Крайне затруднительное и непредвиденное путешествие Милли Фурнье

ГОТОВЬТЕ НОСОВЫЕ ПЛАТКИ! МНОГО. ПОКА ПЕРЕВОДИЛА, ПОЛКОРОБКИ ИЗВЕЛА. (прим. перев.) Кили проснулся первым. Его глаза сонно моргали, а голос был хрипловатым после сна. - Твой храп похож на рычание волкодава! – заявила я. – Очень привлекательно, муженек. Я уж думала, а не разбудить ли тебя и не привлечь ли к супружеским обязанностям прямо на месте! Кили рассмеялся и, несмотря на мои шутливые протесты, навалился на меня сверху всей тяжестью. - Но, женушка, почему же ты этого не сделала? Я бы не возражал! – он нахально улыбнулся, покрывая мое улыбающееся лицо поцелуями. – Вы посмотрите, а теперь она сопротивляется моим ухаживаниям! - Кили! Зажженные вечером свечи еще горели. Поскольку окон в нашем жилище не было, свечи были нашим единственным источником света. Наши тени танцевали на стенах, беспорядочной толпой клубясь за головой Кили. - Ты говоришь, обычай велит нам оставаться в постели целый день? – Я запустила пальцы в его волосы, а он приподнялся на руках, немного облегчив вес своего тела, лежащего на моем. Я потрогала косичку, которую я заплела ему прошлой ночью, - она хорошо держалась. - Да, миледи. К тому же я так и не заплел косичку тебе, не так ли? Я прижалась носом к его носу. - Нет, мой принц... *** «Ты у меня в животике. Странно, правда? Ты маленький малюлик, но ты быстро растешь и набираешься сил. Даже сейчас, когда моей беременности всего три месяца, я чувствую, как округляется мой живот. Я знаю, что характер у тебя будет еще тот, и жду не дождусь, когда можно будет взять тебя на ручки и посмотреть на тебя, а не просто почувствовать. Папа думает, что ты девочка, а я еще не решила. Но иногда я говорю ему, что я думаю, что ты мальчик, просто чтобы повредничать. Надеюсь, он тебе понравится. Я имею в виду папу. Он очень храбрый. Он и дядя Фили – храбрейшие люди, что я встречала, а уж я встречала достаточно храбрецов. Твой двоюродный дед тоже был очень, очень храбрым. Он приходился братом твоей бабушке, и мы будем рассказывать тебе о нем каждый день. Так что к тому времени, как ты прочитаешь это письмо, ты, наверное, будешь знать о нем все. Ты будешь очень красивым или красивой – ты самое замечательное, что я когда-либо делала. Точно тебе говорю. Я чувствую тебя. Странно, я никогда раньше не понимала, как на таких ранних сроках беременности мать может так любить свое дитя. Теперь я понимаю. Чем больше растет мой животик, тем больше я люблю тебя. Как бы мне хотелось, когда ты вырастешь, показать тебе выражение лица, которое было у твоего папы, когда я сказала ему, что у нас будет ребенок. Кили всегда так смешно на все реагирует. Мы сидели в кухне с дядей Фили, бабой Дис, дядей Двалином (уже предвкушаю, какое у него будет лицо, когда я научу тебя так его называть!), Ори и Балином. Ори и Балина ты, наверное, не увидишь еще долго. Они скоро уезжают в Морию, и когда ты родишься, их уже здесь не будет. Так вот, папа НАПИХИВАЛСЯ жареной картошкой, которую приготовили Ори и Дис. Честно говоря, я не собиралась рассказывать ему о тебе прямо тогда. Но иногда я умею красиво выступить. Потом поймешь, о чем я. Я должна рассказать тебе о многом. Твоя мама, Зайка, не совсем обычная гномка. Надеюсь, ты не возражаешь против прозвища «Зайка». Твой папа рассказывал, что так его звала его мама, баба Дис. А теперь я зову тебя так же. Так вот. Я посмотрела на папу и ляпнула: - Если будешь так есть, Кили, тебя разнесет! А толстеть в этом доме в ближайшее время собираюсь я! Честно говоря, Зайка, я до сих пор горжусь тем, как удачно я ввернула этот факт в разговор. Дис широко улыбнулась, и ее борода весело задергалась, потому что бабушка, конечно, догадалась о моей беременности задолго до того, как я сама это поняла. Ведь я даже боялась на это надеяться. Видишь ли, некоторое время назад мамочке сделали очень больно. Мы с папой даже не знали, удастся ли нам когда-нибудь что-то настолько прекрасное, как ты. По-видимому, наши молитвы были услышаны. Дядя Фили замер, не донеся до рта кусок картошки, а Ори и Двалин таращились, ничего не понимая. Но Кили, похоже, понял, о чем я говорю, потому что он вскочил со стула так быстро, что чуть не упал. Ты увидишь, он любит... подурачиться. Правильнее сказать – иногда он бывает рассеянным. - А ты точно... - Уверена? – закончила я фразу за него. – Абсолютно! – Я улыбнулась и дурашливо пожала плечами. – Поздравляю, ты будешь отцом! Честное слово, дядя Фили чуть не потерял сознание. Бабе Дис пришлось практически ОБЛИТЬ его вином из кубка, чтобы вывести из ступора. Это было месяц назад, и с тех пор ты растешь и растешь. Со всей моей любовью, как до звезд и обратно, мама». *** «Сегодня ты толкаешься у меня в животике. Это уже не первый раз, но я всегда так радуюсь, когда ты так делаешь! Обычно я хватаю всех, кто подвернется, и заставляю их положить руку мне на уже сильно округлившийся животик, где сидишь ты, в тепле и безопасности, чтобы они тоже почувствовали тебя. Я беременна восемь месяцев, и скоро ты родишься. Я связала тебе одеяльце. Раньше я вязала довольно много, но с момента моего появления в Средиземье у меня не было на это времени. Вяжу я не ахти как, так что одеяльце местами кривовато, а петли местами неровные, но оно нашего родового синего цвета, и я сделала его для тебя своими руками, Зайка. Папа каждый раз так радуется, когда чувствует твои движения. Он будет рад встрече с тобой. Правда, у меня есть просьба. Пожалуйста, постарайся вылезти как можно скорее! Я наслушалась столько страшилок о родах, которые длятся целыми сутками. Мы наконец-то выбрали имена. Если ты девочка, тебя будут звать Анук. Если мальчик – Торен. Это имя похоже на имя «Торин», что мне очень нравится. И Кили тоже. А Анук звали мою бабушку, которая умерла несколько лет назад. Скоро увидимся, Анук или Тор. Со всей моей любовью, как до звезд и обратно, мама». *** Мою дочку зовут Анук. Моя безбашенная, сообразительная, шаловливая маленькая Зайка слишком быстро выросла и слишком похожа на своего отца. Она старшая из двоих моих детей. Мы с Кили решили, что двоих нам будет достаточно, а учитывая, что нам удалось произвести на свет и мальчика, и девочку... мы решили, что нам повезло. Торен – мой младшенький. Мой умненький, замечательный Птенчик. Он родился таким крошечным. Однажды, пытаясь его успокоить, я назвала его Тор. Это имя закрепилось за ним, и теперь Тореном его зовет только Анук, когда злится и швыряется в него чем-нибудь. В отличие от Ан, у него мои волосы, но карие глаза и длинный нос ему достались от Кили. Помню, когда у него начала расти борода, Фили похлопал Кили по спине и сказал: «Да уж, братишка, в этом он пошел не в тебя!» Анук мечтает о бороде, как у бабушки. Помню, как она вытаскивала из камина остывшие угольки и разрисовывала ими подбородок и шею, а потом гонялась за братом с деревянной палкой. «Я как ты, мама! - кричала она, стоя на колене Двалина и не обращая внимания на его болезненные гримасы. - Когда-нибудь я убью тролля, как ты!» «Я всего лишь немного присочинила...» - признавалась я, съеживаясь под насмешливым взглядом Кили. Когда она была почти подростком, она все еще пачкала пальцы углем и бормотала: «Но я надеюсь, у меня все же будет борода, мама. Почему у тебя нету бороды?» Тут обычно вмешивался Кили, подхватывал дочку на руки и уверял нашу смешнючую Зайку, что он уже чувствует, что у нее отрастает небольшой пушок на лице. Тор младше сестры всего на два года. Помню, когда по гномьему летоисчислению они были еще младенцами – им было восемь и десять лет. Они всему учились, расспрашивали меня о моей родине и учили меня словам на кхуздуле, потому что я изучала язык вместе с ними. Сейчас, когда я пишу эти строки, мои дети не интересуются созданием семьи. Они разменяли пятый десяток второго столетия, но Анук занимает только ковка оружия, а Тора – фехтование и песни предков. Возможно, они никогда не найдут спутников жизни. *** - А ты все больше и больше седеешь, мама, - говорит Анук, сидя на краю моей постели, как когда-то сидела Дис. Иногда я думаю, что она похожа на покойную бабушку, с небольшой примесью Кили. – Ты тратишь слишком много времени на написание этой книжки. О чем она вообще? Не слушай ее, Книжка. Ты замечательная. - Это история моей жизни, - говорю я, полуобернувшись к ней на стуле. «Кили, - думаю я. - Ох, Кили, как же она похожа на тебя!» - В этой книге я записываю все, что ты мне сейчас говоришь, и потом тебе будет стыдно, что ты так непочтительно разговаривала с матерью. Ты сможешь прочитать эту книгу, когда я умру. - Мам, ты невыносимая! – наморщилась Анук. Я улыбнулась, откинула с глаз седые прядки волос и вытянула ноги. - Где твой брат? - Его величество? Да где-то бегает, решает, как расправляться с орками, которые иногда забредают к Горе. Идиоты. Орки. Я много лет их даже не видела, не то чтобы сразиться хоть с одним. Но Война Кольца и ее последствия привели в наши края голодных, кровожадных орков. Они не знают, что им делать, ведь они утратили свою главную жизненную цель: служение этому ужасному Кольцу и следование за ним. Ах да, Кольцо! Иногда в глубине души я спрашиваю себя: а могла ли я остановить этот кошмар, пресечь его в зародыше, спасти все тысячи разрушенных жизней? Ведь я могла отобрать у Бильбо кольцо... хотя его бы это здорово разозлило. О Кольце я знаю мало, но по событиям Войны я сделала вывод, что оно может обращаться к окружающим самыми невероятными способами. Об этом мне рассказал Гимли, сын Глоина. Он заезжал к нам вскоре после Войны, и с ним был спутник, которого я хорошо помнила еще со своего давнего путешествия. Леголас, отпрыск гламо-Трандуила. Глоин был не в восторге, и это еще мягко сказано. Но их история была потрясающа. История о племяннике Бильбо, Фродо, о его друге-хоббите и об их трудном и дальнем путешествии. Война давно уже закончилась. Я помню правление Фили, как он защищал Гору от всех, кто посягал на нее. Мы узнали о потере Мории, с которой ушли Балин и Ори. Насколько нам известно, это произошло очень, очень давно. Они ушли первыми из нашего Отряда. Когда я узнала об их гибели, мы не виделись уже больше шестидесяти лет. Именно в те времена, после Войны, мы с Бофуром и Кили посетили Шир и встретились с одряхлевшим Бильбо Бэггинсом. Кольцо ударило не только по нему, но и по Фродо. Мы недолго пробыли у него. Я с трудом узнавала усталого, старого хоббита, притулившегося в кресле у огромного камина и рассказывавшего истории про Серую Гавань и про то, как ему хотелось бы хоть одним глазком еще раз увидеть Эребор. Я объяснила ему, что было сделано, рассказала о детях и о короне на голове Фили. Мои рассказы вызвали у Бильбо потоки старческих слез, на которые его племянник сочувственно смотрел своими голубыми глазами. Теперь и я стара. Королевство растет и крепнет, а мы с Кили стареем, и постепенно мы поняли, что я не так уж молода, как мы думали. Я поседела на десять лет позже Кили, но все же поседела. Мы-то боялись, что я отстану от него на многие десятки лет. Мы обосновались в Горе около 160 лет назад, и я – последняя из отряда гномов, хоббита и мага. Кили умер от старости пять лет назад, успев отрастить седую щетину на морщинистых щеках. За два года до этого ушел Фили, и королем стал Тор. Кили чувствовал, что вскоре последует за братом, и отказался от короны, решив посвятить остаток жизни семье и детям. Тор был готов к тому, чтобы стать королем, и мы это знали. - Мама, ты снова витаешь в облаках! – мягко сказала Анук. – Ты думаешь о них? О папе? Эта книга лежала передо мной, уже изрядно потрепанная, - я часто переворачивала страницы, вспоминая, о чем я уже написала, исправляя ошибки и перенося на бумагу свои воспоминания. - Я всегда думаю о них. И о папе. Я стара. Я уже не полна жизни, как когда-то. Я больше не даю имена паразитам, не убегаю от варгов, не улыбаюсь расстроенному Бильбо и не ору на грозного Короля. Но иногда я достаю из ножен Снежный Шип, пробую пальцем его остроту, закрываю глаза и чувствую жар костра на лице и слышу шум листьев над головой. Потом я открываю глаза и снова становлюсь на десятки и сотни лет старше, улыбаюсь и вешаю меч на место, над кроватью. Я состарилась и я готова к новой встрече со своим мужем. *** «Кили. Прекрасная моя сказка, несуразный мой муженек. Ты ушел и оставил меня, обалдуй ты мой любимый. Ты же должен был забрать меня с собой, увести в земли предков, где нас ждут друзья? Ну погоди, дай мне только до тебя добраться, я убью тебя собственноручно за то, что ушел без меня. Ведь мы договорились, мой неуклюжий Принц, что мы никогда больше не будем разлучаться. Вот только смерть не остановить, да? Помнишь то письмо? Когда Ори записывал слова на кхуздуле, потому что я еще не знала этого языка? А теперь? Да я как будто с рождения на нем говорю! Помнишь то письмо, где я на всякий случай прощалась с тобой? Как же мне жаль, что мне не удалось с тобой проститься на этот раз. Знаешь... иногда мне что-то не верится в жизнь после смерти, Килька. Но я видела здесь волшебство, подобного которому не знают на моей родине, и мне так хочется верить, что я снова увижу твое прекрасное лицо. С морщинками, клочкастой седой щетиной и все такое. Ты встретился с Фили? Ты так горевал, когда он умер. А еще, если загробная жизнь все же есть, я надеюсь, ты нашел Торина и он сказал тебе, что гордится тобой. Надеюсь, ты встретился и с остальными. О Махал! Килька, это что же, я – единственная, кто остался в живых после того похода? Нет, правда? Ан и Тору очень тебя не хватает. Прошло пять лет с тех пор, как твои милые глаза закрылись в последний раз, а сегодня мы будем ужинать в моих (вернее, наших с тобой) покоях, я буду смотреть на детей и радоваться, что они удались на славу. Ан похожа на тебя, ты замечаешь? Я смотрю на нее и вижу тебя и Дис. Я вижу силу. Надеюсь, что ты и Дис нашел. Что вы с Фили увиделись с матерью. Тор великолепный правитель. Кили, я так им горжусь! Он делает Эребор все прекраснее и прекраснее, каждый день. Я знаю, что ты тоже им гордишься. Вот Фили бы порадовался, если бы увидел племянника. Возможно, он и радуется. Возможно, и ты видишь каждый день меня, Ан и Тора, возможно, это просто я не вижу тебя. Ты смотришь на наших детей? На маленькую Зайку и маленького Птенчика? Ты оберегаешь их? Я надеюсь, что да. Иногда мне кажется, что, проснувшись утром, я чувствую на плече твою руку, и ты будишь меня, чтобы я не проспала день. Знаешь, Килькин, я стараюсь не ощущать себя старой, но в последнее время у меня не всегда получается. У меня седые волосы и морщинистое лицо. Я очень стара и полностью готова снова встретиться с тобой, но мне горько думать о том, что придется оставить наших замечательных деток. О, Кили! Мой Кили! Я так сильно люблю тебя, а моя тоска по тебе еще сильнее, чем моя любовь. Но я держусь, любимый. Я помогаю Тору править и принимать решения, я помогаю Ан придумывать новое оружие. Я стараюсь приносить пользу, я не позволяю своему разуму лениться. Я сильна, Кили, я крепка как сталь. Я не подведу тебя. Я уже писала об этом в том, старом письме, но я напишу это еще раз. Спасибо тебе, Кили. Спасибо, что терпел мои выходки, принимал меня и любил меня такой, какая я есть. Спасибо, что прощал меня, делал меня сильнее и лучше. Со всей моей любовью, Александрия Миллисент Фурнье. Твоя Милли».