Танец Хаоса. Догоняя солнце

Присоединение Алеора Ренона Тваугебира к отряду неуловимым образом изменило все. Будто в самом этом факте была значима буквально каждая деталь: то, каким именно образом он появился перед ними, что предложил, что преподнес. Это явление для Вель стало едва ли не таким же кардинальным, как и знакомство с Данкой, которое буквально через час после начала превратилось в пленение Карателями. И на этот раз, она была уже готова к тому, как быстро начали разворачиваться события. Кажется, я уже никогда не смогу по-настоящему глубоко и всей собой удивляться. Я просто разучилась это делать. Черный вихрь, стремительный, беспощадный, неумолимый – вот, что напомнил ей Алеор Ренон. С самого первого мига своего появления он приковал к себе всеобщее внимание и теперь беззастенчиво пожинал плоды удивления и страха, которые вызвал. Расшаркиваясь и кланяясь до самого пола, хозяин гостиницы Терри по первому приказу эльфа буквально вывернул содержимое своих закромов. Откуда-то появилось баснословно дорогое и редкое вино, которое хозяин хранил на черный день, копченые окорока, рябчики в меду, фаршированные карпы, соленые заячьи почки и другие изысканные кушанья. Некоторых названий Вель и в жизни не слышала, другие только читала в книгах, эльф же на все морщил нос, поджимал губы, кривился и картинно вздыхал, будто ему предлагали не осетрину и красную икру, а лежалую тухлую крысу. Вся обслуга гостиницы теперь металась вокруг его покоев, поднося ему горячую воду для мытья, выстирывая и вычищая его одежду, подтаскивая мягкие полотенца и ароматические масла. Казалось, теперь в трехэтажном здании обитал всего один постоялец. - Умащивается, как Дочь Земли перед первой брачной ночью, - скривилась Крол, мрачно наблюдая, как в комнату, смежную с той, что занял Тваугебир, служанки втаскивают полные корзины пузырьков с ароматическими маслами. Именно там эльф решил принять ванну, сославшись на то, что не собирается мыться там, где моются все остальные жильцы. – И его вы называете величайшим наемником Этлана? В голосе ее звучало все презрение мира, и, естественно, никто ей не ответил. Но Вель прищурилась, внимательно наблюдая за служанками, что метались туда-сюда через комнату, торопливо приседая в реверансах перед женщинами, рассевшимися у окна. Если поначалу, когда все только услышали, что госпожи – друзья Тваугебира, служанки разглядывали их огромными округлившимися глазами и боялись при них лишний раз вздохнуть, то теперь они почти что и не обращали на женщин никакого внимания. Тваугебир пугал их всех до полусмерти и просто вытеснил из поля их зрения каких-то запыленных грязноватых наемниц, в чье окно он вломился этой ночью. Гораздо важнее для них сейчас было угодить эльфу, которому не нравилось абсолютно все, требования которого росли с каждой минутой, становясь все изощреннее. У Вель промелькнула мысль, а не мог ли Тваугебир специально устроить весь этот концерт, чтобы отвлечь внимание от них семерых? Чтобы, когда он наконец покинет гостиницу, служанки больше судачили о нем, а не о его невзрачных и неинтересных спутницах. И еще кое-что теперь занимало ее мысли. Крол смотрела на эльфа с откровенным презрением и яростью, словно он был рыбьей костью, застрявшей у нее в глотке. И это можно было использовать в свою пользу. Тваугебир, естественно, захочет возглавить отряд. Вряд ли такой, как он, удовлетворится вторыми ролями. И, конечно же, Крол этому воспротивится с праведным возмущением. А коли так, то Вель могла подлить немного масла в огонь и столкнуть их друг с другом. И пока они будут грызться между собой, никто уже не помешает ей спокойно решить, куда дальше идти и что делать. Я буду играть ровно по тем правилам, которые мне диктует игра. Раз они не хотят по-честному делать то, что нужно, их придется вынудить хитростью. Вель отстраненно удивилась собственным мыслям. Еще пару месяцев назад ничего подобного не пришло бы ей в голову, и это было горько. Она ненавидела лгать и изворачиваться, ненавидела интриги и все, с ними связанное. Но сейчас ей не оставляли выбора. Казалось, на каждом шагу сопротивление только возрастало, с каждым днем все становилось только сложнее. Ее подозрения подтвердились, когда Тваугебир, наконец, завершил свои водные процедуры и вышел из ванной, завернувшись в белоснежный махровый халат. Его влажные черные волосы свисали на спину, черты лица как будто еще больше заострились, и сейчас он походил на чернобурую лисицу, что намеревалась в ближайшее время знатно поворошить в курятнике. Отмахнувшись от служанок, словно от досаждающих ему мух, эльф холодно и строго отчитал самого хозяина гостиницы Терри, заявив, что вода была недостаточно горяча, полотенца недостаточно чисты, а еда чересчур перегрета. Терри покрылся испариной, без конца кланяясь в пол и прося прощения у милорда, который, в конце концов, милостиво простил его и разрешил удалиться. Когда за ним закрылась дверь, эльф удовлетворенно кивнул и уселся в кресло. - Надеюсь, припудриться не забыл? – замогильным голосом осведомилась Крол. – А то ведь как же в дорогу-то долгую без румян на щечках? - То-то я и запамятовал! – картинно хлопнул себя по лбу Тваугебир. – Спасибо тебе, моя фиалка, что напомнила. Обязательно восполню пробел завтра утром и непременно доложу об этом тебе. – Крол угрожающе зарычала, но Тваугебир уже повернулся к Вель, и лицо его посерьезнело. – Полагаю, я достаточно извел их, чтобы о вас они и думать забыли. Мы сделаем так. Вы сейчас соберете свои вещи, расплатитесь с хозяином и уедете по дороге на Луас. А я догоню вас через пару часов, чтобы никто не связал наш отъезд. К утру они о вас и думать забудут. - Ты собрался здесь командовать, низинник? – голос Крол был таким холодным, что по сравнению с ним и лед показался бы кипящим маслом. – Пять минут как прическу сделал, а теперь приказы раздаешь? - Ты считаешь, что без прически я не стал бы командовать? – Тваугебир нарочито удивленно округлил глаза. - Пожалуй, Алеор Ренон прав, - негромко проговорила Милана, бросив короткий взгляд на Вель и начисто игнорируя перебранку эльфа с сестрой. – Это будет самый лучший вариант. - Согласна, - кивнула Гайда. Все взгляды обратились к ним с Данкой, спутницы ждали их ответа. Вель тоже взглянула на маленькую кучерявую Аватару, чувствуя, как внутри все слегка сжимается от переполняющей волны нежности. Вид у той был задумчивый, она покусывала краешек нижней губы, как делала всегда, когда что-то обдумывала. В конце концов, решали не Крол, не Тваугебир, не кто-нибудь еще. Решали они. Странное дело, после того, как золотой ободок перстня лег на палец, Вель ощутила себя как-то… увереннее. Это ощущение было очень мягким, едва заметным, и в любое другое время она и вовсе не обратила бы на него внимания, но в том, как Тваугебир поднес им перстни, было нечто значимое, нечто торжественное, поэтому, наверное, она и зарегистрировала изменение. И сейчас Вель была как будто слегка увереннее в том, что она делала. Или, быть может, просто перестала дергаться по пустякам, слишком усталая и вымотанная за последние дни, чтобы вообще позволить себе такую роскошь, как волнение. Данка вглядывалась в ее лицо, искала что-то в глазах Вель, и той в который раз уже подумалось, что было бы чудесно, если бы они могли читать мысли друг друга. Кажется, с каждым днем, с каждым мгновением они становились все ближе и ближе, и разница, делящая их на два отдельных тела, на два разных существа, становилась все тоньше. Пусть бы поскорее она ушла. Это одиночество невыносимо. В те моменты, когда они не были слиты друг с другом в малхейн, Вель теперь ощущала себя болезненно отделенной, отстраненной, искусственно отрубленной от чего-то невероятно живого, полного света, жизни и тепла. Как растение, которое вырвали из земли и бросили в темный угол, где оно медленно задыхается и увядает. - Имеет ли смысл прятаться? – негромко проговорила Данка, размышляя вслух. – Я все время думаю о том, что чем дольше мы прячемся, тем больше растет риск опоздать. Голос Хозяина не станет ждать нас. - Но если вы сейчас заявите о себе, это будет катастрофой, - с нажимом проговорил Тваугебир. – У нас еще есть немного времени на то, чтобы использовать эффект неожиданности и умудриться отобрать власть у засевших в Луасе Эвилид. Но мы можем сделать это только в том случае, если они не подозревают о нашем приближении. Данка нахмурилась, глядя на него, и вновь повернулась к Вель. В глазах ее стояла тревога. - Я боюсь опоздать, Вель, - тихо повторила она. – На кону человеческие жизни. - Если мы не возьмем Луас, жертв будет больше, - тихо ответила Вель, накрывая ее ладонь своей. – А чтобы взять Луас, нам нужно убрать оттуда Эвилид. - Или отправиться в Лесной Дом, - вставил Тваугебир. Остальные спутницы молчали, и Вель захотелось с горечью расхохотаться. Они готовы были до хрипоты спорить, когда речь заходила о какой-нибудь мелочи, вроде покупки лошадей, и каждая из них считала своим долгом высказать мнение и настаивать на нем. Но когда речь шла о вопросах, куда более серьезных, о решениях, налагающих на принявшую их ответственность, все молчали, предоставляя право решать ей. Нам двоим тащить эту ношу, и никто не подставит плечо, чтобы принять на себя хотя бы ее часть. Никто. Данка смотрела ей в глаза, и Вель видела тоскливую обреченность, которая медленно наполняла ее зрачки серым штормовым морем, ветрами зимы, несущими с собой холода. - Я просто не хочу, чтобы кто-то пострадал, - тихо проговорила ее золотая нежная девочка, сотканная из самой любви. – Никто не должен страдать из-за нас. - Такого не бывает, Аватара, - с насмешкой вновь вклинился в их беседу Тваугебир. – Всегда есть цена, которую приходится платить. - Про цену мы знаем и без вас. – Вель ощутила, как хлестнули слова, не сумев сдержать вырвавшийся возглас. Эльф вопросительно вздернул бровь и улыбнулся ей с каким-то странным сдержанным ликованием на дне ледяных глаз. Эта его улыбка очень не нравилась ей, очень. Она скрывала что-то, чему Вель пока никак не могла подобрать слова. Обернувшись к Данке, она постаралась говорить как можно мягче. – Я обещаю тебе защитить столько, сколько смогу. Я сделаю все, что в моих силах, и даже больше. Клянусь. - Я знаю, Вель, - нежность первоцветами распустилась в ее глазах, а ее пальцы в ладони Вель вдруг стали такими ласковыми, что захотелось прижать их к губам и покрывать поцелуями, благословляя ее имя. – Я верю тебе, как никому. Кивнув ей, Вель повернулась к Тваугебиру, который внимательно наблюдал за ними, переводя взгляд с одной на другую. - Мы сделаем так, как вы предложили, милорд Ренон, - холодно проговорила Вель. – Но двигаться на север будем со всей возможной скоростью. Я не намерена терять время. - Разумеется, Аватара, разумеется, - вновь улыбнулся эльф. Вель прищурилась, пытаясь определить, чему же он так радуется. Она так и не могла понять, насмешка ли в его глазах, или какое-то странное, лихорадочное, затаенное ожидание. На сборы ушло не так уж и много времени, как и на то, чтобы расплатиться с хозяином и покинуть гостиницу. Он не задал им никаких вопросов, когда Гайда сообщила, что они собираются продолжить путь немедленно, только сгреб деньги и, отдуваясь и выкатывая глаза, распорядился подготовить им лошадей. Кажется, он даже и не понял, кто съезжает. Все внимание Терри было посвящено воцарившемуся у него над головой на втором этаже Тваугебиру. Терри то и дело смотрел на потолок в направлении его комнаты, словно мог видеть сквозь перекрытия и доски пола, вытирал лысину платком, отдувался и бормотал молитвы. До всего остального, похоже, дела ему не было. Вновь оказавшись в седле после всего-то пары часов весьма сомнительного отдыха, Вель только горестно вздохнула. Спину ломило, болели ноги, да и голова трещала после недосыпа. Дождик перестал, и теперь только темные тучи ползли по небу, а в разрывы между ними то и дело поглядывали серебристые звезды. Грязь чавкала под копытами лошадей, и это был единственный звук, что сопровождал их в дороге в этот предрассветный час. Деревня спала, еще не зная, кто в эту ночь посетил гостиницу, но Вель не сомневалась, что весть об этом к рассвету разлетится по всем домам без исключения. Оставалось только надеяться, что к тому времени о визите их семерых уже все позабудут. Через несколько часов после восхода солнца, которое нет-нет, да и проглядывало сквозь не слишком густые облака, Тваугебир сдержал слово и догнал их. Верхом на высоком сером жеребце с черной гривой, закутанный в длинный черный плащ, он походил на клок ночи и теней, каким-то странным образом не растаявший под лучами солнца. Разбрызгивая грязь копытами коня, он подскакал к отряду и натянул поводья, картинно кланяясь в седле Аватарам. И все это время на лице его играла эта насмешливая, ожидающая чего-то улыбка, которая совершенно не нравилась Вель. Заняв место во главе отряда, как ни в чем не бывало, словно это самое место он занимал уже долгие недели напролет, Тваугебир повел их вперед. Никто, кроме Крол, не попытался этому воспротивиться, да и сама Волчица пока только зыркала на него разноцветными глазами и утробно ворчала под нос, но вслух ничего не говорила. Пальцы ее поглаживали рукоять ножа на поясе, методично и вкрадчиво, так долго, что Вель надоело смотреть. Да и думать о том, попытается Крол сцепиться с Тваугебиром или нет, ей не хотелось. Остальные спутницы тоже то и дело поглядывали на эльфа, но старались при этом держаться от него на некотором расстоянии. Китари с Мефнут беспрерывно шушукались, близко сдвинув друг к другу головы. Милана и Гайда ехали рядом, но хранили молчание, что было красноречивее слов. Данка же только улыбалась чему-то себе под нос, тихонько и очень нежно. Каждый раз, когда Вель смотрела на нее, на сердце легчало. Съехать с дороги и путешествовать через поля, чтобы избавиться от излишнего внимания, не представлялось возможным. Все чаще по обеим сторонам дороги встречались каменные ограды, отмечающие фермерские владения, на пригорках в отдалении виднелись высокие дома, окруженные хозяйственными постройками. Потому Тваугебир низко надвинул капюшон на лицо и сгорбился в седле, чтобы издали казаться меньше ростом. Его прекрасного боевого жеребца спрятать бы не удалось, животное так и притягивало взгляды статями и плавным шагом, но уже хорошо было, что эльф скрыл собственное лицо. Ни один нормальный человек не захотел бы встречаться на одной дороге с Тваугебиром, а значит, все встреченные ими даже наедине с самими собой не допустят мысли, что горбящаяся под черным плащом фигура может принадлежать именно ему. Вель аккуратно наблюдала из-под плаща за лицами купеческих охранников и возчиков проезжающих мимо них караванов, лицами крестьян, что направлялись по своим делам вдоль обочины, кто пешком, кто в двуколках. Все они бросали один взгляд на спутниц с Тваугебиром, и сразу же отводили глаза, стараясь смотреть куда угодно, только не на них. И ускоряли шаг, чтобы поскорее оказаться на как можно большем расстоянии от странного отряда. Вель была совершенно уверена в том, что точно так же быстро они постараются забыть и о самом факте встречи на дороге. Незнание порой бывало гораздо безопаснее знания, видимо, именно этим принципом и руководствовались все встреченные ими люди. Так что пока спутницы находились в относительной безопасности, хотя, сколько продлится такое положение вещей, Вель не знала. Впрочем, довольно скоро мысли о том, кто и что о них подумает, повылетали у нее из головы. Сейчас нужно было думать о другом: как действовать, когда они прибудут в Луас. Если Тваугебир прав, и там правит один или даже несколько Эвилид, нужно было затаиться хотя бы на время, чтобы успеть разыскать ведунов и подготовиться к атаке на дворец, где они, скорее всего, и находились. А для этого нужно было раздобыть информацию об этом самом дворце и разработать план проникновения туда. А еще укрыться от преследователей, которые могли идти за ними по пятам. И от Рабов, что тоже запросто могли поджидать их в городе. Ты на полном серьезе собираешься бросить вызов Эвилид? И отбить у них Луас, чтобы прибрать его к рукам и править там? Ты, дочь сельского жреца из захудалой деревеньки в богами забытой дыре? Впрочем, этот голос в голове Вель звучал как-то отстраненно и не слишком-то громко. Какая-то часть ее все еще продолжала поражаться тому, как стремительно менялась ее судьба и она сама, а другая часть просто позволяла этим переменам происходить с ней, потому что все равно ничего не могла изменить. И день за днем, Вель все меньше хотелось пытаться это сделать. Ее воспоминания не подсказывали ей ничего. В книгах она читала, что Аватара Энерион, которой она, судя по всему, и была когда-то, по крови являлась наследницей Руонского трона. Естественно, она прекрасно знала дворец, все входы-выходы, потайные коридоры и помещения. Оставалось гадать, сохранилось ли за две с половиной тысячи лет хоть что-то от того здания, где раньше располагался правитель Руона? Уцелели ли ведущие в город подземные ходы, коли таковые имелись? Вель читала, что такие штуки были во всех резиденциях правителей, чтобы можно было удрать в случае чего. А если и уцелели, если она даже вспомнит, где они находились, то насколько изменился сам город? Сможет ли она найти входы в тоннели? Или им придется переть напролом, прямо через крепостные стены, принимая на себя удар всей многочисленной стражи Первого Жреца? Возможно, силы можно было считать даже равными, коли уж к ним присоединился Тваугебир. Но от такой мысли разило столь ледяной жутью, буквально реками пролитой человеческой крови, что к горлу Вель подкатывал ком. Ты готова принимать решения и приказывать, это понятно. А готова ты приказать им убивать за тебя? И не Рабов, а людей? Она старательно гнала прочь назойливый насмешливый шепот, от которого волоски на загривке буквально шевелились, но этот самый шепот не очень-то спешил уходить прочь. По чести, Вель чувствовала себя прескверно, и настроение у нее было просто отвратительным. Потому что для соединения с Данкой нужно было ни о чем не думать, а для того, чтобы взять Луас, - думать об очень многом сразу. Словно две лошади тянули ее в противоположные стороны ее собственные чувства. От этого болело в груди, трещала голова, а общее состояние было каким-то странно лихорадочным. Словно она предчувствовала что-то, что вот-вот должно было случиться и сейчас только оформлялось в законченные рамки. С каждым часом погода налаживалась, и к полудню небо совсем очистилось от туч. Друзья приободрились, перестали так низко горбиться в седлах, начали негромко переговариваться. Вель держалась поближе к Данке, то и дело поглядывая на спутниц. Заметное напряжение владело всеми в присутствии Алеора Ренона Тваугебира. Китари с Мефнут то и дело перешептывались, да так тихо, что вряд ли даже Волчицы их слышали. Крол подъехала к Гайде с Миланой, которые теперь все время ехали по-о-бок, и пристроилась подле них, но не разговаривала с ними, а только мрачно буравила спину эльфа насупленным взглядом. Вель ощутила подкатывающую к горлу комом усталость. Ей уже обрыдли все эти игрища и выяснения того, кто здесь главный. Возможно, самой лучшей политикой будет вообще игнорировать все их попытки командовать тобой? – мягко предположил внутренний голос, но она только со вздохом сожаления отмела эту мысль. Вряд ли спутницы и эльф предоставят ей подобную роскошь. Внезапно в воздухе что-то изменилось, и Вель насторожилась. На первый взгляд не произошло ровным счетом ничего, но она совершенно точно чувствовала какие-то колебания. Как будто камень, разбивший гладкую поверхность пруда, пустивший волны во все стороны, и чем дальше эти волны разбегались, тем шире становились. Что-то защекотало в затылке, да так сильно, будто невидимые пальцы едва дотрагивались до коротких волос Вель. Она выпрямилась в седле, вскинув голову и напряженно оглядываясь по сторонам, словно это могло хоть как-то ей помочь. Глаза скользили по унылому серому пейзажу из поросших травой холмов и каменных изгородей, отделяющих земли одного хозяина от земель другого, но глаза не находили ничего. В то же самое время, как тело буквально каждой порой ощущало пульсацию пространства, эти волны, что накатывали, накатывали… - Что такое, Вель? – тревожно вскинула голову Данка. – Что с тобой? - Ты не чувствуешь? – сипло пробормотала в ответ Вель. Говорить тоже было трудно, как будто грудь и горло сдавили тугие обручи. – Что-то… какая-то вибрация… - Что случилось, Аватара? – нахмурилась Крол, резко оборачиваясь к ней. Рука ее вновь легла на рукоять ножа на поясе, а сама Волчица вся подобралась в седле. – За нами следят? - Не знаю, - Вель облизнула пересохшие губы, часто моргая и все силясь ощутить источник странных колебаний. – Кажется, как будто что-то приближается. Но я не понимаю ни что, ни откуда. - Час от часу не легче, - пробурчала Крол, вздыхая, но и она, и остальные спутницы теперь насторожились и внимательно оглядывались, высматривая опасность. - Вы хотя бы можете указать, с какой стороны нам ждать гостей, Аватары? И какого рода гости это будут? – в голосе Тваугебира прозвучало звенящее ожидание. Вель бросила на него быстрый взгляд. Темно-синие глаза полыхали из глубоких глазниц, и шалый огонек в них выглядел диким и опасным. Вот только ответить Вель не успела. На мгновение глаза резануло изнутри, и она зашипела, прикрывая их пальцами, а когда отвела руку от лица и огляделась, мир выглядел совершенно иначе. Все вокруг заполняли волны серого марева. Окружающие объекты слегка расплывались, став какими-то мягкими, перетекающими, и теперь Вель видела множество черных и золотистых всполохов, что будто мухи сновали над дорогой и вокруг них. Тени. Она заморгала, привыкая к тому, как расплывается перед глазами мир, а потом вздрогнула, когда взгляд ее случайно упал на спутников. Единственной, кто выглядел размытым пятном, была Гайда, но прямо посреди ее груди билось золотистое солнце, крохотное, разбрасывающее во все стороны интенсивные пучки света. Силуэты молодых анай были окружены золотистым ореолом, колеблющимся по краю, Волчиц окружали языки пламени и слегка подрагивающая радужная аура, но у всех у них равномерно пылали в груди золотые солнечные вспышки. Разве что у Китари вспышка была отчего-то гораздо тусклее, чем у всех остальных. А вот Ренон заставил Вель задержать на себе взгляд. Здесь, в краю энергий и Теней, он выглядел еще выше, чем в обычном мире. Сотканный из серебра высокий воин с глазами-лунами и волосами, выплетенными из звездных лучей, он одним своим присутствием разгонял прочь сущности, которые шарахались от него, будто обжегшись, и эльфа единственного из отряда окружал примерно метр свободного от Теней пространства. Но при этом по поверхности серебра его тела то и дело пробегали чернильно-черные волны. Так бывает, когда костер затухает, и последние волны пламени, раздуваемого ветром, заставляют угли менять цвет с белого на черный и вновь белеть, когда огонь отступает. Примерно то же самое сейчас творилось и с эльфом, когда на считанные мгновения серебристый свет его тела сменялся чернильной липкой тьмой, а луны-глаза превращались в провалы в ночь. Вель поежилась. Ей совершенно не хотелось знать, почему так происходит. Она смотрела вперед, в спину Ренона, когда краешком зрения заметила справа от него у обочины дороги колебание. Пространство за Гранью шло волнами, разбегающимися от одной единственной точки по спирали. Это походило на тот проход в доме Идиль, через который они уходили прочь из Беренвиста. Только он не просто вращался на одном месте, как было там, он как будто расширялся, становясь все больше, объемнее. И колеблющая пространство вибрация шла как раз из центра все увеличивающейся спирали. Прямо на глазах Вель из середины спирали высунулась открытая пасть размером с кулак взрослого мужчины, утыканная острыми зубами. Этой пастью заканчивался длинный черный червь, выталкивающий себя наружу отрывистыми рывками, словно вывинчивающийся из земли, в то же самое время, как в пасти этого самого червя исчезало пространство. Вель поняла, что вытаращилась во все глаза на то, как Тень прогрызает дыру в пространстве, образуя проход. - Осторожно! – успела крикнуть она, дергая свою лошадь за уздечку, чтобы та прикрыла собой лошадь Данки от того, что могло вырваться из воронки. Рядом послышались возгласы спутниц, но Вель мгновенно сосредоточилась на точке в груди. Странно, сейчас она была мягкой и податливой, как обычно, а не сжатой в тяжелый алый камешек градиной, как когда им угрожала опасность. Да и сама Вель не слишком беспокоилась, хоть пожирающая пространство Тень и выглядела жутковато. Но страха не было, и благодаря этому малхейн раскрылся легко. Вель ощутила прилив наслаждения и боли, а вместе с ним – эту потрясающе интимную близость с Данкой, будто их тела соединились, слиплись друг с другом по самому краешку, будто они так тесно прижались друг к другу душами, словно могли в любой момент стать одним целым. И мощь, конечно же, невероятная мощь буквально водопадом обрушилась на ее голову, заставляя все тело затвердеть в одном интенсивном усилии выдержать все это. А в следующий момент зрение как будто раздвоилось; правым глазом Вель продолжала видеть то, что творится за Гранью, а левым реальный мир. Еще миг зрение оставалось раздвоенным, создавая противный диссонанс, от которого к горлу подступила тошнота, а затем встало на место, и Вель моргнула, самыми обычными своими глазами наблюдая за тем, как пространство перед ними, у самой обочины дороги, дрожит, как бывает в жару над раскаленным дорожным полотном. Теперь это видели уже все, и Ренон с негромким возгласом плавным движением выхватил из ножен у седла черный меч и направил коня к колеблющейся спирали. Правда, сделать он ничего так и не успел. Прямо из центра колебания выступила вперед человеческая фигура, и Вель выдохнула, чувствуя, как отступает прочь напряжение, а вместе с ним растворяется и соединение с Данкой, оставив после себя горькое чувство потери. Темные волосы, простое синее платье, расшитое по рукавам и подолу мелкими цветочками, темные глаза, внимательный взгляд которых мгновенно охватил всю картину. Вель что угодно готова была поставить, что за короткий миг Идиль подметила все детали происходящего и сделала все необходимые выводы. Один быстрый взгляд колких глаз, и жеребец под Реноном встал на дыбы, захрапел и попятился, а лицо сидящего в седле эльфа вытянулось от изумления, и ему пришлось сосредоточить все свое внимание на том, чтобы утихомирить неожиданно взбесившееся животное. - Вот мы и встретились вновь, нерожденные, как и было обещано, - Идиль взглянула на них с Данкой, начисто игнорируя остальных спутниц. Что-то, похожее на улыбку, промелькнуло в ее темных глазах. - Здравствуй, Идиль, - Данка улыбнулась ей, как старой знакомой, и Вель ощутила мягкую пульсацию радости в собственной груди, что пробивалась сквозь сосредоточенность и усталость. – Не думала я, что увижу тебя так скоро. - Вседержитель Времени сам решает, когда приходит срок, - мягко отозвалась ведьма, отступая в сторону. Вель вновь ощутила колебания, и следом за Идиль из проделанного ею перехода выступили мужчина и женщина. За их спинами спираль мягко сжалась в точку и исчезла. Мужчина был среднего роста, светловолосый, с такими холодными голубыми глазами, что они запросто могли бы выморозить и горные хребты до самых упрятанных глубоко под землю корней. Острые черты лица, высокие скулы, чуть раскосые глаза придавали ему сходства с хищной птицей, и то, как он чуть склонял голову набок, как внимательно смотрел на них с Данкой, лишь усиливало это впечатление. Вель дала бы ему на вид не больше сорока лет, но глаза мужчины казались непроницаемыми, а от него самого исходило такое концентрированное ощущение силы, что она засомневалась. Вряд ли столь молодой человек мог достигнуть необходимого уровня силы за отведенные ему годы. Вполне возможно, он был гораздо старше, чем казалось на первый взгляд. Женщина так кардинально отличалась от мужчины, что в первый момент Вель даже заморгала. Никогда и ни у кого она еще не видела столь темной кожи, почти коричневой, какого цвета бывает настой из дубовой коры. Длинные и густые, каштаново-золотистые волосы женщины были перевиты в толстую, с запястье Вель, косу, доходящую ей до середины спины, карие бархатистые глаза в опушении длинных ресниц были непроницаемо холодны. Тонкие, будто южный фарфор, изящные черты лица женщины дополняли картину, придавая ей какой-то отстраненный вид, как и слегка вздернутый подбородок, надменный изгиб тонких бровей, полуприкрытые веки. Оба ведуна были завернуты в длинные серые плащи, лишь их лица виднелись из-под капюшонов. Вель с трудом сдержалась и не покачала головой, когда заметила маленькие изящные ладони женщины, что придерживали края плаща. Они тоже были совсем смуглыми, почти коричневыми, с аккуратными розовыми ногтями, ярким пятном выделяющимися на фоне кожи. На плечах ведунов висели дорожные котомки. - Проклятье, опять ты! – проворчала Крол, недобро разглядывая Идиль и ее спутников. На миг ее ехидный взгляд метнулся к Ренону, который до сих пор не мог успокоить коня, и на лице ее промелькнуло удовлетворение, а затем она вновь повернулась к ведунам. – И как, позволь спросить, ты нас нашла? Следила за нами? Идиль поморщилась, бросила быстрый взгляд на своих спутников, что стояли за ее спиной с каменными лицами и не произносили ни слова. Поправив капюшон плаща и убрав под него выбившуюся темную прядь волос, Идиль не слишком дружелюбно взглянула на Крол. - Достаточно того, что я вас нашла. И что привела вам помощь. – Полуобернувшись к двум другим ведунам, она представила. – Это Барух-джу, прозванный Ястребом, и Шайавани-ши, прозванная Зимородком. Совет Старших моего Круга от имени Дигнадара-джу Кречета просит Аватар Создателя принять поддержку, защиту и помощь человеческих ведунов. - Мы к вашим услугам, нерожденные, - промолвил мужчина низким хриплым голосом, слегка склонив голову в поклоне. Женщина не сказала ничего, только смотрела, да надменно, словно королева, которой поневоле пришлось спуститься в грязный полуразвалившийся хлев нерадивого крестьянина. Вель нахмурилась, внимательно разглядывая новоприбывших. Теперь, вместе с ними, их небольшой отряд вырос уже до одиннадцати человек, к тому же, ведуны были пешими. Спутницы и раньше-то бросались в глаза издали, а теперь, учитывая темную кожу Шайавани, привлекут к себе еще больше ненужного внимания. Не говоря уже о том, что и скорость продвижения значительно снизится. Придется плестись, поджидая пеших, да и отчего-то Вель казалось, что ночевать у костра под открытым небом ведуны не согласятся. Слишком уж холодными и надменными были их лица, чтобы валяться на земле. С другой стороны, они предлагали помощь, которая Вель была нужна позарез. Три обученных ведуна, способных повелевать Тенями, это гораздо лучше, чем вообще ничего. К тому же, они могли учить, если не управлению Тенями и энергиями, то хотя бы концентрации. - Как вы нас нашли? – резкий холодный голос Ренона, который наконец управился со своим жеребцом, вырвал Вель из задумчивости. Она взглянула на эльфа. Тот сидел в седле, низко опустив вдоль тела руку с зажатым в ней клинком, не спуская глаз с ведунов. И выглядел он в любой миг готовым к броску. – Полагаю, раз вам это под силу, значит, и другие смогут. - Не смогут, - глаза Идиль слегка прищурились, когда она взглянула на эльфа, но это стало ее единственной реакцией на Тваугебира, которого она, несомненно, узнала. Во всем Этлане Срединном был лишь один черноволосый эльф, так что ошибки быть не могло. Только отчего-то этот факт нисколько ведьму не обеспокоил. Губы ее поджались, когда она продолжила: - У меня есть спутник, сущность, которая не оставляет меня уже долгие годы. Он запомнил Аватар в тот день, когда они посетили мое жилище, и вновь найти их для него не составило труда. Вряд ли кто-то еще сможет отследить нас, так что погони опасаться не стоит. - Погони опасаться стоит всегда, особенно, когда речь идет об Эвилид, - Ренон все так же жестко смотрел на трех прибывших ведунов. Заслышав роковое слово, все трое обменялись быстрыми взглядами, но больше не издали ни звука. – К тому же, - продолжил эльф, - может, Аватар-то отследить будет проблематично, но уж вас-то троих – запросто. Сет лишен плоти и правит за Гранью, так что отследить передвижения Теней, которые прогрызают для вас ходы, для него ничего не стоит. - Полагаю, князь Ренон, что вопросы того, что происходит за Гранью, следует решать тем, кто за Гранью имеет хоть какую-то власть, как вы считаете? – Барух взглянул на эльфа с ледяным спокойствием на дне синих глаз. Эльф посмотрел в ответ немигающим долгим взглядом. – Если мне не изменяет память, Высокие эльфы не относятся к народам, обладающим хоть какой-либо возможностью влиять на мир сущностей, или я не прав? - Не обладают, - подтвердил Ренон с очень недоброй улыбкой. – Но один из них обладает достаточным количеством мозгов, чтобы сложить одно с другим и получить общую картину. Я намерен уберечь Аватар любой ценой, и если вы привели за собой погоню, то пеняйте на себя. - Не надо угрожать нам, милорд, - очень тихо проговорил Барух, и воздух вокруг него едва заметно уплотнился, а Вель почти что всем телом ощутила острый привкус опасности. - Вы, может быть, и величайший наемник Этлана, но вы, в конце концов, всего лишь наемник. Не вам тягаться с нами. На лицо Ренона стоило посмотреть. Он буквально побелел, на щеках прорезались желваки, а жеребец под ним, ощутив настроение хозяина, выгнул шею и принялся рыть копытом землю. Три ведуна выпрямились как один, глядя на него, и Вель ощутила, как они начинают собирать вокруг себя энергию. Это походило на то, будто чей-то гигантский рот втягивает в себя воздух, по крайней мере, более подходящего сравнения ей в голову не пришло. - Хватит! – Данка не повышала голоса, но все обернулись на ее слова, как если бы она кричала во весь дух. Странная властность прозвучала в простом и тихом слове, и даже Вель поняла, что слегка склонила голову перед своей душой, как будто кланялась. Ведуны немного расслабились, опустив плечи, Ренон замер, и ощущение угрозы вокруг него как-то само собой сошло на нет. Кажется, подобного эффекта Данка и сама не ожидала, потому что слегка стушевалась, и щеки ее окрасил слабый румянец. Тем не менее, она продолжила: - Прошу вас, давайте не будем ссориться друг с другом. Я знаю, что все вы хотите нам помочь, и только это для нас важно, а все остальное значения не имеет. Алеор Ренон, я думаю, что Идиль и ее спутники были предельно осторожны при перемещении за Гранью, они прекрасно знают, что делают. – Ренон скривился, но кивнул, отворачиваясь от Данки так, будто она только что заляпала вином его лучший костюм. Девушка взглянула на ведунов и слегка застенчиво улыбнулась им. – Прошу вас не обижаться на нашу подозрительность. Мы недавно узнали, что в Луасе, вполне возможно, правит кто-то из Эвилид, а может, и несколько сразу. Именно поэтому Алеор Ренон так опасается возможной слежки. Так что, думаю, всем нам нужно просто доверять друг другу. Тогда мы сможем идти в одну сторону и делать общее дело, раз уж Великая Мани переплела наши пути. Вель подняла голову, с интересом наблюдая за реакцией окружающих. Некоторое время назад она уже успела заметить, как странно действует на всех Данка. Даже самые яростные спорщики замолкали, стоило ей вмешаться, конфликты гасли, смирялись страсти. Сколько раз ей удавалось всего парой слов убедить в чем-то непримиримую Крол, что до этого часами до хрипоты отстаивала свою точку зрения. Впрочем, Вель нисколько не удивлялась такому свойству Данки. Ты соткана из нежности и ласки, моя маленькая золотая девочка. Само небо обнимает тебя пуховыми перьями облаков, само солнце баюкает в объятиях и целует твои ресницы. Нет больше во всем свете никого, подобного тебе. Первой прервала молчание Шайавани, покачав головой и пристально глядя на Данку. Голос у нее был мягким и бархатистым, с едва слышным чуть растягивающим гласные акцентом. - Идиль-ши рассказывала нам о тебе, Ниера, но мы не верили, что такое возможно. Теперь я и сама собственными глазами вижу, что она была права. Значит, время пришло. – Женщина глубоко вздохнула, как будто к чему-то готовилась, а затем низко склонила голову и проговорила: - Цепью дорог, что прошла я в немыслимой толще лет, и дорогой, которую иду сейчас, своей надеждой на то, что дороге той не будет конца, покуда не раскроются золотые глаза Вседержителя, я клянусь повиноваться во всем Аватарам Создателя и отдаю им свою жизнь, волю и силу, дабы уберечь их от беды и помочь осуществить задуманное. Вель не ожидала ничего подобного, но ощутила легкий толчок, как уже случалось однажды, когда им присягали анай и Гайда. Внутри сразу же молниеносно разрослось раздражение, без всякой видимой причины, грудь стянула давящая тяжесть, из-за которой стало трудно дышать. Рядом судорожно втянула носом воздух Данка, и Вель поспешила подвести к ней свою лошадь и поддержать ее под спину, чтобы она не упала на землю. Следом за Шайавани поклялся и Барух, а последней клятву принесла Идиль. И с каждым новым принесенным обетом раздражение внутри Вель только разрасталось, как будто кто-то специально подливал масла в огонь. Причем сама она будто бы разделилась на две половины. Одна часть рвала и метала, в ярости желая лишь одного: крушить и разрывать в клочья все и всех. Вторая часть молча наблюдала за первой, удивляясь тому, откуда в ней из ниоткуда вдруг взялось столько злости. Ведь сейчас не происходило ничего странного, ничего необычного, ничего, что могло бы до такой степени разозлить ее. Наоборот, все складывалось наилучшим образом, эти ведуны соглашались подчиняться сами, их даже уговаривать не пришлось. Почему же тогда?.. Странное равновесие установилось в ней, хлипкое и шатающееся. И сама Вель балансировала буквально на самом острие, по одну сторону от которого была лютая ярость, по другую – недвижимое спокойствие. - Ты назвала меня Ниера, - мягкий голос Данки заставил Вель устало вскинуть голову. Ее тоже заинтересовало это слово, его значения она и не знала. В груди болело, и она потерла ладонью малхейн, в котором сейчас, казалось, собралась вся ярость и злость окружающих ее людей. Данка тоже выглядела бледной, ее рука, лежащая в ладони Вель, слегка подрагивала. – Это значит «Любящая» на эльфийском. Почему ты так зовешь меня? - Аватарам нужны имена, - Шайавани впервые за все это время улыбнулась, обнажив жемчужно-белые зубы. Вид у нее был слегка удивленным, рука рассеяно касалась середины груди. Стоящий рядом с ней Барух хмурился и тоже тер между ребер. – В прошлый раз тебя звали Элонор - Сердцем Бури. Но, кажется, это имя больше не подходит тебе. - И правда! – Данка улыбнулась и с нежностью взглянула на Вель. Глаза ее так искрились, что раздирающая грудь ярость слегка померкла, отступая прочь, равновесие укрепилось. – Ниера мне нравится гораздо больше. А как вы назовете Вель? Вель, прищурившись, взглянула на Идиль. Она не чувствовала любопытства, не чувствовала ничего, кроме этого противного балансирования в пустоте, и ответ ведьмы был ей не слишком-то интересен. Но что-то внутри отдалось горечью, когда та сухо отозвалась: - Это будет зависеть от того, как она проявит себя в будущем. Вряд ли кто-то назовет тебя любящей. Это последнее слово, которое можно было бы к тебе применить. Это походило на удар, когда Вель буквально рухнула с того самого острия на сторону гнева и ослепляющей ярости. Будто кто-то толкнул ее с силой в грудь, и она навзничь свалилась в темное, безрадостное, одинокое. Сознание отстраненно зафиксировало переход, но теперь уже она не могла ничего сделать, не могла выбраться оттуда. Экран ярости встал непроницаемой стеной, а в голове зазвучали, зашептали вкрадчивые голоса, которые она так ненавидела. До боли, до зубовного скрежета Вель захотелось оказаться где-нибудь, где никого нет, в каком угодно сыром, промозглом и темном углу, лишь бы никто не смотрел на нее, ожидая от нее чего-то, чего она сделать не могла. Бесполезная смертная девчонка, не обладающая никакими силами, ничего не умеющая, всего боящаяся, переполненная яростью и злостью. Недаром же ее собственные родители отдали ее Карателям на казнь, недаром ее сторонились люди, недаром боялись спутницы. Ты просто уродливое и бесполезное создание, не заслуживающее ни любви, ни преданности. И как бы ты ни пыталась доказать им, что на самом деле ты иная, ничего-то у тебя не выйдет. Так и останешься то ли девкой, то ли чучелом лесным, на которое смотрят криво, поджимая губы, которого боятся, но перед которым вынуждены гнуть шеи только потому, что оно чересчур жестоко и неуправляемо и может представлять угрозу. Чернота сдавила грудь Вель со всех сторон, и она резко отвернулась от ведунов, поглубже надвигая на лицо капюшон плаща. Пусть думают, что хотят, ей-то какое дело? Ты очень жесток, Создатель, раз заставляешь меня умирать ради этих людей. Но на этот раз я не подчинюсь твоей воле. Данка тревожно тронула руку Вель и попыталась заглянуть ей под капюшон, но теперь почему-то легче от этого не стало. Только тяжелее. Словно через черный искаженный экран что-то тихое внутри Вель наблюдало за тем, как ее захлестывает тугой удавкой тоска, а голоса шептали все громче, все громче. Эта сотканная из света девочка, нежная и мягкая, не заслужила рядом с собой такую, как Вель. Ей бы золотой птичкой порхать под самым небом и купаться в солнечных лучах, что и породили ее, ей бы петь на приволье высоко-высоко, встречая розовые зорьки и заставляя звезды плясать от счастья. Я все сделаю ради того, чтобы ты жила. Все, что только в моих силах. Даже если для этого мне придется погубить весь мир. Улучив момент, когда Вель с Данкой замолчали, в разговор вклинился Ренон. Судя по его виду, он не собирался приносить им клятвы верности. Кажется, его даже забавил тот факт, что ведуны их принесли. - Что ж, теперь, после обмена любезностями, предлагаю перейти к более важным вопросам. В Луасе правят Эвилид, как вы уже успели понять, а значит, нам нужно добраться туда как можно быстрее и незаметнее. А раз вы пешие, друзья мои, то вы будете тормозить наше передвижение и привлечете к нам лишнее внимание. Вряд ли это можно назвать отличным началом преданной службы Аватарам, вы не находите? - Мы можем открыть проходы прямо в Луас, - проговорил Барух, стараясь не глядеть на Ренона. Смотрел он только на Данку и то и дело рассеяно потирал грудь. Удивление от установления связи, которую давала присяга, еще не до конца стерлось с его лица. – Тогда даже если кто-то и идет по вашему следу, то здесь след прервется, а самих преследователей мы опередим как минимум на неделю. - То есть ты предлагаешь Аватарам войти за Грань, где правит Сет, я ничего не упускаю? – тихо поинтересовался Ренон. – Войти во плоти, оказавшись в полной его власти? Чтобы он уж совершенно точно их не упустил? - Они пройдут сквозь тело Тени, что образует переход, - парировал Барух. – Это безопасно. К тому же, благодаря Идиль-ши они уже путешествовали таким способом однажды, и ничего с ними не случилось. - Можно ли верить словам человека, который живет в окружении Теней? – Ренон смотрел на Вель, смотрел в упор, и она даже без присяги ощущала его звенящую, как натянутая тетива, ярость. И от этого было еще хуже. Не сейчас, пожалуйста! Я не справлюсь, я не смогу, только не сейчас! Ей хотелось крикнуть ему, чтобы он замолчал, чтобы оставил ее в покое, но она не могла этого сделать, и Ренон продолжил. – Можно ли верить тому, чей разум вечно окутан прикосновением сущностей с той стороны Грани? Тому, кто контактирует с порождениями Сета? - Тени – это не более порождения Сета, чем Тваугебир! – почти что рявкнул Барух. - Если волк прикидывается смирным и предлагает пастуху охранять его стадо, стоит ли пастуху ему верить? - Да никому из вас вообще нельзя верить, проклятые низинники! – вдруг взорвалась молчавшая до этого Крол. – Бхару вашу за ногу, Аватара! – Вель почувствовала на себе ее взгляд, закусывая губу и держась изо всех сил. Вид у Волчицы был решительным, разноцветные глаза горели. – Давай сделаем вот что. Пусть эти бхарины выродки сами тут ковыряются, сколько их душам угодно и решают, что делать дальше. А мы соорудим тебе носилки, как в прошлый раз, да отнесем прямиком в Луас. А там я лично перегрызу глотку Первому Жрецу, да и дело с концом. Вы и без этих низинников управитесь с Эвилид, зальете все огнем к бхариной мани, и на этом все сопротивление закончится. Это дело пятнадцати минут. Решайтесь! Вель закрыла глаза, когда ведуны обернулись к Крол и принялись яростно препираться с ней, а следом к перебранке присоединился и Ренон. Все внутри нее дрожало, мелко-мелко, так быстро, словно готово было оборваться в любой миг. Перед глазами поплыли алые круги ярости. Вель еще чувствовала, как Данка мягко поглаживает ее ладонь, как с тревогой заглядывает в ее лицо, как пытается что-то тихо и нежно говорить ей, чтобы хоть немного успокоить. Но всего этого было недостаточно, все это было уже не для нее. Для кого угодно, только не для нее. Остановись! – едва слышно шепнул внутренний голос, и в груди ёкнуло, но Вель уже не слышала. - Довольно! – рыкнула она из-под капюшона, ощутив колкую волну ярости, и Данка отшатнулась от неожиданности, буквально подскочив в седле. Пока что она была единственной, кто услышал возглас Вель, и от этого ярость внутри взметнулась еще сильнее, треща и разгораясь, как лесной пожар под порывами ураганного ветра. Они даже не слушали ее! Они были настолько заняты своей перебранкой, что даже не обращали на нее внимания! Вель задрожала. Ей нужно было куда-то девать ярость, ее нужно было выпустить на волю, потому что пока эта ярость оставалась внутри, Вель ощущала себя залитой маслом бочкой, в которую какой-то дурак бросил горящую головню. И огонь выжигал ее изнутри, огонь такой сильный… - Довольно! – вырвалось у нее из горла во второй раз, и теперь уже вместе с голосом пришел удар силы. Этот удар не имел никакого отношения к силе Источников. В таком состоянии, как сейчас, Вель ни за что не смогла бы установить соединение, даже если от этого зависела бы ее жизнь. Так что сила, что вырвалась из нее, имела совершенно иную природу. Раскаленная добела потрескивающая ярость, хлестнувшая во все стороны от ее тела, как расходящиеся по воде круги. И источником этой ярости был малхейн. Пылающим зерном в ее груди он едва не прожег ей спину, и в следующий миг охнула, хватаясь за грудь, Данка. Следом за ней удар достиг и остальных спутниц и ведунов, что принесли ей присягу. Все они вскрикивали и сгибались пополам, будто Вель и вправду била их в самое сердце, будто ее ярость выжигала их точно так же, как выжигает огонь сухостой. Невредимым остался лишь Ренон. Удивленно оглянувшись вокруг, он вдруг довольно усмехнулся и взглянул ей прямо в глаза. На лице его было написано плохо сдерживаемое торжество. Остановись! Вель ощутила опустошение, когда вся сила и ярость буквально излилась наружу, а внутри нее образовалась огромная сосущая дыра. Медленно разворачивалась перед ней картина, медленно доходило до ее ослепленного гневом сознания то, что она наделала. Анай и Гайда, что навалились на луки седел, едва не падая с лошадей на землю, ведуны, согнувшиеся пополам, придерживающееся руками за землю под ногами. Данка, которая держалась за грудь и смотрела полными боли глазами. Данка, самая любимая, самая нежная, самая нужная на свете Данка. Мое единственное сокровище. Вель ощутила, как что-то внутри нее порвалось и кровоточит, а боль буквально ослепила, выжигая глаза. - Простите меня, - хрипло прошептала она из-под капюшона, стискивая побелевшими от боли пальцами поводья. – Простите. Но разве было ей прощение? Разве могло ей быть прощение за то, что она причинила боль тем, кто присягнул ей на верность? Кто поклялся свою собственную жизнь положить, чтобы жила она? Разве могло ей быть прощение за боль Данки? Ее Данки?.. Из глаз хлынули слезы, ослепив Вель, и она едва сдержалась оттого, чтобы закричать во всю глотку от невозможности, от безысходности, от той выжигающей все внутри нее тоски. Ты – чудовище, твои родители были совершенно правы. Все они были правы. Ты – жестокое, не знающее сострадания и милосердия чудовище, пригодное лишь на то, чтобы убивать. Будь ты проклята за все это! И будь проклят Создатель, который сотворил тебя такой! Весь ужас, гнев и ярость, что преследовали ее с того самого дня, как на деревенской площади Каратели раздели ее донага и били кнутами, все это внезапно одновременно набросилось, буквально обрушилось сверху, и Вель тонула, она стремительно тонула в пучине черного отчаяния, у которого не было дна. Ухватившись за малхейн в груди, каким-то немыслимым усилием она умудрилась установить связь с Данкой, и сквозь эту связь к ней хлынула такая нежность и сострадание, такая любовь, что Вель окончательно потеряла себя. Она уже не соображала, что делает, когда ее руки оплели серые жгуты энергий. Она едва видела, как эти самые жгуты ткут перед ней какой-то странный рисунок, и рисунок этот выворачивается наизнанку, открывая прямоугольник, похожий на дверь, затянутый серым дымчатым маревом, словно по ту сторону двери пылал пожар, и все заволокло густыми клубами гари. Чувствуя, как невыносимо жжет все внутри нее, Вель ударила пятками коня и буквально влетела в этот самый проход, и он замкнулся за ее спиной, отрезав ее от всего остального мира. Отрезав от Данки.