Танец Хаоса. Догоняя солнце

На получение официальных ответов от расположенных в Шардане дипломатических представительств разных стран ушло около трех недель. Дольше всех тянули проклятые бернардинцы, хоть до Озерстража от Шардана по прямой было ближе всего, и птицы преодолевали это расстояние за самое короткое время. Не говоря уже о том, что Ликарду потребовалось целых четыре дня на то, чтобы убедить наотрез отказавшегося от его требований посла Бреготта в Шардане Сайлана Навахора просто доложить своему королю о сложившейся ситуации. Бреготт граничил с Рудным Сягом, и гномы поставляли людям руду, поделочный камень и кузнечные изделия по льготным ценам. Естественно, что любые дипломатические конфликты сразу же били по торговле, а значит, Бреготт терял прибыль. Впрочем, вопросы денег всегда решались деньгами еще более крупными. И пусть даже от этого страдала экономика самой Мелонии, но Мирад должен был понимать, что наделал, объявляя свою ноту протеста. Именно в этом старательно убеждал себя Ликард, предлагая Навахору руду Мелонии по льготным ценам, хоть ему было почти больно эти цены называть. Удивительным образом помог и Вазир Радан. Ликард был по-настоящему удивлен, когда к посольству Мелонии прискакал громадный серый жеребец с такими статями, что в Мелонии за него запросто предложили бы и дворянский титул, а с него спустился изящный точно стрела эльф с пепельными волосами и ничего не выражающим лицом. Оказывается, исключения в политике городской ратуши Шардана все-таки были, и эльфам позволили держать собственную конюшню, потому что конь явно относился не к обычным породам. А посланец вручил лично Ликарду в руки письмо, лишь едва заметно склонив голову в приветственном поклоне, и молча удалился. Это тоже было неслыханным шагом, что, покачивая головой, и сообщил Ликарду Лайам. Обычно эльфы не посылали своих на побегушках, предпочитая использовать для этого людей, желающих заработать монету. Судя по всему, Ликарду оказывали большую честь, хоть он и не совсем понимал, чем заслужил такую милость. А в письме летящим изысканным почерком Радана сообщалось, что он окажет Ликарду содействие и надавит на посла Бреготта в вопросе гномов. Ни намека на то, что Радан за это попросит, в письме не было, но Ликард все равно долго хмурился над запиской, пытаясь разгадать ее скрытый смысл. Эльфы никогда ничего не делали просто так, никогда. И раз в письме посол не озвучил цену, то Ликард, скорее всего, узнает ее чуть позже при личной встрече. Это тоже не прибавляло хорошего настроения. Впрочем, цель в итоге была достигнута. Навахор со скрипом дал свое согласие, снесся с Озерстражем и неохотно подписал официальное требование прекращения войны. К тому моменту Ликарду уже казалось, что его выжали досуха, как рачительная хозяйка выкручивает и выкручивает мокрое полотенце. Работа по выяснению причин смерти Геспана до’Галина окончательно зашла в тупик. Они с Лайамом перерыли все имевшиеся бумаги, почти что наизусть выучили все поступившие донесения, перетрясли все закоулки, помойные корзины, обыскали все опустевшие камины в поисках хотя бы клочка бумаги, который мог бы дать им зацепку. Но все было напрасно, и Ликард махнул на это рукой. Возможно, стоило несколько отложить поиски, раз среди заметок они ничего не нашли. К тому же, сейчас у него на это было и не слишком много времени. Каждую свободную минуту приходилось тратить на ликвидацию последствий глупости Мирада, и от этого глухое раздражение с каждым днем росло в Ликарде все больше и больше. Подпитывали это раздражение и донесения, которые начали приходить с севера от агентов Лайама и Геспана, собственных агентов Ликарда и официальных представителей мелонской короны, уведомляющих его о состоянии дел. Беспорядки на северном побережье и не думали утихать. Наоборот, с каждым днем они, судя по всему, разгорались все сильнее. Проклятые пираты юга приплыли в Северное море практически в полном составе, разделив свой флот на два больших рукава не менее чем по сотне кораблей в каждом. Одна часть под руководством некоего Гардана Щербатого громила Кандор, вторая, которую вела Равенна Шаил, – Мериодр. В этом тоже, на взгляд Ликарда, состоял очень крупный просчет мелонского командования. На протяжении последних столетий мелонцы предпочитали щедро ссыпать золото в карманы пиратов, чтобы те жгли и топили лонтронские корабли, не давая тем отстроить собственный сильный флот. В том, чтобы строить корабли для себя, у Мелонии тоже необходимости не было. С Северным Материком торговля была затруднена наличием островов стахов прямо на противоположной стороне Северного моря. К тому же, имея собственный флот, Мелонии пришлось бы конкурировать не только с Лонтроном, но и с самими пиратами юга, а, учитывая их количество, это казалось практически невыполнимым делом. Проще было платить, чтобы пираты терзали изможденный флот Лонтрона. Вот и доплатились. Теперь пираты повернули против них, и помощи ждать было неоткуда. Судя по донесениям, пираты громили побережье с востока и запада, причем нападали только на правительственные войска, как все всегда и происходило в Северных Провинциях. Местные жители встречали их как долгожданных гостей, торговали с ними, делили хлеб и воду и с затаенным злорадством наблюдали за тем, как бежит, сверкая пятками, армия центральной Мелонии. Некоторые города вообще открыто переходили на сторону пиратов, тот же Ламелле, расположенный так далеко на западе побережья, что королевские войска туда почитай что и не доезжали. Остальные пока колебались, но Ликард не питал иллюзий. Если в ближайшее время пиратов не перекупить или не припугнуть, то все Северные Провинции вспыхнут, как бочка со смолой, куда бросили горящую головню. Скорее, его удивлял тот факт, почему Мирад до сих пор не предложил им денег? В конце концов, не первый же раз уже пираты наваливались на побережье, такие налеты случались достаточно регулярно и каждый раз ликвидировались примерно одинаковым способом. Что же тогда мешало короне применить его и сейчас? На фоне всего этого вполне логичным выглядело решение Лорда-Протектора о снятии еще пяти пограничных полков провинции Мартан и отправки их на север, о чем он и уведомил Ликарда, рассыпаясь в вежливых извинениях, что вмешивается во внутренние дела вверенной в попечение Ликарда провинции. По сути, ощущение у Ликарда было таким, будто его ткнули лицом в навоз: сделать-то он все равно ничего не мог. Он мог только беспомощно наблюдать за тем, как на вполне законных основаниях Лорд-Протектор отбирает у него солдат, оголяя восточную границу почти полностью. И слушать ворчание Лайама, конечно же, который не переставал зудеть, что в Латре заговор, король сошел с ума, а Лорд-Протектор хочет сдать страну Сети’Агону. Впрочем, Ликард не привык вот так просто проигрывать и опускать руки. Он отослал в Латр несколько весьма сухих писем, в которых доходчиво разъяснял, почему именно нельзя выводить из пограничья столько солдат, предлагал Лорду-Протектору снять их с западных рубежей, откуда никакой угрозы не исходило, или из центра страны. Но в ответ получал все те же вежливые извинения и ничего больше. Через своих агентов в Бреготте Ликард и сам навел справки, которые его несколько успокоили. Ему ответили, что количество нападений дермаков на Бреготт в последнюю четверть века значительно сократилось, а сами набеги ослабели. Граница стала настолько стабильной, что бернардинцы осмелились продвинуться далеко на восток и занять ранее разрушенные и отбитые дермаками крепости Вернон Валитэ и Остол Офаль. Поговаривали даже, что король Эрахир послал небольшие разведывательные отряды в сторону старинного форпоста Бреготта у самой границы со Страной Мрака – в крепость Остол Минтиль, которая лежала в руинах уже больше трех тысяч лет. Доносились шепотки о том, что, возможно, в ближайшее время эта крепость вновь будет восстановлена и заселена. Это несколько умерило тревогу Ликарда, но не настолько, чтобы он прекратил писать в Латр. Раз они сделали меня послом в Шардане в дополнение к титулу Лорда Страны, значит официально облекли двойной властью, со злорадством размышлял Ликард. И ни от одной отказываться он не собирался. Несмотря на остроту вопроса с воззванием и поставленные Мелонией сроки, первого заседания по мирному урегулированию ситуации на южных рубежах удалось добиться только к концу весны. Оговоренная дата несколько раз переносилась, и Ликард уже начал терять терпение, но, в конце концов, даже посол гномов поставил свою кривоватую подпись под официальной бумагой. А это означало, что дольше откладывать обсуждение уже смысла не имело. В тот день Ликард собирался очень тщательно, придирчиво выверяя все детали своего костюма, продумывая вновь и вновь то, что скажет и сделает на совете. Некоторое время он колебался, раздумывая, стоит ли ему брать с собой Лайама в качестве второго посла в Шардане, и не будет ли это расценено как оскорбление всех остальных послов. В последнее время Лайаму становилось все хуже. Он стал раздражительным, нелюдимым, подолгу сидел, запершись в своей комнате, и пил. С каждым днем выглядел он все хуже, ненависть буквально сжигала его изнутри, и от человека, которого Ликард когда-то знал, осталась лишь пустая оболочка с бешено горящими глазами. Способность логически мыслить Лайам все еще сохранил, но слишком легко выходил из себя, и брать его на совет было не самой лучшей идеей. Он мог похоронить все труды самого Ликарда буквально за мгновения, выкинув какую-нибудь глупость. В конце концов, Ликард оставил друга у себя и покинул особняк в одиночестве, направляясь в городскую ратушу на другой стороне площади. Вся глупость состояла в том, что даже такое недалекое расстояние он должен был проехать верхом на арендованной у той же ратуши лошади в сопровождении собственной охраны, и этот путь, занявший не больше полутора минут, но обставленный с такой педантичной тщательностью, заставил его растерять большую часть своего хорошего настроения. Снаружи ратуша представляла собой тяжеловесное, угрюмое здание с четырьмя квадратными башенками, на каждой из которых реяло темно-красное знамя Шардана с золотыми весами в центре. Его без конца поливал и поливал серый дождь, и Ликард философски подумал о том, что в таком случае не имело никакого смысла красить стены, все равно рано или поздно всю эту краску смоет водой. За тяжелой, давящей на голову аркой въездных ворот открылся идеально ровный, вымощенный крупным речным булыжником внутренний двор, по которому гуляло эхо от перестука конских копыт. Ликард угрюмо оглядел квадрат серого неба над головой, ограниченный стенами двора и тяжелой решеткой за его спиной. Башни казались совсем невысокими, вокруг одной из них кружили, каркая, вороны. Более унылую картину сложно было себе представить, но Ликард уже почти привык к этому городу. Хотя по солнцу скучать не перестал. Иногда ему казалось, что он в пляс пустится в тот миг, как увидит проглянувший сквозь тяжелые тучи кусочек голубого неба с золотым глазом солнца в нем. Поднявшись по скользким каменным ступеням, сопровождаемый двумя охранниками в рыже-черной мелонской форме, Ликард был встречен дворецким в темно-синем бархатном камзоле, который поклонился и пробормотал предложение следовать за ним. Войдя в ратушу, Ликард, как и всегда, едва не вздрогнул от разительного контраста, которое здание являло собой изнутри. Яркие ковры толстым слоем покрывали полы, стены были обиты разноцветными тканями – в каждом зале свой цвет, - отдекорированы пилястрами из поделочного камня, богатой лепниной вдоль потолка и углов. В стенных нишах покоились чаши из тончайшего фарфора, расписанные вручную, изделия из резной кости, представляющие собой сложнейшие произведения искусства мастеров резчиков, скульптурные композиции из полудрагоценных камней. Ликард загляделся на вырезанного из цельного куска обсидиана изогнувшегося перед броском горного кота с глазами-рубинами размером с ноготь его большого пальца. Золотые светильники источали душистый аромат южных масел, под потолками коридора покачивались на легком сквозняке расписные полотнища из тончайшего шелка, изукрашенного вышивкой-гладью. Здесь он действительно воочию лицезрел богатство Шардана, которое жители умело скрывали за однообразной серостью фасадов. Такая роскошь была бы вполне уместна в громадном дворце одной из богатейших держав мира. Вход в зал совета охраняли стражники самого Шардана, одетые в темно-синюю форму и шлемы с длинными белыми плюмажами. В руках они держали топоры, насаженные на длинную рукоять. По обеим сторонам от них выстроились охранники послов, которых в зал не пускали. Здесь были и приземистые, почти квадратные гномы с бородами-лопатами, закованные в сталь с ног до головы, что делало их еще шире на вид. Они бросали на всех угрюмые взгляды из горизонтальных прорезей для глаз ведрообразных шлемов. Двое высоких эльфов будто невзначай стояли так далеко от них, как только позволяло помещение. В темно-серых кафтанах замерли лонтронцы со своими черными усами и переброшенными за спину косами. Бреготцы в коротких туниках и плащах, заканчивающихся чуть ниже бедер, сидели на корточках у стены и негромко переговаривались, посмеиваясь и поглядывая на всех светлыми глазами. Ликард кивнул головой своим охранникам присоединиться к остальным, и те, поколебавшись, отсалютовали ему и отошли. С поклоном дворецкий распахнул перед ним выполненные из ореха, отделанные потемневшей от времени костью двери, и Ликард шагнул в залитый светом зал совета. Стены из серого с прожилками мрамора дополняли колонны того же цвета, пространство между ними занимали старинные тканые гобелены с портретами наместников города, оказавшими самое большое влияние на мировую политику. В центре зала стоял стол-подкова из темного дуба, вокруг которого расселись послы. Взгляд вошедшего сразу же упирался в огромную хрустальную люстру на несколько сотен свечей, подвешенную на толстенных цепях к потолку. Света от нее было достаточно, чтобы в зале, где окна отсутствовали, было светло как днем. Шардан возглавляли трое купцов, один из которых отвечал за военные нужды, другой за речные перевозки, а третий – за сухопутные. На сегодняшнем совете Шардан представлял второй из них, низенький человек поперек себя шире, с блестящей лысиной и одутловатым лицом. Ликарду уже не раз приходилось иметь дело с Ливом Квазаном, и он бы не назвал все эти встречи приятными. Маленький человечек неискренне улыбался, был въедлив и дотошен до невозможности, торговался как бес. С другой стороны, именно с ним Ликард договорился о поддержке мелонской инициативы Шарданом, и именно он был лучшим кандидатом на то, чтобы додавить посла гномов. Сейчас Квазан сидел в центре стола, спиной к стене, и маленькими глоточками потягивал вино, прислушиваясь к разговорам других делегатов. Ликард заметил по правую руку от него Первого Жреца Истана, больше похожего на живую мумию с неистово горящими глазами, а по левую – посла Лонтрона Одре Зархана, усатого хмурого детину с переброшенной через плечо толстенной косой. Сайлан Навахор, невысокий, крепкий мужчина средних лет с рыжей бородой и светлыми волосами сидел неподалеку от Вазира Радана, который держал тонкими пальцами бокал с вином. Увидев вошедшего Ликарда, эльф приветственно кивнул ему, чуть приподняв кубок. С другой стороны стола разместился в одиночестве очень хмурый посол гномов с мохнатой шевелюрой и густой бородой. Его маленькие черные глаза недоверчиво перебегали с одного лица на другое, он сжимал и разжимал здоровенные квадратные кулаки с короткими пальцами, усыпанными разноцветными перстнями. Вид у него был крайне воинственным. - Милорд Ликард! Вас-то мы и ждали! – высоким голосом проговорил Лив Квазан, натянув на лицо самую сладкую улыбку из всех, что имелись в его арсенале. - Милорды, - Ликард склонил голову, прошел мимо стола и сел на свободное место по другую сторону от Вазира Радана. Бернардинец Навахор бросил на него один короткий взгляд и отвернулся. Зато Радан, чье лицо имело свое обычное, лишенное эмоций выражение, едва слышно проговорил, одарив Ликарда долгим внимательным взглядом и слегка приподняв в салюте кубок с вином: - Ваш звездный час, Ликард. В такие моменты понимаешь, что любое сделанное тобой усилие не пропадает напрасно. Рано или поздно Царица Судьба одаривает нас за все наши тяготы, пусть и не всегда именно таким образом, как мы того ожидаем. Ликард кивнул ему, насторожившись. Заявление эльфа можно было принять за философскую ремарку, но Ликард чувствовал, что за его словами что-то кроется. Все это время Радан проявлял по отношению к Ликарду исключительную вежливость, несколько раз подчеркивал свое желание сотрудничать, но эльфы всегда оставались эльфами. Ликард отдавал себе отчет в том, что Радан в любом случае будет гнуть на окончательном обсуждении свою линию, и не питал иллюзий, что эта линия будет соответствовать во всем интересам Мелонии. Впрочем, гадать, что скрывалось за словами Радана, у него времени не было. Мэр Шардана прокашлялся, привлекая к себе внимание собравшихся за столом, и возвысил голос: - Уважаемые милорды, все в сборе, я объявляю совет дипломатических представителей стран-союзников Шардана открытым. – Лив Квазан обвел взглядом всех собравшихся, улыбаясь своей вечной слегка заискивающей улыбкой. Кажется, на после гномов он задержал взгляд чуть дольше, чем на всех остальных, и тот в ответ набычился с таким видом, будто собирался швырнуть ему в голову топор. – Напомню, что на повестке дня у нас дипломатическая нота, санкционированная короной Мелонии и подписанная всеми присутствующими здесь послами, за исключением представителя гномов, направленная против войны, которую Рудный Стяг спровоцировал в южном регионе против Ильтонии. – Гном набычился еще сильнее, проворчав что-то себе под нос. Лив Квазан откашлялся и спросил: - Посол Свирр, вы желаете что-то возразить? - Вы не имеете права вмешиваться в дела Подгорного Царства, - проскрежетал гном. Его тон никакого впечатления на шарданца не произвел. - Согласно договору, который все присутствующие здесь, кроме вас, подписали, мы санкционируем дипломатическое вмешательство в эту войну. Как видите, представители старых и молодых рас осудили вашу агрессию по отношению к Ильтонии. - Один эльф здесь ничего не решает! – буркнул Свирр. - Я представляю интересы всего моего народа, - Радан сделал небольшую паузу, без выражения глядя на гнома, - а также союзников Лесного Дома – ильтонцев. Союзников?! Ликард надеялся, что на его лице никак не отразилось потрясение. Потянувшись, он неторопливо поднял стоящий перед ним кубок и сделал глоток, но даже густое, сочное и зрелое красное из южного Бреготта не удержало на себе его внимания. Досада была такой сильной, что он и не заметил бы, даже если бы в бокале оказалась простая вода. Вот так эльф! Вот как, Судьба вознаграждает усилия, значит? Так они успели уже подписать союз с ильтонцами? Ему захотелось горько рассмеяться, потому что на данный момент Судьба вознаградила отнюдь не его усилия. Его, Ликарда, эта самая Судьба ткнула носом в его же заносчивость и жалкие попытки обыграть существо, прожившее на свете едва ли не в сотню раз дольше его самого. Теперь он прекрасно понимал ненависть смертных к бессмертным. Что уж тут непонятного? Все те льготы, которые Ликард подарил эльфу в провинции Рамасан, достались ему за просто так, раз он и без того собирался поддержать ильтонцев. Раздражение разгоралось, словно облитые маслом дрова, когда Ликард припомнил свое удовлетворение и гордость от заключенного соглашения. И еще горше стал ожог от нынешней философской ремарки эльфа. Выходит, Радан все это время потешался, играя с ним, будто с ребенком? Ликард не удержался и бросил косой взгляд на Радана. Лицо эльфа не выражало ровным счетом ничего, но как он уже успел убедиться в последнее время, это еще ровным счетом ничего не значило. Остальные послы за столом заволновались, Первый Жрец зашептал что-то в ухо мэру Шардана, а усатый лонтронец Зархан нахохлился, как воробей. Судя по всему, он не видел особенной разницы между Лесным и Речным Домами, особенно сейчас, когда отношения между Лонтроном и Первопришедшими эльфами вновь обострились из-за поднятого в который раз вопроса о принадлежности крепости Ивис. Гном яростно сжал кулаки. Вид у него был такой, словно он готов был умереть на месте, но не сдать ни одной своей позиции. - Есть ли какая-то объективная причина, по которой вы не открыли совету информацию о существовании союза между вашими государствами, милорд Радан? – поинтересовался шарданец. Лицо его выражало лишь благосклонность и расположение, он вовсе не выглядел удивленным заявлением эльфа. Или очень хорошо держал себя в руках. Ликард отхлебнул из кубка, заставляя себя отбросить раздражение и собраться с мыслями. Шардан всегда держался на плаву и в любой ситуации мог извлечь для себя выгоду. И все же, не слишком ли спокоен мэр после оглашения такой новости? - Я не считал, что это важно, - спокойно пожал плечами эльф. – Союз с Латайей был заключен восемьсот тридцать шесть человеческих лет назад, этот факт никогда не скрывался. Мне казалось, что о нем всем известно. Несмотря на свой гнев от того, что его выставили идиотом, Ликард вновь почувствовал невольное уважение к бессмертному, хоть и не понимал, как эти два кардинально противоположных чувства могли одновременно уживаться в нем. Лицо Радана не выражало никаких эмоций, а тон настаивал на правоте. И ведь он не сказал за это время ни одного слова лжи, умудряясь при этом выкручивать правду под самыми невообразимыми углами. По сравнению с ним интриганы при мелонском дворе теперь казались Ликарду щенками. - В таком случае, милорд Радан, - проворковал Лив Квазан, лицо которого превратилось в застывшую маску дружелюбия, - не соблаговолите ли вы рассказать совету о состоянии дел на фронтах? Если, конечно, вы обладаете этой информацией. - Разумеется, милорд, - кивнул эльф. Гном зарычал под нос, когда Радан подался вперед, сложив руки в замок на столе. – В начале весны, когда снег в низинах только сошел, экспедиция Вильради Дарта, проводившая осмотр старых каменоломен в Восточной части Латайских гор наткнулась на незаконную выработку, открытую гномами. При ближайшем изучении оказалось, что это тоннель, замаскированный под выработку, и ведущий к крупному помещению под землей, снабженному укреплениями, камерами для сна и отдыха, а также небольшим арсеналом и запасом продовольствия. - Такое часто бывает? – поинтересовался шарданец. - О, нет, – покачал головой эльф. – Между Латайей и Рудным Стягом заключен договор, по которому гномы обязуются не строить никаких укреплений на ильтонском берегу Линтона. То, что нашла экспедиция Дарта, - незаконно вырытый за зимние месяцы тоннель, своеобразный плацдарм для дальнейшего расширения экспансии. - Ложь! – рявкнул гномий посол. Радан продолжил, не обращая на него никакого внимания. - В схроне был обнаружен небольшой отряд землекопов-пехотинцев, которые оказали сопротивление и были уничтожены на месте. Патруль сжег запасы провианта и завалил шахту. О случившемся уведомили корону, и вскоре на восточную границу был направлен большой отряд разведчиков. При внимательном осмотре восточных склонов разведчики обнаружили еще двадцать три пещеры, укрепленные вооруженными отрядами. Часть из них была уничтожена, нескольких удалось захватить в заложники, но гномы отравились спрятанным у них ядом, пока их перемещали в Гельже. Все эти данные говорят о том, что Рудный Стяг планировал начать продвижение на запад, создав ряд опорных пунктов в предгорьях. План провалился лишь потому, что разведывательная экспедиция ильтонцев появилась в этих краях раньше времени. - Воистину, Боги пытались предотвратить кровопролитие! – Первый Жрец сделал охранный жест и зашептал молитву. Усатый лонтронец бросил на него косой взгляд и кивнул на восток, коснувшись костяшками пальцев лба. Судя по его хмурому виду, он был сильно удивлен тем фактом, почему Молодые Боги вообще не сделали так, чтобы старые расы уже наконец вырезали друг друга, и на этом проблема исчерпала сама себя. Радан игнорировал всех, наблюдая за людьми с таким невозмутимым видом, словно они были детьми, копошащимися в грязи у его ног. Дождавшись тишины, он продолжал: - Усилив границу несколькими вооруженными отрядами, Гельже запросил объяснений у Фризза Гранитного Кулака. Тот сохранял молчание, а несколькими днями позже армия гномов, форсировав Линтон, на плотах высадилась в восточной части гор, вступила в бой с пограничниками и прорвалась к предгорьям. По последней информации гномы окопались возле Вершины Аракх и удерживают позиции, несмотря на усиленный натиск ильтонцев. – Помолчав, Радан добавил. – Судя по всему, Фризз твердо намерен отбить Латайские горы. - Ложь и клевета! – снова забубнил посол гномов. – Эти горы всегда принадлежали нам, мы ничего не отбиваем, а лишь возвращаем то, что было у нас отнято! Нет ничего зазорного в том, чтобы вернуть то, что наше по праву! - Насколько я помню, милорд Свирр, Латайские горы никогда не были местом обитания гномьих кланов. Семь кланов занимали семь отдельных регионов, в том числе часть горных пиков Мелонии. Пять из этих семи кланов ныне покоятся в камне вместе со своими предками. Осмелюсь добавить, что падение последнего, пятого клана я наблюдал сам в войне за Норкен Болд. – Голос эльфа внезапно резанул сталью. - Но я не припоминаю ни одного клана, который обитал бы в Латайе или других вершинах южного побережья кроме Рудного Стяга и Медных Копей. Или мне изменяет память? - Все вы – подсолнечники – одинаковые! Все вы пытаетесь извратить и переврать великую историю детей камня! – Гном вскочил, лишь немного возвышаясь над столешницей. – Я отказываюсь участвовать в каких-либо ваших совещаниях! Вы все равно не хотите знать ничего другого, кроме своих интересов! - В таком случае, я вынужден буду принимать меры в соответствии со своими союзническими обязательствами. - Радан положил ладони на столешницу и немного подался вперед. Голос его был холоден, словно горный снег. – К Вершине Аракх будет направлен отряд эльфов для подавления возникшего мятежа. Официальное уведомление на ввод войск вы получите в ближайшие дни. – Гном сжал кулаки, но Радан не дал ему продолжить, обведя глазами всех присутствующих. – Как один из членов совета, посвященного урегулированию отношений на юге, я прошу участников, подписавших соглашение, также направить вооруженные контингенты в регион для поддержки союзных войск. В помещении поднялся гвалт, когда все остальные делегаты принялись во всю глотку орать, что не подписывались под прямым вмешательством в конфликт. Только посол бернардинцев молчал, хмуро глядя прямо перед собой. Остальные возмущались хором, но спокойный, сильный голос эльфа по одному отметал все их аргументы. Ликард закрыл глаза, всем телом ощущая сокрушительное поражение. Буквально за несколько минут с поразительной легкостью Радан разнес в пух и прах все, с таким трудом созданное им. Именно Ликард предложил этот пресловутый союз, именно он должен был возглавить коалицию и добиваться от гномов вывода войск. Теперь же ситуация вышла из-под контроля. Проклятый эльф буквально вырвал из его рук бразды правления и теперь использовал соглашение в собственных целях, даже не оборачиваясь на Ликарда. Выходит все то, что он так тщательно продумывал и выверял, все, к чему готовился, стало лишь плацдармом для расширения интересов Лесного Дома. И теперь Мелония, втянутая в одну войну на севере, по его вине должна была отправлять своих солдат еще и на юг, на какую-то совершенно бессмысленную бойню сцепившихся друг с другом старых рас, возглавят которую, естественно, эльфы. И можно не сомневаться, что именно Лесной Дом позже пожнет все выгоды заключенного союза. А платить кровью за все это будет провинция Мартан. Каким бы безумным ни был шаг Мирада по развязыванию этого конфликта, он никогда не забудет, что именно Ликард отдал эльфам права в Рамасане, что именно Ликард подготовил Радану все для того, чтобы тот ввел войска на юг. В таком случае, если он и не будет снят со своей должности, то уж совершенно точно воинский контингент для будущей операции будет взят из его людей, из его провинции. Окончательно оголив границу с Хмурыми Землями и обескровив экономику. Провинция Мартан пала, и на восстановление могущества у Ликарда уйдут все оставшиеся годы его жизни, если вообще у него хватит на это времени. Вполне возможно, что только что он поставил точку в истории всего своего рода, и даже его собственные сыновья не смогут исправить положение. Тем более, что и они сейчас на юге Латайи, то есть фактически, в руках Радана. Вино потеряло всяческий вкус, обратившись в пепел, и Ликард отставил прочь бокал. Поистине, этот год его жизни можно было назвать самым сложным и сокрушительным из всех. Впрочем, еще оставался шанс отыграть потерянные позиции. По крайней мере, сделать так, чтобы ущерб, нанесенный эльфом, а точнее – самонадеянностью и недальновидностью Ликарда, оказался как можно меньше. Обсуждение длилось до самого вечера. Примерно через полчаса посол гномов заявил, что с него достаточно, и, обругав всех на гномьем языке, покинул заседание. Еще через час сломался мэр Шардана, согласившись выделить для операции тысячу человек, хотя обычно вольный город не принимал открытого участия в конфликтах. Через полтора часа после этого Первый Жрец пообещал помощь истинных жрецов, которых можно было бы выставить против гномьих Певцов Камня, хоть лицо у него было такое, будто он готов собственными руками вырвать себе бороду, чем согласиться с эльфом. Следом за ним лонтронец, кривясь и ругаясь сквозь зубы, пообещал если не людей, то корабли, на которых всю эту ораву повезут на юг. А бернардинец довольно спокойно сообщил, что Бреготт предоставит оружие и провиант для армии. Вазир Радан теперь напоминал Ликарду виноградный пресс. Из спокойного и неэмоционального камня он вдруг превратился в свергающуюся с горы лавину, давящую и увлекающую за собой все, что оказывалось на ее пути. Ни на миг он не ослаблял нажима, с потрясающей легкостью отметая все возражения послов и заставляя их согласиться с его правотой. На один их аргумент у него был десяток других, гораздо более весомых, и они сдавались, один за другим, устало опуская плечи и соглашаясь сделать то, чего он от них хотел. Наблюдать это было поистине захватывающе, пока очередь не дошла до самого Ликарда. Когда же это произошло, он постарался оказать Радану достойное сопротивление и не ударить лицом в грязь окончательно. Они спорили долго, и с Ликарда успело сойти семь потов, прежде, чем размалывающие в пыль челюсти эльфа все-таки выпустили его. В итоге тысяча мелонских бойцов отправлялась на юг, чтобы там быть размазанными о холодные склоны Латайских гор легендарными гномьими боевыми молотами. Слабым утешением было то, что изначально Радан просил три тысячи. Унижение кончилось, когда где-то далеко за серыми тучами, затянувшими такой же серый город, село яркое солнце, которое Ликард не видел, казалось, уже целую вечность. Он скупо попрощался с не менее угрюмыми участниками совета, пообещав на следующее утро подписать все необходимые бумаги, и прошагал по кричащим роскошью коридорам к выходу из ратуши. Когда угодливый грум, низко кланяясь и заглядывая в глаза, передавал Ликарду поводья его жеребца, знакомый глубокий голос за спиной заставил его скривиться. - Милорд Ликард, не уделите ли мне несколько минут? С трудом придав лицу спокойное выражение и проклиная эльфа на чем свет стоит, Ликард обернулся и кивнул Радану. Во всяком случае, он сохранит лицо и не опустится до открытого хамства. Да и любопытство, упрятанное глубоко внутри под толстым слоем раздражения, давало о себе знать. Что еще нужно было этому проклятому бессмертному после сокрушительного поражения Ликарда? Вряд ли он пришел бы позлорадствовать. Как бы Ликард ни злился на Радана, а все-таки считал его существом, которое не станет опускаться до гнусной мести. - Конечно, милорд, я к вашим услугам. Радан внимательно оглядел его своими совершенно нечеловеческими глазами и кивнул, принимая от грума поводья огромного рыжего жеребца. Животное было необыкновенно красиво и ухожено: шерсть лоснилась, мягкая грива будто только после щетки, волной свисала с шеи, тонкие ноги и широкая грудь говорили о выносливости и быстроте. Ликард дернул своего гнедого за уздечку, когда тот с воинственным видом повернулся к эльфийскому коню. Не видишь что ли, с кем можно драться, а с кем нет? Ликард до боли сжал челюсти. Да ты и сам не лучше его. - Я бы хотел немного проводить вас, если вы мне позволите, - проговорил Радан. - Буду очень признателен, - солгал Ликард. Они уселись в седла и двинули лошадей через площадь. Учитывая внушительные размеры жеребца, даже сейчас Радан возвышался над Ликардом на целую голову, и после целого дня унижения это раздражало. Все торговцы уже давно разъехались по домам, сумерки медленно опускались на город. Ветер гонял по сырой мостовой обрывки бумаги и мелкий мусор. Пахло протухшими овощами, рыбой и навозом. Ликард с горечью подумал, что это худший день в его жизни, даже учитывая все предыдущие месяцы, когда день ото дня обстоятельства складывались все более и более удручающим образом. Если права поговорка о том, что самый темный час перед рассветом, то я даже просто не представляю, что меня ждет дальше, - кисло подумал он. Разве что сама Царица Судьба спустится ко мне с небес, расцелует в обе щеки и сделает королем всего мира. Ликард отстраненно удивился тому, какая ерунда лезла ему в голову. Судя по всему, он был выбит из колеи даже больше, чем сам предполагал. Идея Радана проводить его до мелонского особняка выглядела довольно абсурдной. От ратуши до дворца по прямой было не больше трехсот метров, что делало их возможную беседу крайне короткой. Не говоря уже о том, что Ликард не испытывал никакого желания сейчас разговаривать с этим эльфом, да и с кем-либо вообще, если по чести. Но Радан невозмутимо ехал рядом и не спешил заговорить. Только когда они миновали памятник основателю Шардана, и до дворца осталось не больше сотни метров, он, наконец, открыл рот. - Ликард, я не слишком порядочно поступил с вами, не сообщив о связях Лесного Дома с Латайей. Казалось бы, мало было этому проклятому бессмертному мордовать его на протяжении нескольких часов, нанося один удар за другим. Теперь он решил зайти с другой стороны, удивить Ликарда до смерти? Впрочем, сейчас он был уже почти равнодушен ко всему, а от Радана не ждал ничего, кроме подвоха. Лицо эльфа не выражало никаких эмоций, он смотрел прямо перед собой. Ликард слишком устал реагировать на все это, потому просто промолчал, ожидая продолжения. - Но согласитесь, ситуация, в которой находятся представители моего народа в вашей стране, крайне удручающая. Не говоря уже о том, что король Мирад сделал стратегическую ошибку, решив попытаться усилить влияние Мелонии за счет конфликта гномов с ильтонцами. Раздражение все-таки всколыхнулось в его усталой груди. И, прежде всего, потому, что проклятый эльф был прав, хоть и не во всем. Его собратья в провинции Рамасан явно заслужили подобное обращение со стороны мелонцев, убедиться в этом на собственной шкуре Ликарда заставил сам Радан во время сегодняшнего совета. Но сейчас проклятый эльф извинялся перед ним, пусть и в весьма странной манере. Одно это вызывало удивление. В данной ситуации Ликард просто не знал, что ему отвечать, и молчал, ожидая продолжения. - Тем не менее, я огорчен тем, что был вынужден поставить вас в неловкое положение. Вы кажетесь мне человеком умным и неординарным. У вас великое будущее на дипломатическом поприще, милорд Ликард. Я возьму на себя смелость сказать, что, на мой взгляд, вы можете добиться успеха на любом поприще, если вложите в него все свои силы и рвение. – Помолчав, Радан продолжил. – Именно поэтому я считаю себя обязанным вам. И постараюсь искупить перед вами свою вину. Ликард почувствовал себя окончательно сбитым с толку. Слова Радана звучали искренно и почти в точности повторяли то, что эльф сказал ему перед началом Совета. Это очередная ловушка? Или эльф говорит от души? Зачем ему помогать Ликарду? Эльфы были далекими и столь чуждыми для людей, что никто из смертных никогда не сближался с ними настолько, чтобы понимать их логику. Хотя смешанные браки не были запрещены в Мелонии, прецеденты случались так редко, что Ликард за всю свою жизнь слышал лишь об одном таком случае, произошедшем больше тридцати лет назад. И все из-за того, что наладить диалог между бессмертными и смертными существами было практически невозможно. И сейчас он был слишком утомлен, чтобы понимать, чего же от него пытается добиться Радан. Эльф внезапно повернулся и посмотрел ему прямо в глаза. - Я буду говорить прямо. Я интересовался вами и навел кое-какие справки о вашей деятельности за последний год. Мне стало любопытно, отчего же Лорд Страны оказался здесь, в Шардане, в качестве посла, пусть и высокопоставленного. И я взял на себя смелость кое-что разузнать о вверенной в ваше попечение провинции и том, что происходит в ней. Не знаю уж насколько то, что я вам скажу, пригодится вам, Ликард, но я заметил нечто странное в поведении вашего управляющего за последний год. - Что? – захлопал глазами Ликард. Этого он уж точно не ожидал. Чего угодно, только не этого. Я слишком устал, чтобы хорошо соображать. Ликард с силой потер глаза, чтобы хоть как-то собраться с мыслями. - Как посол Лесного Дома я обязан знать все, что происходит в мире, чтобы координировать политику моей страны в вольном городе Шардане и за его пределами. Естественно, что у меня есть информаторы в разных странах. – Радан вновь смотрел вперед над головой своего коня, как-то странно щурясь. Говорил он совсем тихо, Ликард готов был поспорить, что уже в метре за их спинами ничего не было слышно, а охрана ехала даже чуть дальше. – В середине этой зимы один из моих информаторов сообщил, что ваш управляющий в состоянии сильного опьянения рассуждал о том, что зерно, которое должно было быть закуплено для обеспечения военных контингентов на территории провинции на следующий год, приобретено не было. – Ликард внезапно ощутил, как по позвоночнику бегут холодные мурашки. Радан продолжал говорить, не глядя на него. - Мой информатор пытался выяснить, из чего управляющий сделал подобные выводы. Было ли это связано с какими-то приказами сверху или с чем-то еще. Но сболтнув лишнее, ваш управляющий захлопнул рот и не сказал больше ни слова. Так как мы находились в неплохих отношениях с лордом до’Галином, я нашел своим долгом сообщить ему то, что узнал. - Мы нашли его записку по этому поводу, - хрипло ответил Ликард. Ему вдруг стало страшно, так страшно, как никогда в жизни не было. Радан задумчиво кивнул ему и заговорил вновь: - Поэтому, когда вас назначили на эту должность, я долго присматривался к вам. В первый момент, услышав воззвание короля, я решил, что Мелония сама спровоцировала нападение пиратов на свои берега из каких-то неведомых мне интересов, и что вы знаете об этих интересах. Но, пообщавшись с вами и получив более полные сведения, я отказался от последней мысли. И теперь поведение вашего управляющего той зимой кажется мне крайне странным. Поэтому я решил сообщить это вам, Ликард. – Он вновь посмотрел на него и очень тихо добавил: - Пока вас не убили так же, как лорда до’Галина. - Откуда вы знаете об этом? – Слова сорвались с языка быстрее, чем Ликард успел их удержать. Все его с таким трудом скопленное терпение разлетелось к бесам мхира, разбитое в пыль этим проклятым эльфом. И Радан еще имел наглость неодобрительно поджать губы в ответ! - Я хорошо знал Геспана. Он был крепким и здоровым человеком. А потом сгорел за несколько месяцев от болезни, которую никто не мог вылечить. – Брови эльфа нахмурились, и это было таким странно ярким проявлением чувств для него, что сказало гораздо больше слов. - Я думаю, что кто-то затеял очень опасную игру с вами, но не могу понять кто. Я бы, на вашем месте, внимательно присмотрелся к своему окружению. Ликард чувствовал, что сейчас Радан действительно предельно откровенен с ним, а потому неохотно, но проговорил: - Я пытаюсь выяснить подробности его смерти уже давно, и пока не нашел ничего кроме той зацепки с зерном. Но я ума не приложу, что она может означать. Что Адмар проворовался? Что он откуда-то знал, что войска будут сняты из провинции Мартан и отправлены на север? Ликард ощутил, как тело обдает холодом, и захлопнул рот. Уже во второй раз он сболтнул лишнего и был совершенно уверен, что Радан не пропустит его замечания мимо ушей и найдет способ использовать его для своей выгоды. А еще отчего-то тревожное предчувствие охватило Ликарда, как ледяной ветер, что пробирается пальцами под одежду и щиплет тело. Что если это действительно было известно заранее? Что войска будут сняты с границы и выведены на север? Но это означало, что Радан прав, и Мирад сам спровоцировал нападение пиратов на собственные берега. Одного Ликард не понимал: зачем, во имя всего святого, ему это было нужно? Радан очень серьезно взглянул на него и приглушенно проговорил: - В таком случае, Ликард, я думаю, вам нужно очень быстро найти убийцу и убрать его, пока он не успел отправить донесение. Если в Латре узнают то, что я рассказал вам только что, вы умрете. Ликард посмотрел на него долгим взглядом. В серых глазах эльфа отражался интерес и … сочувствие. Он действительно говорил искренне. Но гораздо хуже было то, что Радан думал о том же, что и Ликард. Кто именно заказал Геспана. - Почему вы мне помогаете? – тихо спросил он. - Я немного вижу будущее, Ликард, - его взгляд слегка затуманился. – Ваше будущее сложно переоценить. И я бы хотел, чтобы вы дожили до того, чтобы осуществить все это. Ледяной холод вновь обдал Ликарда с головы до ног. Самый темный час перед рассветом, но если все, сказанное и несказанное вслух только что, было правдой, то до этого самого темного часа Ликарду было еще очень и очень далеко. Почитай, что вся ночь впереди. Они остановились недалеко от мелонского дворца, и Радан протянул ему руку. Чувствуя странное оцепенение и равнодушие, Ликард пожал ее, ожидая, чем еще посол Лесного Дома собирается его удивить. Радан серьезно посмотрел ему в глаза. - Я бы хотел навестить вас в ближайшее время, Ликард. Думаю, вам может понадобиться моя помощь. – Внезапно он улыбнулся, совсем по-человечески, и это поразило Ликарда гораздо больше чем все, что он услышал за этот вечер. – И зовите меня Вазир. Как бы странно это ни звучало, мы с вами, кажется, на одной стороне.