Танец Хаоса. Догоняя солнце

Утреннее солнце пробивалось сквозь густой полог молодой зелени, ложась на землю золотистыми пятнами. Косые лучи пронзали лес насквозь, создавая неповторимую пляску света и тени, в их столбах танцевала пыль, крохотные насекомые, бабочки. Казалось, что в этом золотистом сиянии мир на мгновение замер, затаив дыхание и наслаждаясь светом, что струился отовсюду так щедро, так чисто. Каждый крохотный глянцевый листок казался отмытым, хрустким, блестящим и таким свежим, что одним своим видом напоминал глоток воды из звенящего горного ручья. Каждая ярко-зеленая травинка, пробивающая себе путь к солнцу сквозь густой слой прошлогодней сухой листвы, вызывала ощущение радости, непобедимости жизни, ее вечной устремленности вверх, вперед, сквозь все препятствия и рубежи. Прохладный воздух, наполненный первыми лучами восходящего солнца, звенел от птичьих трелей. Казалось, что каждое, даже самое крохотное лесное создание в этот ранний час пело и славило солнце, отдавая этому занятию все свои силы и талант. Цвиренькали маленькие лесные птички, плакали высоко в небе жаворонки, выводил замысловатые рулады соловей, и казалось, что весь лес подпевает ему, на открытых ладонях листьев поднося эту песню раскинувшемуся над деревьями голубому небосводу. Данка до боли хотела взлететь туда, расправив крылья и распахнув грудь свободному, свежему ветру, чтобы он стер с нее все заботы, страхи и думы, чтобы очистил ее, сделав такой же легкой, как крохотная, колеблющаяся на ветру, покрытая капельками росы, сверкающая паутинка. Но взлетать было нельзя, это она прекрасно понимала и без наставлений Волчиц. Сегодня утром она открыла глаза раньше всех, мягко сбрасывая с себя объятия грез. Странное дело, нынешние грезы показались ей какими-то другими. В них четко ощущалось присутствие, которого раньше не было, присутствие Вель. Казалось, будто она стоит за спиной Данки, буквально в каких-то сантиметрах от нее, и всем телом, каждой его порой Данка ощущала тепло ее кожи. Ощущение было очень физическим, и Данка с удивлением осознала, что отдохнула гораздо лучше, чем обычно. Самой себе она казалась почти такой же свежей, как это раннее утро. Почти. Неплохо было бы найти ручей, чтобы окунуться в него. Сейчас воздух казался таким прозрачным и напитанным солнцем, что Данке буквально физически хотелось выкупаться в нем и воде, которую солнечные лучи пронзали насквозь. Да и после всей той грязи, что они нахватались в душном и пыльном Асфее и по дороге туда, неплохо было бы провести ритуальное очищение. Костер давным-давно прогорел, а Волчицы, поддерживающие его после того, как Китари вновь уснула, едва не свалившись в угли, отсутствовали. Они ушли с рассветом, когда надобности поддерживать огонь уже не было, Данка почувствовала, как они отдаляются, даже сквозь грезы. В который раз уже в голову пришла мысль о том, как много сальважьей силы досталось им от их ману Лэйк: спать им нужно было меньше, чем всем остальным, ели они немного и двигались так бесшумно, что, только находясь в тонком мире грез, Данка сумела ощутить их уход по плавно затухающему ощущению присутствия. Сейчас Китари развалилась на спине, разбросав в стороны руки и похрапывая. Мефнут, наоборот, скрутилась в клубок под толстым одеялом, почти полностью укрыв лицо его краем. Только непослушные черные пряди густых волос торчали наружу. Вель тихонько посапывала подле самой Данки, запрокинув голову и лежа к ней вполоборота. Лицо ее было удивительно спокойным, таким умиротворенным и чистым, что Данке вдруг до боли захотелось поцеловать ее в лоб. Только она не стала этого делать, чтобы не нарушать сны девушки. Та намучилась за прошедший день не меньше ее самой и нуждалась в отдыхе. Так странно было смотреть на нее и знать, что она собой представляет. Казалось, что весь мир переменился для Данки в одно мгновение, стал совершенно другим и при этом остался точно таким же, каким был всю ее жизнь. Только теперь – наполненным. Словно каждое ощущение, что раньше было лишь тенью сна, налилось жизнью и наполнилось силой, каждая загадка, что раньше лишь подмигивала ей откуда-то издали, ускользая от рук, что пытались ее ухватить, обрела свой смысл, каждое слово, каждое событие, которые Данка лишь смутно предчувствовала, теперь встали на место, и сказочный, ни на что не похожий узор сложился так просто и ловко, что ей оставалось только пораженно округлять глаза. И улыбаться. Эта улыбка была повсюду: в золотых солнечных лучах, падающих на землю, в песнях птиц и прозрачной чистоте раннего утра, в спокойном лице Вель и мягких изгибах ее длинных ресниц. Эта улыбка буквально перекатывалась бурунами в груди Данки, растекалась по ее венам, пульсировала под ее кожей, и от этого дышать было тяжело. Странное волнение, золотистое и легкое, мешало вдохнуть полной грудью, крохотный солнечный обломок застрял прямо между ее ребер, такой требовательный, такой неистовый. Раньше там был дар Небесных Сестер, щекотка, что ни на миг не оставляла ее, белоснежное присутствие, что никогда не гасло. Но теперь оно как-то усилилось, что ли, стало гораздо ярче, гораздо ощутимее, гораздо больнее. И порой Данке начинало казаться, что ее самой и нет вовсе. Есть лишь это неугасимое пламя, которое стремится проделать дыру в ее теле, пробиться наружу, завладеть всем. Тишина леса казалась ощутимой почти что на вкус. Данка протянула руку и нежно огладила мягкую щеку Вель самыми кончиками пальцев, стараясь не разбудить ее. Они лежали совсем рядом, почти что нос к носу, и солнечный свет дробился над ними ослепительной пляской пылинок, в которых медленно переливалось медоточивое время. И Данка улыбалась, хоть и не должна была сейчас улыбаться. Я – Аватара Создателя. Мысль была такой интенсивной, что все ее нутро буквально содрогнулось, и Данка даже поежилась от этого. Всю свою жизнь она ждала Танца Хаоса, как ждали его и другие анай. Ведь Великая Царица провозгласила целью жизни будущих поколений помощь Аватарам в их грядущем бое. Данка знала, что не ей сражаться в этой войне, ведь сама она Воином не была, а Ремесленницам запрещалось брать в руки оружие. Но она тоже собиралась помогать по мере своих сил. Вместе с армией всегда шел обоз, тысячи рабочих рук нужны были для того, чтобы сотни человек могли сражаться. Данка всегда готовила себя к тому, что рано или поздно она тоже будет шить форму, ухаживать за ранеными или готовить пищу для сражающихся, что вместе со своим народом она будет ковать победу в Танце Хаоса на стороне Аватар. Но ей даже в голову никогда не приходило, что она сама может оказаться Аватарой. Это казалось немыслимым: сотканное из солнечного света существо, непосредственное истечение божественной силы во плоти, встающее на бой против самой смерти. А между тем, не было никакого солнечного света и силы. Была лишь она, Данка, из плоти и крови, полная страхов, опасений, слабости… и нежности. Странно, сейчас она должна была ощущать ужас, отчаянье, раздражение, но чувствовала она лишь нежность. Точно теми же самыми золотыми копьями света эта нежность растекалась внутри нее, сладкая, как цветочный мед, легкая, как крылья стрекозы. Нежность к лежащей подле нее Вель. Смутно Данка ощущала, конечно же, беспокойство оттого, какая судьба ждала их впереди. Она помнила ощущение сводящего с ума блаженства и боли, которым сопровождалось соединение с Источниками, и рассеянные мысли о том, что им, прежде всего, нужно учиться управлять этой силой, бродили в ее сознании, как рябь на воде, которую гонит теплый летний ветер. Но все это не имело значения, все это было где-то далеко позади, неважное и ненужное. Значение имело лишь солнце на темных ресницах Вель, ее размеренное дыхание, срывающееся с губ, тонкий, едва видимый пушок на ее щеках. Значение имела лишь соловьиная трель, заполняющая, заливающая весь мир, что тонул в ослепительных лучах рассветного солнца. Ты – моя душа. Ты часть меня, моя вторая половина. Пальцы Данки, что легко-легко оглаживали черты Вель, дрогнули. Ты – моя половина, и это не фигура речи, не сравнение, не комплимент. Это правда. В груди отчего-то стало тихо-тихо, словно само сердце на миг застыло, пораженное этой простой истиной. Данка, затаив дыхание, вглядывалась в лицо спящей Вель. Это было так интимно, так сокровенно, так невыносимо страшно – знать, что она – продолжение самой Данки. Незнакомое и при этом странно родное, едва обретенное, но совершенно точно то самое, искомое, желанное, такое знакомое, хоть этого просто не могло быть. - Ты – это я, - тихо прошептала Данка, не успев подхватить и оборвать сорвавшихся с губ слов. Следом за этим что-то как будто изменилось. Атмосфера, окружающая их с Вель, слегка поколебалась, как-то просветлела. Так со дна пруда поднимается к поверхности маленький пузырек воздуха, так всплывает на рассвете из ила и придонной грязи к сверкающему солнцу над водой ослепительно-белый бутон кувшинки. И вслед за этим Вель открыла глаза. Данка неуверенно улыбнулась, глядя, как в ее зрачках преломляется солнечный свет. Тень от ресниц дрожала на напоенной солнцем густо-коричневой радужке, и отчего-то сейчас они напомнили Данке старый янтарь. В первый момент она собиралась отвести руку, которой касалась лица Вель, но отчего-то не стала этого делать. Внутри разливалась нежность, и эта нежность не могла быть чем-то плохим. Ведь, в конце концов, Данка сейчас смотрела в глаза самой себе. И тогда разве был смысл хоть чего-то бояться? Вель несколько раз сонно моргнула, возвращаясь в себя. Взгляд ее просветлел, глаза наполнились жизнью и удивлением оттого, что ее лица касались пальцы Данки. Карие глаза взглянули пристально и при этом робко, и Данка едва не замурчала от удовольствия под их теплым прикосновением. - Здравствуй, - тихо проговорила Вель, улыбаясь ей краешком губ. Ее ладонь неуверенно поползла вверх и тоже легла Данке на скулу, теплая со сна, чуть шершавая, такая мягкая. - Здравствуй, - блаженно зажмурилась Данка, всей собой впитывая тепло ее прикосновения, нежась под ее рукой. Несколько мгновений в мире не было ничего, кроме прозрачного воздуха, птичьих песен, ласки, окружившей их со всех сторон. Данка старалась не думать, вновь открыв глаза и глядя в глаза Вель, она лишь чувствовала всем телом, всей собой. Ощущение ее прикосновения, ощущение ее кожи под ладонью Данки было странно знакомым. Как будто уже в тысячный раз они касались друг друга, как будто шершавая ладонь на щеке была знакома Данке в тысячи раз лучше ее собственного тела. И запах Вель, который она вдыхала всей собой, и солнечные лучи, что преломлялись в ее глазах. Все это было уже столько раз, и все это было – впервые. Данка знала тонкую сеть морщинок в уголках глаз Вель, что образовывались, когда она улыбалась. Данка знала ее улыбку, помнила мягкое тепло ее лучистых глаз. На миг ей показалось, что она даже может припомнить все те моменты, когда Вель вот также смотрела на нее, вот также касалась. Странная тропа уходила в далекое прошлое, в дрожащее марево дымки над разогретой землей и ночные туманы, в которых терялись очертания предметов, расплывались слова историй. Но всем своим телом Данка ощущала одно огромное прошлое, состоящее из миллионов крохотных случайностей и встреч, одну огромную дорогу, в которой слились тысячи троп. И точно также она всей собой знала, что эту дорогу они шли вместе шаг за шагом, жизнь за жизнью. - Как ты спала? – хрипловато спросила со сна Вель. Данка улыбалась ей, мягко выглаживая кончиками пальцев твердую линию ее широкой, почти как у анай, челюсти. Слова не имели никакого значения для них, но говорить было как-то легче. А еще Данке хотелось, чтобы и звук тоже связал их двоих сейчас, как связывали прикосновения и взгляды. - Я чувствовала тебя в своих грезах, - тихонько ответила Данка. Странно, ни с кем она никогда не была такой откровенной и распахнутой настежь, как выбитая сквозняком дверь. Но отчего-то сейчас ей было вовсе не страшно быть именно такой. С ней было не страшно. - А я тебя – в своих снах. – Лоб Вель сморщился, она нахмурилась, заморгала, припоминая. Данка поймала себя на том, что смутно помнит эту ее гримасу, хоть и не могла ее помнить. – Я видела что-то белое вокруг, очень спокойное и просторное. И тебя. Данка ничего не ответила. Ей просто хотелось смотреть в ее карие глаза, смотреть в них без конца и предела. Все остальное не имело значения. Вот только Вель пошевелилась, как-то неловко завозилась под своим одеялом, отвела глаза. Вид у нее был неуверенный, как у полуприрученного зверя, который дался под руку, а в следующий миг отбегает прочь, не зная, как правильно принимать ласку. Отчего-то Данку в груди кольнуло легкой болью. Клянусь, я никогда не обижу тебя. Я никогда не причиню тебе боль. - Уже утро, - неловко пробормотала Вель, привставая на локте и оглядывая лагерь. Физический контакт прервался, и Данка испытала чувство разочарования сродни потере. Вель же тем временем спросила: – А где те сестры? Куда они все время уходят? - Волчицы, скорее всего, где-то поблизости. Охраняют наш сон или охотятся, - пояснила Данка, гоня от себя прочь огорчение оттого, что Вель больше не дотрагивается до ее лица. – Им отдых нужен не в такой же мере, как нам. - Волчицы? – вид у Вель стал заинтересованным. – Почему вы так называете их? - Их ману – царица Каэрос Лэйк, по крови она наполовину сальваг, - постаралась как можно понятнее пояснить Данка. Только вид у Вель стал таким бестолковым, что ей пришлось пуститься в объяснения. – Сальваги – это полулюди-полузвери, которые могут менять свой облик по собственному желанию. Кто-то из них был в роду у царицы, и она передала эту кровь своим дочерям. Правда, родила их не она, а ее супруга, Держащая Щит Каэрос Саира, поэтому они унаследовали от ману лишь ее силу и выносливость, но менять облик на звериный не могут. - Ману – вы так называете мать? – уточнила Вель. - Не совсем, - Данка постаралась объяснить как можно понятнее. – Ману – это женщина, которая разожгла искру жизни, а мани – та, что выносила эту искру и произвела на свет дочь. Скорее уж тогда, ману больше похожа на вашего отца, но не совсем так. - Но как это возможно? – во все глаза смотрела на нее Вель. – Как вы это делаете? Это тоже умение, что дарят вам Небесные Сестры? - И да, и нет, - уклончиво отозвалась Данка, пряча глаза. Говорить о зачатии детей ей было очень неловко, пусть даже и с Вель. Все-таки это было связанно с очень личными вопросами, которые она пока что не готова была поднимать. Но Вель смотрела на нее и ждала и, поколебавшись, Данка собрала всю свою решимость, постаралась придать лицу каменное выражение и пояснила: - Когда мы достигаем возраста двадцати одного года, то считаемся взрослыми и проходим последнюю инициацию у Источника Рождения. Анай вступает в него и получает возможность сделать так, чтобы другая женщина зачала от нее. Это здесь. – Данка тронула точку в середине груди, все еще пытаясь сохранять невозмутимый вид, но чувствуя, как с каждой секундой все ярче разгораются от румянца ее щеки. – Я говорила тебе, эта точка называется малхейн. Когда две женщины по-настоящему любят друг друга, они сливаются в малхейн друг друга, и тогда одна из них зачинает дитя. Вот так все происходит. Слабым утешением для Данки стало то, что Вель тоже слегка покраснела и отвела глаза. Взлохматив пятерней свои короткие темные волосы, она невнятно пробубнила: - Ну да. Понятно тогда. Ага. Откинув одеяло, Вель поднялась на ноги и огляделась вокруг, выискивая глазами Волчиц. Данка взмолилась Небесным Сестрам, чтобы румянец на ее щеках поскорее растаял, и тоже поднялась на ноги, отряхивая прилипшие к одежде травинки. Ее белоснежное пальто сейчас походило на грязную изодранную тряпку. Его тоже следовало бы хорошенько простирать и свернуть в тючок. Спать все еще по-весеннему холодной ночью в нем, конечно, было тепло, но днем воздух уже прогревался достаточно, чтобы буквально обливаться потом под толстой шерстяной тканью. Китари с Мефнут все еще дрыхли у костра, не проявляя никаких признаков скорого пробуждения, и Данку это не удивляло. Скорее всего, Волчицы гнали их в Асфей, не давая ни минутки отдыха, и теперь подруги наверстывали упущенное время, храпя в два горла. Данка вдруг ощутила бесконечное тепло, как будто мани завернула ее в шерстяной плед и посадила поближе к уютному боку печи. Ее друзья последовали за ней через полмира, чтобы предупредить о грозящей ей опасности. Она и не думала, что эти две так беспокоятся о ней, так любят ее, и от этого становилось так мягко и нежно, что хотелось петь. - Кажется, Волчиц поблизости нет, - пробормотала Вель, продолжая оглядываться по сторонам. Вид у нее был таким страдальческим, что Данка едва не захихикала над глупостью их обеих и проговорила, постаравшись сделать голос как можно более серьезным: - Может, тогда поищем ручей? Я хотела бы постирать и умыться. - Ручей? – оживленно обернулась к ней Вель. – Да. Давай поищем ручей. Я тоже очень хочу вымыться. Данка улыбнулась ей и расслабилась, прогоняя прочь мысли и ненужные чувства. Сейчас ей нужно было сосредоточиться на окружающем мире, слиться с ним, как умели делать эльфы, а для этого ее самой в ее теле должно было остаться как можно меньше. Стоило лишь мягко оттолкнуть прочь то, что обычно она называла собой, или, вернее, отступить на один шаг назад прочь от этого, как мир вокруг нее изменился. Данка ощутила собственное тело чем-то отдельным от себя, чем-то очень тупым и инертным, а вот окружающий мир стал текучим, струящимся, легким, как дыхание, как перышко, что летит по ветру. Она расслабилась еще больше, отпуская концентрацию сознания, растекаясь, будто вода. И стала всем. Все было единым. Золотой свет падал вниз сквозь прозрачную заполненность воздуха, в котором танцевали потоки дыхания громадных легких мира. Дышали деревья, впитывая солнечный свет каждым листочком, каждой порой, дышали птицы, заливающиеся трелями, дышала земля, простирая вверх, к живительному теплу, тысячи ярко-зеленых ладошек-ростков. Все было таким мягким, таким гармоничным, таким напитанным солнцем, что Данке захотелось петь вместе с ветрами, носиться в голубой вышине, разбрасывая пушистые облака в стороны, закручивая из них спирали и странные узоры… Вместо этого то, что еще оставалось ею, потянулось в стороны, растеклось вширь, впиталось во все окружающее. И ручей отыскался совсем неподалеку, метрах в трехстах в ту сторону, откуда по утрам рождалось солнце. Ощутив легчайшее чувство удовлетворения от достижения цели, Данка очень аккуратно принялась втягивать себя обратно в тело, концентрируя внимание на пульсирующей в груди точке дара Небесных Сестер. Сделать это было сложновато: сегодня она ушла глубже, чем обычно, да и недавно вышла из грез, отчего ее так и норовило утянуть обратно в мир переливов силы. Но через некоторое время Данка справилась, ощутив собственное сердцебиение, замедленное и едва слышное, выглянув сквозь собственные глаза, перед которыми вновь раскинулся мир обычных форм. После мягкой погруженности и текучести во всем окружающем собственное тело казалось одеревенелым и ограниченным, совершенно негибким и почти что каменным. Но при этом и гораздо более конкретно существующим, более надежным, что ли. Подивившись собственным ощущениям, - такое Данка испытала впервые, - она открыла глаза и взглянула на тревожно глядящую на нее Вель. - С тобой все в порядке? – сразу же спросила та, неуверенно подаваясь вперед. – Ты не отвечала на мои вопросы, вообще не реагировала ни на что. - Извини, что напугала, - смущенно улыбнулась Данка. – Я просто искала нам с тобой ручей. Он там, метрах в трехстах к востоку. - Как ты узнала? – недоуменно воззрилась на нее Вель. – И как ты его искала? - Эльфы могут сливаться с окружающим миром и чувствовать все, что в нем есть, - отозвалась она. – Естественно, у всех эта способность выражена в разной мере. Моя мани, например, гораздо сильнее, чем я. - А ты можешь научить этому меня? – с интересом подалась вперед Вель. - Наверное, нет, - покачала головой Данка. Собственные слова отчего-то показались ей неправильными, а вслед за ними пришла странная мысль. Скорее даже ощущение, а не мысль. Нахмурившись, она попыталась уловить его суть, и то вдруг резко бросилось вперед, буквально взрываясь ей в лицо ослепительной вспышкой. Обычно так бывало, когда она долго билась над какой-нибудь загадкой, все никак не могла найти решение, и вдруг головоломка складывалась прямо в руках. Данка широко улыбнулась, чувствуя изумление и одновременно с ним – бесконечную правильность найденного ответа. – Хотя почему нет? Если у нас одна душа на двоих, значит, ты можешь делать то же, что и я. Разве не так? Некоторое время Вель смотрела на нее, и по ее лицу Данка не могла прочитать, что она сейчас думает. Затем девушка неуверенно развела руками: - Не знаю. - Думаю, у нас еще будет время, чтобы узнать это, - улыбнулась ей Данка, и щеки Вель вновь вспыхнули. Кашлянув и опустив глаза, она как-то неуверенно кивнула головой в сторону: - Ну что, пойдем? - Пойдем. Это утро было самым странным в жизни Данки, она буквально каждой клеточкой тела ощущала эту странность. Вдвоем с Вель они шагали на восток, навстречу встающему солнцу, и его косые лучи омывали их с ног до головы, окутывали, едва ли не насквозь пронзали. Они шли совсем рядом, почти касаясь друг друга плечами, и Данка чувствовала ладонь Вель совсем рядом от своей. Ей так хотелось дотронуться до этой ладони, переплести пальцы. Странно, когда Вель касалась ее, Данка ощущала себя как-то иначе. Полной. Они молчали, но то и дело посматривали друг на друга, улыбаясь неуверенно и смущенно. И Данка чувствовала искрящийся в груди смех. Как два щенка, что впервые таращили друг на друга глаза, принюхивались друг к другу. Или как будто у них на двоих был один секрет, одна единственная тайна, о которой ни в коем случае нельзя говорить вслух, а то все волшебство будет разрушено. Да ведь так оно и есть на самом деле, подумала Данка. И нежность сплетала их с Вель воедино переливами солнечного света. В молчании они дошли до небольшого овражка, по дну которого бежала речушка. Она была шире, чем тот ручей, на берегу которого их захватили Каратели, с более спокойным течением. Вода слегка журчала по камешкам у берега, шуршала прибрежной травой, перебиралась через поваленные, наполовину затопленные стволы. Солнце просвечивало насквозь неглубокую прозрачную толщу воды, играло разводами теневых волн на прибрежном песке, перепрыгивало пятнышками света на разноцветных камешках. Длинные нити донных трав танцевали в течении, развевались прядями волос диковинных речных русалок. Над ними по поверхности воды сновали тонконогие быстрые водомерки, а еще выше бесшумно танцевали прозрачнокрылые стрекозы, тараща на солнце свои большие сетчатые глаза. Лето пришло в эти края властно и бесповоротно, хоть в Данарских горах в это время еще держалась молодая прозрачная весна. Данка вышла к самому берегу и глубоко поклонилась воде, чувствуя ни с чем не сравнимую нежность внутри. - Благослови нас, Милосердная, Животворящая, Бурная, позволь окунуться в Твой поток, - одними губами прошептала она, дотрагиваясь кончиками пальцев до поверхности бегущей у ног воды и прижимая их к губам. На вкус чистая речная вода казалась сладковатой и очень свежей. – Очисти нас от скверны, тьмы, зла, от всего, что не угодно Твоей воле. Окружи нас Своим теплом и нежностью, Мани на земле и небе, ниспошли защиту, ниспошли милость. Вель краем глаза наблюдала за ней, и Данка чувствовала ее взгляд. Повернувшись к девушке, она негромко пояснила: - Мы верим, что Аленна Милосердная обитает там, где есть хотя бы крохотная лужица воды, но проточные реки почитаем особо. Реки – как жизни людские, всегда те же самые, всегда иные при этом. Они текут из ниоткуда в никуда, никогда не повторяясь ни в одной капле, и мы видим лишь миг их течения, вечно новый. И раз Аленна заставляет их течь по Своей воле, то и нити человеческих судеб Она плетет по Своей воле. Потому ее и называют Небесной Пряхой. - Мы верим в трех Единоглазых Марн, - после непродолжительной паузы проговорила Вель. – Дева, Мать и Старуха, передающие один глаз по кругу, плетущие Узор Эпох и его же уничтожающие. - Да, ману рассказывала мне об этом, - кивнула Данка, улыбнувшись ей. Несколько секунд они вновь смотрели друг другу в глаза, словно застывшие в невыносимо длящейся одной единственной секунде. Потом Данка отвернулась, покраснев. Она как-то не подумала о том, что сейчас им обеим нужно будет раздеться и влезть в ручей. И теперь от этого почему-то вдруг стало так жарко, так душно, что из ушей едва пар не повалил. И робость сковала все тело. Даже пальцы стали какими-то деревянными и не слушались, когда Данка принялась стягивать с плеч замызганное пальто. А внутренний голос искренне недоумевал внутри, а может, пытался успокоить ее. Чего ты боишься? Она же твоя вторая половина, твое продолжение. У вас одна душа на двоих, что же может быть интимнее и ближе? Неужели же по сравнению с этим тебе будет страшно раздеться перед ней, коли она уже внутри тебя? Только раздеться почему-то было страшно, так страшно, как никогда в жизни. Повернувшись спиной к Вель, Данка стянула с себя пальто, чувствуя, как бешено колотится сердце. Никогда еще в присутствии других людей она не чувствовала ничего подобного. А ведь с Китари и Мефнут они постоянно купались летом и в баню тоже ходили, как и с другими девочками, обитающими в Роще. Данка аккуратно опустила пальто на берег и принялась расстегивать пояс, чувствуя, как алым жаром пылают уже не только щеки, но и уши, и шея, и… Рука привычно потянулась к долору, чтобы снять его и аккуратно положить на песок, и схватила пустоту. В первый момент Данка даже не поняла, что произошло. Нахмурившись, она зашарила по поясу в поисках костяной рукояти в ножнах, но ее там не было. Данка попыталась вспомнить, не оставила ли долор вчера вечером у костра, и вдруг ее как громом поразило: - Бхара! Мой долор остался у Карателей! Все мысли будто бы разом вылетели у нее из головы, как и все опасения, все чувства. Она осталась совершенно одна на самом краешке мира, и под рукой больше не было ничего, за что можно было бы ухватиться, ничего, что делало бы ее – ею. В голове мелькнула обрывочная мысль: теперь я не смогу вернуться, ведь долор – душа анай. Потеряй его, и дороги обратно в клан уже нет. Следом за ней пришла и другая мысль: ты никогда не сможешь вернуться. Вспомни о том, кто ты, о судьбе, которая тебя ждет. Вот только все это было как-то далеко. Данка только стояла и смотрела на свой ремень и все никак не могла поверить в то, что долора нет. Как стремилась она заслужить его, как гордилась тем, что прошла инициацию и стала такой же, как и все остальные сестры в клане. Как много значила гордость в глазах ману, когда та, ухмыляясь, похлопывала ее по плечу после испытания и бритья висков, и сдержанно поздравляла, хоть Данка и видела, что та едва на месте от счастья не подпрыгивает. Что бы с ней ни происходило, как бы страшно и тяжело ни было, стоило положить ладонь на костяную рукоять и сказать себе, что она – анай, и этого действительно хватало, чтобы найти в себе силы идти дальше. Да чего далеко ходить, даже в долгом и трудном перелете через Роур, что едва не стоил Данке жизни, сколько раз лишь рукоять долора, которую она сжимала до хруста в пальцах, отделяла ее от того, чтобы сдаться и вернуться домой. Если бы ты сделала так, ты бы сейчас была всего лишь анай. Тебя не ждала бы безнадежная битва и смерть, твоим уделом стала бы тишина Рощи и глаза Держащей Щит. Данке не хотелось слышать этот вкрадчивый голос, какая бы пустота сейчас не разверзлась прямо по середине груди. Если бы я повернула назад, я не встретила бы Вель, твердо ответила она своему внутреннему голосу. Я бы так и была пустой, живой лишь наполовину, сломанной. И ничто бы это не изменило в мире, кроме того, что некому было бы биться с Аватаром Хаоса, и он бы победил. Возможно, внутренний голос и дальше стал бы спорить, но только из-за спины послышался встревоженный голос Вель, а ее ладонь легла на плечо Данки: - Мне так жаль, - с печалью проговорила она, и звук ее голоса заполнил эту звенящую пустоту в груди. – Он ведь очень много значил для тебя. Если бы можно было вернуться и забрать его, я бы обязательно это сделала. - Наверное, так нужно, - пробормотала в ответ Данка, шмыгая носом и стараясь удержать слезы, что неотвратимо наворачивались на глаза, в любой миг грозя хлынуть по щекам. Сейчас ей совершенно не хотелось, чтобы Вель видела, как она плачет. Данка как будто зависла на тонкой ниточке над бездной, и казалось, стоит только на миг потерять бдительность и позволить горю взять над собой верх, как эта ниточка оборвется. Еще раз шмыгнув носом, она добавила: - Ты ведь тоже отдала все, что у тебя было. Даже от имени своего рода отказалась. Видимо, мне тоже нужно перестать быть анай. Ладонь Вель чуть покрепче сжала ее плечо, и Данка резко развернулась всем телом к ней. На широкоскулом лице темноглазой девушки было написано глубокое сочувствие, в складках в уголках рта пряталась плохо скрытая боль. Ее руки легли на плечи Данки, и Вель тихо проговорила, вглядываясь ей в глаза: - Мне очень жаль, что все вышло так. Мне бы и хотелось, чтобы все было по-другому, но ведь это невозможно, правда? – она вдруг как-то кривовато улыбнулась. – Я всю свою жизнь только и делала, что ждала чуда, и вот, дождалась. Похоже, они действительно правы, и мы – те, кем нас все считают. И мне очень жаль, что так вышло. - Ты… - Данка запнулась, чувствуя, как пережимает от горечи горло. Смотреть в глаза Вель она сейчас не могла, а потому уставилась на завязки ее рубашки у самого горла. Собравшись с духом, она почти что выпалила: - Ты и о нашей встрече тоже жалеешь? - Нет, - просто ответила Вель, и Данка знала, что она не врет. В ее голосе было столько силы, что Данка вынуждена была вскинуть голову, будто кто-то приподнял ее лицо за подбородок. Странно, но сквозь жесткую маску решимости и тоски на лице Вель пробивалась нежность. Словно эта корка лопалась, и в трещинах нестерпимо властно разгоралось солнце. – Нет, - повторила она, и ее ладонь вновь легла на щеку Данки, мягко оглаживая ее кожу. – Если смерть – это цена за нашу с тобой встречу, я готова ее платить. Даже если цена – нечто хуже смерти. – Глаза ее вновь стали мягкими-мягкими, как летний рассвет. – Я не сомневалась в этом ни на миг, когда нам грозила гибель от рук Карателей, и не сомневаюсь теперь, зная все остальное. И ты тоже не сомневайся. - Вовсе нет, Вель! – порывисто отозвалась Данка, обеими руками сжимая ее ладонь у своего лица и подаваясь ей навстречу. – Всю свою жизнь я ждала этого, и неважно, что будет дальше. Ты – это я, и я наконец-то чувствую себя цельной. Ничто кроме этого не имеет значения! Она вновь ощутила себя странно голой из-за того, что так много сказала ей, но мягкий свет глаз Вель не пугал ее. Он обнимал ее и прятал, как прячут котенка за пазухой, и Данка чувствовала себя в безопасности и тишине подле нее. И правда, какое мне дело до того, что нас ждет дальше? Какая разница, что это будет? Вот же мы сейчас, в этот самый миг, и ничего правильнее этого нет. И ничего сильнее тоже. Вель подалась вперед, прикрывая глаза, и коснулась лбом ее лба. Несколько секунд Данка еще смотрела на ее мягкие ресницы и губы, что были так близко, а затем и сама зажмурилась, наслаждаясь прикосновением ее кожи. Странные чувства бередили грудь, то сжимая сердце в одну дрожащую точку, то заставляя его плавиться и течь по ее венам, словно расплавленное золото. Никогда еще Данка не ощущала ничего подобного. Неужели все это оттого, что мы – одно целое? Или есть что-то еще? И если да, то что это такое? Сколько они так простояли, она бы не могла сказать, но только в какой-то момент нежное блаженство кончилось, и Вель отстранилась назад. Данка открыла глаза, вопросительно глядя на нее, и та неловко улыбнулась: - Давай-ка, выкупаемся да постираем. Думаю, Волчицы скоро вернутся и будут не очень-то довольны нашей отлучкой. - Давай, - спохватилась Данка, отступая от нее на шаг назад. Все происходило будто во сне, и Данка все никак не могла понять, что чувствует. Ею овладело какое-то странное молчаливое оцепенение. То ли утренние лучи, пронзающие насквозь лес, делали его каким-то странным и диковинным, то ли теплый взгляд Вель непривычно смотрел прямо в нее, только Данка как будто застыла в одном падающем вниз из немыслимой дали солнечном луче, влипла в него, как влипает муха в смолу, застывая в ней навсегда, превращаясь в янтарь. Имело ли значение, кем она являлась теперь? Имело ли значение хоть что-то? Они купались, развернувшись друг к другу спинами, и Данка даже не стала оборачиваться, хоть ей и было любопытно хоть одним глазком взглянуть на Вель, а почему, она и сама не знала. Вода была ледяной, но Данка нагрела ее, собрав весь солнечный свет, что только можно было сейчас отыскать в воздухе. Они обе молчали, тщательно промывая волосы в потоке, отстирывая свою одежду, и лишь плеск и фырканье добавлялись к утреннему пению птиц и журчанию воды. Единственное, что Данка все-таки сделала для Вель, это помогла ей с одеждой, призвав водяные капли вымыть из ткани всю грязь, а солнце и ветер моментально высушить ее. Вель только удивленно вздохнула и негромко поблагодарила ее за помощь. Обернулась Данка к ней только тогда, когда полностью оделась вновь, перекинув через сгиб руки белоснежное высушенное пальто. Вель уже стояла в стороне, сложив руки на груди и терпеливо глядя на реку. Она была полностью одета и выглядела донельзя домашней в коричневом свитере крупной вязки поверх белой рубашки. Влажные темные волосы торчали во все стороны, растрепанные и густые. - Пойдем? – негромко предложила Данка, глядя на нее и думая о том, что больше всего на свете ей сейчас хотелось остаться здесь, посреди этого напоенного утром леса вместе с ней. Чтобы смотреть друг другу в глаза и без конца говорить, говорить обо всем на свете. Или молчать, чувствуя, как это золото внутри переливается и сплавляет их в одно целое. Вель утвердительно кивнула, и они вдвоем зашагали в обратный путь. Солнце нагревало затылок, и Данка рассеяно улыбалась, ведя ладонью по-над зелеными ветвями кустов негустого подлеска, чьи листья щекотали ей кожу. Лес был очень красив этим утром, прозрачный и тихий, чем-то отдаленно напоминающий ей Рощу Великой Мани и при этом совсем другой. - Ты умеешь очень много полезных штук, - заметила Вель, поглядывая на нее и шагая рядом. – Я бы очень хотела научиться им. Так что если у тебя будет время, позанимаешься со мной? Если правда, что мы… - на миг она замялась, а затем вздохнула и твердо продолжила: - Если правда, что мы Аватары, значит, я действительно должна уметь то же самое, что умеешь и ты. Или хотя бы могу обучиться этому. - Я с удовольствием расскажу тебе все, что знаю, Вель, - мягко кивнула ей Данка, чувствуя какую-то странную, дрожащую робость. – Только знаю я не очень много. То, что касается умений анай, еще немного о эльфийской крови. Но я совершенно не знаю, как соединяться с Источниками. Никто никогда не учил меня этому. - А кто может нас обучить? – сдвинула брови к носу Вель, глядя прямо перед собой. – Я читала, что это очень опасно – учиться соединяться самому без должного руководства. Тем более, с двумя Источниками. Говорят, большое число молодых ведунов погибает во время обучения даже под руководством наставника, а из самоучек не выживает почти никто. - Полагаю, нас могли бы обучить Анкана, - осторожно предположила Данка. – Царица Лэйк рассказывала нам про двух Детей Ночи, которые помогли ей победить в Великой Войне. Они искали Аватар среди анай около трех десятков лет тому назад и были настроены благожелательно к Танцу Хаоса. Полагаю, если бы они отыскали нас сейчас, мы могли бы договориться с ними. - Мне казалось, Анкана отказывались обучать Аватар, потому что те в ответ отказывались присоединяться к их ордену и были сами по себе, - нахмурилась Вель. – Почему вдруг они изменили свое мнение? - Я не знаю, - разочаровано пожала плечами Данка. Она чувствовала странное бессилие оттого, что ни на один из ее вопросов не было ответа. Может, все просто оттого, что ты пока еще не способна признать тот факт, что ты – Аватара? Или вспомнить хоть что-нибудь об этом? - Мы что-нибудь придумаем, - твердо кивнула Вель, приметив ее расстроенный взгляд. – Обязательно что-нибудь придумаем. Раньше ведь справлялись как-то, значит, и теперь справимся. Это были лишь слова, да и взгляд Вель неуверенно шарил по окружающим их стволам деревьев, и Данка чувствовала, что она скорее себя саму убедить пытается. Но отчего-то ей стало чуточку легче. Может, от осознания того, что она не одна больше. Великая Мани, столько лет я была одна, столько лет не чувствовала ничего, кроме холода. И вот теперь мне наконец-то тепло. Решившись, она протянула руку и нашла пальцы Вель, переплетая их со своими. Вель ничего не сказала, но бережно укрыла ее ладошку в своей. Так они и шли до самой лагерной поляны, на которой уже царило оживление. В воздухе стоял ощутимый запах дыма, к которому примешивался аппетитный аромат жарящегося на огне мяса. Когда среди деревьев показались силуэты сидящих у костра друзей, Данка на мгновение оробела. Вчера-то ладно, они все были сонные, едва пришли в себя, едва оправились от пережитого на площади Асфея. Но что теперь скажут ее друзья, когда они достаточно собрались с мыслями и по-настоящему осознали, что она Аватара? Не отвернутся ли они от нее, не покинут ли? Брось, они полмира прошли за тобой. Неужели же ты думаешь, что теперь они развернутся и полетят обратно? Только Данка все равно волновалась, и никакие увещевания внутреннего голоса успокоить ее не могли. Выяснилось, что тревожилась она зря. Сидящие у костра Китари с Мефнут приветливо помахали им с Вель, Милана поприветствовала кивком, Крол привычно оскалилась, показывая острые зубы. Так странно непривычно было видеть друзей в этом далеком от дома краю, но при этом и очень хорошо. Кажется, две трети страхов и тревог спали с плеч Данки, когда она увидела друзей, что пришли ей на помощь. Знать, что на твоей стороне близкие и родные люди, оказалось гораздо важнее, чем она думала. - Светлого утра, - негромко проговорила Милана, кивая им обеим. – Чай готов. - Спасибо, первая, - кивнула Данка, отпуская руку Вель и присаживаясь у костра. Китари, подмигнув, передала ей жестяную кружку, над которой вился парок, и Данка с наслаждением вдохнула аромат крепкого чая с травами. Кажется, уже целую вечность она не пила ничего подобного. Живот утробно заворчал, реагируя на аромат готовящегося мяса. На тонких прутиках, воткнутых в землю, над костром жарились толстые куски мяса, шипящий жир капал в пламя. - Где вы нашли ручей? – негромко поинтересовалась Мефнут, бросив взгляд на мокрые волосы Вель. – Я бы тоже освежилась с удовольствием. - Боюсь, у нас нет на это времени, - покачала головой Милана. - Было бы, если бы кто-то не дрых так долго, не так ли? – Крол скептически взглянула на Китари, и та густо покраснела, отводя глаза. – Но раз уж так вышло, будете терпеть до вечера. Сегодня нас ждет дальний путь. - Куда мы двинемся? – спросила Вель, глядя на разноглазую анай. Та раздвинула губы в оскале: - Это ты мне скажи, Аватара Вель. – Та вздрогнула и окаменела, но Крол не обратила на это никакого внимания. - Направление для меня значения не имеет, но чем дальше от Асфея мы окажемся, тем выше вероятность остаться в живых. Вель взглянула на Данку, та встретила ее взгляд, погруженная в эту поразительную молчаливую опустошенность. Наверное, им сейчас нужно было что-то решить, вот только в голове у нее не было ни одной мысли и, говоря по чести, Данка понятия не имела, что делать дальше и что решать. Потому она только молчаливо развела руками. Друзья и Волчицы выжидающе смотрели на них с Вель, переводя взгляд с одной на другую. Крол нахмурилась, недовольно сводя к носу прямые черные брови. Милана же подождала немного, и когда никто из них ничего не сказал, взглянула на Данку. - Помнится мне, что у тебя есть родня где-то среди эльфов, правильно? Может быть, мы могли бы попросить помощи у них? Хотя бы кров на первое время, пока вы не разберетесь в том, что вам дальше делать. - Да, правильно, - кивнула Данка, ощутив укол стыда оттого, что сама до этого не додумалась, и одновременно с этим радость, что теперь есть хоть какое-то направление движения, хоть какая-то цель. Она взглянула на Вель и пояснила: – У меня есть дядя в Лесном Доме, в Кевире. Мы можем направиться туда, я так и хотела сделать до того, как встретила тебя. - Лесной Дом далеко на востоке, - Вель неуверенно поскребла в затылке. – Напрямую туда не пройдешь, дорогу преграждает Серая Топь. Значит, нам надо направиться севернее, через Андозабар выйти к порту Дагмариен и оттуда уже доплыть до Кевира. - Это долго? – спокойно посмотрела на нее Милана. - Не знаю, - неуверенно пожала плечами Вель. – Может, месяц, может, меньше. - А напрямую никак нельзя? – уточнила Крол. - Никак, - покачала головой Вель. – Серая Топь непроходима и очень опасна. Мы сгинем там. - Ладно, значит, направимся на северо-восток, в этот твой Андозабар, - скорчила недовольную гримасу Крол. – Там хоть Карателей-то не будет? - Вряд ли, - помрачнела Вель. Ее тяжелый взгляд уперся в танцующее на земле пламя. – Я слышала, они везде на юге. Ищут Аватар. - И на кой ляд вы им так сдались? – рассеяно пробормотала Милана, а Крол сердито взглянула на Вель. - И угораздило же тебя родиться в Ишмаиле! Была бы сейчас анай, были бы у тебя крылья, не пришлось бы нам всем рисковать попусту и тащиться по дороге в то время, как могли бы запросто перелететь через проклятущую Топь и оказаться, где нужно. - Если бы она оказалась анай, Аватар Хаоса сейчас бы набросился на Данарские горы, - заметила Милана, прихлебывая чай и не глядя на Крол. Та нахохлилась, неодобрительно взглянула на сестру, но больше ничего не сказала. - У вас есть карта? – Вель смотрела на Данку, старательно избегая взгляда на разноглазых близняшек. Кажется, они пугали ее, и это Данку совершенно не удивляло. - У нас есть, - подала голос Китари, заслужив угрожающий взгляд Крол. Боязливо вжав голову в плечи, она подтянула к себе заляпанный грязью когда-то серый вещмешок и принялась рыться в нем. – Эту карту Светозарная рисовала, так что она должна быть подробной. - Светозарная? – встрепенулась Вель, выпрямляясь и с удивлением глядя на Китари. – Лиара Светозарная? Которая бард? - Ну да, - Китари неуверенно кивнула ей и вопросительно взглянула на Данку. – Ты что, не сказала ей? - Не сказала чего? – переспросила Вель. - Да как-то не успела, - пожала плечами Данка и улыбнулась Вель, стараясь ободрить ее. – Моя мани – Лиара Светозарная, а ману – Рада Черный Ветер. Они пришли в Данарские горы, чтобы учиться у анай. - Кану Защитница!.. – пробормотала Вель, глядя на нее огромными глазами. – Так это правда, что они прошли Семь Преград и запечатали бездну мхира! - Правда, - кивнула Данка, чувствуя невольную гордость. Она и думать не думала, что по эту сторону гор об этом известно. Только вот ее мани пела столь красивые песни, что не могли они оставаться в глуши среди гор и лесов и каким-то непостижимым образом все-таки пересекли непроходимый Эрванский кряж и достигли жителей Срединного Этлана. Остальные анай тоже приободрились, с гордостью переглядываясь и улыбаясь так, будто родители Данки родились в Данарских горах, а не пришли туда из этих мест. А Вель сидела едва не с открытым ртом, во все глаза разглядывая Данку. В конце концов, она все-таки смогла справиться с собой и выдавить вопрос: - Коли они – твои родители, то кто же твой дядя? - Алеор Ренон Тваугебир, - просто ответила Данка. Вель закрыла лицо рукой и начала беззвучно смеяться.