чтобы парни не восприняли его появление, как должное.       - Ну, наконец-то, я уже устал от монологов этого бомжа, - сказал Картман. Он выглядел, на удивление, опрятно, пуловер под ветровкой сиял белизной, разве что волосы были немного растрёпаны, но алкоголем от парня не несло. Неизвестно, зачем ему понадобилось быть трезвым в такой вечер. Маккормик выглядел совершенно иначе, он повис на плече Кайла тряпичной куклой, волоча на тощих плечах порванную в двух местах изжёванную парку, а ногами не перебирал вовсе. В нос ударил кислый, почти токсичный, запах спирта и рвоты. Кайл поправил чужую руку на плече и остановился.       Крейг подошёл и взвалил обмякшее тело на себя, Кенни, совсем потеряв стыд, вдруг поднял голову и принялся обнюхивать незнакомую толстовку, словно зверёк.       - Он уже был под кайфом, когда пришёл, - предупредил Эрик. – Отвези его домой, и кинь у порога, чтобы собаки обоссали. Видеть не могу эту пьянь.       - Заткнись, вообще-то, Кенни наш друг, - укоризненно сказал Кайл и с благодарностью взглянул на Крейга. – Спасибо, что приехал. Помочь уложить его?       - Я сам, - Крейг был рад, что хоть кто-то в этом бедламе ведёт себя, как человек. Кенни забрался головой под расстёгнутую толстовку и уткнулся в чёрную футболку носом.       - Я так и зна-а-ал, - протянул он на ломаном английском. Кайл обречённо закатил глаза, он, вероятно, ненавидел лицезреть друга в подобном состоянии. Крейг махнул им рукой.       - Дальше мы сами.       - Спасибо, - сказал вдруг Эрик. Крейг скривился так, словно услышал комплимент от Сатаны.        Он развернулся и открыл заднюю дверь, осталось лишь затолкать Кенни вовнутрь. Такер не успел, потому что позади себя вдруг услышал до боли знакомый голос.       - Кре-е-ейг!       Барбара с несвойственной ей радостью кинулась парню прямо на шею, игнорируя подвешенное на плече тело Кеннета. Крейг не ожидал встретить девушку здесь. От неё также пахло выпивкой вперемешку с вишнёвыми духами, на щеках виднелись следы губной помады, которые, скорее всего, оставила либо Венди, либо Рэд с их тошнотворной манерой красить губы втолстовую и целоваться с подругами при встрече. Такер немного растерялся. Он не знал, что взбалмошной блондинке может прийти в голову, потому что нечасто видел её в таком состоянии, а потому и догадаться не мог. Может, даже боялся.       - Кенни? – спросила она и, отойдя, брезгливо дотронулась до светлой макушки. Тот, забравшись Крейгу под кофту, никак не отреагировал. Крейг вздохнул и поправил руку на плече. Кайл с Эриком уже скрылись за деревьями по направлению к свету и дребезжащим колонкам.       - Иди к ребятам, - сказал он. – Я сейчас не в настроении.       - Ты говорил это в прошлый и позапрошлый разы. Сколько ещё мне ждать твоего хорошего настроения? Почему ты не приехал четыре часа назад?       - Барбара, - Крейг сменил тон на приказной. – Иди к ребятам.       - Крейг, - алкоголь, в самом деле, сильно искажал голос. – Почему?       Вообще, всё здесь было не так. Крейг давно бы закинул обморочного Маккормика на заднее сидение, и сейчас они уже выехали бы на трассу. Он не знал, видит ли Твик выражение лица Барбары, но их диалог совершенно точно был слышен сквозь открытый люк. В Такере потихоньку копилось раздражение, но перед девушкой он чувствовал себя совершенно беззащитным и безоружным, потому что это именно та проблема, что нельзя решить кулаками. Барбару можно было бы увести под руку к остальным полупьяным ребятам, но опять незадача, раскачивающийся на шее Кенни не давал сделать и пары шагов.       - Бебе! – со стороны мерцающего пламени послышался голос Венди, она стояла неподалёку и махала подруге рукой, её порванный в двух местах подол платья развевался на ветру, словно революционный флаг. Барбара обернулась и крикнула:       - Скажи Рэд, что я уезжаю с Крейгом!       Тут уж стало вовсе не до шуток. Такер нахмурился, отчасти в надежде на то, что Бебе прочтёт его возмущение и передумает, но не в этот раз. В этот раз Барбара была пьяна.       - Этого я потерплю, - сказала она, махнув рукой в сторону Кенни. – А, если начистоту, сейчас мы завалимся к тебе домой и я выжму из тебя все соки. Понял? У нас будет секс! Ты точно не отвертишься. А ещё терпеть не могу это выражение лица, убери его, оно тебе не идёт.       - Отойди от машины, - приказал Крейг. Барбара пропустила замечание мимо ушей, но остановилась и обернулась.       - Что-то не так?       Парень был рад, что она не коснулась двери, и набрал в грудь побольше воздуха. Может, это не самое удачное время, может, всё происходит совершенно спонтанно, не так, как подобается, но единственный шанс заставить Барбару уйти – сказать ей что-то очень и очень обидное.       - Нам нужно расстаться.       Девушка замерла на месте, недовольно косясь и переваривая сказанное в голове, где сейчас всё ходило ходуном. Единственным человеком, который хоть как-то отреагировал на сказанное, был Кенни. Парень подавился смехом и затрясся, пытаясь то ли откашляться, то ли просмеяться.       - Ха-ха-а-а, так тебе и надо, шлюха, - сказал он в бесполезной попытке поднять тяжёлую голову, чтобы увидеть перекошенное девичье выражение лица. - Красиво сказал, Крейги. Ты смог это сделать. Я… Я рад за тебя.       - В каком смысле? – спросила Барбара. Крейг не ответил. Он молча открыл дверь и затолкал вполне послушного и перебирающего конечностями Маккормика вовнутрь. Всё уже почти закончилось. Теперь оставалось надеяться лишь на то, что Бебе не угораздит поцарапать машину своими ногтями смертоносной остроты. Она стояла так ещё какое-то время, а затем открыла рот, то ли от удивления, то ли от того, что не могла подобрать слова, а сказать надо было хоть что-нибудь. Что угодно.       - Иди, проваливай к Доновану! – вдруг завопил Кенни, его хриплый голос был слышен из открытого люка. – Я единственный из всего Южного Парка, кто знает точное число хуёв, побывавших в твоей вагине!       Крейг пообещал ударить Кенни, как только они отъедут. Больно ударить. Он сел за руль и закрыл за собой дверь, никак не осмелясь поднять глаз. И даже тогда, когда он разворачивался, когда машина медленно и неспешно затерялась в темноте лесных зарослей, Барбара осталась стоять на месте. Крейг был более чем уверен в том, что она не плачет. Бебе плакала в исключительных случаях. Может, просто ещё не переварила, или что-то вроде того, но угрызения совести – это последнее, что парню приходилось испытывать здесь и сейчас. После того, как дверь захлопнулась, ничего не осталось.       Смертоносный аромат, который источал Кенни, моментально выветривался. Парень повернулся на спину и, после удачной попытки разлепить глаза, увидел переливающиеся, как драгоценные камни, звёзды в прорехах меж ветвями.       Ребята молчали вплоть до самой трассы. Крейг от того, что пытался справиться с подступившим волнением, а Твик от того, что говорить что-либо было лишним. Магнитола успокаивала, баюкала, уводила в дремоту.       Мимо неслись чёрные ели, деревья, деревянные постройки, а дорога стала вдруг одной бесконечной, уходящей в перспективу, лентой, поэтому Такер устало потёр глаза и вздохнул.       - Кре-ейг, - послышалось сзади.       - Заткнись к чёртовой матери.       - Я скучал, - устало говорил Кенни, пиная грязным сапогом дверную ручку. - Правда, очень скучал. Я знал, что ты спасёшь меня, что не позволишь умереть снова. Ты ведь… Вовсе не злой.       - Кенни, спи, - тихо сказал Твик. Краем глаза парень видел, что не стоит злить и без того закипающий вулкан, иначе все здесь захлебнутся в его огненной лаве. В ответ на это Маккормик лишь улыбнулся, он не прекращал сверлить взглядом небо в приоткрытом люке.       - Прости, если я такой бестолковый. И надоедливый. Но мне было обидно, правда. Тогда, когда сорвался. Просто взял и расколол стекло моей головой, я знаю, тебе обязательно было бы стыдно, если бы ты помнил. Просто…       Сквозь сдавленные всхлипы слов было не слышно. Кенни что-то лепетал, захлёбываясь и шмыгая носом, и это вогнало весь салон в такую тоску, что даже у Крейга защемило сердце, хотя он понятия не имел о том, что мог хоть каким-то образом провиниться. Твик поджал губы и, обернувшись, дотронулся своей ладонью до ладони Кенни. Тот схватил чужую руку и прижал к груди, перестав бормотать. Он плакал навзрыд, и заливал обивку слезами. В ответ на это Крейг лишь прибавил звук на магнитоле.       - Так нельзя, - прошептал ему Твик. – Может, выслушаешь?       - Он не в состоянии говорить, видишь? Отстань от меня.       Кенни не затыкался. Он жмурился, от этого слёзы вытекали не часто, но помногу, и утекали куда-то к затылку. Твик тихо вздохнул.       - Тише, - сказал он и прислонился щекой к обивке.        Маккормик, спустя какое-то время, перестал издавать звуки, остались лишь тихие всхлипы, которые за шумом дороги и басов не были слышны. Живот его разрывало изнутри от какой-то проглоченной ещё днём гадости, парень, наверное, уже сам не знал, что это было. И никто не знал, о чём он толковал минутой ранее, и никогда бы не узнал.       Твик почувствовал что-то копошащееся внутри. Глядя на отчаявшегося в край Кенни, впервые в жизни ощутил вес чужой тяжести, что утаскивала во тьму, впившись в горло острыми пальцами, черня всё и вся. Тяжесть казалась ему знакомой, ноющей, колючей, лишающей рассудка, но Твик подумал на миг, что она в разы мощней, и не было в мире такого человека, что смог бы унести с собой хоть часть её, а оттого и на всём свете не было человека более одинокого, чем Кеннет Маккормик.       Как только машина остановилась, Кенни вывалился наружу, ноги, будто ломаные, по инерции пронесли его до ближайшей железной перегородки. Парень с шумом опёрся на холодный металл всем телом и, кашляя и дрожа, посмотрел вниз. Внизу плескалась чёрная вода, и росли кувшинки. Собственно, туда парня и стошнило, таким же чёрным, только с отливом в алый. Последние секунды жизни получились смазанными, ветер унёс обрывки воспоминаний и выстудил из бестолковой головы последние капли сознания, развеял, отпустил в свободный полёт куда-то далеко. Куда именно – знает лишь тот, кому не посчастливилось умереть хоть раз. Вряд ли таковых много. Маккормик ослабевает, переваливается через бордюр и чувствует долгожданное облегчение оттого, что жизнь уносит острую боль в животе и голове с собой.       Секундами позже из машины выходит Крейг. Он глубоко вдохнул свежий воздух и окинул взглядом набережную. Вокруг не было ни души, но парень вдруг сорвался с места и быстрым шагом пошёл что-то искать, беспокойно озираясь по сторонам.       - Крейг, - позвал Твик, захлопнув за собой дверь. – Что ты делаешь?       Такер не отвечал, он ходил из стороны в сторону и недоверчиво смотрел на всё, имеющее малейший намёк на движение. Взгляд устремился за перегородку. От ветра водяная гладь шла рябью, на ней мерцали блики стоящего неподалёку фонаря с тёплым оранжевым светом. Оранжевый. Крейг поднимает голову и сердито глядит на фонарь, будто тот ему что-то сделал.       - Кенни ехал с нами?       Твик ненадолго задумался и подошёл туда, откуда Крейг смотрел на фонарь. Ничего необычного там не увидел.       - Не помню. Вроде да.       - И что дальше?       - Не знаю.       Они взглянули друг на друга, вспоминая дорогу до этого места. Как-то до тошноты расплывчато было всё, и вспоминать не хотелось, поэтому Крейг, ощутив вдруг, что его голова, по какой-то непонятной причине всё ещё горит, посмотрел вдаль, на ряд вывесок вдоль тротуара. Одна из них пообещала ему горячий шоколад по скидке в последние часы до закрытия.       - Посидишь здесь? Мне нужно проветриться.       Твик послушно кивнул и присел на капот.       - Тебе что-нибудь купить?       - Нет.       Крейг нащупал немного мелочи в кармане и удалился, оставив Твика в одиночестве смотреть на водную гладь.       Вечер выдался, на удивление, тихий, и, как всегда влажный. В голове что-то не складывалось, была в ней какая-то несостыковка, какая-то забытая мысль, но Твик решил, что будет лучше перестать искать. Куда интересней переливался свет на воде. Там, на другой стороне пруда, ветер шумел в чёрной листве, сгонял с неё ворон и мешал им найти крепкую устойчивую ветку.       Спустя пару минут Крейг вернулся со стаканчиком в руке, он обошёл машину и присел рядом с Твиком на холодный капот. Аромат горячего шоколада ударил Твику в нос, от быстрой смены холодного воздуха на тёплый парень даже зажмурился, а, когда открыл глаза, увидел перед носом яркую лиловую обёртку.       - Это что?       - Шоколад, - ответил Крейг, держа плитку в руках. – Бери.       Твик взял её в руки и покрутил, на обёртке были изображены квадратные шоколадные дольки с маленькими ягодами в обрамлении пёстрых тёмно-зелёных листиков с мраморной текстурой.       - Почему именно черника?       - Руби сказала. Ты, наверное, к тому моменту уже спал.       Твик усмехнулся. Он вдруг понял, что получать пустяковые подарки, оказывается, вещь очень приятная, прочувствовал то, что люди называют словом «растаял». Руки не смели распечатать шоколад, поэтому Твик спрятал его в карман толстовки и, не прекращая улыбаться, посмотрел куда-то вдаль, на чёрные, шумящие от ветра ивы.       - Спасибо, - сказал он. Крейг запил гордость за самого себя горячим шоколадом.       - Давно хотел спросить, - начал он, решив отчего-то, что теперь спрашивать можно о чём угодно. – Кто высаживает красные розы?       Твик сразу всё понял, улыбка ненадолго сошла с лица от замешательства.       - Этого Руби не могла знать.       - Конечно, ведь ты сам мне сказал.       - И я не мог.       - Ты ответил, а потом сразу уснул. Прости, если что. Ну, так, кто их высаживает?       Парень поджал губы. В последнее время он чувствовал себя в совершенно ином мире, отколовшимся от всего остального, будто бы ничего, что случилось с ним до падения с моста, никогда не происходило. Вместо кофейни, родителей, бессонных ночей, проблем со здоровьем, побегов, кроликов, панических атак и красных пятен был Крейг, пахнущий бензином и мелиссой, была Руби с пожаром на голове, был mtv и пиво по вечерам. В глубине души Твик знал, что это не может продолжаться вечно, поэтому старался не думать ни о чём, кроме того, что происходит сейчас. Вместо этого он видел пруд, ивы и ворон, вдыхал аромат горячего шоколада. Ответ на вопрос завалялся где-то в испорченном прошлом. Не то, чтобы Твику не нравилось вспоминать единственную мечту всей жизни, просто он верил в её несбыточность, для парня она была лишь иллюзией или миражом в испепеляющих пустынях. Но ведь Крейг шоколадку дал. Твик слегка нахмурился.       - Как ты думаешь?       - Не знаю. Может, ты на гитаре фигачить умеешь, может, на трубе.       Твик хрипло посмеялся. Он редко это делал, поэтому Крейг растерянно посмотрел в его сторону.       - Хватит ржать, я уже понял, что вокал. Так, как ты поёшь, никто не поёт. Просто ты любишь темнить до последнего.       - Почему же, я отвечаю на все вопросы, что ты мне задаёшь.       - Да? – Крейг допил остатки шоколада и, поставив стаканчик на тротуар, сказал то, что уже давно вертелось на языке: - Тогда ответишь ещё на один?       Парень утвердительно кивнул.       - Откуда ты знаешь… Ну, о Страйпи, и прочей фигне?       Ответ на этот вопрос был там же, где и предыдущий, только вот с мечтами это не имело ничего общего.       - Ты совсем ничего не помнишь?       - Ясное дело, что нет, раз спрашиваю. Вы с Руби сговорились? Она тоже ничего не помнит, но почему-то достаёт меня. А что было?       - Были мы. Ты был моим первым и последним другом. До поры, пока не превратился в настоящую скотину и не ушёл стрелять из травмата по бездомным собакам.       - Что? – удивлённо спросил Крейг, Твик кивнул в подтверждение всего сказанного.       - С третьего по четвёртый класс мне было хорошо.       - А что потом?       - Потом? – Твик взглянул на Такера, в его лице не было обиды или разочарования, он, казалось, сам вспоминал, что чувствовал тогда. – Ничего особенного, просто наши интересы стали немного различаться. Помнишь день, когда встретил Большого Брата? Его тогда ещё звали Сэмми. Толстый трусливый мальчуган с трусами до пояса, без передних зубов. Помнишь?       Крейг помнил, помнил плохо, но осознание приводило его в тихий ужас. В голове появилась мысль оправдаться, сказать, что он вовсе не этого хотел, но как, если в воспоминаниях Такера нет ничего? Он ведь тот, кто живёт настоящим или будущим, но уж никак не прошлым.       - Ты это….       - Если извинишься, я тебя ударю, - сказал Твик, потирая онемевшие ладони. – Я на тебя не в обиде, и никогда не был. Я сам почти всё забыл, помню лишь факты. А ты ничем мне не обязан.       Эти фразы: «не обязаны», «ничего не должны», «тебе не стоит», «тебе не нужно» - выводили Крейга из себя, поэтому он нахмурился и процедил:       - Если никто никому ничего не должен, в чём тогда смысл?       - Смысла нет.       - Что же тогда держит меня здесь? Не говори, что ты не расстроишься, если я вдруг сяду и уеду.       - Расстроюсь, - Твику не хотелось врать. – Но это не будет неправильным, и мне придётся это принять.       - А, если я пообещаю не делать так, я буду тебе должен?       - Не знаю.       Крейг поджал губы и растерянно посмотрел куда-то в сторону. Твик своим поведением бесил его с каждым днём всё меньше, но в моменты, вроде этого, нельзя было не начать хотя бы ворчать. Парень смял в руках зелёную толстовку и виновато опустил глаза на влажную брусчатку, он, кажется, ощущал, что сказал что-то не то. Не то, что Крейгу хотелось услышать.       - Хочешь, я тебе спою? – сказал вдруг он. Крейг мгновенно оттаял и повернулся обратно, словно тот у него прощения попросил.       - Давай.       - Только, я не знаю, что.       - Дай мне подумать, - парень принялся перебирать в уме списки разного жанра, но нужный вариант нашёл достаточно быстро, почти мгновенно. – «I’m sorry, Ms. Jackson» помнишь?       - Я, по-твоему, похож на рэпера?       - Да не то, кавер. The Vines, ты слышал их вчера.       - А, это. Сейчас.       Твик зачем-то прикрыл глаза и запел, тихо покачиваясь. Чуть робкий хрипловатый голос зазвучал, разрезал тишину и волной растекался по округе, наполняя каждую клетку тела тоской по прекрасному. Крейг завороженно слушал и ещё более заворожено смотрел. Он впервые отметил, что Твик в такие моменты становился совсем другим человеком. Может, даже, у него получилось бы с этой треклятой консерваторией, может его лицо с исчезнувшими царапинами и шрамами, когда-нибудь появится на обложке буклета, может, у него даже будут фанаты. Это было бы просто замечательно. Крейгу хотелось, чтобы Твик пел, получая за это цветы.       Парень выглядел, как потрёпанный ангел. На особо кульминационных моментах он скалил зубы, жмурился, пускал эмоции на самотёк, и это смотрелось так же прекрасно, как звучало. Аккомпанемент испортил бы всё. Твику не нужны были музыкальные инструменты, чтобы красивее звучать, его голос – самый нужный инструмент. Крейг много понимал в музыке, ровно столько же не понимал в её создании, но был твёрдо убеждён в том, что, если сделать голос Твика лучше – у него разорвётся сердце. Прекраснее быть не может.       Не отдавая себе отчёта в действиях, Такер приблизился к Твику, и, как только тот закончил последний припев, аккуратно поцеловал его, так, чтобы не вспугнуть. Ощущения существенно отличались от тех, что были с Бебе. Эти губы были сухими, колючими, а Твик чувствовал вкус горячего шоколада и никотина. Как только Крейг приблизился ещё ближе, дышать стало совсем трудно, лицо обдало чужим теплом. Твик не понимал, что происходит. Он опомнился лишь тогда, когда почувствовал на своих губах чужой язык, а затем вскочил, как ошпаренный. Парни уставились друг на друга, подбирая нужные слова.       - Ты…, – начал Твик, но не смог придумать, как закончить. Губы всё ещё горели. Парень поздно понял, что произошло, и совершенно растерялся, он просто не знал, что должен чувствовать. Правильно это или нет, противно или приятно, и чем только думал Такер? Он выглядел также растерянно и напугано.       Твик жадно глотал свежий воздух. Он ощутил, как переступает порог какого-то нового времени. Что дальше? Он вдруг обошёл капот, ноги понесли вдоль набережной, к незнакомым улицам.       - Твик!       Твик замер на месте и обернулся. Крейг пытался скрыть подступившее отчаяние, но это получалось у него из рук вон плохо.       - Мне нужно сходить кое-куда, - ответил Твик на автомате.       - Куда?       - Не волнуйся за меня.       - Ты вернёшься?       Этого не мог сказать никто. Особенно Твик. Ему нужно было просто ответить хоть что-нибудь, чтобы иметь возможность уйти от этого места как можно дальше.       - Да, - сказал он, и, развернувшись, пошёл прочь. В голове нестерпимо горело, а сердце колотило рёбра изнутри, как бешеное.       - Я куплю тебе пиво. И свежей черники, только вернись обязательно, понял?       Твик ничего на это не ответил.