Танец Хаоса. Догоняя солнце

… Сердце ожесточенно колотится в груди, и кровь так кипит в венах, что жар душит, выпаривает пот через каждую клетку. Все ощущения обострены до предела, и кажется, будто тело изнутри поросло мерзкой порослью болотных грибков, и они ворочаются под кожей, пытаются прорасти наружу. От этого нестерпимый зуд сжигает изнутри мясо, а снаружи щекочут капли липкого пота, сбегающего по телу. Я чувствую спиной лопатки моей души. Я чувствую ее внутри себя, ощущаю серую нить пуповины, что связала наши тела в одно. Мы стоим посреди поляны под тускло-серым небом, и в воздухе разлит запах смерти, запах разрытой могилы, тлена и мертвечины. Они подходят со всех сторон, почерневшие, окаменевшие, состоящие из сгущенной смерти. Они кажутся обманчиво неловкими, медлительными, неуклюжими, но от них не уйти. Белые лица застыли в равнодушном оцепенении без единого проблеска эмоции, как маски, что надевают летом в Эдарре во время карнавала на празднование в честь Дня Богона. Только такие маски улыбаются, кривляются, изображая эмоции. Лицо Раба – мертво, а потому неспособно на это. Вель чувствовала, как сердце в груди ее самой, прошлой, разрывается от бешеного стука, а ее собственное – едва бьется. Ее голова была горячей, стиснутой обручами ослепляющей боли, и сознание буквально шло волнами, грозя прорваться в любой момент. Один прилив – дорога в лесу, медленно подходящий Раб, друзья на лошадях. Следующий прилив – поляна в сумрачном лесу, лопатки души за ее спиной, окружающие их со всех сторон Рабы. Ей хотелось кричать, но она не могла заставить непослушную глотку открыться и исторгнуть звук. Она больше не понимала, каким из двух тел по-настоящему управляет, и что именно происходит прямо сейчас, а что – происходило давным-давно и кончилось. Казалось, «сейчас» раздвоилось и мерцало с невероятной скоростью, принимая то один вид, то другой. Рабов пятеро, и они не спешат. Они окружают, с трудом передвигая ноги. Их кожа черна и столь прочна, что даже лучшая сталь не может пробить ее. Это свойство прикосновения Аватара Хаоса – изначальная тупая бессознательная масса материи, глухое «нет» в самой глубине всего. Вокруг них клубится ядовитое облако, оно набухает, темнея все сильнее, когда они подходят ближе друг к другу. Моровое поветрие, черная смерть, марь. Я вижу, как под их ногами прямо на глазах увядает трава, чернеют и сгибают венчики цветы, рассыпаясь прахом, как сама земля пропитывается этой смертью и обращается пеплом, в котором больше ничего не вырастет. Прикосновение к облаку мари несет смерть, для кого-то раньше, для кого-то позже. Но всегда смерть. Вель чувствовала, как изо рта прорываются наружу сиплые хрипы. Обрывки воспоминаний мешались с картиной происходящего. С трудом она слышала конское ржание, крики людей, чувствовала, как лошадь под ней нервно перетаптывается на месте. Она должна была закричать и предупредить их, чтобы они не подходили к Рабу. Она должна была соединиться с Данкой. Соединиться с ней! Теперь мы всегда соединены, потому что наша связь тоже имеет определенную ауру. Невидимый для глаз щит, не позволяющий мари проникнуть сквозь него. Чем сильнее этот щит, чем прочнее связь между нами и теми, кто присоединился к нам, тем на большее расстояние отодвигается безопасная зона, не позволяющая мари Рабов нас задеть. Порой это даже забавно: как они топчутся в двух шагах от нас, как стремятся подойти ближе и не могут этого сделать. Но сейчас их пятеро, а Спутников нет. Сейчас есть только мы, и если мы не поторопимся, то дело может обернуться худо. Вель ощутила удар уже после того, как упала на землю. Сознание вернулось рывком, и она даже в первый момент не поняла, где находится. Липкая холодная грязь касалась кожи лица, все тело болело, но это почти не чувствовалось из-за ослепляющей боли в голове. На миг ей подумалось, что лучше уж там, на той стороне видения, в прошлом «сейчас», где на них набрасывались пятеро Рабов. Там хотя бы не болела голова. Там… Невыносимая боль сжимает сердце, выдавливая из всех пор пот. Споры мари проникают в мое тело и прорастают наружу, заставляя мясо гореть кислотой, заставляя меня кричать и кричать. Только бешено пульсирующие внутри Источники не позволяют мне прямо сейчас упасть на землю и умереть. Они и моя душа, которую я чувствую в себе и вокруг себя. Она творит рисунок огня. Она тянет через меня немыслимую мощь, и мне кажется, что я схожу с ума. Человек не может чувствовать одновременно столько боли и наслаждения. Ни одно тело не выдержит. Сердце в груди превращается в сжатый до предела комок, готовый вот-вот разорваться пополам. Я замираю, концентрируюсь только на нем, отпихивая все прочь. Только бы вновь потухло сознание хотя бы на миг! Все что угодно, только не эта боль. Вель закричала не своим голосом, когда оба сознания вдруг бросились друг на друга и слились в один бесконечно долгий миг, в котором она пребывала одновременно и здесь, и там, как игла, насквозь проткнувшая сложенный пополам кусок ткани временной реальности. Две точки слились, и мир опасно накренился, что-то явно шло не так, напряженное до звона, готовое прямо сейчас рухнуть, разбиться миллиардами крохотных осколков. Она барахталась влипшей в паутину мухой, она барахталась изо всех сил, пытаясь вырваться. Потом в лицо на мгновение заглянул громадный золотой глаз, квинтэссенция самого света, и все потухло. Свет медленно возвращался откуда-то издалека, из немыслимой пустоты, свет сознания. Как будто она всплывала с самого дна илистого пруда, где в тиши и толще воды не было ничего, кроме тьмы и густой взвеси. Очень медленно она поднялась выше, туда, где было светлее, затем еще выше. Перед глазами возникли расплывчатые очертания знакомого лица, гудящий шум в ушах медленно разлипся на отдельные звуки. Она сморгнула, и мир обрел привычные черты. Над головой было серое небо, с которого моросил мелкий дождь. Мокрая холодная одежда облепила тело. В лицо Вель вглядывалась Милана, темные брови сошлись к переносице, лицо напряженно натянулось, пересеченное длинной полосой белого шрама. Ее пальцы бережно приподняли Вель правое веко, и та резко заморгала, вдруг вспомнив, где находится. - Она очнулась! – в голосе Волчицы звучало удовлетворение, взгляд разноцветных глаз стал требовательным. – Ты меня слышишь, Вель? Ты можешь что-нибудь сказать? - Да, - Вель пошевелила челюстью, чувствуя, как пересох рот, словно кто-то набил туда полные пригоршни песка. – Где моя душа? – с трудом спросила она. Это было важнее всего. - Здесь, ей уже лучше, - твердо проговорила Милана. Она поддерживала Вель под голову, и ее рука казалась буквально каменной от напряжения. – Пить хочешь? - Да. Ледяная вода из фляги Волчицы обожгла горло, но она была такой вкусной, как никогда в жизни. Глотая ее и давясь, Вель с трудом восстанавливала в памяти то, что только что произошло. Это походило на две разбитые мозаики, смешанные в одной куче, причем значительной части фрагментов не доставало. Вель не могла определить, какие из воспоминаний относились к тому, что происходило с ними здесь и сейчас, а какие – к тому, что было раньше. И что из двух вещей было реальностью, а что воспоминанием? Перед глазами все закружилось, и у нее вновь возникло странное ощущение, будто все ее существо опасно накренилось над бездонной пропастью. - Сколько их было? – хрипло спросила Вель, жмурясь и пытаясь взять себя в руки. Нужно было просто сосредоточиться на своих ощущениях, чувствовать руки и ноги, мокрую одежду, боль от удара об землю и Данку в груди. Она пульсировала там золотым семечком, посылая по телу волны тепла. Стало немного легче. - Один, - в голосе Миланы прозвучал невысказанный вопрос. – Мы обезглавили его и сожгли тело. - Вы подходили к нему? – Вель ощутила острое чувство горечи и вины. Конечно, они подходили к нему, они же должны были как-то обезглавить тело. Ее друзья хлебнули мари, а она в это время занималась не пойми чем. И ничем не могла им помочь. - Подходили, - кивнула Милана. В ее глазах не было ни капли страха, только спокойное принятие того, что происходило. Она негромко уточнила: - Нам не нужно было этого делать? Мы поступили неправильно, Аватара? - Я не знаю, - устало вздохнула Вель. – Может быть. Она с трудом села и обвела глазами место битвы. В воздухе стояла густая мерзкая вонь, столь гнилостная, что Вель затошнило. Что-то в ней помнило этот запах, и от него буквально наизнанку выворачивало. Посреди дороги застыло бесформенной грудой то, что осталось от тела Раба. Черное месиво, в котором никто и никогда не признал бы человеческого тела, дымилось, по нему пробегали языки пламени, слишком яркие на фоне угольной черноты. Неподалеку от него мокла под дождем вторая густая лужица, гораздо меньше. Огонь на ней уже потух. Дорога просматривалась плохо, с минуты на минуту должно было стемнеть совсем. По лужам шлепал мелкий дождь, пуская во все стороны круги. Рядом с Вель, поддерживаемая под плечи Китари, сидела Данка. Лицо ее было бледным, глаза то и дело закатывались, Китари легонько похлопывала ее по щекам, но это не слишком помогало. Видимо, она еще не до конца пришла в себя. Крол не было нигде видно. Гайда держала под уздцы всех их лошадей, лицо у нее перекосилось, левый глаз нервно подергивался. Мефнут с усталым видом сидела на корточках неподалеку, низко опустив голову. Дождь капал с ее черных намокших волос. Вель с трудом сглотнула и заставила себя заговорить. - Вокруг этих тварей расползается облако мари. Оно коснулось вас? - Такая полупрозрачная взвесь? – уточнила Милана. – Коснулась. Это что-то осложняет? - Надеюсь, что нет. – Вель оперлась на руку Миланы и, превозмогая боль в висках и головокружение, медленно поднялась на ноги. Ее шатало, ноги подгибались, от вони горящих останков Раба к горлу подкатывала тошнота. С трудом сглотнув, Вель отрывисто произнесла: - Ваша клятва должна была вас защитить. Если бы ее не было, вы медленно и мучительно пропитались бы марью насквозь и, в конце концов, стали бы такими же, как этот Раб. Китари издала какой-то нечленораздельный стон, Гайда отвернулась от них, беззвучно дрожа, пока ее выворачивало наизнанку. Мефнут едва слышно зашептала молитвы. - Значит, мы вовремя поклялись, не так ли? – губы Миланы чуть дрогнули, словно даже сейчас она могла улыбаться. Никакого страха в ее голосе не слышалось, только безразличное принятие. – Раз ты знаешь, как действует эта… марь, значит, и как Раба убить, тоже можешь сказать. Рубить его сталью не слишком-то эффективно. - Их надо сжигать, но, кажется, не обычным огнем. - Вель попыталась припомнить еще какие-то подробности, но виски сдавило так, что перед глазами все поплыло. Покачнувшись, она уцепилась за плечо Миланы и хрипло проговорила: - Как только я вспомню что-нибудь еще, я расскажу вам. Это сложно. - Хорошо, Аватара, - спокойно кивнула Волчица. - Бхара, лучше бы ты побыстрее вспомнила! – голос Китари срывался, глаза были огромными, как две плошки. – Ты уж постарайся, ладно, Аватара? Сквозь тошноту и чудовищную слабость пробилось раздражение, и Вель сжала зубы, давя его. Они просто испугались. Они все здесь очень напуганы, явно не того они ожидали и не сейчас. Их нельзя ни в чем винить. Внезапно Вель ощутила, как что-то внутри нее ёкнуло. - А где Крол? – приглушенно спросила она, чувствуя, как стремительно вымерзают внутренности от накатившей волны страха. - Ищет следы этой твари. Мы же должны знать, откуда она взялась здесь, - пожала плечами Милана. - Бхара! – в сердцах выругалась Вель, зажмуриваясь до боли. Ярость и раздражение раскачивали ее изможденное сознание, как штормовые волны, швыряющие скорлупку лодчонки, но сейчас было не время для слабости и жалоб. Надеясь, что еще не слишком поздно, она с силой вцепилась в плечо Миланы и проговорила, глядя ей в глаза: - Мы немедленно идем за ней. Где один Раб, там может быть и еще несколько. Она не справится с ними, марь убьет ее, если мы не успеем! Глаза Миланы мгновенно заледенели, Китари испустила надорванный крик. С силой оторвавшись от Волчицы, Вель заставила себя подойти к Данке и склониться над ней, не обращая внимания на возгласы остальных друзей. Как только ее ладони легли на плечи Данки, та заморгала гораздо осмысленнее. Лицо ее все еще было серым, губы слегка подрагивали, глаза то и дело закрывались, хоть она и пыталась сфокусировать взгляд на Вель. - Ты слышишь меня, Дань? – тихо спросила Вель, настойчиво глядя ей в глаза. - Слышу, - с трудом отозвалась Данка. – Но… мне очень… трудно. И больно. Вель ощутила, как внутри все сжимается от жалости, но золотые волны в груди захлестывали ее, каким-то чудом заставляя держаться на ногах. Поднатужившись, Вель подхватила Данку, осторожно подняла ее и поставила на ноги, почти что вырвав ее из рук Китари. Стоять она не могла и навалилась на Вель всем весом, кое-как цепляясь слабыми руками за ее предплечья. - Я знаю, маленькая, я все знаю, - быстро зашептала Вель, приобнимая Данку и почти что держа ее на руках. – Только сейчас мне очень нужна твоя помощь. Крол ушла на поиски того места, откуда пришел Раб. Она в беде. - Сейчас… - с трудом прошептала в ответ Данка. Ее руки слабо сжали предплечья Вель, она вяло попыталась выпрямиться, но у нее не слишком получалось. - Я все сделаю, маленькая, - твердо проговорила Вель, надеясь, что у нее и вправду получится без непосредственного участия Данки. Моля об этом. – Ты просто откройся для соединения. Тебе не нужно будет ничего делать, только ехать верхом и поддерживать связь, договорились? Сможешь? - Я постараюсь, Вель, - сипло пообещала Данка. Она оставила попытки стоять ровно и просто навалилась на Вель, но та ощутила, как малхейн в груди начинает набухать, будто что-то стремилось ей навстречу. - Гайда, помоги мне поднять ее в седло, - попросила Вель, при этом начав тянуться навстречу Данке. Мгновение спустя малхейн открылся, пуповина связала их в одно существо и открыла для резервуара мощи. Вель сразу же потеряла почти всю связь с окружающей действительностью, полностью сосредоточившись на Данке и соединяющей их пуповине. Невероятная мощь хлынула в них обеих опрокинувшимся морем, ураганным ветром, горным обвалом, и Вель с головы до ног затопили перемешавшиеся наслаждение с болью. Она чувствовала, как вздрагивают под ее пальцами плечи Данки, она ощущала густые удары ее сердца в своей собственной груди. И весь мир так остро, так резко набросился прямо на Вель, как будто все поры ее тела открылись, все нервы оголились и вывернулись наизнанку. Ощущение всепронзающей жизни наполнило ее, пьяня и отрезвляя одновременно. Гайда с Миланой забрали из рук полуоглушенной Вель Данку и усадили ее на коня. Девушка низко навалилась на переднюю луку седла, едва не падая на шею лошади. Вель чувствовала, как связь между ними пульсирует, мерцает, то становясь крепче, то затухая, но она хотя бы держалась, не обрывалась, как обычно. Может, причиной тому была вчерашняя ночь, когда случилось это золотое чудо для них двоих, может, чрезмерный испуг и ярость, которые она сейчас испытывала из-за Крол, может, они наконец-то овладели соединением. Сейчас это было совершенно неважно. Сейчас нужно было, чтобы Данка держалась, чтобы Вель была в сознании и силах удержать связь. Прорываясь сквозь сводящее с ума острое ощущение жизни, Вель тревожно взглянула вперед. Может, еще не слишком поздно. Может, мы еще успеем. Внутри голодным зверем терзал сердце страх, горечь, отчаянье, но Вель силой подавила их. Побери тебя бес, ты Аватара! Хватит жалеть себя, хватит бояться. Нужно просто сделать. - Куда она пошла? – Вель удивилась тому, как гулко звучит ее голос. Самой ей казалось, что горло так пережало хлынувшей через нее силой, что с губ сорвется лишь едва слышный шепот. – Как давно? - Туда, - Милана указала вперед. – Четверть часа тому назад. - Пойдемте. Держитесь вместе, не расходитесь. – Вель первой зашагала вперед, удивляясь тому, что вообще может идти. Голова кружилась и болела, ноги подкашивались, а бешеная мощь Источников в любой миг грозила буквально смести ее, на клочки разорвав соединение. К тому же, она ощущала пронзительно остро холодный ночной ветер и ледяные капли дождя, запахи земли и воды, горелого трупа, окружающих ее спутниц. Все эти вещи по отдельности не представляли собой ничего страшного, но сейчас переживания обрушились одновременно, и их хватило бы на десять человек разом. Вель хотелось истерически смеяться от раздирающих ее на части противоречивых чувств, эмоций, ощущений. Чтобы хоть как-то удерживаться в рассудке, нужно было отвлекаться на что-нибудь, и Вель заговорила: - Когда Рабов несколько, марь сильнее, чем когда они поодиночке. Но и нас здесь шестеро, и все мы связаны. Если вы будете сосредотачиваться на нашей связи, вокруг нас установится поле, сквозь которое марь проникнуть не сможет. Главное – не паниковать, не бояться, не давать им выбить себя из колеи. Эту битву оружием не выиграть, оружие их не берет. Нам придется сражаться иначе. - Веди, Аватара, мы с тобой, - только и отозвалась Милана, голос ее звучал напряженно. Ты так уверена в том, что ты делаешь? Точно уверена? А если ты прямо сейчас ведешь всех их на смерть? Вель судорожно сглотнула, отгоняя прочь сомнения. Неуверенность колебала громадный резервуар силы внутри нее. Если она упустит соединение, они совершенно точно все погибнут. Сейчас Вель чувствовала себя настолько слабой и выбитой из колеи, а одновременно с этим полной ярости и гнева, что была абсолютно уверена: дело не закончится простым обрывом связи. Скорее всего, произойдет выброс силы, и тогда им несдобровать. Нужно было занять себя хоть чем-то, чтобы не сомневаться, не бояться и не создавать проблем для всех них. И при этом каким-то образом не думать. Вель с трудом сдержала рвущийся изнутри истерический смех и силой взяла себя в руки. Она должна была найти средство победить Рабов до того, как столкнется с ними лицом к лицу. Чтобы на этот раз не сплоховать, как все разы до этого. Должны же мы хоть когда-то начать давать сдачи. Мы не можем позволить себе быть слабыми. Выдохнув и вдохнув, чтобы немного успокоиться, Вель постаралась восстановить в памяти то, что в одном из обрывков видений знала под названием «рисунок огня». Мир вновь зашатался, когда воспоминания ее прошлой смешались с воспоминаниями настоящей, и на мгновение она едва не упустила соединение сама. Рисунок не желал вспоминаться, и Вель напряглась еще сильнее, прогоняя прочь все мысли, эмоции и цепляясь за ощущение, за слабый след того воспоминания, что сейчас мерцал внутри. Как когда самыми кончиками ногтей вытягиваешь ниточку из клубка, готовую в любой миг выскользнуть из пальцев и пропасть из виду. Внезапно ниточка эта обратилась объемной картинкой, которая буквально рывком завладела сознанием Вель. Она вздрогнула, сбившись с шага, но удержавшись на ногах. Рисунок огня представлял собой странную схему из энергетических потоков, на которые распадалась та энергия, что сейчас бушевала внутри нее. Вель даже и думать не думала о том, что это энергетические потоки, что они хоть чем-то отличаются друг от друга. Внутри нее все это представляло собой бушующий ураган, один единый поток, несущийся с такой скоростью, что она с трудом удерживалась на его поверхности. Куда уж тут выделить среди этого половодья отдельные нити. Ты должна это сделать, иначе Крол умрет. Ты же как-то уже один раз подожгла то дерево. Вель закусила губу почти что до крови и погрузилась так глубоко в поток, насколько хватило смелости. Он напоминал бешено падающие с огромной высоты водные массы, ураганный ветер, срывающий с домов крыши, в мгновения ока разрывающий на части стены, крушащий все это в пыль. Вель погрузилась в поток еще глубже, отстраненно ощущая, как раздирают боль и наслаждение ее и без того изможденное тело, словно две лошади, тянущие в разные стороны, как тихонько это тело скулит, подвывает, будто побитая собака. Но это сейчас не имело значения. Значение имел поток. Чем глубже она погружалась в эту невыносимую мощь, тем острее ощущала ее. Как нечто очень бурливое, кипящее, взрывающееся тысячами солнц в каждое мгновение и при этом странно статичное. Будто две стороны одной монеты: черная и белая, но при этом соединенные, слитые воедино, взаимопроникающие. Она отстраненно удивилась собственным ощущениям. В некоторые мгновения казалось, что прямо сейчас ее буквально разорвет и расплющит на части, в другие вокруг ложилась абсолютная тишина, статичность столь недвижимая, что по сравнению с ней даже камни казались суетливыми. Два состояния сменяли друг друга так быстро, что Вель едва успевала регистрировать эту пульсацию. Возможно, только для ее сознания пульсация вообще имела место. Возможно, сила одновременно была и статичной, и динамичной, и лишь ей казалось, что есть временная разница, просто потому, что живущее во времени и пространстве тело неспособно было воспринять две слитые воедино крайности одновременно. Мысли поколебали ее концентрацию, и она оттолкнула их прочь. Сверхновой пульсировала, обжигая ее нутро, точка на другом конце пуповины, которая была Данкой. Ее свет заставлял Вель трепетать в ответ и стараться, стараться нащупать то, что ей было нужно. В невыносимой мощи потока почувствовать отдельные течения было сложно, но каким-то совершенно неописуемым образом Вель смогла ощутить разницу. Как регистрирует изменение температуры воздуха кожа, когда идешь ночью по полю сквозь чересполосицу теплых и холодных потоков. Оказалось, что таких «полос» пять, и, кажется, они соответствовали пяти первоэлементам мира, о которых Вель читала: Огню, Воде, Воздуху, Земле и Духу. Она и сама не смогла бы в точности описать, чем они отличаются. Разница была неуловимой, словно тонкий аромат цветов, который доносит издалека ветер. Но она была. - Аватара! – позвал из-за спины голос Миланы, и Вель с трудом продралась обратно из своей концентрации, оборачиваясь. Оказалось, что она проковыляла далеко вперед, а друзья сгрудились в нескольких десятках метров позади нее у обочины. Вид у Волчицы был таким, словно она звала уже не впервые, и Вель не удивилась бы, если бы так и было на самом деле. Все встревожено смотрели на нее. - Простите, - хрипло проговорила Вель, нетвердой походкой возвращаясь к друзьям. Данка из седла своей кобылы с трудом подняла голову и измученно взглянула на Вель. Та вновь выругала себя за то, что только попусту теряет время. – Нам сюда, Милана? - Да, - кивнула та, часто смаргивая. Такое явное проявление чувств выдавало волнение Волчицы. Любой другой человек на ее месте уже волосы бы на себе рвал, Милана же выглядела собранной и напряженной. – Я пойду первой. - Нет, - покачала головой Вель. – Позволь мне. Я постараюсь быстрее. Волчица колебалась не больше мгновения и резко кивнула. Вель подумала о том, что ей, наверное, со всех ног хочется бежать вперед. Удивительно, но Китари за плечом Миланы едва не подпрыгивала на месте, кусала губы и хмурила брови. Странно, а ей-то какое дело до Крол? Та шпыняла ее целыми днями, изводила, не давала покоя, так чего же она тогда так беспокоится? Впрочем, думать об этом прямо сейчас Вель не собиралась. Развернувшись лицом к зарослям, она внимательно осмотрела их. Ветви деревьев почернели и пожухли, листья на них давно уже сгорели, осыпавшись пылью на землю. Среди мокрой травы под ногами четко виднелась длинная полоса как будто выжженной земли, где ничего не росло, лишь пепел тихо поскрипывал под подошвой. Даже дождь не мог промочить эту пыль, Вель знала об этом, хоть и не знала откуда. - Идите за мной и концентрируйтесь на малхейн, - приказала она, первой сходя с дорожного полотна в мокрые заросли. Пепел, в который превратилась земля, и вправду скрипел под подошвами, как рассыпающиеся в труху кости. Вель морщилась, шагая вперед и стараясь ни до чего не дотрагиваться. Марь не могла причинить ей вреда, но ей было физически противно касаться того, чего до этого касались Рабы. Впрочем, ковыляющий к дороге мертвяк проделал среди подлеска достаточно широкую тропу, чтобы не цепляться ни за что. Проход два метра шириной целиком устилал пепел от расползающейся вокруг него смерти. Ничего живого не осталось на этом пространстве, и Вель знала, что земле потребуется несколько лет, чтобы полностью восстановиться после такого ожога. Впрочем, сейчас ей было не до того, чтобы сожалеть о сгоревших листьях и ветвях. Она искала, отчаянно нащупывала необходимые ей для рисунка огня потоки, пробовала так и эдак выделить их из общего русла, хоть как-то вытянуть наружу. Это походило на то, как пытаться вытащить прут из центра уже сплетенной корзины причем таким образом, чтобы не повредить ни его, ни структуру, частью которой он являлся. - Вель, - прозвучал из-за спины дрожащий голос Китари. Она поморщилась, сейчас был не самый лучший момент, чтобы отвлекать ее, но молодая анай явно была очень встревожена. – А эти Рабы… почему ты думаешь, что их может быть много там, куда ушла Крол? - Потому что марь имеет свойство распространяться вокруг, как чума, заражая все, - рассеяно отозвалась Вель, при этом продолжая перебирать нити потока и пытаться каким-то образом вытянуть из него нужные. – Если человек заражается ею, через некоторое время он сам становится Рабом и несет заражение всем, кто находится подле него. Как краска, что попадает в воду и моментально смешивается с ней. Чем больше краски, тем быстрее заражение. Естественно, что вытянуть марь из человека тоже нельзя, если она уже в него проникла. - Но ты же говорила, что клятва тебе защитит нас… - голос Китари дрожал так сильно, словно она собиралась вот-вот разрыдаться. - Защитит в том случае, если мы держимся вместе. Тут имеет значение концентрация, - постаралась объяснить Вель, отстраненно удивляясь тому, откуда вообще в ней это знание. Еще час назад ничего подобного не было, а теперь оно было и казалось ей таким естественным, словно всю жизнь она только об этом и думала. – Представь себе, что клятва – это тонкий слой масла на поверхности воды. Он растекается по ней и не дает капле краски проникнуть внутрь и смешаться с водой. Но если этой краски будет не капля, а больше, если она хлынет целым потоком, то масло уже не удержит ее. - Говори яснее, проклятье! Масло, краска, я ничего не понимаю! – сорвалась на крик Китари. В голосе ее стояли слезы. – Сколько нужно Рабов, чтобы убить Крол? Сколько?! - Я не знаю, - Вель пораженно обернулась через плечо, но прямо за ней шагала хмурая Милана, а Китари была где-то еще дальше, заслоняемая от нее плечами друзей. Вель удивилась до глубины души. И отчего она только так убивается? Собравшись с мыслями, она все-таки попыталась ответить: - Может, трое, может, больше. Я не помню, Кит… - Бхара! – выкрикнула та. Позади послышался какой-то шум, негромкий вскрик, а в следующий миг что-то толкнуло Вель в плечо. Она едва не упала на своих и без того дрожащих ногах, но успела заметить метнувшуюся вперед фигуру со здоровенной нагинатой в руках. - Кит! Стой! – завопила Мефнут, тоже срываясь в бег, а Милана громко выругалась сквозь зубы. На мгновение прилив ярости заставил все почернеть перед глазами. Но он же и придал сил. Сжав зубы, Вель сорвалась с места бегом, устремляясь следом за этой белобрысой идиоткой. И какая муха только ее укусила? Почему она вдруг ни с того ни с сего пренебрегла распоряжением Вель, нарушила ее приказ и сломя голову рванула вперед? Что такого произошло между ними с Крол, что Китари теперь рвалась спасать ее жизнь? Белобрысая голова мелькала где-то впереди, причем улепетывала она так быстро, что Вель пришлось собрать все силы, чтобы не отставать. Ноги глубоко увязали в пепле, в который превратилась земля и осыпавшиеся на нее ветви и листья. Проклятье, и о чем только думала эта дуреха?! Она ведь сама прямо сейчас бежала по тому, во что превратил подлесок только один единственный Раб! Неужели она не понимала, что ничего не сможет сделать, когда… Внезапно петляющая среди деревьев выжженная просека вывела на поляну, и Вель от неожиданности споткнулась, не сразу понимая, где они оказались. Открытое место было очень большим, слишком большим для простой лесной прогалины. Впереди виднелись силуэты четырех перевернутых набок телег. Возле них на земле темнели какие-то холмики, или тряпки, или… Все мысли разом вылетели у Вель из головы. Спиной вперед по поляне пятилась Крол, рыча и скаля зубы, а на нее бесшумно надвигались три странно вихляющиеся фигуры. Четвертая обходила ее сбоку, и Крол вертелась на месте волчком, размахивая ножом, по которому бежали алые отблески пламени. Даже в ночной темноте было видно облако черной мари, что окружало Рабов. Оно было плотным, густым, гораздо гуще того первого у Раба на дороге. Хвала богам, Крол держалась в нескольких метрах от границы мари, не позволяя ей касаться себя. А вот Китари безрассудно бросилась вперед, воздевая над головой нагинату. Бросилась прямо на троих Рабов, что подходили к Крол, судя по всему, начисто забыв про все предупреждения об опасности мари. - Роксана! – взревела эта белобрысая дуреха, высоко выпрыгивая вверх. Ярость взметнулась с силой сжатого под немыслимым давлением пара, который прорывает землю и выстреливает вверх раскаленным гейзером. Вель и сама не поняла, как это сделала, но железной хваткой вцепилась в поток и пропустила его через себя, как сквозь сито, заставляя энергетические нити делать то, что ей было нужно. Четыре толстенных серых жгута, переливающихся изнутри малиново-красным, сорвались с ее ладоней и ударили в Рабов, отбрасывая их далеко назад. Она услышала за спиной громкий крик боли Данки, ее накрыло волной сводящее с ума наслаждение, едва не лишив сознания. Рабы покатились по траве в сторону опрокинутых телег, Китари с криком приземлилась на то место, где они только что стояли, глубоко вонзив острое лезвие нагинаты в пепел. Крол с пораженным видом отскочила в сторону, глаза ее расширились от удивления. Только Вель не обращала на все это никакого внимания. Чувствуя, как ярость внутри переливается огненным половодьем, смешавшись с бешеным потоком силы, она уже была не в состоянии остановиться. Ноги сами понесли вперед, руки поднялись. Кто-то в глубине ее разума отчаянно кричал ей: «Остановись! Стой!» Но Вель ничего не слышала. Они убили ее! Они убили мою душу! Они сожгли ее!.. Она не понимала, кто это вопит от боли и ярости внутри нее, вопит не своим голосом так, будто из него вырывают саму жизнь. Дрожащие руки, которые она уже не узнавала, поднялись, и с них вновь сорвались алые жгуты. Ночь осветилась огнем. Пламя полыхнуло на мокрой траве, на лужах, на распухших телах убитых лошадей, на боках перевернутых телег. Пламя взметнулось внутри нее, пожирая ее, кусая и разрывая всю ее внутри вместе с болью и наслаждением, которые они сейчас испытывали вдвоем с ее душой. Это было неописуемо. Это было невероятно. Это было ужасно. Четыре Раба, что отлетели в сторону, барахтались, словно жуки, пытаясь подняться. Марь вокруг них травила землю, и в отсветах пламени Вель видела, как земля бесшумно превращается в саму смерть. В этих же отсветах стали заметны и фигуры еще полудюжины мертвых людей, лежащих возле самых телег. Они уже начинали чернеть, хоть еще и не успели подняться. Своим усиленным мощью Источников зрением Вель видела, как эта чернота буквально на глазах расползается по их телам. Чем больше вокруг Рабов, тем быстрее шел процесс, она помнила это, хоть и не помнила, откуда. Сконцентрировавшись на Огне, что извергался из нее потоком, Вель направила его на все тела, что лежали на поляне. Они горели плохо, тяжело и медленно из-за этой проклятой чересчур твердой материи, из которой состояли. Даже когда они горели, они все еще пытались подняться на ноги, медленно, неуклюже, не обращая никакого внимания на огонь. Одному это даже удалось. Покачиваясь, он медленно двинулся вперед, а горелые куски плоти отваливались от его тела и падали в траву, полыхая, словно смола. Он направился в их сторону, и Вель взревела не своим голосом, вновь ударив самой сутью огня, беснующимся невероятным инферно. В один миг Раб исчез среди пламени столь яркого, что даже на таком расстоянии оно обожгло ее роговицы. Послышались крики, когда спутницы отворачивались, закрывая лица руками и пряча обожженные глаза. Сама Вель видела плохо, слезы побежали по щекам, перед глазами все было размытым, а зрачки невыносимо болели. Но ярость была сильнее. Эти твари представляли собой саму смерть, они несли ее всему живому из слепой необходимости уничтожать. Им были чужды эмоции, желания, страсти. Им было чуждо все, что являло собой этот мир, даже жестокость и злость, даже ярость. Они были самой смертью и ничем больше, глухим, холодным, жестким «нет» в глубине всего. Никакой пощады не могло быть для них. Никакой милости. Огонь вновь полыхнул на всех телах, что сейчас лежали на поляне, полыхнул так ярко, что стало светло, почти как днем. Вель чувствовала его жар своей кожей, слышала потрескивание самого воздуха, дрожащего, разогретого как в жерле кузнечного горна. От этого жара моментально высохли окружающие поляну деревья, весь дождь мгновенно выпарился и сгорел в раскаленном дыхании пламени. Стволы занялись, затрещали, листья обуглились и осыпались пеплом, а затем одно за другим деревья начали вспыхивать факелами. Крол подхватила Китари с земли почти что за шкирку и поволокла ее назад, как можно дальше от огня. Сквозь взметающиеся к ночному небу языки пламени Вель видела кучи черного шлака, что были когда-то Рабами, ослепительные угли, на которые рассыпались телеги, пепел, в который превратились трупы лошадей. Она задыхалась, чувствуя, как невыносимая мощь огня проносится сквозь ее тело. Она чувствовала, что и сама сейчас вспыхнет, как эти деревья. Еще несколько мгновений, еще чуть-чуть. - Хватит! – донесся до нее отчаянный крик Данки. – Прошу тебя! Хватит! Вель! Еще миг ее сотрясал бешеный ураган жидкого солнечного огня, а в следующий миг он вытек из нее до самой последней капли. Малхейн резко схлопнулся, почти что ударив ее в грудь. Ноги подкосились, и Вель упала на землю. И сразу же закричала, когда ладони коснулись раскаленной, обожженной пламенем почвы, кожа зашипела, пришквариваясь к ней, от штанов вверх потянулись серые усики дыма. Кто-то схватил ее сзади и поволок прочь. Вель не сопротивлялась, не совсем понимая, что происходит, мотая своими обожженными ладонями, оглушенная, совершенно отупевшая от всего. Этим кем-то оказалась Милана, которая кричала ей что-то в лицо, но уши забил рев пламени, и Вель ничего не слышала. Волчица зачем-то дергала ее за руки, настойчиво дергала, и Вель с трудом поняла, что должна выпрямиться и бежать. Сначала у нее ничего не получалось, потому что ноги подгибались и не слушались, но твердая рука Миланы на загривке держала крепко, не давая упасть на землю, подравнивая, когда Вель вело в сторону. Потом стало слегка легче. Гул пламени как-то отступил, Вель поняла, что в лицо дует холодный воздух, почувствовала боль в обожженных руках. Приди в себя! Оглянись! Этот кто-то властный внутри нее кричал так надрывно, что Вель вздрогнула и заставила себя сконцентрироваться и понять, что творится вокруг. Они ковыляли назад по тропе, по которой пришел Раб. Причем они были вдвоем с Миланой, остальные виднелись далеко впереди. - Давай же, Вель! Быстрее! – Милана рычала почти как Крол, и это еще больше отрезвило Вель. Раз уж даже Милана так взволнована, значит, действительно пора брать себя в руки. – Сейчас тут все будет в огне! - Да! Хорошо! – хрипло бросила она, из последних сил прибавляя шагу. В груди резало, дышать было больно, и Вель поняла, что чем больше хватает ртом воздух, тем больнее становится. Все вокруг заволок дым, с каждой секундой его клубы становились гуще. Теперь уже вся серьезность ситуации по-настоящему дошла до ее сознания, и Вель оглянулась через плечо. Потрескивающая жаром стена огня неумолимо надвигалась на них. Казалось, весь мир объят пламенем до самого неба. Ревели верхушки деревьев, стволы лопались, объятые жаром. Охнув, она позабыла про страх и боль и побежала так быстро, как только могла. Благо, дорога оказалась достаточно близко. Друзья уже поджидали их, сидя в седлах, с перекошенными от страха и тревоги лицами. Взгляд Вель нашел Данку. Она наваливалась на луку седла, но она была жива и здорова, хоть и выглядела изможденной до предела. - Давай! – прорычала Милана, почти что забрасывая ее на лошадь. Как только Вель оказалась верхом, друзья сорвались с места в галоп. Милана раскрыла крылья, в несколько взмахов догнала их и просто спрыгнула на спину своей лошади, которую тянула в поводу Гайда. Мимо замелькали горящие деревья. Стена огня взметалась высоко вверх, почти до самого неба, подсвечивая алыми росчерками тяжелые брюха туч, как казалось распахнутым от страха глазам Вель. Языки пламени выплевывали вверх снопы искр, горячий ветер дышал в лицо, обжигая своими прикосновениями, неся густые клубы черного дыма. В какой-то момент дым стал таким густым, что и дорога, и друзья впереди вовсе пропали из виду. Вель не видела даже собственные руки, что сжимали поводья, и чувствовала только, как бешено рвется вперед лошадь под ней, как швыряет ее вверх-вниз в седле. Сквозь черные клубы дыма справа от нее взметались вверх раскаленные клыки огня. Страх наполнил ее до самых кончиков ногтей, первозданный ужас перед огненной стихией, и Вель не закричала во весь голос только потому, что глотку буквально пережало ледяной пятерней. В следующий миг ее лошадь вырвалась из дыма в показавшийся таким холодным воздух, что Вель задохнулась. Ветер дул и дул на юго-запад, унося с собой жар и зарево лесного пожара, а они мчались на север, по размокшей грязной дороге, оставляя гарь за спиной. Плащи на спинах друзей дымились, грязь фонтанами летела из-под копыт их лошадей во все стороны. Еще четверть часа такого же бешеного галопа, и ехавшая впереди всех Гайда вскинула руку, показывая, что уже можно останавливаться. Содрогающаяся от кашля и рези в горле Вель кое-как натянула поводья, не до конца еще соображая, что там произошло. Ее перепуганная лошадка не сразу поняла, что от нее хотят, и только с третьего раза начала сбавлять шаг, хрипя и высоко вскидывая обметанную пеной морду. Бока ее были мокрыми. В конце концов, все они остановились посреди дорожного полотна, с трудом пытаясь отдышаться, хрипя, кашляя. Крол молча отстегнула от пояса флягу и всунула ее в руки побелевшей Китари, Милана хлопнула по плечу одеревеневшую Мефнут и что-то негромко сказала ей, а когда та не отреагировала, повторила погромче. В ушах Вель до сих пор так звенело, что она услышала лишь обрывок вопроса: - … в порядке, дель анай? - Да, первая, - хрипло ответила та, отрывисто кивая. Вель с трудом повернула голову и взглянула на Данку, каким-то чудом умудрившуюся удержаться в седле. Она низко клонилась вперед, дыша тяжело и рвано, но она была жива и невредима. Вель прикрыла глаза, ощущая, как от облегчения что-то внутри буквально лопается и растекается по телу слабостью, от которой задрожали сжимающие поводья руки. - Как вовремя мы поклялись-то! – хрипло хмыкнула Крол. Ее лицо было перемазано сажей, и из-за этого на нем отчетливо выделялись ослепительно-белые клыки. Смотрела она на Вель, и отчего-то улыбка ее показалась девушке по-настоящему искренней и облегченной. – А ты была права, бхара нерожденная! Может, ты и вправду на что-нибудь, да сгодишься. По крайней мере, жечь ты умеешь. Вель согнулась в седле и засмеялась, чувствуя, как из глаз хлынули неостановимым потоком слезы. Ей было больно, обожженная кожа саднила, сорванное кашлем горло тоже, и потому из него вырывалось какое-то хриплое карканье, а не смех. Крол в ответ захохотала не менее жутко, а Гайда громко выругалась и приникла к фляге, которую протянула ей Милана. Наконец-то у нее получилось их защитить. Может быть, не так, как ей бы хотелось, но получилось. А это уже чего-то да стоило.