Танец Хаоса. Догоняя солнце

- Тваугебир? Да ну! – фыркнула Гайда, глядя на толстого лысоватого трактирщика, натирающего пузатый бокал для вина, что стоял за высокой дубовой стойкой и заговорщически смотрел на нее. Лицо Вирнея разочаровано вытянулось, взгляд стал обиженным. Гайде вдруг подумалось, что все эти трактирщики одинаковы на вид, будто сороки-сплетницы, и что единственное их развлечение в жизни: без конца чесать языками, пересказывая одни и те же байки ни о чем. Но они могут быть полезны, сболтнув лишнее. И уж точно не нагадят тебе на лысину, как та же сорока. Потому она попыталась смягчить тон и пояснила: - Я к тому, что Тваугебира уже несколько десятилетий никто не видел на юге. Говорят, последний раз он появлялся двадцать лет тому назад у северного побережья Мелонии. Тогда он сжег пять десятков пиратских кораблей и скрылся, как и не было, и с тех пор ни звука от него не доносилось. Так что как-то не верится, что Тваугебир мог ночевать прямо в этой гостинице какие-то пару дней тому назад. - А я говорю, это он и был! – упрямо набычился хозяин, продолжая натирать бокал. – Высокий, худощавый черноволосый эльф с ярко-голубыми глазами. Смотрел на всех так, словно все вокруг ему должны, приказывал, распоряжался, как дома. И расплатился золотом эльфийской чеканки. - Ты хоть раз видел эльфа, который вел бы себя по-другому? – деланно хмыкнула Гайда, отхлебывая из кружки. Нужно было продолжать делать вид, что она не верит трактирщику, раз уж начала выведывать в подробностях. Только вот сейчас она уже верила. В Этлане был лишь один единственный черноволосый эльф, об этом знал каждый ребенок в каждой самой захудалой деревеньке. И раз так, значит, теперь ей противостоял еще и Тваугебир. - Да говорю тебе, он это был! – вскипел трактирщик, рассержено надувая щеки. Сейчас он был особенно похож на всклокоченную толстую птицу, но Гайда уже не думала об этом. Тваугебир. Самый страшный наемник Этлана Срединного, беспринципная тварь, берущаяся работать на кого угодно в том случае, если заказчик предоставит экзотические условия вроде оплаты рабами или возможности сделать с жертвой то, что ему захочется. Говорили, что единственный, на кого Тваугебир отказывается работать, это сам Сети’Агон, да и то только потому, что у них есть тайный сговор между собой, договор о ненападении. Говорили, что Тваугебир бессмертен, его не может взять никакое оружие, и на рассвете он все равно поднимется, даже если разрубить его тело на сотню кусочков. Говорили, что тварь, живущая под его сердцем, вырываясь, не успокаивается до тех пор, пока ее вдоволь не напоят кровью человеческих детей. Впрочем, говорить-то можно было сколько угодно, а Гайда привыкла верить фактам. Факты же состояли в том, что Тваугебир являлся наследником Лесного Дома и в будущем должен был занять трон эльфийского королевства. Но точно также он был и величайшим наемником Этлана всех времен и народов, причем представлял сообщество Наемников Запада, в котором состояла и сама Гайда. За свою долгую карьеру Тваугебир не только разрушил до основания крепость Гортенберг и стер с лица земли несколько Сетовых крепостей в пограничье, но и перебил такое количество монстров, что хватило бы и на тысячу обычных героев. Последним его деянием называли легендарный поход за Семь Преград к бездне мхира вместе с Радой Черный Ветер. В детстве Гайда восхищалась ими обоими, заслушиваясь сказками и песнями о том походе, часть из которых принадлежала авторству самой Светозарной, спутницы Черного Ветра. В юности она больше всего на свете мечтала однажды поработать с Тваугебиром, разделив с ним одно задание на двоих. Сейчас Гайда хотела лишь одного: никогда не встречаться с этой тварью. Впрочем, проклятые желания имели свойство сбываться как раз в то самое время, когда загадавший их меньше всего этого ожидал. Так что неудивительно, что Тваугебир появился в этих краях именно здесь и в такое время. Гайду, скорее, больше удивлял тот факт, что его не было в Асфее в тот злополучный день, когда проклятущие Аватары Создателя разнесли часть Нижнего Города и поубивали порядочно Карателей. У Гайды сложилось впечатление, что Тваугебир имел потрясающий талант оказываться как раз там, где события развивались жарче всего. А разве имелось сейчас в мире место, где было бы жарче, чем подле Аватар Создателя? Вот только его в тот день в Асфее не было, и раз он мотался по дорогам Ишмаила туда-сюда, значит, Аватар он тоже еще не нашел. Возможно, потому что у него не было такого проводника, как у Гайды. Или он приехал сюда с другой целью, хотя Гайде в это не верилось. Или проклятый урод Джаг ошибся направлением, каким бы отличным нюхачом ни был. В любом случае, следовало выяснить детали, гадать никакого смысла не имело. Потому Гайда с деланным безразличием оглядела свою кружку с пивом и усмехнулась, иронично разглядывая трактирщика: - И куда же направлялся этот твой Тваугебир? Если это действительно был он, - добавила она, и трактирщик буквально вспыхнул от негодования. Теперь он потеряет последние мозги и в запале выболтает ей все, что, может, и приберег бы за душой, как информацию, которую можно продать за золото. Так и случилось. - На запад он ехал! – сквозь зубы проворчал трактирщик, неодобрительно рассматривая ее. Бокал он натирал с таким остервенением, будто тот облапал его престарелую бабулю. – В Асфей, думаю, а там, кто ж его знает? Но ты можешь мне и не верить, раз такая умная, - губы его презрительно изогнулись. – Вам, северянам, вечно подавай доказательства, будто собственных глаз и ушей недостаточно. Даже если вам сказать, что вода мокрая, вы потребуете это доказать. - Такие уж мы! – как можно дружелюбнее оскалилась Гайда, допивая одним глотком свое пиво. - Это все оттого, что вы в богов не верите, - раздраженно заворчал трактирщик. – Если бы верили, то и к людям были бы гораздо более открытыми, и бояться да скрывать за душой ничего не нужно было бы. - Господин, я тебе за пиво платила, а не за наставления, - Гайда приподняла пустую кружку, демонстрируя ее трактирщику. Он побагровел. Пожалуй, на сегодня достаточно. Пора нам в дорогу, посоветовал Гайде внутренний голос, и она поднялась, не дожидаясь скандала, хоть внутри и скреблось раздражение. Надо же, рассказывает ей, как верить в богов! И кто? Проклятый ишмаилец! Тьфу, пропасть! – Пиво у тебя отличное, надо сказать. Трактирщик что-то заворчал ей вслед, но Гайда уже не слушала. Она прошагала через полутемное помещение таверны, где в этот ранний час завтракало лишь несколько сонных постояльцев, и вышла на улицу, щурясь от яркого утреннего света. «Гостеприимный очаг» был всего лишь еще одной гостиницей на длинном восточном тракте, ведущем в сторону Беренвиста, как раз туда, откуда Гайда приехала всего несколько недель назад, когда сопровождала в Асфей Первого Жреца. Правда, тогда дорога представляла собой непролазную грязь, в которой вязли кони, а на голову бесконечно моросил дождь, заставляя ее стучать зубами с утра до вечера. Сейчас с голубого неба светило теплое дружелюбное солнце, тракт высох, став твердым и более-менее ровным, и ехать по нему было одно удовольствие. Весь мир будто бы насмехался над Гайдой, ярким контрастом лишний раз демонстрируя всю паршивость ситуации, в которой она оказалась. Правда, не одна она. Первому Жрецу тоже не особенно повезло, если верны были слухи, что догоняли ее по дороге на восток. Гайда покинула Асфей через несколько часов после происшествия на рыночной площади, но уже к вечеру в первой же гостинице, где остановилась на ночлег, услышала о том, что в городе переворот. На следующий день об этом говорили уже во всех деревнях и городках, через которые она проезжала, и версий произошедших событий стало столько, что разобраться, что там на самом деле случилось, не было никакой возможности. А еще через день дорогу наводнили Каратели. Гайда старалась держаться тише воды, ниже травы, старательно опуская очи долу и накидывая на голову капюшон плаща, когда божьи воины проезжали мимо нее. Вид у них у всех был словно у псов, которых изрядно потрепали в драке и теперь они скалят зубы на первого встречного, готовые рвать на клочки всех, кто подвернется под руку. В душе Гайда злорадствовала как только могла, глядя, как они сплошным потоком покидают столицу Асфей, стремясь по дороге на восток, но внешне только смиренно смотрела перед собой. По ее мнению, Каратели заслужили что-то гораздо большее, чем простое изгнание восвояси. Вслед за Карателями долетели и уже правдивые слухи, на которые действительно можно было опереться. Асфей будто перезрелое яблоко пал в руки Второго Жреца Равана, который теперь стал Первым, а Илая, с которым Гайда всего какие-то недели назад делила дорогу, вздернули на городской площади по обвинению в попытке противиться воле Великого Жреца Васхиля. Якобы под видом того, что он ищет Аватар Создателя, он подвергал гонениям собственный народ, притеснял знать, да еще и Карателям разрешил творить беспредел, что нарушало местное законодательство. Может, с этим-то как раз Гайда бы и не стала спорить, но такая резкая смена курса ее настораживала. Как и амнистия, провозглашенная теперь уже Первым Жрецом Раваном. Пожалуй, эта часть была самой дикой среди всего произошедшего, и Гайда все никак не могла понять, как сама к этому относится. По всем дорогам прочь от Асфея спешили гонцы, в каждой деревне они надрывали глотки и орали во весь голос, зачитывая распоряжение Первого Жреца. Произошедшее на рыночной площади Асфея принято считать явлением Аватар. Церковь снимает с них все обвинения, провозглашает их особый статус, неприкосновенность и святость, а также ожидает в любом доме и любом приходе Ишмаила. Первый Жрец Раван готов предоставить в их распоряжение собственный дворец, выделить им охрану и все необходимые ресурсы. Ишмаил чтит Аватар и жаждет стать первой страной, поддержавшей Танец Хаоса, на основе армии которой будет создано оружие против Аватара Хаоса. Слушая все это, Гайда только плечами передергивала от неприятного холодка, что покрывал кожу мурашками. Это казалось безумием и очень опасным безумием. А еще почему-то – западней. Отвязав от крыльца упрямого гнедого мерина, выносливого и, что самое главное, равнодушного к запаху Джага, от которого все остальные кони буквально шарахались, Гайда влезла в седло и ткнула его пятками в бока. Негромко фыркнув в ответ, гнедой довольно резво направился по дороге на восток, выбивая копытами из дорожного полотна клубы пыли. Гайда почти не обращала внимания на деревенских, что спешили по дороге по своим делам, черепичные крыши, на которых отражалось солнце, играющих в пыли вдоль домов детей. Да даже если бы мимо нее сейчас отряд Карателей с мечами наголо ехал, она и то бы головы не подняла. Слишком о многом стоило подумать, слишком многое просчитать. Третий день она ехала по пыльной дороге на восток, опираясь лишь на чутье Джага, который уверял, что Аватары впереди и двигаются в том же направлении. Говорил он плохо, утыканная клыками пасть была явно не предназначена для того, чтобы произносить фразы на человеческом языке, но это Гайда сумела понять из его рычания и жестикуляции. Только вот Гайда все в толк не могла взять, каким же образом они оказались впереди, да еще и так сильно опережали их. Не иначе, как всю дорогу бегом бежали. Она бы и не стала их догонять вовсе, если бы не Джаг. После всего произошедшего в городе, после Карателей, амнистии и Тваугебира, что ошивался в округе, самым мудрым решением было повернуть коня на север прямо через поля и леса и удрать прочь отсюда, уже не думая ни о чем и ни в чем не сомневаясь. Аватар провозгласили, Ишмаил собирался их поддержать, а значит, у Сети’Агона становилось забот гораздо больше, чем раньше. Может быть… - Госпожа Хатор? На этот раз уже ни о каком спокойствии речи не шло. Гайда буквально вздрогнула всем телом, хватаясь за рукоятку кинжала на поясе. Гнедой ощутил ее страх, резко вильнул, храпя и вскидывая голову. Кое-как управившись с поводьями, Гайда обернулась в ту сторону, откуда раздался оклик, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди. У обочины в тени между двух домов стоял невысокий мужчина с невыразительными чертами лица. Как и всегда, Гайда не была уверена в том, видела его раньше или нет. Страх ледяной пятерней сжал нутро, самый настоящий страх, а не простые опасения, как раньше. С каждым днем чувство, что ее загоняют в ловушку, только усиливалось. - Госпожа Хатор, - мужчина спокойно направился прямо к ее гнедому, уверенно подхватил его под уздцы. Животное сразу же замерло на месте, выкатывая глаза и прижимая уши, мелко дрожа шкурой, но не сделав ни единого движения, чтобы вырваться из хватки. Гайда сейчас чувствовала себя точно так же, разве что пену от страха не пускала, хотя, кажется, была уже близка к этому. Бесцветными глазами без выражения мужчина взглянул на нее. – Я нашел вас, чтобы сообщить об изменении деталей заказа. - Каком изменении? – Гайда ощутила, что губы у нее сухие, а голос почти такой же хриплый, как у Джага. Ее взгляд метнулся по деревне, отыскивая хоть какого-нибудь человека, который мог бы стать свидетелем их разговора. Только отчего-то именно сейчас деревенская улица была абсолютно пуста из конца в конец. Даже собаки у обочины не дрыхли. И это при том, что всего несколько минут назад вокруг Гайды шумело едва ли не столпотворение. Правда, откуда-то из-за заборов доносились голоса людей, стук молотка по дереву, приглушенный расстоянием лай собаки. Эти звуки казались такими чересчур обыденными на фоне странного лица Сетова эмиссара, что Гайде стало еще страшнее. Громовержец, защити! Позволь мне выбраться из всего этого живой! Ты же знаешь, я не по своей воле на все это согласилась! - Учитывая сложившиеся обстоятельства, вы должны догнать вашу цель и убедить ее вернуться в Асфей как можно быстрее, - спокойно проговорил эмиссар. Несколько секунд Гайда просто тупо моргала, глядя на него и пытаясь понять смысл его слов. Но отчего-то шестеренки только впустую проворачивались, и мозг отказывался фиксировать информацию. Эмиссар с ожиданием смотрел на нее ровно до тех пор, пока Гайда наконец не открыла рот. - В Асфей? – повторила она. – Вернуть их в Асфей? - Совершенно точно, - подтвердил эмиссар. – Вы можете отвести их в первый же храм, встреченный на пути, чтобы тамошние жрецы помогли им добраться до столицы как можно быстрее. На этом сделка будет считаться исполненной. Это было слишком просто и не имело ровным счетом никакого смысла, и Гайда все никак не могла понять, разыгрывает ее заказчик или нет. Страх слегка отступил под давлением всепоглощающего удивления. - То есть я просто догоняю их, уговариваю зайти в первый же храм, и все? Я свободна? – она прищурилась, разглядывая стоящего перед ней человека. - Совершенно верно, госпожа Хатор, - кивнул он, отпуская поводья коня. – Как только это будет сделано, я вручу вам полагающееся вознаграждение. Удачи вам в вашем деле. Гайда молча проводила эмиссара взглядом. Он завернул в ближайший проулок и исчез из виду, как и не было. Лишь яркий весенний день горел вокруг нее, лишь теплый ветерок перебирал кончики ее убранных в хвост на затылке волос. Еще через мгновение из переулка, где исчез человек без лица, выбежали с хохотом трое ребятишек, отчаянно пиная набитый сухими бобами бычий пузырь, который с шуршанием катился перед ними по дороге. Словно во сне Гайда развернула коня и продолжила свой путь, нахмурившись и вглядываясь невидящим взором в пространство перед собой. Приказ эмиссара не имел никакого смысла. Зачем Сети’Агону понадобилось сдавать Аватар Создателя в руки Церкви, коли Церковь на каждом углу кричала об амнистии и полной поддержке Танца Хаоса? Страх вновь вернулся, стискивая Гайду в пятерне еще сильнее. Существовали два варианта ответа на этот вопрос. Или амнистия Первого Жреца Равана была подделкой, ловушкой, чтобы захватить и убить Аватар, или Первый Жрец Раван был эмиссаром Сети’Агона и собирался передать Аватар ему. В любом случае, Гайде нужно было как можно быстрее убираться из Ишмаила куда угодно, хоть в саму бездну мхира. На околице деревни, когда последние заборы остались позади, из придорожных кустов к ней вывернул Джаг. Он сидел верхом на грязном запущенном осле, низко горбясь в седле, закутанный в подраный, заляпанный серый плащ. Острая вонь дикого хищника заставила Гайду сморщить нос. - Ищи, - приказала она ему будто собаке, и Джаг осклабился на нее из-под низко надвинутого капюшона. В его тени были заметно, как сверкнули зеленью глаза. Вскинув голову, Джаг несколько раз шумно втянул носом воздух, водя головой из стороны в сторону, повернулся к Гайде и указал рукой дальше на восток. - Езжай впереди, - вновь приказала Гайда, не спуская с него глаз. К нему она старалась не поворачиваться спиной даже на мгновение. Еще неизвестно было, что может выкинуть эта тварь, стоило ей потерять бдительность. Оскалившись так, будто мог читать ее мысли, Джаг ударил своего осла гораздо сильнее, чем было нужно, и тот с громким взвизгом боли засеменил по дороге вперед. Гайда ехала прямо за дермаком, держа руку на рукояти кинжала на поясе и лихорадочно соображая. Вот теперь мысли закрутились в голове так быстро, словно компенсировали недостаток расторопности в разговоре с эмиссаром Сета. Итак, теперь она знает то, что не следует знать никому: Сети’Агон так или иначе рассчитывает на помощь ишмаильской Церкви во главе с Первым Жрецом Раваном в поимке или убийстве Аватар. А раз так, вряд ли проклятые эмиссары дадут ей уйти живой. Ее убьют сразу же после того, как она передаст Аватар жрецам, и сделают это или те самые безликие эмиссары, или Джаг, что сейчас шумно принюхивался к бьющему в лицо ветру. В который раз уже ей продемонстрировали, что найдут ее везде, даже средь бела дня посреди оживленного тракта, на котором вдруг, будто в одно мгновение, не осталось ни единого человека. Похоже, окружили ее буквально со всех сторон, не оставив ни единственной лазейки, чтобы удрать. Значит, эту лазейку нужно было создать. Она погрузилась в глубокие размышления, следя краем глаза за едущим впереди Джагом, который то и дело оборачивался к ней и улыбался, скаля клыки. Весеннее солнце отчего-то сразу же потускнело, как и синее небо, в котором, как назло, кружило над дорогой воронье. Гайде оставалось только надеяться на то, что это воронье – не по ее душу. Но ведь должен был быть способ, благодаря которому этот проклятый безликий эмиссар ее отыскивал. Как-то же он знал, где она находится, знал с потрясающей точностью и мог избрать необходимый момент времени, чтобы поговорить с ней, когда рядом никого не было. Даже если он был не один, даже если эти безликие встречались в каждом городе Ишмаила, все равно необходим был какой-то опознавательный знак, по которому ее отслеживали. И это не одежда: Гайда старательно меняла ее в разных деревнях, переодеваясь то в одни лохмотья, то в другие. Менять коня в последние три дня возможности не было, но когда Гайда еще передвигалась пешком, эмиссар все равно как-то ее отыскивал, значит, дело было не в животном. И не в имени: в каждой новой гостинице или таверне Гайда называлась иначе. Может быть, они просто знали ее в лицо? Но ведь это не объясняло, каким образом ее подстерегают именно в тот момент времени и в том месте, где это удобнее всего для эмиссара. Над головой протяжно закаркало воронье, и Гайда непроизвольно повела плечами. В пограничье считалось, что воронье карканье над головой при ярком солнце предвещает беду. Сама она в наиглупейшие суеверия бернардинцев не верила, но сейчас отчего-то ей стало не по себе. Скорее всего, эти твари, безликие эмиссары, каким-то образом ее отметили. Причем таким, что видно только им. Гайда сумрачно прокрутила в голове все встречи с ними, что случились с момента окончания Совета Земель. Два раза ей выдавали золото в тканевых мешочках, но она предусмотрительно пересыпала и перепрятала монеты, а сами мешочки выбросила. К тому же, деньги сейчас перемешались с теми, что были у нее после выполнения заказа Первого Жреца, и отделить одни монеты от других она не могла. И оставался вопрос: могли ли эмиссары сделать что-то с деньгами? Как-то заговорить их? Использовать какую-то проклятущую энергию, чтобы по ним потом отслеживать Гайду? Ну не выбрасывать же мне все заработанное золото в самом деле! Проклятье, на что я жить-то буду? На что я буду убегать с этого поганого материка? От таких мыслей Гайда даже рассердилась. С каждым днем ощущение удавки на шее становилось все ярче и невыносимей. Порой ей казалось, что она уже даже чувствует проклятую петлю, которую затягивали чьи-то пальцы. Только вот Гайда не собиралась позволять им себя удавить. Ее отец, а следом за ним и вся ее жизнь научили Гайду, что безвыходных положений не бывает. Так или иначе, но Королева-Судьба предлагала лазейку, через которую можно было протиснуться. Оставалось только решить, согласен ли ты лезть в эту щель, за которой, чаще всего, помимо долгожданной свободы подстерегала еще и огромная лужа отбросов, которую никак не обойти. Взгляд Гайды скользнул в спину Джага. Тот шумно втягивал носом воздух, изредка рычал что-то нечленораздельное и побивал своего осла, который в ответ повизгивал от боли. Со стороны он мог бы сойти за деревенского юродивого, который отчего-то тащится верхом на осле подле зажиточной крестьянки. По крайней мере, Гайда надеялась, что вызывает у прохожих именно такие ассоциации. Благо, Джагу хватало скудного ума, чтобы не рычать и пониже нагибаться, пряча лицо, когда навстречу им двигались другие путники, а деревни он объезжал по большой дуге, чтобы не нервировать своим запахом собак. Те его еще издали чуяли и заходились в бешеном лае. Несколько раз Гайда задумывалась о том, чтобы, пока Джаг объезжает деревню, удрать из нее напрямки через поля с другой стороны. Вряд ли в таком случае он бы сумел ее догнать на этом полудохлом осле. Но Джаг не был самой большой ее проблемой. Если эмиссар мог подстеречь ее где угодно, даже белым днем посреди полной народу деревни, то уж в глухом поле или лесу запросто смог бы найти. И пока она не поймет, по каким именно ориентирам этот самый эмиссар ее отслеживает, бежать бессмысленно. Гайда знала, что не так уж и плоха с коротким мечом и ножами, хотя не слишком-то любила открытые поединки, предпочитая обходиться без столкновений. Но об уровне мастерства эмиссаров с оружием оставалось лишь гадать, а только дурак выйдет на бой, не просчитав силы и умения своего соперника. Так они и ехали вдвоем по дороге на восток, а мимо тянулись щедрые поля Ишмаила. Порой Гайда краем глаза посматривала туда и непроизвольно качала головой. Жирный чернозем, дающий по нескольку больших урожаев в год, каждый кусочек земли распахан, невозделанных полей почти что и нет. Редко-редко виднелись рощицы и перелески, но они чаще всего или разграничивали поля, чтобы дожди не смывали прочь драгоценный чернозем, или окружали деревни, явно высаженные на дрова к зиме. Все остальное пространство было отдано под выращивание еды, и Гайда отстраненно подумала, что понимает, откуда у Ишмаила такой высокий уровень достатка. Ничего, кроме еды, в этой стране на вывоз больше не было, ну так южане стали производить столько сельскохозяйственной продукции, чтобы полностью выбить с рынка своих конкурентов. В последние годы даже некоторые мелонские лорды предпочитали закупать зерно у южан: это было дешевле, чем выращивать его на своих землях. В Мелонии процветали рудознатцы и каменотесы, торговцы предметами искусства и заморскими редкостями, ремесленники, изготовляющие из закупленного и завезенного издали сырья все необходимое для внутренних нужд. А зерна в ней год от года становилось все меньше. Возможно, Гайда посчитала бы такое положение дел не слишком-то удачным, если бы не общепризнанная мощь Мелонской армии. Любой захватчик разбился бы об нее, как волна о прибрежные скалы, так что роскошь закупать стратегические резервы у соседей ей вполне была доступна. Но сколько бы Гайда ни пыталась отвлечься на другие размышления, не касающиеся ее дальнейшей судьбы, а все-таки занять ее надолго они не могли. Так или иначе мысли все равно сползали на поиски выхода из трудной ситуации, куда ее загнал Сет, и она ехала мрачная, глубоко погруженная в себя, лишь изредка обращающая внимание на что-либо, окружающее ее. День начал клониться к вечеру. На обед Гайда останавливаться не стала, перекусив всухомятку прямо в седле взятым с собой сыром и хлебом. Когда спина уж совсем дубела от седла, она спешивалась и какое-то время шагала по обочине дороги, ведя коня в поводу, а потом вновь карабкалась в седло. В любом случае, чем быстрее они двигались, тем лучше. Возможно, глубоко в душе Гайда продолжала лелеять надежду на то, что стоит ей догнать Аватар и отвести их в храм, как ее оставят в покое. Ты всегда была чересчур наивной. Может оттого и не стала лучшей среди Наемников Запада в своей стране. Впрочем, даже то скромное положение, что она занимала сейчас, находясь в первой двадцатке самых востребованных наемников Латра, хорошую службу ей не сыграло. Наконец, когда кровавый солнечный шар повис над дорогой прямо за спиной, протягивая длинные тени Гайды и ее гнедого по дороге перед ними, она приняла решение остановиться. В полукилометре впереди лежала очередная деревенька, лучи закатного солнца буквально огнем горели, отражаясь от окошек домов, слепили глаза, над трубами в домах поднимался дым. Поерзав в седле и распрямляя затекшую спину, Гайда окликнула Джага: - Эй ты! – Джаг рывком остановил осла и развернулся к ней. Из-под капюшона щурились две узкие из-за бьющего в морду солнца щели зеленых глаз. Хмуро разглядывая его, Гайда сообщила: - На сегодня мы достаточно прошли, и я собираюсь лечь спать. Завтра на рассвете жди меня на околице с той стороны деревни. Джаг не ответил ничего, осклабившись и показав клыки. Иногда Гайда не была до конца уверена, угрожает он ей или корчит улыбку на не созданном для этого лице. В деревню она въехала одна, чувствуя первый ночной холодок, долетающий с тихих полей вместе с легкими порывами ветра. Пахло пылью и хлебом, скотиной, дымом. В некоторых окошках уже теплился свет свечей, сумерки улеглись между заборов, под ветвями старых яблонь, в увивающих стены завитках плюща. Солнце садилось быстро, и в догорающем свете дня Гайда едва успела добраться до единственной в деревеньке гостиницы. На выкрашенной свежей краской табличке был намалеван запыленный человек, сидящий на бочке и снимающий с ноги стоптанный дырявый ботинок. Название гласило: «Усталый путник». Позевывая, к ней из-за крыльца вышел прыщавый малый в кожаной безрукавке, и Гайда отдала ему поводья гнедого, предварительно стащив с седла седельную суму. Повесив ее на плечо, она поднялась по скрипучим ступеням крыльца и толкнула дверь в помещение. Под вечер народу в небольшую общую залу набилось прилично, и гомон человеческих голосов туго и хлестко ударил Гайде в лицо. Под потолком стоял сизый слой дыма, стучали по столам кружки, и на усыпанный песком пол то и дело лилось пиво и плевки. В основном за столами сидели местные крестьяне в опрятной, но дешевой одежде, кое-где между ними виднелись запыленные плечи перелетных птиц наемников. Кто-то то и дело переходил от стола к столу, у стены, сбившись плотным кружком, играли в кости грубоватого вида мужчины в плохоньких кольчугах, каждый бросок встречая одобрительным гоготом. Гайде хватило одного взгляда, чтобы признать купеческих охранников, а сам купец отыскался в единственном в зале кресле, сидящий в одиночестве возле растопленного камина спиной к залу. Между столиками сновали, сбиваясь с ног, девушки подавальщицы в белых передниках, держа в руках подносы с едой и глиняные кружки. Гайда пробилась к хозяину гостиницы, невысокому крепко сбитому мужчине средних лет, который назвался Джареем. На торг за комнатушку под крышей с отдельной кроватью ушло не так уж и много времени, и скоро Гайда, позволив одной из служанок унести свою сумку в комнату, взобралась на высокий стул возле барной стойки и вооружилась ложкой. Перед ней на столешнице призывно пахла глубокая миска, полная горячего, дымящегося паром жаркого из баранины, а большая кружка ледяного, щиплющего язык эля составляла ей достойную пару. И вечер сложился бы куда лучше, чем весь прошедший день, если бы о барную стойку справа от Гайды вдруг не оперся высокий светловолосый мужчина. - Плесни мне бренди, хозяин, - попросил он, покачав пустым стеклянным штофом перед лицом Джарея, и опустил руки на стойку. Гайда замерла с ложкой, недонесенной до рта, и, ощутив ее взгляд, мужчина взглянул на нее. Это был Гвидор. Пока они несколько мгновений молча удивленно смотрели друг на друга, мысли в голове Гайды крутились с такой бешеной скоростью, что впору было ими масло взбивать. Что Гвидор делает здесь? Вряд ли это совпадение. Гайда видела его в Асфее, когда ему надо было бы уже быть на полдороге к Мелонии, а теперь он появился и здесь, по пути следования на восток Аватар. Значит, он в данный момент конкурент Гайды, значит, тоже идет по их следу. И что же тогда делать ей? Сделать вид, что они незнакомы, уже не получится, как и что она его не заметила. А говорить о том, что за заказ они оба выполняли, крайне опасно. Решив даже не заикаться на эту тему, если Гвидор сам ее не поднимет, Гайда растянула губы в широкой приветливой улыбке и отсалютовала ему кружкой: - Кого я вижу! Гвидор! - Гайда! – он улыбался также сковано и усиленно, как и она, в то время, как его блеклые голубые глаза оставались встревоженными и бегали, пытаясь прочитать что-то по ее лицу. – Какими судьбами? - Да вот, отдохнула немного в Асфее, пропила положенный гонорар и возвращаюсь домой, - отозвалась она, стараясь звучать как можно более непринужденно. – Потянуло в родные места. А ты? - Да и я вот тоже как следует отдохнул, повидался со своей родней, и теперь домой еду, - вид у Гвидора был беспечнее некуда. - Через Беренвист? – уточнила Гайда. - Да, так ближе всего, - кивнул наемник. Казалось бы, на этом разговор и должен был бы увять. Они оба улыбались друг другу, как старые друзья, но Гайда видела, как нервно Гвидор примаргивает левым глазом. Когда бернардинец начинал волноваться, он сразу же принимался моргать и ничего не мог с собой поделать, и все в Латре знали, что именно поэтому он никогда не соглашается играть в азартные игры. Видать старая рана давала о себе знать. Когда-то, лет пятнадцать тому назад, Гвидору пробили голову в уличной потасовке, с тех пор-то все и началось. Впрочем, сейчас он усиленно делал вид, что с ним все в абсолютном порядке. Хозяин гостиницы забрал у Гвидора пустой штоф и принялся цедить в него бренди. Тот тем временем положил ладони на столешницу и вновь улыбнулся Гайде, причем с таким видом, словно больше всего на свете ему сейчас хотелось сбежать. Обернувшись через плечо, Гвидор быстро обежал глазами зал, будто кого-то искал, а затем бодрым голосом осведомился: - Может, пропустишь со мной стаканчик по старой памяти? Поболтали бы, повспоминали прошлые деньки. Гайда уже открыла было рот, чтобы вежливо отказать ему, но Гвидор выпучил глаза и очень выразительно приподнял брови. Она замерла, так ничего и не ответив ему, сбитая с толку и не совсем понимающая, что он сейчас пытался ей сказать. Наемник вылупился на нее еще сильнее, двигая бровями вверх-вниз. В любой другой ситуации Гайда начала была гоготать, завидев у него такую гримасу, но сейчас только напряглась всем телом, готовая в любой миг сорваться с места. Гвидор явно пытался что-то сообщить ей так, чтобы никто этого не заметил кроме нее. - Давай выпьем по стаканчику, подруга! Я давно тебя не видел, – с нажимом в голосе предложил он, глядя на нее так, словно от этого зависела вся его жизнь. Все еще не до конца уверенная в правильности своего решения, Гайда осторожно отозвалась: - Только если по стаканчику. Гвидор как-то сразу расслабился, будто все напряжение в один миг оставило его. Улыбнувшись, он принял из рук хозяина штоф с бренди и два стакана, выложил на столешницу несколько серебряников и кивнул Гайде: - Пойдем за мой столик. Там будет удобнее. На всякий случай Гайда незаметно проверила спрятанные в рукавах ножи, затем подхватила свою миску и кружку и последовала за Гвидором сквозь толпу. Долговязый бернардинец будто аист проталкивался между столиков впереди нее, держа высоко над головой штоф и стаканы. Гайда подозрительно разглядывала его спину, пытаясь понять, отчего же он так сильно желал перемолвиться с ней словечком. Выяснилось, что Гвидор нашел себе столик на двоих в углу, неподалеку от играющих в кости купеческих охранников. Они то и дело принимались хлопать друг друга по плечам или хохотать над незадачливым игроком, проигравшим свою ставку, и рев в этом углу стоял такой, что даже если бы кто-то и собирался подслушать их с Гвидором разговор, вряд ли у него это получилось бы. Гайда мысленно одобрила осторожность бернардинца. Усевшись за узкую круглую столешницу, Гайда разгребла себе место среди полупустых тарелок Гвидора и пристроила кружку с элем и миску. Жрал худющий как жердь бернардинец раза в два больше, чем обычный человек, и оставалось только гадать, куда это все девается при его-то худобе. Усевшись напротив нее, Гвидор быстро плеснул из штофа в стаканы и буквально всунул один из них в руки Гайды. В его движениях была какая-то странная лихорадочность, и Гайда задумалась, отчего это. Судя по румянцу на щеках и поблескивающим глазам, Гвидор сегодня выпил уже достаточно, но уж больно перепугано он озирался, да и говорил, как вполне вменяемый человек. Если его, как и тебя, тревожит тот безлицый эмиссар, то неудивительно, отчего он такой дерганный, подумалось Гайде. Но стакан она приняла и чокнулась с наемником, который почти что одним махом допил свой. Поставив пустую тару на столешницу, Гвидор очень пронзительно на нее взглянул. - Говоришь, отдохнула в Асфее, да? Посмотрела местные красоты? - Посмотрела, - согласилась Гайда, стараясь ничем не выдать своих чувств. Судя по всему, Гвидор собирался говорить загадками на тот случай, если их все-таки подслушивают. Подхватив ложку, она принялась закусывать жгущий глотку бренди горячим рагу, не переставая при этом поглядывать на взволнованного бернардинца напротив. - Очень красивый город, - сообщил тот, наливая себе в стакан еще выпивки. Гайда только отрицательно покачала головой, когда Гвидор вопросительно приподнял штоф над ее стаканом. Пожав плечами, он заткнул его пробкой и продолжил. – Особенно мне понравился Нижний Город. Рыночная площадь невероятно хороша в середине дня, особенно когда солнышко припекает. - Так и есть, - кивнула Гайда, насторожившись и прислушиваясь к каждому его слову. - Мой дядя, который и пригласил меня погостить в Асфее, очень настаивал, чтобы я почаще глядел на красоты Нижнего Города и особенно – рыночную площадь. Он совершенно уверен, что там можно не только насладиться видами, но и хорошо подзаработать. - Ты искал там что-то особенное или просто пришел поторговать? – поинтересовалась Гайда. Гвидор резко мотнул головой. - Кое-что особенное искал. Подарок для моего дяди. И только я его нашел, как ты представляешь, кто-то украл его, взвалил на плечо, да и унес. – Гвидор несколько секунд вглядывался ей в глаза, затем вновь залпом выпил свой стакан. Гайда прищурилась. Сама она не слишком хорошо видела, что случилось после того, как взрывом разнесло стену Среднего города, окружающую рыночную площадь. Толпа вытеснила ее в проулок, где ее едва не затоптали, и ей было уже не до того, чтобы рассматривать, куда подевались Аватары. А вот Гвидор, судя по всему, разглядел. Осторожно подбирая слова, Гайда спросила: - И сколько же было этих воров? - Четверо, - отозвался он. – И это были воровки, а не воры. Причем две из них, судя по виду, по-настоящему опасны. - Вот как! – удивилась Гайда. Наемниц всегда было меньше, чем наемников, и они обычно предпочитали объединять усилия для выполнения заказов, чтобы обезопасить собственную жизнь. Одиночек, как Гайда, насчитывалось не так уж и много. Но еще ни разу она не слышала от Гвидора, чтобы он счел каких-нибудь наемниц достаточно опасными, чтобы предупреждать кого-то об этом. - Думаю, пришли они издалека, и бессмысленно искать кого-нибудь, кто знает их, в наших краях, - проговорил Гвидор. Взгляд его стал еще более напряженным. – Мой дядюшка – человек с очень жестким характером, требовательный и нетерпеливый. Ему очень не понравилось, что его подарок украли. Потому он поручил мне по дороге домой догнать воровок и уничтожить подарок, чтобы они не смогли продать его кому-то другому. - Уничтожить? – напряглась Гайда. – Ты уверен? Не вернуть его обратно дядюшке? - Нет, - покачал головой Гвидор. Какая-то мысль заставила его тревожно нахмуриться. – А почему ты предполагаешь, что он захотел бы его обратно? - Потому что я совершенно точно в этом уверена. – Гайда отложила ложку и взглянула прямо в перепуганные голубые глаза бернардинца. – Потому что мой дядюшка очень похож на твоего, такой же жесткий, требовательный и нетерпеливый. И он бы в твоей ситуации приказал мне вернуть его подарок ему в Асфей. Гвидор очень медленно выдохнул, положив обе руки на стол. Несколько мгновений он молчал, глядя прямо перед собой и хмуря брови. У Гайды тоже засосало под ложечкой. Выходит, им обоим дали разные приказы: убить Аватар и вернуть Аватар живыми. И что же это значило? Гайда была совершенно уверена, что работают они на одного заказчика, иначе Гвидор бы так не дергался. Но почему каждый из нанятых им наемников получил свое задание? Это не имело смысла! Это даже осложняло дело. Ведь несколько наемников с разными задачами могли одновременно нагнать Аватар и сцепиться друг с другом из-за того, что с ними делать. А те тем временем ускользнут вновь. - А ты уверена, что наши дядюшки похожи? – прищурился Гвидор. - Уверена, - кивнула Гайда. – У моего дяди есть сын, очень настырный, который обычно передает мне дядины наставления. Только вот сын этот очень незаметный парень, его в толпе не углядишь, пока с ним нос к носу не столкнешься. Лицо Гвидора вытянулось, взгляд омертвел. Он медленно кивнул и проговорил: - Да, твой дядя и вправду очень смахивает на моего. - Оттого и странно, что мой бы поступил по-другому, ты не считаешь? – Гайда механически жевала, чувствуя непреодолимое желание прямо сейчас выбежать во двор, вскочить на коня и хлестать его до тех пор, пока он не довезет ее до самого Аластара, откуда можно было без лишних вопросов и хлопот доплыть до Северного Материка. - Странно, - кивнул Гвидор. Взгляд его прояснился и стал гораздо мрачнее, чем был. Нагнувшись вперед, Гвидор негромко предложил: - Может быть, в таком случае, ты согласишься помочь мне найти украденный подарок дяди? А там уж решим, что с ним дальше делать? Несколько мгновений Гайда колебалась. Вдвоем работать всегда лучше, чем одному, ведь есть тот, кто прикроет спину в нужный момент. Но Гайда не доверяла Гвидору настолько. Возможно, он был прекрасным компаньоном, когда речь шла о взломе, воровстве или убийстве, но когда жизни их обоих висели на волоске, она не готова была полагаться на бернардинца. Неизвестно, что он сделает, когда они действительно догонят Аватар. Как неизвестно и то, что сделает с ними безликий эмиссар, если прознает, что они решили без его ведома объединиться. Лицо Марада с вырванным языком до сих пор иногда всплывало перед мысленным взором Гайды, а он ведь не сделал ничего страшного, всего лишь рассказал об условиях сделки ей. Потому какой бы соблазнительной ни казалась возможность разделить одну тяжкую ношу на двоих, Гайда покачала головой: - Боюсь, что нет, Гвидор. Мой дядюшка был очень настойчив, и он не терпит присутствия подле меня других мужчин, оберегает мою честь. Ты прости. Я бы, и правда, была рада тебе помочь, но не в этот раз. Гвидор помрачнел, несколько мгновений молчал, затем кивнул головой и потянулся к штофу, чтобы налить им обоим. - В таком случае, давай-ка выпьем за то, чтобы этот самый подарок не попался нам обоим одновременно на каком-нибудь рынке. Мне вовсе не хотелось бы спорить с тобой за него. - И мне не хотелось бы этого, Гвидор, - кивнула Гайда, покрутив в стакане темный напиток. Бернардинец взглянул на нее абсолютно мертвыми глазами, кивнул головой и залпом опрокинул свой стакан. Гайда последовала его примеру, смутно догадываясь, что бренди ее сегодня не возьмет, сколько бы она его ни выпила. И молясь, чтобы пожелание Гвидора сбылось. Потому что ей даже думать не хотелось о том, какие задания получили остальные наемники, посланные Сетом по следу Аватар, тот же самый Краснорукий Ули и другие. И что означали разные задания, которые давал наемникам один и тот же заказчик?