Танец Хаоса. Догоняя солнце

Заросшая бурьяном тропа, то исчезая совсем среди густых зарослей, то вновь появляясь на более-менее открытом месте, вела их на восток. Путницы растянулись цепью, шагая след в след и чутко прислушиваясь к окружающему лесу. Волчицы шли первыми, высоко подняв носы и принюхиваясь к наполняющим воздух лесным запахам. Замыкала шествие Гайда, скупо пробурчавшая, что в наемницах она уже лет двадцать, а потому от нее будет больше толку, чем от Мефнут с Китари. И уж точно в разы больше, чем от Вель. Она этого, конечно, не сказала вслух, но это предполагалось само собой и, естественно, не прибавляло Вель хорошего настроения. Сама Вель шагала следом за Данкой. Единственное, что она могла сделать, - это закрывать ее спину собой, если кто-нибудь нападет на них. Да и то, только в том случае, если этот кто-то нападет сзади, а не спереди. Во всем остальном приходилось полагаться на Волчиц, Гайду, Китари с Мефнут, даже на обычное везение, на что угодно – только не на саму себя. И от этого нутро грыз и грыз возрастающий с каждым днем гнев. Тоже мне, Аватара! Договора заключает, союзников подбирает, а сама не в состоянии ничего сделать. Что толку с того, что ты умеешь разжигать костер или перечитала все эти умные книжки, которые сумела отыскать в своей глуши? Как это защитит тебя? Как это защитит Данку? Как это поможет тебе убить Раба? В доме ведьмы, когда та вытащила прямо из головы Вель жирную извивающуюся Тень, ей, конечно, стало легче, но эффект от этого почти моментально исчез. Вель-то надеялась, что вместе с Тенью исчезнут и все ее сомнения, все страхи, вся боль, что именно Тень породила все ее тревоги. Надеяться на это, как выяснилось, было точно так же бессмысленно, как и на то, что у нее вырастут крылья, что она сможет делать все то же, что и Данка, что теперь они находились в безопасности. Надеяться вообще было занятием абсолютно бессмысленным и настолько же глупым. Порой Вель почти видела Царицу Судьбу, что спустилась из своей небесной обители к ней, встала напротив нее и с наслаждением наотмашь хлещет ее по щекам, раз, другой, третий. И хохочет, хохочет над глупостью Вель и над той бессмысленной чепухой, которой она жила все предыдущие годы. Впрочем, сокрушаться по этому поводу было все равно, что надеяться. А единственное, что Вель могла сделать, это утереться и начать делать. Жизнь потрясающе наглядно давала ей понять, что это ее единственный шанс. С того момента, как она открывала глаза, и до того момента, как закрывала их вечером, Вель только и делала, что концентрировалась на точке в груди, что была Данкой. А может, их связью друг с другом или с Источниками, а может и тем, что Данка называла даром Небесных Сестер или странным словом малхейн. Вель было уже плевать, как это именуют, это не имело ровным счетом никакого отношения к делу. В этой раскаленной градине, застрявшей прямо в центре груди, было ее единственное спасение, ее единственный шанс выжить самой и спасти Данку. И Вель вцепилась в этот шанс всем, чем только могла вцепиться. У меня получится. Я не хочу зависеть ни от кого, я не хочу нуждаться в чьей-либо защите. А значит, у меня должно получиться. Малхейн всегда был разным. Порой твердым, как камень, болезненно-холодным, как лед, или раскалено-горячим, как уголь. Иногда он становился неуловимым, как воздух, и ей приходилось уходить так глубоко в себя, что она едва не падала на ровном месте, цепляясь ногами за торчащие из земли древесные корни или камни. Иногда Вель удавалось схватить его, попытаться что-то с ним сделать, но стоило в голове проскользнуть хоть одной мысли, и все пропадало. Поразительно: стоило только попытаться не думать, как голова буквально начала звенеть от ерунды, что так и вкручивалась в ее разум. Вель концентрировалась на точке в груди, и внутренний голос начинал шептать ей, что вот сейчас она сконцентрирована, а вот сейчас – не очень. А все потому, что они идут через лес, и под ногами корни, и она устала, а еще… Вель хватала саму себя жесткой хваткой и возвращала обратно в голову, заставляя черепную коробку вновь стать пустой, а затем погружалась вниз, в малхейн. И вновь с ликованием внутренний голос шептал, что все у нее получилось, а в следующую секунду начинал сомневаться, удастся ли ей соединиться с Данкой, и если нет, то что же… И Вель начинала все сначала. Это было ужасно. Как будто борешься с ветром, что дует и дует в лицо, как будто пытаешься черпать воду ситом, ровно так же бесполезно. А может, даже и хуже, потому что ее разум буквально взбеленился, как только осознал, что она пытается приостановить его работу. И принялся кидать ей в поле зрения все новые и новые темы, которые нужно было обдумать. И все они, вроде бы, касались их дальнейшей судьбы, того что она должна была делать, и не думать об этом Вель не могла. Но когда она думала, она была не в состоянии концентрироваться на малхейн. И все вновь приходилось бросать и начинать сначала. Каждая мелочь сбивала ее с концентрации. Брошенное кем-то из друзей слово, резкий звук, улыбка Данки, камень под ногой. И раздражение, что без конца кипело в груди, минута за минутой становилось только больше. Как можно было не думать прямо во время активной деятельности? Что наговорила эта проклятая ведьма? Может, она просто хотела обмануть нас, свести с ума, запутать? Может, на самом деле она служит Сету, и потому сказала все это мне, чтобы я никогда не избавилась от Теней? Невозможно ни о чем не думать и при этом действовать! Я же должна знать, что я делаю! Как же иначе? Поймав себя на том, что обдумывает это, Вель едва не зарычала. Ногти до боли впились в ладонь. Делай, бхара проклятущая! Делай, а не думай! Порой получалось, и тогда Вель едва не кричала от счастья. Мерцающая точка в груди на мгновения превращалась в тонкую пуповину, что выбрасывала ее в невероятный резервуар силы, такой мощный, такой громадный, что, казалось, одной ложки этой энергии хватит на то, чтобы полностью изменить весь мир. Но сколько бы Вель ни пыталась не то, что что-нибудь сделать с этой энергией, а хотя бы просто удержать соединение с ней, связь тут же рвалась, и все приходилось начинать сначала. Кажется, Данка испытывала те же самые проблемы. Она упорно молчала и шагала вперед, порой спотыкаясь или начиная пошатываться, и Вель приходилось ловить ее, чтобы она не упала. Это тоже сбивало с концентрации. Каждое прикосновение к ней рождало внутри настоящую бурю эмоций. Тепло ее тела под ладонью сводило с ума, заставляло ноги слабеть, пускало горячие пульсирующие волны снизу вверх по телу. И это тоже приходилось успокаивать, чтобы зацепиться за золотую пуповину, соединяющую их воедино. Вель казалось, что она буквально раздавлена между двух прессов. Сверху неумолчно шумели мысли, снизу одна за другой поднимались волны эмоций. А в центре она отчаянно дралась за возможность хотя бы кончиком пальца зацепиться за манящий малхейн, в котором заключался ее единственный шанс выжить самой и спасти Данку. Это было бы донельзя смешно и глупо, если бы не было так жестоко и трудно. Она и думать никогда не думала, как жила до этого. В этом невероятном грохоте мыслей, который даже не замечала, под давлением водопада эмоций, который увлекал ее по своей воле, словно сухой лист штормовые волны. И стоило лишь на мгновение остановиться, упереться обеими ногами и отказаться подчиняться всему этому, как ее буквально начинало крошить, размалывать, раздрабливать. Как будто силы, что правили раньше ее существом, теперь восстали против нее и набрасывались с яростью, как почерневшее от гнева море на скалы. Стоило лишь один раз не подчиниться. Что же тогда на самом деле правит миром? Какие силы текут в нас, наполняют наши вены, заставляют сокращаться мышцы, а легкие – вдыхать воздух? Почему мы думаем так, а не иначе? Почему мы чувствуем, хотим или не хотим то или это? Кажется, все это происходит по воле кого-то иного, не меня. И что такое я? И она вновь ловила себя на том, что думает, и едва не рычала от ярости, впиваясь ногтями в собственные ладони. Переставлять ноги и молчать. Тянуться к малхейн, тянуться к нему всей собой и ничего больше. Дорога выглядела так, будто никто не ходил по ней уже долгие годы. Порой Волчицы останавливались и приглядывались к каким-то меткам на деревьях, хмуря брови и шумно обнюхивая их. Вель уже даже перестала удивляться этому. Кажется, эти двое были больше зверьми, чем людьми. Остальные тоже не очень-то обращали на них внимание, одна только Гайда порой продолжала удивленно качать головой. Во время первого же привала наемница попросила у Мефнут нитки и принялась перешивать свое платье. Вель не слишком следила за тем, что она делает, они как раз с Данкой каким-то поразительным образом умудрились поймать соединение на несколько мгновений и теперь удерживали его, привыкая к силе. А затем, когда упустили, напряженно старались вернуть. По прошествии пары часов оказалось, что Гайда вполне сносно перешила подол, сообразив из него юбку-штаны для верховой езды и несколько укоротив. Теперь идти ей было гораздо проще, хоть она и ворчала под нос, что в первой же деревне разживется нормальной одеждой. - А деньги-то у тебя есть? – насмешливо оскалилась Крол, не спуская с нее глаз. Кажется, Волчице она не нравилась, в отличие от Миланы. Та отнеслась к Гайде ровно, как и ко всем остальным путницам, и ничего против ее общества не имела. – У нас не слишком много золота, чтобы тратить его на одежду для тебя. Тебя вообще с нами никто не звал. - Деньги у меня есть, - спокойно отозвалась Гайда, без тени смущения или раздражения глядя на Крол. – Что же касается всего остального, то я и не за тобой следую, клыкастая. И не тебе присягала. - Что цена твоему слову? – закатила глаза Крол. – Вы, низинники, не знаете о чести ровным счетом ничего! - Ты готова ответить за свои слова? – как ни в чем не бывало, поинтересовалась Гайда, но что-то в ее тоне заставило Крол моментально напрячься всем телом. - Ты бросаешь мне вызов? – глаза ее сверкнули. - Крол, Гайда, пожалуйста, - Данка отвлеклась, потеряв соединение, и Вель раздраженно сжала зубы. Мало того, что и так не слишком-то хорошо получалось, а тут еще эти две решили сцепиться и отвлекали. – Мы все на одной стороне и делаем одно дело. И мы должны доверять друг другу. - Я не собираюсь доверять первой встречной, Аватара, только потому, что ты сказала, - проворчала Крол, бросая короткие взгляды исподлобья на Гайду. – Мало ли, что у нее на самом деле на уме. В голову-то ты ей не влезла. - Вообще-то, это не совсем так, - подала голос Гайда, и звучал он неуверенно. Все взглянули на нее, в том числе и Вель, не совсем понимающая, о чем сейчас идет речь. Гайда поколебалась, разглядывая их всех, затем неохотно взглянула на Данку. – Когда ты принимала у меня присягу, Аватара, что-то случилось, и я до сих пор чувствую последствия этого. У меня внутри, в груди, как будто горит. Или… как будто я взволнована, но это не так. – Она осторожно оглядела их с Вель. – Вы что-то сделали со мной с помощью своих сил? Почему я чувствую это? Анай замерли, у Крол аж рот от изумления открылся, а Милана что-то едва слышно пробормотала, глядя на Гайду гораздо внимательнее, чем обычно. - Волнение? Вот здесь? Так это же дар Небесных Сестер! – выпрямилась Китари, моргая и глядя на Гайду. - Что? – переспросила та, явно не поняв смысла фразы. - Откуда у нее дар Небесных Сестер? – почти что зашипела со своего места у костра Крол. – Она не анай! Ни у кого, кроме анай, рожденных от Источника, не может быть этого дара! - Но когда Черный Ветер со Светозарной пришли к нам, он у них уже был, - негромко заметила Милана. В глазах ее плясали насмешливые искорки. - И что? – взвилась Крол. Судя по всему, радости сестры она не разделяла. – Черный Ветер и Светозарная не обычные люди, ты сама это знаешь! Им на роду было написано к нам прийти, их отметили Небесные Сестры и привели в наши горы, чтобы там они родили ее! – палец Крол ткнул в Данку, и та вздрогнула. – Это я могу понять, это логично. Не говоря уже о том, что этот дар – это не какая-то вещь, которую можно подарить кому-то, передать или что-то в этом духе! Это же не башмак и не кусок хлеба, это Милость! – на этом словесный поток Крол иссяк, и она раздраженно запыхтела, хмуро поглядывая на Гайду. - У меня есть этот дар, - негромко проговорила молчавшая до этого Вель. – Вот здесь. – Она коснулась груди, и Данка ободряюще улыбнулась ей. Все посмотрели на нее, и Крол поморщилась: - Это не считается, ты Аватара. - Он раскрылся во мне, когда мы впервые встретились с Данкой, - продолжила Вель. Рассказывать об этом было очень странно, как будто она говорила что-то донельзя личное, но ей и самой хотелось разобраться в том, что сейчас с ними происходило. Не говоря уже о том, что Крол со своим вечным нахальством и абсолютным неуважением к чьему-либо мнению изрядно действовала Вель на нервы. – Тогда я очень хотела поверить Данке, потянулась навстречу, и он раскрылся. - И что? – уставилась на нее Крол. – Ты вот сейчас хочешь мне сказать, что коли простой человек захочет всем сердцем довериться кому-то из вас, то у него прямо вот так возьмет и откроется дар, который Небесные Сестры сделали Своим дочерям за все те муки, что перенес наш народ?! – в голосе ее клокотал гнев. - Эээ… первая? - подала голос молчавшая до этого Китари, и Крол резко обернулась к ней. Та вздрогнула, но все-таки договорила: - Этот дар, вообще-то, у нас в крови из-за Источника, не так ли? Потому что мы рождаемся от Источника. - Он у нас в крови, потому что мы анай! – рявкнула Крол. - Ну да, - торопливо закивала Китари, пытаясь как-то сгладить ее гнев. – А анай мы, в том числе, и потому, что рождаемся от Источника. Но Данка ведь рождена от двух Источников сразу, Белого и Черного. Потому, наверное, она способна использовать их, хоть вообще и не должна этого делать из-за своей эльфийской крови. Так, может быть, из-за этого же она может раскрыть малхейн и в других существах? Передав им часть своей силы? Вель изумленно воззрилась на Данку, а та в ответ только мягко и как-то смущенно улыбнулась. Эта женщина была непостижимой, невероятной, совершенно необъяснимой. И при этом такой непосредственно искренней и открытой, что у Вель голова шла кругом. Какие еще тайны она хранила в себе только потому, что не считала это чем-то особенным, а потому и не удосуживалась об этом рассказать? Судя по всему, не одна Вель размышляла в подобном ключе. - Чего-то я все в толк не возьму, - пробормотала Гайда, потирая лоб и глядя на Данку. – Как так получается, что ты – дочь Черного Ветра и Светозарной? Это же физически невозможно. Для этого мужчина нужен! – Крол картинно закатила глаза и фыркнула, но Гайда проигнорировала ее. – А теперь вы еще говорите и про какие-то Источники… - Это сложно объяснить, Гайда Хатор, - спокойно произнесла Милана, попыхивая трубкой с коротким чубуком. – Мы сами не все понимаем. И все же, Данка действительно дочь Рады и Лиары, и она действительно рождена от обоих Источников Энергии. – Помолчав, она добавила с легкой задумчивой улыбкой, от которой натянулся пересекающий ее лицо шрам: - Никогда раньше в мире не было никого, подобного ей. Поэтому, полагаю, мы можем ожидать от нее каких угодно чудес. После этого разговор увял. Все, сидящие у костра, поглядывали на Данку с любопытством, а та совсем засмущалась, потупилась и принялась вязать из травинок сложную косичку, из которой, в конце концов, получился браслет на руку для Вель. Эта женщина поражала Вель до глубины души. Иногда ей казалось, что Данка ей просто снится, потому что ее не могло быть на свете. И, уж совершенно точно, сама Вель ее совсем не заслуживала. Ее вечно грызли сомнения, она была бессильна, ни на что не способна, глупа. Она без конца испытывала гнев и раздражение, стыд, горечь, а сколько бы она ни цеплялась за точку в груди, ничего-то у нее не выходило. То ли дело, Данка. Чистая, искренняя, добрая, бесконечно нежная, такая цельная, такая звонкая, льющаяся потоком по сравнению с разбитой на осколки и изможденной Вель. И за что мне это счастье? Чем я заслужила? – поражалась Вель, но ответа не было. Были лишь глаза Данки напротив, в которых вспыхивали и тонули звезды, медленно вращаясь в бездонных колодцах зрачков. В ту первую ночь в Андозабаре им удалось соединиться и даже продержать связь несколько минут. Ощущение это было просто невероятным и пришло нежданно-негаданно. Просто в какой-то миг малхейн, в который со всей силой давила Вель, вдруг открылся и обратился двойной пуповиной, и не осталось больше ничего. Они сидели напротив друг друга подле догорающего костра и задыхались, широко открытыми глазами глядя друг в друга. Они были соединены в одно, и через это одно с немыслимой скоростью неслась кипящая бурлящая сила, такая огромная, что Вель буквально содрогалась от благоговения, ощущая это. Резервуар могущества больше целого неба вдруг распахнул створки, и эта мощь хлынула вниз. Вель казалось, что каждая клетка ее тела обратилась распахнутым окном, полыньей неба меж грозовых туч, сквозь которую прорываются торжествующие ослепительные непобедимые лучи света. Блаженство, какого она никогда еще не испытывала, переполняло всю ее, заставляя дрожать от удовольствия, как лист на ветру. Оно было таким интенсивным, что превращалось в боль со столь частой пульсацией, что уловить ее Вель не могла. Она могла только шумно дышать открытым ртом, буквально глотать воздух всеми легкими, ей казалось, что блаженство и боль становятся чем-то одним, чем-то совершенно иным, чему даже не было слова на человеческом языке. Весь мир как будто отодвинулся, на шаг отступил от них с Данкой. Ничто больше не имело значения, потому что они представляли собой нечто слитое, нечто полное, как отрезок с двумя концами или мост, связывающий два берега. Они не были слиты так, чтобы Вель ощущала тело Данки продолжением своего, но чувство было очень близким к этому, поразительно близким. Казалось, что присутствует какая-то невидимая твердая преграда, которая не дает им стать одним телом, хоть это было так естественно, так правильно. Сейчас совершенно неправильным Вель казалась их бывшая разъединенность, чем-то извращенным, сухим, жестоким. - Держи, - едва слышно прошептала Данка, не моргая и глядя на нее во все глаза. – Молю тебя, только держи. Вель понятия не имела, как это делать, но стоило лишь намеку на мысль промелькнуть, как пуповина дрогнула, а могущество накренилось. Словно громадный тяжелый таз с водой, который они держали с двух сторон; стоит только одной из них отпустить его, как все рухнет. Вель отпихнула прочь все мысли и образы, вспыхивающие в голове, и постаралась максимально расслабиться, хоть и сделать это было очень тяжело. Мощь напитывала ее до предела, заставляя каждую клетку тела буквально звенеть, едва ли не вопить от интенсивности этого контакта. Медленно-медленно она постаралась ощутить и весь окружающий мир тоже. Не могут же они позволить себе пребывать в этой концентрации вечно, ведь эта сила нужна для того, чтобы использовать ее вовне. Да и раньше у них это как-то получалось. Это были даже не мысли, их сейчас себе Вель позволить не могла. Это были расплывчатые оттенки, фантомы мыслей, кажущиеся совсем тонкими и прозрачными. Очень аккуратно, продолжая каждое мгновение переносить практически невыносимую мощь, клокочущую внутри, Вель начала восстанавливать почти оборванный контакт с внешним миром. Она ощутила, что сидит на земле, почувствовала тепло от костра на левой щеке, прикосновения прохладного ночного воздуха на правой. Медленно возвратились звуки: шорохи, наполняющие лес, потрескивание углей, шепот ветра в листве, писк комара над ухом. Это оказалось не так сложно. Только теперь еще Вель чувствовала и что-то иное. Отголоски энергии, что неслась сквозь нее, наполняли и все остальное, такие же прозрачные, как и ее мысли, такие же тонкие… Недаром же их называют Источниками, из которых сотворен мир. Эта сила повсюду. Это была даже не мысль, а ощущение. Странное, пришедшее к Вель по наитию, хоть она и не концентрировалась на том, чтобы обдумывать то, что сейчас с ней происходило. Прищурившись, Вель попыталась разглядеть или хотя бы почувствовать, какие токи энергий окружали ее сейчас, но ничего у нее не получилось. С каждым мгновением ей становилось все тяжелее, как будто проносящаяся сквозь тело мощь вымывала из нее бурлящим половодьем все силы, что только оставались в усталом за день теле. В конце концов, Вель поняла, что медленно наклоняется вперед. Точно также к ней склонялась и Данка. Тяжело дыша, они уперлись друг другу головами в плечи, и на мгновение Вель действительно показалось, что больше между ними нет разницы даже физического тела. Но лишь на мгновение. Поток начал истончаться, как бывает, когда дождевая вода уходит в песок. Еще несколько мгновений, и пуповина медленно свернулась, малхейн вновь стал твердым, и они с Данкой остались сидеть, упираясь друг в друга лбами и только из-за этого не падая. Глаза буквально слипались от усталости. Вель чувствовала себя так, словно последние несколько часов грузила мешки с камнями. - Ох, Великая Мани!.. – с трудом пробормотала возле нее Данка. Сидящие у костра анай и Гайда с любопытством поглядывали на них, но вопросов никто не задавал. Они уже не раз видели, как Данка с Вель проделывают такие штуки, и им это скоро наскучило. - Кажется, получилось, - с трудом пробормотала Вель, едва ворочая языком. В горле было так сухо, что она едва узнавала собственный голос. – И, по-моему, я поняла, как удерживать это состояние. - Ну вот, видишь? – голос Данки тоже звучал приглушенно, а глаза были совсем усталыми, но она улыбалась. Слегка отстранившись от Вель, Данка уперлась своим лбом в ее лоб. Ее ладонь мягко легла Вель на щеку. – Все у нас с тобой получится, мое пламя. Не переживай об этом. Я же вижу, как ты страдаешь, чувствую. Будь уверена, мы научимся. - Я уверена, - пробормотала в ответ Вель, ощущая смесь нежности, горечи и радости. Ощущения эти были донельзя странными, но всех их перебивала золотая пульсация малхейн. Данка думала о ней, Данка поддерживала ее и чувствовала все, что с ней творится. За одно это чудо я готова терпеть какие угодно муки и учиться чему угодно сколь угодно долго. – Я уверена, огонек, - чуть тверже повторила Вель, накрывая ее ладонь своей. – У нас все получится. - Да! – с облегчением рассмеялась Данка. – Обязательно! Несколько мгновений они так и сидели, и Вель, глядя на губы Данки, с которых срывалось тяжелое, прерывистое дыхание, могла думать только о том, как сильно ей хотелось поцеловать ее. Никогда еще это желание не было таким властным, таким требовательным. Словно внутри после опавшего соединения осталась пустота, которую необходимо было заполнить, и Вель хотела заполнить ее Данкой и никем иным. А еще через несколько мгновений она ощутила, как в них обеих начинают подниматься волны наслаждения, те самые, что они впервые ощутили в березовой роще, обнявшись под теплым весенним дождем. И с каждым мигом волны эти становились все сильнее и сильнее. Вель попыталась еще хоть как-то остановить их, хотя бы сдержать эту мощь, но вскоре убедилась в полной бессмысленности своих попыток. Одна за другой глубокие, словно море, плотные, наполняющие их обеих одним и тем же вполне физическим чувством волны перекатывались снизу вверх, заставляя тело буквально растекаться расплавленным на огне медом. Вель закусила губу, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать. Напротив нее были глаза Данки, затуманенные блаженством, темные, как полночь. И ее губы, с которых срывалось горячее прерывистое дыхание. - Я очень устала, - с трудом пропихнула Вель сквозь сведенное наслаждением горло. – И хочу спать. Надо бы лечь. - Да, - торопливо закивала Данка, и голос ее звучал приглушенно. – Да, ты права. Утро вечера мудренее. Надеясь, что друзья ничего не заметили и не поняли происходящего, Вель быстро расстелила на земле их с Данкой оставшееся одеяло и улеглась спиной к костру. Данка прижалась к ней, свернувшись в клубочек у нее под боком, и Вель ощущала под ладонью ее напряженную талию, такую тонкую, что она почти могла обхватить ее двумя ладонями. Запах ее волос сводил с ума, добавляясь к переполняющему ее жару и наслаждению. Закусив губу, Вель терпела, сосредотачиваясь лишь на том, чтобы не застонать. Отчего это происходило? Почему в тот момент, когда они сливались в одно целое, тело превращалось в источник неописуемого удовольствия? Вель казалось, что с каждой минутой оно только нарастало, становясь все больше и больше, и что предела этому просто никогда не будет. Да еще и тело Данки рядом, так близко, понимание того, что она тоже чувствует все это… Спасло их обеих лишь измождение из-за пережитого соединения с Источниками. Глаза сами собой закрылись, и Вель поняла, что проваливается в сон. Даже в этой сладостной полудреме мягкие толчки наслаждения заставляли ее вздрагивать, как будто Данка и вправду касалась ее. В конце концов, Вель все-таки забылась сном, вот только отдыха в нем не было. Они стояли на холме, на самой его безлистой вершине, а со всех сторон к их ногам подкатывали серые волны ледяного моря. Она видела, как вдали это море переходит в небо, или небо льется вниз черными тучами, которые превращаются в огромные волны. Одна за одной, увенчанные белыми гребнями, эти волны накатывали и накатывали на холм, и с каждым разом вода поднималась все выше. Ветер с каждой секундой крепчал, закручивая над их головами черные облака. Он дул, казалось сразу же со всех сторон, и с угрожающим утробным рычанием море поднималось, грозя захлестнуть холм, на котором они стояли, грозя поглотить их, утащить в голодную ледяную пучину. Наконец над краем мира поднялась огромная волна, столь высокая, что запросто снесла бы и крепостную стену. Волна неумолимо катилась на них, подгоняемая ветрами, рыча и пенясь по краям. Несколько ледяных капель ветер швырнул ей в лицо, и она стерла их ладонью со щек, а когда поднесла пальцы к глазам, это оказались вовсе не капли, а красная, еще теплая кровь. Вель проснулась рывком и не сдержала вскрика. Тело покрывал теплый липкий пот, его градины медленно катились по лицу. Дрожа, она стерла влагу с кожи и поднесла трясущуюся ладонь к глазам. В темноте не было видно, кровь это или просто пот. Вель чувствовала, как с грохотом лупит о ребра сердце, и все никак не могла отдышаться, вглядываясь в кромешной темноте в собственные руки. Данка лежала рядом с ней, и глаза ее были полуприкрыты. Она никогда не уходила целиком в глубокий сон, оставаясь где-то на самой грани между миром яви и миром грез, утверждала, что нескольких часов там ей хватает на то, чтобы полностью восстановить силы. Вель пыталась пару раз следовать ее указаниям, чтобы вот точно так же уснуть, но толку от этого не было никакого. Она все равно в итоге проваливалась в серую муть, полную тяжелых, тянущих жилы кошмаров. И чувствовала себя так, словно и не отдыхала, а пахала всю ночь. Вот и сейчас кошмар буквально прогнал прочь всю сонливость, не дав даже и намека на отдых. Тело было разбитым, голова тяжелой, в горле першило. Вздохнув, Вель села на одеяле и огляделась. Стоял самый темный предрассветный час, да еще и небо над головой затянули тучи. Костер почти прогорел, рассыпавшись на кругляши углей, в которых сейчас едва теплилось несколько похожих на светляков искр. В их слабых отсветах Вель различила холмики тел спящих друзей. Это показалось ей странным. Обычно Волчицы поддерживали огонь всю ночь, не позволяя ему гаснуть ни на миг, а сейчас почему-то забыли об этом. Вздохнув еще раз, Вель поднялась и на негнущихся задубевших ногах тихонько проковыляла к костру. Неподалеку от него высилась куча хвороста, которую Китари с Мефнут натаскали еще с вечера. Волчицы предпочитали соблюдать осторожность и использовать обычный способ разжигать костер, чтобы не оставлять после себя опалин от пламени Роксаны. Вель до сих пор не могла до конца привыкнуть к тому, что кто-то мог разжигать пламя прямо в воздухе, используя при этом лишь концентрацию и призыв к божествам. Это казалось таким странным. Чудом. Неужели же ты еще до сих пор не привыкла к странностям? Кажется, за последние недели их уже произошло столько, что и на целую жизнь хватит. Кисло ухмыльнувшись, она потихоньку наломала сухих веточек, уложила их на угли и принялась раздувать пламя. Костер задымил, зашипел, ворча и не желая подчиняться ей, но Вель упорно раздувала и раздувала огонь до тех пор, пока не полыхнул первый оранжевый язычок. Сразу же стало гораздо светлее, и она смогла разглядеть, что Волчиц возле костра нет. Китари с Мефнут кое-как улеглись рядом на одном одеяле, отдав второе Гайде, лежащей неподалеку. А вот Волчиц не было. Вель вновь нахмурилась, непроизвольно вскидывая голову и вглядываясь в темноту, хоть и не могла в ней ничего различить. Волчицы никогда не оставляли их одних без охраны. Хотя бы одна из сестер оставалась дежурить возле костра, а если им требовалось уйти вместе, то они будили кого-нибудь перед уходом, чтобы поддерживал пламя. Почему же сейчас?.. Вель подкинула побольше сучьев в костер, подтянула колени к груди и принялась ждать. Сна не было ни в одном глазу, только тяжесть обручем сдавливала виски. В ночном лесу изредка что-то тихонько шуршало, постукивало, под ветром шелестели листья, но она не чувствовала никакой угрозы. Только усталость и какое-то сосущее опустошение. Оранжевые языки пламени танцевали перед ней на земле, и Вель вдруг поняла, что впервые за долгие недели осталась наедине с самой собой. Спутницы спали, в ночном лесу сейчас кроме нее не было ни души. И ощущение одиночества было таким странным, что она неуютно повела плечами, вновь оглядываясь по сторонам. Как все изменилось за последние недели. Буквально вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. Как будто кто-то ухватил ее пятерней за шкирку и тащил, тащил вперед, не обращая внимания на то, что она бьется обо все, за все цепляется, ранится. Кажется, этому кому-то вовсе и не было до этого дела. Лишь бы дотащить ее туда, куда она должна была попасть. Вот, как Волчицам, например. Они ведь даже и не знали, куда и зачем ее ведут, просто вели и все. На восток, сказала им Данка, вот они и пошли на восток, не сомневаясь, не задавая никаких вопросов. Да и конечно, им же было гораздо легче, не они ведь принимали решения. А Вель не могла так – не сомневаться, не могла и все. На память пришла ведьма, дом которой они покинули вчера ночью, и Вель нахмурилась еще больше. Идиль заставила ее дать обещание, заключить договор, одним махом решив судьбу сотен людей, если вообще не тысяч. Еще неизвестно, чем закончится эта амнистия для знающихся с Тенями ведунов. Не говоря уже обо всех остальных людях, у которых нет ни этой силы, ни этой власти. Но она ведь не могла поступить иначе. У них был только один выбор: согласиться на условия ведьмы и спасти жизнь Милане и самим себе. Или погибнуть где-то в застенках храма Беренвиста, а может, в Асфее или еще где, куда их дотащат перешедшие на сторону Сета жрецы. Вель вынудили согласиться на условия ведьмы, хоть она до сих пор и не осознавала, что имеет власть и право это делать. И чувство при этом было таким, словно кто-то просто воспользовался ей для решения своих проблем, а затем выбросил. Какая разница, ведьма это сделала или Волчицы? Или даже сама Вель? Все они были в равной степени виновны, а вот отвечать будет только она одна. Вспоминая об этом, Вель ощутила, как все внутри нее сжимается и дрожит, трясется, будто желе. А что, если одним этим решением она навлекла беду на всех этих людей? Разве могла она решать за всех? Разве имела она хоть какое-то право брать на себя такую ответственность? Все вокруг говорили ей, что да, потому что она – Аватара Создателя, но это были только слова. Подожди, как же это могут быть только слова? Ты чувствуешь эту связь с Данкой, чувствуешь, как она стучит в твоей груди, ты ощущаешь, как через вас обеих идет сила. Ты действительно можешь касаться Источников. Все совпадает, все происходит именно так, как и должно происходить с Аватарами. Ты же читала об этом столько книг. Вель мрачно вглядывалась в линии на своих ладонях, которые в рыжих отсветах пламени казались почти кровавыми. В книгах могло быть написано все, что угодно, но это ничего не объясняло. Ровным счетом ничего. Даже если я и Аватара, то кто же я? Ей было холодно, по спине пробежал озноб, обручи вновь стянули голову. Кто я? Человек? Чья-то кукла, созданная для выполнения определенной цели? Что-то вроде молотка, который кто-то держит в руке, чтобы забивать им гвозди? Обручи сдавили так, что перед глазами пошли круги. Вель заморгала, понимая, что все расплывается перед ней, что костер превращается в смазанное пятно, а тени от него пляшут, будто живые, вокруг них, принимая очертания чего-то… … Я стою на холме, вершину которого заливает приглушенный свет. Моя душа подле меня, она поворачивается, она смотрит мне в глаза долго и пристально. Она ждет. Холм со всех сторон окружает людское море. Людей много, очень много, они смотрят на нас, и в их глазах страх. Но им некуда идти, им некуда больше бежать. Один из них выходит вперед, он кажется смутно знакомым. Душа смотрит на него, и под ее взглядом он опускается на колени и склоняет голову. Он приносит клятву, все они приносят клятвы один за другим, их голоса медленно поднимаются, как поднимается ветер, как набирается волна, что сокрушает даже вековечные скалы. Мы принимаем их в себя, одного за другим, как принимают яд из острых зубов змеи. По мере того, как их страх вливается в нас, наша жизнь вливается в них. Их глаза светлеют и наполняются жизнью, а мы наполняемся смертью. Моя душа стоит рядом со мной, с силой держа спину прямо. Они начинают выкрикивать ее имя, они ликуют и славят ее и не видят, как она шатается, как кусает до крови губы. Они не видят… Вель очнулась рывком, охнув от неожиданности. Левая рука, подмятая под тело, совсем онемела, ее жгли тысячи крохотных раскаленных игл. Она лежала на боку на земле возле костра. В волосах запутались сухие листья, ледяной ветер совсем выстудил спину, а костер вновь погас. Что это было? Вель могла только моргать, чувствуя слабость и подкатывающую к горлу тошноту. Сейчас она ощущала себя совсем слабой, будто котенок. - Вель? – раздался из темноты приглушенный голос Данки. – Вель! Где ты? - Здесь, - хрипло ответила она, с трудом приподнимаясь. Левая рука была как ватная и не двигалась, но раскаленные иглы онемения уже начали впиваться в плечо, и она, сжав зубы, принялась разминать руку, чтобы хоть как-то унять боль. - Почему ты ушла? – Данка звучала растеряно. Она приподнялась на одеяле, и в тусклом отблеске углей Вель видела ее глаза. В прошлый раз они были зелеными, - едва слышно шепнуло что-то внутри нее, и Вель вздрогнула. - Мне снился плохой сон, - пробормотала она, морщась и растирая плечо. Чувствительность медленно возвращалась вместе с пульсирующими толчками боли. – Я решила немного посидеть здесь, и, кажется, видела что-то сейчас. - Видела? – тревожно переспросила Данка. – Мне тоже кажется, что я видела что-то. Что-то странное… Продолжить она не успела. Ночной ветер донес издали какой-то шорох, Вель резко обернулась в ту сторону. Среди темных деревьев ничего не было видно, лишь только тени колыхались вместе с листвой и ветвями, но она была уверена, что слышала что-то. Да и ощущение на себе чужого взгляда было вполне ощутимым. В слабых отсветах огня тропинка едва просматривалась, уходя сквозь изрядно заросший за прошедшие годы просвет между деревьев. Да и исчезала она из виду, теряясь в ночных тенях, уже через какие-то пару метров от того места, где сидела Вель. Дальше лишь тревожно шумела в кронах ночь, и темные облака медленно ползли над лесом, затягивая небо. Вель смотрела туда, изо всех сил напрягая глаза и отыскивая при этом малхейн в груди. Волчиц нет, костер не горит, все спят. Они только с Данкой отчего-то проснулись. Чем не шанс напасть? - Вель? – тихо и тревожно позвала ее Данка. Громкий треск и грохот донесся откуда-то из-за ближайших деревьев. Вель вздрогнула и подскочила на ноги, заметив тусклый отблеск света, который не мог быть ничем, кроме отражения последних огоньков пламени на чьем-то клинке. Все внутри моментально заледенело, а малхейн превратился в раскаленный добела гранитный камушек. Вель метнулась назад, чтобы закрыть собой Данку, чтобы успеть… - Все!.. – удовлетворенно прозвучал из темноты голос Крол, и стало тихо. Еще через мгновение кто-то приглушенно застонал от боли. – Разобрались! – погромче сообщила Волчица. – Теперь все в порядке, можете не бояться. Друзья у костра проснулись и повскакали со своих одеял. Китари спросонья что-то лепетала и махала руками, причем умудрилась угодить локтем Мефнут по носу, и та со стоном схватилась за лицо. Гайда в это время была уже на ногах, держа в руке нож. Сосредоточенная, совершенно не сонная, готовая отразить атаку с любой стороны. Кажется, мы правильно сделали, что разрешили ей пойти с нами, - тихо заметил внутренний голос. - Крол, что там? – хрипло спросила Вель, чувствуя, как медленно откатывает прочь страх. Вместе с ним расслаблялись сведенные намертво в тугой узел мышцы, и от этого по телу разлилась противная слабость. – Что случилось? Китари с Мефнут наконец смогли выпутаться из одеяла, и долговязая белобрысая анай запоздало шепнула что-то над остатками углей на земле. Сразу же вспыхнуло яркое пламя, в отсветах которого Вель смогла различить Милану и Крол. Те неторопливо шагали между деревьев в сторону лагеря, подталкивая перед собой троих мужчин со скрученными за спиной руками. Крол широко ухмылялась, вид у Миланы был сосредоточенный, брови хмурились. Мужчины выглядели изрядно помятыми, но вполне целыми. Среднего возраста, одетые в простые коричневые куртки и штаны, с ничем не примечательной внешностью. У одного на лице виднелась царапина, из которой по щеке на подбородок сочилась кровь, глаз другого уже начал наливаться фиолетовой опухолью. Третьего сильно шатало, и головы он не поднимал, склоняясь низко вперед. Милана пихала его в спину, скорее показывая, в каком направлении ему двигаться, чем понуждая идти быстрее. Судя по всему, мужчина был не совсем в себе. Вель приметила в руках у Крол увесистый холщовый мешок, в котором явно было что-то тяжелое. - Эти ребята пытались подобраться к костру незамеченными, - сообщила Крол, когда все они подошли вплотную к месту лагеря. Милана негрубо, но весьма недвусмысленно нажала на плечи каждого из мужчин, заставляя их сесть на колени. Тот, которого сильнее всего шатало, буквально упал на землю и медленно сполз на бок, тяжело дыша. В свете костра Вель разглядела на его виске здоровенную окровавленную ссадину от удара рукояткой клинка. Крол удовлетворенно оглядела всех троих и сплюнула на землю. – Нам с сестрой это не слишком-то понравилось. - Какого беса вы делаете на нашей дороге? – мужчина с рассеченным лицом резко вскинул голову и бросил на нее гневный взгляд. – О ней никто не знает, кроме своих. Как вы ее нашли? - Ты бы зубы-то не скалил, - вкрадчиво посоветовала ему Крол. Взгляд ее моментально стал острым. – А то, глядишь, можешь и лишиться их вместе с головой. - Смотри, как бы ты своих не лишилась, - огрызнулся мужчина. И вновь возвысил голос: - По какому праву вы здесь находитесь? Это наша тропа! Откуда вы о ней узнали? - Говорил я тебе не доверять Митраю, - проворчал мужчина с разбитым глазом, бросив косой взгляд на своего приятеля. – Как пить дать, он все разболтал. - Проклятье! – буркнул первый мужчина и неприязненно воззрился на Крол. – Вы из какого сообщества хоть? Эта тропа принадлежит Хорькам Берута, и как только он узнает об этом, клянусь, вам не поздоровится. Он вас на куски порвет и скормит рыбам, чтобы не повадно было соваться на чужую территорию! Здесь Хорьки промышляют. Хотите поживиться, идите вниз по реке и сами себе там прокладывайте дорогу. А нам не мешайте! - Думаешь, я во все это поверю? – сощурились глаза Крол. – Этой дорогой не пользовались уже года три, не меньше. И вот именно сейчас здесь появляетесь вы якобы по своим бесчестным делам и выходите прямохонько на наш костер. Не слишком ли много совпадений? - Это наша дорога! – вновь ощетинился человек. – И мы можем ходить по ней тогда, когда захотим! – но глаза его при этом как-то странно блеснули, и Вель ощутила нотку чего-то неправильного в том, что он говорил. - Он врет, - тихо пробормотала она, разглядывая человека, и тот в ответ уставился на нее. Крол и Милана как-то разом подобрались, Гайда слегка выпрямилась. - Клянусь богами! – попытался еще раз настаивать мужчина, но взгляд у него стал неуверенным, а язык дернулся облизнуть нижнюю губу. Его товарищ низко опустил голову и не поднимал глаз от земли, даже не шевелился. – Пусть испепелит меня на месте, если это не так! Крол с непередаваемым выражением гадливости нагнулась к нему и намертво вывернула его ухо в кулаке. Мужчина закричал от боли, но сразу же осекся, когда острие ее ножа самую малость царапнуло небритую кожу на его кадыке. - Или ты сейчас же говоришь мне, кто ты такой и что здесь делаешь, или я тебя слегка укорочу. - Крол пощекотала лезвием его глотку и ухмыльнулась. – Понимаешь, о чем я? - Хорошо! – сдавленно вскричал мужчина. – Хорошо! Меня зовут Дживан Дайер, а это Савад Норри и Мадиж Даар. Мы из банды Хорьков Берута, вернее из того, что от нее осталось, - в голосе его послышалось горечь. Крол дернула его за ухо, и он вновь зачастил. – Берута на днях порезали бандюки из Белых Гадюк, они много наших ребят перебили ночью, прямо в схроне. Нас троих там не было, на дело уходили в город. А когда вернулись, нашли там только трупы и записку на столе, что Хавьер Гадюк собирается всех Хорьков перерезать, так что лучше им исчезнуть из Андозабара, как можно скорее. Вот мы и припомнили старую дорогу, которой уже давно не пользовались, решили уйти по ней. А тут ваш костер. – Горло его дернулось, и нож Крол царапнул кадык. – Клянусь вам, мы подумали, что это Белые Гадюки засаду устроили, или что кто-то из наших еще выжил. Думали, подойдем тихонько, посмотрим. А тут вы. Мы не хотели ничего дурного вам, клянусь! - Ты уже клялся своими богами, низинник, всего-то пару минут назад, - в голосе Крол прозвучало презрение. Она резко толкнула его голову в сторону, и мужчина охнул, скривившись от боли в выкрученном ухе. Разогнувшись, Крол сумрачно посмотрела на сестру. – Ты ему веришь? - Вроде не врет, - Милана молча рассматривала всех троих мужчин. Парень с фингалом по имени Савад Норри боязливо посматривал на нее из-под спутанных темных патл. Мадиж Даар с разбитым виском лежал на земле и тихонько стонал. Кажется, он был не в себе после удара по голове. - Но он нас видел, - проговорила Крол, и это прозвучало как приговор. - Нет! – твердо сказала Вель, и обе Волчицы повернулись к ней. Милана смотрела, нахмурившись, вид у нее был не слишком уверенный. Крол ухмылялась, и в глазах ее разгорались искры гнева. – Нет! – громче повторила Вель. – Вы что, не слышали меня? Мы не будем их убивать. Оба Хорька одинаково испуганно вскинули головы и теперь переводили взгляд с Вель на Волчиц и обратно. Судя по всему, они не допускали мысли, что их жизням действительно может угрожать опасность, и только теперь, после слов Вель, осознали это. - Они нас видели, - повторила Крол, и взгляд ее стал еще тверже, словно гвоздь, который она вкручивала прямо в лицо Вель. – Мы не можем просто отпустить их. - И что ты предлагаешь? Зарезать их только за то, что они нам встретились на этой дороге? – Вель ощутила, как все внутри нее холодеет от такой мысли. Крол прищурилась. - А ты что думала? Что мы здесь все в игрушки играем? Любуемся окрестностями реки Тонил? Знакомимся с местным населением? – каждое слово она бросала с нескрываемым презрением. - Послушайте, - срывающимся голосом начал Дживан. Губы его тряслись. – У нас в мешке немного золота. Все, что мы сумели забрать из тайника, который Гадюки не нашли. Заберите все, а нас отпустите. Мы никому не скажем, что видели вас. - Заткнись, - рыкнула Крол, наградив его сильным пинком в плечо. Мужчина почти упал на землю, охнув, но каким-то чудом умудрился выпрямиться. Волчица же смотрела на Вель, она даже не моргала. – Ты отдаешь себе отчет в том, что это не совпадение? – тихо спросила она. – Ты понимаешь, какие последствия будет иметь твое решение отпустить их на свободу? - Никаких, - твердо отозвалась Вель, хотя внутри себя такой уверенности не чувствовала. Но она не позволит никого убивать у себя на глазах, тем более, что эти люди действительно не сделали ей ничего дурного. – Они пойдут своей дорогой, мы – своей. И все. - Не пойдут, - хрипло ответила Крол, и от нее резко запахло смертью. - Угомонись, сестра, - голос Миланы звучал миролюбиво, но она при этом беспокойно переводила взгляд с Крол на Вель и обратно. А они так и застыли, не сводя глаз друг с друга. – Эти люди действительно вполне могли оказаться здесь случайно. - Я не верю в случайности, - отрезала Крол. - Я сказала тебе, что мы не будем их трогать, - почти что по слогам проговорила Вель, чувствуя, как внутри нее все дрожит. Ощущение это было донельзя странным. Взгляд Крол походил на молот, которым ее били по лицу, и все тело трепетало под его ударами, грозя рухнуть в любой миг. Но в груди, прямо в ее середине, плавленым золотом набухал малхейн, и Вель держалась за него всей собой, понимая, что пока она это делает, Крол не сможет ее перебороть. И все же, мир буквально дрожал на самой грани, колебался, как готовое в любой миг рухнуть старое дерево. На какую сторону оно упадет? – Ты обещала следовать за мной, - тихо добавила Вель, чувствуя, как свело от напряжения горло. – Вот и следуй. А решать предоставь мне. - Не много ли ты на себя берешь? – почти прошипела Крол. - Столько, сколько смогу унести. Твоя забота – найти дорогу, вот и ищи ее. - Моя забота - сберечь твою жизнь. - Так и займись этим. - А я тут что, по-твоему, делаю? – почти что вскричала Крол, но тут в перепалку вмешалась Данка. Встав между ними, она выставила руки, как будто пытаясь удержать их на расстоянии, поглядела сначала на одну, потом на другую, и мягко произнесла: - Ссориться друг с другом в такой момент не самое лучшее решение. Я тоже за то, чтобы отпустить этих людей. Они не замышляли против нас никакого зла, как и мы против них. Так что пусть они идут своей дорогой. Несколько секунд Крол угрюмо молчала, разглядывая Вель, потом скривилась и неохотно проворчала: - Ваша воля. Мне-то что? - Спасибо! – Дживан Дайер смотрел на Данку такими глазами, будто перед ним предстала сама Кану Защитница, окруженная сияющим ореолом. – Да благословят Боги твою доброту, женщина! Да будут милостивы к тебе небеса! Данка удивленно заморгала, глядя в ответ, а затем неуверенно улыбнулась. Крол молча развернулась и демонстративно ушла в ночь, даже не оглянувшись через плечо, когда Милана окликнула ее. - Да благословят тебя Боги, - шептал мужчина, склоняя перед Данкой голову. Второй тоже низко склонился к земле и что-то негромко бормотал. Что именно, Вель не слышала, но никакой угрозы не ощущала. Гайда тем временем молча приподняла с земли мешок контрабандистов, заглянула туда, скривилась и отбросила его прочь. - Кажется, не брешут, - негромко заявила она, не глядя ни на кого. Хоть ноги и дрожали от пережитого напряжения, Вель подошла к стоящим на коленях мужчинам и уселась перед ними на корточки. Дживан вскинул голову и с опаской посмотрел на нее. Странное дело, хоть именно она уговаривала Крол не убивать их, смотрел он на нее со страхом и недоверием в то же самое время, как Данку от всей души благодарил. Наверное, они просто чувствуют, что она соткана из любви и нежности. Неудивительно, что не хотят ей зла. Во мне же столько страха и ненависти, что и на десятерых хватит. - Вы уйдете отсюда и забудете всех, кого здесь видели, - негромко проговорила она, глядя в глаза мужчине. – Вы не будете говорить об этом ни с кем, даже между собой. Иначе мы найдем вас, и на этот раз так легко вы не отделаетесь. Что-то промелькнуло по лицу мужчины, кажется, страх. Он резко кивнул, опуская глаза, и Вель ощутила отвращение к себе. Мало того, что она была вынуждена едва ли не умолять Крол не убивать этих людей, так эти же самые люди еще и боялись ее в ответ, словно бешеную собаку. Погоди. Это только начало. - Развяжи их, Гайда, - негромко проговорила она, поднимаясь на ноги и отходя от костра. Все они молча наблюдали за тем, как Гайда разрезает путы на руках троих мужчин. Те, кланяясь и бормоча благословения в адрес Данки, подхватили свой мешок, полубездыханного приятеля и быстро скрылись в ночи среди деревьев, направляясь по дороге в сторону реки, откуда путницы только что пришли. Милана вдруг громко усмехнулась и покачала головой. - Вот Идиль-то обрадуется нашему подарочку! Думаю, после такого эти ребята действительно не смогут никого навести на наш след. Вель оцепенела, глядя на Волчицу. Сама она и не подумала об этом, даже и не вспомнила о ловушке ведьмы на этой тропе. Что сделает с ними Идиль, когда закончит восстанавливать силы? Выпустит на свободу? Кажется, она говорила, что именно так и поступает, но Вель не была уверена в правдивости ведьмы. - Я пойду поищу Крол, а вы сворачивайте лагерь, - проговорила Волчица. – Вряд ли нам стоит оставаться сегодня ночью на этой тропе. Мало ли, кто еще нагрянет незваным. Вель была согласна с ней, и когда Милана исчезла во тьме, среди деревьев, не глядя ни на кого, первой принялась сворачивать одеяло, на котором они с Данкой спали. - Как ты думаешь, она и вправду могла бы зарезать невинных людей? – приглушенно спросила Китари у Мефнут, нагибаясь, чтобы собрать свое одеяло. Уточнять, о ком идет речь, не имело смысла. - Не знаю, - также тихо отозвалась Мефнут, глядя вслед ушедшей Милане. – Но, кажется, настроена она серьезно. Вель тоже думала об этом, а еще о том, что теперь у нее начнутся неприятности с Крол. Вряд ли Волчица спустит ей с рук попытку командовать, вряд ли забудет, как Вель скалила на нее зубы. Взрослые анай не привыкли к неповиновению, но это еще не означало, что эта привычка у них не появится в ближайшее время. Мрачно скатывая в узел одеяло, Вель вспомнила о видениях, что пришли ей сегодня. И о страхе и яде, который они обменивали на защиту для тех, кто хотел к ним присоединиться.