Снаружи я расцветала, но внутри была мертва.

      Хорошо, я соглашусь, что иногда мои спонтанные (но мама чаще говорит «необдуманные») поступки не так прекрасны, как казались. Однажды мне вздумалось поехать встречать рассвет в другой город. И всё бы ничего, но 1) мне было 13 лет, и я всё ещё спрашивала разрешение у мамы, чтобы посидеть лишний час в интернете 2) у меня не было денег, поэтому я поехала зайцем. Родители не обнаружили мою пропажу ровно до тех пор, пока им не позвонил какой-то администратор и не сказал, что «ваша дочь, очевидно, пыталась сбежать из дома, но сейчас всё в порядке». Дело в том, что, очевидно, не все поняли мой романтичный замысел встречать рассвет в другом городе (хотя идея, на то время, была гениальной). Поэтому родители очень огорчились (нельзя сказать, что разозлились, они даже не кричали на меня) и оставили меня на неделю без сладкого, телевизора и интернета (ужасная трагедия для девочек моего возраста).       А пару месяцев назад я, ничего никому не сказав, выкинула все свои вещи (ну, как выкинула, я отдала их нуждающимся) и вместо них купила новые (моих денег хватило на 2 майки, 1 свитер, 1 пару джинс, 1 лифчик, 2 пары носков, 1 юбку,1 байку (причём почти всё я купила в секонд-хенде)). Я решила, что раз прошла депрессия, которая сильно преобразила меня, то это значит, что старую Василису лучше не пытаться вернуть. Я изменила гардероб (теперь предпочитаю более темные тона в одежде), поменяла обстановку комнаты и модифицировала свой внутренний мир. Конечно же маме это не понравилось, но она ничего не сказала, лишь грустно улыбнулась и приняла меня такой, какая я теперь есть.        Сегодня я решила накрасить губы своей бордовой матовой помадой, которая лежит у меня на полке с 10 класса. Я купила её только потому, что видела похожий оттенок на Анне Кендрик и подумала, что на мне она будет так же хорошо смотреться, как и на ней. Но дело было вот в чем: она совершенно не шла мне. Может это из-за моих рыжих волос, или я была законченной перфекционисткой и меня раздражало то, что она выглядела на мне не так, как на Анне.        Но сегодня меня это не сильно волновало. Я просто накрасилась ей. Сделала это, и на душе стало легче. Сегодня я хочу быть красивой. Просто так (вроде).       Мама не будила меня (и правильно сделала), видно опять почувствовала, что я устала (или просто услышала, как я спускалась с чердака поздно ночью). Поэтому я проснулась и пришла на работу на несколько часов позже. Не знаю повезло мне или нет, но я забыла постирать свою рубашку (она безмятежно валялась на входе в мою комнату). Пока мама не обнаружила мою оплошность, я побежала в комнату персонала и стала рыться в старом хламе, который скинули в один и шкафчиков, дабы найти что-нибудь на замену. На моё счастье я обнаружила там старую мальчишескую рубашку с пятном от кетчупа на груди. Однако я решила эту проблему благодаря моей находчивости, воображению и страху, что мама пинком под зад погонит меня из кафе и отберёт мою зарплату (а она мне очень-очень нужна).       Когда пробило 12 часов, я вышла из комнаты в зал. Мама разговаривала с дядей Колей, показывала ему какие-то бумаги и хмурилась. Дела по-видимому идут плохо…         — Привет! — ко мне подскочила Диана. — Ты где пропадала? Уже обед, а ты только пришла.         — Я спала, — просто ответила я.        — Мама разрешила? — я кивнула — Вот здорово! Если бы моя мама была боссом, то я бы или приходила на работу к концу смены или командовала бы всеми.         — Сложно поверить, что ты, Диана, смогла бы приходить к концу смены, — я улыбнулась и продолжила: — ты или не приходила бы вообще и спала весь день дома, или пришла бы за несколько часов до открытия.         — Что правда, то правда, — она подмигнула мне и убежала забирать счёт.       Я не стала ей говорить, но я вообще-то пыталась действовать по её плану: несколько дней я лениво приходила к закрытию кафе, ждала пока все разойдутся и шла домой. Но мама додумалась, что мне не хочется работать и прочитала мне несколько лекций (как она любит говорить «провела парочку профилактических бесед») на тему безответственности нынешнего поколения и моём влиянии в обществе. Так что пришлось работать (пробиться в администраторы я даже не пробовала, ведь у меня, как известно, нет никаких лидерских качеств).       Я прошла на кухню и решила перекусить. Дома я не успела этого сделать, поэтому приходилось импровизировать. Я заметила почищенную морковь и тут же схватила её. В еде я не особо привередливая, так что пойдёт и это, подумала я и пошла в другой конец кухни.       Пока я трапезничала и смотрела, как грузчики разгружают картошку, а наш повар Жан-Жак (который готовит отменные тушёные овощи, кстати) расплачивается с ними, я не заметила, что ко мне кто-то подсел.         — Эти парни, разгружая картошку, зарабатывают в несколько раз больше, чем ты и я.         — Зато у них страшные мозоли на руках, — я повернула голову и наконец увидела парня, который внимательно следил за грузчиками и потягивал кофе из огромной кружки, — и что же ты сам не пошёл в грузчики?         — Кофе варить люблю больше, чем мозоли, — он перевёл взгляд на меня.       Теперь то понятно. Передо мной сидел ученик дяди Коли, парень (весьма симпатичный), который заменит его. Я представляла его совсем не так, но оно и лучше: чем меньше ожидаешь, тем больше получаешь (не всегда, но…). И в этом случае это правда.        — У тебя чудесный цвет волос, — сказала я (что очень странно, с каких это пор я так слёту говорю комплименты?). — Цвет спелой пшеницы, переливающейся на солнце, — я протянула руку и потрепала их. — И такие мягкие.         — Спасибо, — парень в это время пил кофе и практически никак не отреагировал на мои слова (я заметила, что он спрятал свою улыбку в кружке), — у тебя тоже классные волосы… под цвет твоей морковки.       Я сравнила прядь своих волос и морковь, что почти доела, и пришла к выводу, что они совсем разного оттенка. Но если этот парень пытается сделать мне комплимент, то я приму его (в конце концов не все умеют их делать или вообще не делают, так что…).         — Меня зовут Маар, — сказал он, заметив моё замешательство.         — Василиса, — я пожала его горячую руку.

***

      Диана отпросилась с работы пораньше, отчего я сейчас носилась по залу и обслуживала всех клиентов (которые заняли все свободные столики, барные стулья и заказывали еду и напитки с собой) совсем одна. Мама заперлась в кабинете и громко с кем-то ругалась по телефону (очевидно, она засидится на работе допоздна). Дядя Коля наконец начал обучать Маара (они оба хорошо справлялись). С последним мы ещё пару раз перекинулись дежурными фразами типа: «давно не виделись», «тебя зовут на кухню», «погода сегодня, что надо». Я по большей части помалкивала и присматривалась к нему, моему новому знакомому и коллеге. Первое время мне тяжело с незнакомыми людьми, ведь я не знаю, о чем с ними говорить, как себя вести. А Маар просто следил за мной (наверно, ему тоже неуютно).

***

      До конца смены оставалось ещё три часа, но я совсем выбилась из сил. Ноги еле держали (особенно подводила левая, на которую я вчера упала), натянутая улыбка трещала (и выглядело это жутко, если вы хорошо это представляете), я стала путать заказы и все на меня злились, а ещё мама вышла проверить обстановку и заметила мою (точнее не мою) рубашку вместе с бейджом посередине груди (да –да, так я скрыла то пятно). В общем она накричала на меня (не то, чтобы сильно, но мы обе устали, поэтому были довольно нервными и резкими) и велела Маару мне помогать.         — Ты как? — парень пристально посмотрел мне в глаза.        — Нормально, — буркнула я и пошла брать новый заказ.       Но всё было далеко не так (хотя пару месяцев назад, когда у меня была депрессия, всё было и похуже). Я устала, хотела спать, мне надоело видеть и общаться с людьми. Но очень часто мы вынуждены делать то, что не хотим (вообще-то избежать можно любого дела, например, умерев).         — Что будете заказывать?         — Двойной американо без сахара и какой-нибудь кекс, — сказал посетитель.         — О, это ты, — я только сейчас посмотрела на клиента (мне надоело глядеть на лица) и узнала в нём вчерашнего паренька, который сбил меня с ног: — Фэш, верно?        — Да, Василиса, — он мельком глянул на мой бейдж и улыбнулся: — теперь модно носить его так?         — Вообще-то да, — я устало улыбнулась. — Вот увидишь: скоро все так будут делать.         — Тогда и я буду приобщаться, — он подмигнул мне, достал их кармана бейдж и прицепил на середину груди.         — Работник библиотеки № 3: Фэш Дмитриевич? — наклонившись, прочла я.         — Вообще-то моего отца зовут Диаман, но детям трудно выговаривать Диаманович, поэтому пришлось импровизировать.        — Детям? — я начала тормозить (error 404) и мне приходилось переспрашивать каждое слово, дабы информация наконец дошла до меня.         — Ну да, — он кивнул и его волосы забавно дёрнулись: — я подрабатываю в библиотеке. Ну, знаешь, расставляю книги на полки и провожу ежедневные обеденные чтения для детей.         — Это мило.        — Не настолько. Дети постоянно кричат и зовут своих мамаш, — он скривился, словно от зубной боли. — Но какой-никакой, а всё же мой заработок.         — А я уж подумала, что тебе нравятся дети, — я хитро прищурилась.         — Нравятся, но когда они немного постарше и умнее, а не эти…         — Ай! — кто-то задел меня за спину из-за чего я наклонилась вперед и ударилась ногой (кстати, опять левой).        — О, как там твоя нога? Не сильно болит? — Фэш с лёгким беспокойством посмотрел на меня.       Но я в это время обернулась и пыталась найти того, кто пихнул меня. Я встретилась глазами с дядей Колей. Он смотрел на меня с упреком, а после переключился на Маара. Последний кинул на меня беглый взгляд, но тут же отвернулся.       Точно. Я же должна работать, а не болтать тут со всякими… парнями (пусть даже и с такими интересными).         — А? — до меня наконец дошёл вопрос Фэша, — она болит и из-за неё я не могу быстро ходить. Хотя сейчас она просто отваливается.         — Фигово. У вас очень много людей сейчас. Справляешься?        — Нет, — честно ответила я. — Кстати, ты не мог бы повторить свой заказ? А то я забыла… Уже столько клиентов обслужила.         — Хочешь я помогу? — быстро проговорил он (настолько быстро, что мой уставший мозг еле разобрал).         — Было бы здорово, — согласилась я, — но если кто-то узнает — мне конец.         — А если ты ногу сломаешь или помрёшь тут? Думаешь, все обрадуются?         — Ой, только не говори, что волнуешься за меня. Мы же…         — Василиса, — ко мне подошёл Маар, — тебя дед Коля зовёт. Я один не справляюсь.         — Дед? — я повернулась к нему.         — Да, иди быстрей. Он очень недоволен.         — О, нет. Я опять всё испортила. Ладно, Фэш, — бросила я через плечо, — пошли, поможешь.

***

      Я проснулась и почувствовала, что моя правая рука затекла, и я не могу ей пошевелить. Первое, что я увидела, была дверь (с позолоченной ручкой, это красиво). До меня не сразу дошло, но я всё же поняла, что нахожусь в комнате персонала. Как я тут оказалась, на сонную голову тоже было тяжело припомнить.         — Апчхи! — я чихнула и, конечно же, ударилась подбородком об стол (я часто (очень часто) ударяюсь).       Ах да, я же пришла сюда отдохнуть, когда разрешила Фэшу подменить меня, и, очевидно, заснула. Я понятия не имела, сколько прошло времени, но, пока я разминала руку, чтобы она «ожила», попутно искала телефон или часы.       22:56       О, нет. Я быстро выбежала из комнаты и побежала на кухню, но по пути меня окликнули:         — И куда это ты так торопишься? Уже все ушли, — Фэш подошёл сзади и хитро прищурился.         — Все-все? — переспросила я.         — Ну да. Мне поручили закрыть кафе, — он достал ключ и счастливо улыбнулся: — классно, да?         — Да-а-а, — я зевнула и недоверчиво уставилась на него.         — Что?         — Странно, что тебе разрешили закрыть кафе и даже оставили ключ, хотя ты работаешь тут только пару часов…       — Да ладно тебе, — он кинул мне ключ. — Я не претендую.

***

      Мы сидели на ступеньках кафе, ели лимонные кексы (Жан-Жак и их отменно готовит), пили ромашковый чай (я заварила его, пока Фэш переодевался) и смотрели на звёзды (хотя мне больше нравится делать это в одиночестве). Мама всё ещё решала проблемы с кафе (и, кажется, это затянется надолго), я слышала, когда закрывала дверь, как она громко вздыхает и предлагает принять наши условия. Видимо, это заходит очень далеко, и ей придётся просить папу вернуться на несколько дней (или недель, его командировки, порой, длились месяцами) раньше. Всё это очень серьёзно, и от этого мне слегка беспокойно (слегка потому, что даже, если мы обанкротимся, то у нас есть ещё сбережения (на «чёрный день» как любит говорить мама) и родственники, которые не дадут нас в обиду).         — Спасибо, что поделилась чаевыми, — Фэш отхлебнул чая и повернул голову в мою сторону.         — Спасибо, что подменил меня сегодня, — я откусила кусочек кекса и продолжила смотреть на небо (сегодня особенно чистое).       Я знаю много созвездий (спасибо астрономии, единственному предмету, который я знала на отлично), например, Андромеда, Водолей, Геркулес, Голубь, Дева, Золотая Рыба, Компас, Малый Конь, Орион, Феникс, Ящерица. Я также знаю много звёзд. Можно прийти со мной ночью в парк, лечь на траву, и я покажу всё. Потому что я люблю небо. Ночное дикое небо. В городе фонари мешают увидеть звёзды (к счастью или нет, в нашем районе их (фонарей) мало), на дачу я выбираюсь редко, поэтому хожу в планетарий. Чудесное местечко (не считая парочек, которые приходят только для того, чтобы целоваться) с волшебной атмосферой. Там я впервые (лет в 11) поняла своё ничтожество. Ведь все мы, люди, просто ничто по сравнению с космосом. Мы и рядом не стоим с этими огромными планетами, черными дырами, параллельными вселенными. Человек — никто. Мы никогда не сможем обследовать даже 0,0000000001% (нулей, конечно же, больше) космоса. Потому, что космос — это бесконечность. Ему нет предела. И это меня пугает, но в то же время и успокаивает. Ведь не важно, что я сейчас сделаю: уеду в другой город или умру, это никак не повлияет на космос. Никак. Я имею ввиду: какой бы масштаб действия мы не взяли — всем плевать. Человечество, рано или поздно (предполагаю, что в ближайшие лет 200 точно), вымрет. Жизнь была до нас, будет и после.         — О чём ты думаешь? — Фэш прищурился и придвинулся чуть ближе.         — О том, что все люди ничего не значат, — я посмотрела на него.         — Ого, — парень присвистнул. — И что же такого тебе натворили люди, что они ничего для тебя не значат?         — Не для меня, — я закатила глаза. — Я говорила о глобальном значении.         — Глобальном… — он задумался на несколько секунд, — ну, если размышлять о глобальном, то да. Все мы — пустой звук в бесконечной вселенной.        — Именно, — я радостно кивнула, а потом удивленно уставилась не наго: надо же, мы с ним мыслим в одном направлении.       Фэш резко нахмурился и стал смотреть в одну точку, что-то обдумывая (мне так казалось). Я ждала минут 5, пока он заговорит, но он всё молчал. Поэтому я решила сама начать беседу про космос (я обожаю тему «Все мы — ничто» и могу говорить по ней всю ночь напролёт) и немного поумничать (просто обсуждение вселенной — единственное, в чём я хороша). Однако парень первый сказал, не дав мне и рта раскрыть:         — Кстати, о глобальных вещах и не очень, — он допил чай и продолжил: — тебе идёт эта помада.        — Да? — я слегка удивилась (слегка потому, что он мог сказать что-то более странное, например, я коллекционирую кукол Барби). — Спасибо.         — Да не за что, — он улыбнулся.