Долг

Признаюсь, я ожидал, что Каверин меня оттолкнет — потому что для него-то это должно было быть несколько неожиданно. Он и впрямь на несколько секунд остолбенел, позволяя мне его целовать, но прежде чем я успел разомкнуть губы, руки Виктора легли мне на пояс, чуть приподнимая и прижимая ближе. Он мне ответил, да так, что спустя какое-то время я стал задыхаться и задергался — и куратор, не возражая, меня отпустил. Я стоял, опустив голову, тяжело дыша и чувствуя как по лицу растекается румянец — из-за своей светлой кожи я вообще легко краснею. Вся моя смелость куда-то испарилась — и теперь я с ужасом ждал, что Виктор или рассмеется, или пошлет меня или сначала спросит, что это было и что мне от него надо, а потом пошлет. Если дождется ответа — язык присох к гортани и выдавить из себя что-то вроде «я вас хочу» я просто не в состоянии. Но он лишь приподнял мое лицо за подбородок, заставляя взглянуть на него — выглядел Каверин совершенно спокойным — и мягко провел мне по верхней губе подушечкой большого пальца. - Увы, мне действительно пора. - Негромко, но четко произнес он. - Я провожу тебя в твою комнату. Меня стала бить мелкая дрожь — то ли от разочарования, то ли от облегчения - когда Каверин бережно, но крепко сжал мою руку и повел к двери. «Наверное, счел меня неадекватом — поэтому такой острожный и вежливый. Все ж знают - психам и истерикам лучше не отказывать». Куратор привел меня в мою гостиную и усадил в кресло. Я старательно косил глазами во все стороны, чтобы не встретиться с ним случайно взглядом. Неожиданно он погладил меня по голове, и опять приподняв подбородок, склонился надо мной, приблизив лицо так, словно собирался поцеловать, но моих губ коснулось лишь дыхание: - Я зайду позже, в 11. Будь готов. После чего торопливо вышел — волновался или действительно опаздывал по делам? Я отошел от столбняка только через пару минут и осел в кресле. Господи, что я делаю?! Или что делает Каверин — кто знает, может такие отношения для куратора запрещены? Или я его неправильно понимаю — и он «зайдет» с бригадой санитаров или успокоительным? Или надеется, что я образумлюсь? И что значит «Будь готов?» В каком смысле? Взгляд упал на стену, за которой была «комната для альф» и я опять покраснел, и проклял свою судьбу и безумие последних лет 50, из-за которого здоровый парень в 26 лет все еще оставался девственником. Душ принять? Ждать его там? Смазку приготовить? Кишечник почистить? Нет уж, клизму делать не буду — перетопчется! Потом сообразил, что запачкаться я могу ничуть не меньше его да и запах... Сморщил нос и еще раз проклял мироздание. Неудивительно, что этим видом секса брезговали женщины, и до сих пор брезгуют большинство мужчин. Толочь гуано — то еще удовольствие. Надеюсь, о презервативах Каверин позаботиться сам - ребенка он мне не сделает, но сам подцепить что-то неприятное просто от микрофлоры кишечника сможет легко. Ладно, думать обо всем этом буду «ближе к делу», то есть часа через два, а пока... Я открыл ноутбук — новых сообщений не было. Надо как-то дать знать моим горе-спасителям, что мы с вероятностью 91% садимся в лужу - что-то мне подсказывает, что до течки ко мне посетителей пускать не станут. Но Мишка тоже хорош — ничего мне не сказал! Или не знал? Может, этот способ отбора недавно ввели? Я написал одно пространное письмо Максу с типичным набором вопросов: как у кого идут дела, погода там... Спросил - нет ли новостей от Олега (о том, что я случайно узнал, пока лучше помалкивать), упомянул вскользь про шарики и, поставив два смайла (что по договоренности служило началом разговора о нашем «плане»), предложил ему угадать цифру от 1 до 11. Надеюсь, он поймет, что я имел в виду — попробовать установить какой у Юрия «номер» в этой «лотерее». Конечно, поздно пить «Боржоми», когда почки отвалились, но я хоть морально готов буду. Ткнув на «отправить», я откинулся на стуле и выдохнул. Вытащил шарик из кармана и положил на стол, цифрой к себе. Кто бы он ни был — первым он не будет. Хотя бы в плане поцелуев — если вообще захочет меня целовать. Я провел кончиками пальцев по губам, пытаясь понять понравилось мне целоваться или нет. В первом моем поцелуе не было ни грамма не только любви, но даже собственно желания или чувственности — только отчаянье и ярость. С другой стороны меня ведь и не стошнило. Наверное, и секс будет таким же — тем паче течка поможет отбросить условности. Правда, Виктор-то меня трахнет не в течку, да и запал у меня малость поугас, а, стало быть, я все буду чувствовать и понимать. Выдержу ли я это? И как себя вести с Кавериным после? Ну и наконец... «Что, если Юрин номер — как раз третий? Что тогда? Сам себя перехитрил. Хорошо хоть у нас целок нет». Я включил телевизор, но никак не мог сосредоточиться на передаче. При этом нельзя даже сказать, что мне в голову лезли какие-то мысли — просто грызло что-то изнутри. Устав маяться от ожиданий и неизвестности, я направился в ванную. Из зеркала над раковиной на меня взглянуло мрачное создание с взъерошенными волосами и бледное, как поганка, что было особо заметно на фоне темно-синей пижамы. Кому как, а у меня не встало бы. Надо принять теплую ванную - это мне всегда помогает расслабиться. Казалось, вода наливается мучительно медленно, а в комнате стоит невыносимый холод — от этой разницы меня вновь бросило в дрожь - словно эхо той, что охватила меня перед Виктором. Но постепенно по телу разливалось приятное тепло, вода обволакивала и успокаивала. В голове - ни одной мысли. Только тепло и шум воды. Не знаю, сколько времени прошло к тому моменту, когда я выпал из нирваны в грешный мир и вспомнил, что надо бы и помыться, а не просто сидеть и балдеть. Тело было расслабленным, но, против обыкновения, в сон меня не клонило. Я вымылся - в том числе и «изнутри». Накинув халат и выглянув «на воздух», обнаружил, что у меня еще масса времени, и что ответа от Макса нет - и вернулся обратно. На глаза попался воск для удаления волос - пересилив себя, взял упаковку в руки и прочел инструкцию. Ужаснулся и бросил обратно на полку. Нет уж, спасибо. Знаю теперь, что альфы любят хорошенько облизать течную омегу - практически с головы до пят - а вот волосы на теле омеги большинство из них недолюбливает. Но это их проблемы. Я направился в «комнату для альф» - и мне показалось, что к моим ногам подвесили груз, который с каждым шагом становится все тяжелее. До двери я добрался почти на четвереньках и, перевалившись через порог, с трудом вполз на чуть приподнятую середину мега-кровати. После чего набросил на себя покрывало, притулил еще не успевшую высохнуть голову на подушку и просто... заснул. Всё - берите, кто хотите. Проснулся я, почувствовав, как кто-то стаскивает с меня покрывало, и испуганно распахнул глаза - хоть этим кем-то мог быть лишь «приглашенный» мною Виктор. Спустив покрывало мне до колен, он забрался ладонью под одежду, мягко оглаживая предплечье и плечо и раздвигая полы халата. Наблюдал он, как расширяется светлая полоска кожи между половинками синей ткани, с таким спокойствием, что оно показалось напускным. Неужели, он тоже неопытен и пытается это скрыть? Нет, едва ли. Просто хорошо владеет собой. Раскрыв халат до бедер и обнаружив, что я без нижнего белья, он повел ладонью обратно снизу вверх и вновь остановился на плече. Кончик большого пальца поглаживал ключицу. По телу поползли мурашки. - Как ты себя чувствуешь? - Спросил он, словно доктор, проводящий операцию под местным наркозом и беспокоящийся за состояние пациента. - Хо-хорошо... это, скорее, приятно. - пробормотал я, все еще теплый и разомлевший от дремоты. Его рука скользнула мне на шею, ероша короткие волоски на чувствительной коже затылка. Вместо ответа я прищурился, как кот, которого треплют по загривку. Виктор - уже (или все еще) одетый в привычный строгий костюм - что смотрелось несколько неуместно и отдавало каким-то порнофильмом - улыбнулся и продолжил меня оглаживать то там, то здесь. Но едва ли эти прикосновения можно было счесть прелюдией к сексу - просто ласки, но которых от родных или друзей не получишь. Я ожидал напора, короткого и торопливого акта, но не нежности. Опять он обращается со мной, как с женщиной... Схватив Виктора за запястье, я прижал его руку к своему бедру - там где оно переходит в ягодицы, и надавил сверху. Он же вдруг меня ущипнул, я ойкнул - не столько от боли, сколько от неожиданности. Каверин рассмеялся, а я скинул его руку и, опрокинув его на спину, навалился сверху. Тогда он обхватил меня руками за ягодицы и крепко их сжал - и я замер, осознавая наше положение. А он опять лишь сверкнул зубами и надавил мне на спину, заставляя склониться, но не так низко, чтобы мы соприкоснулись. Спуская с моих плеч халат, он произнес, словно сам для себя: - Было бы непростительной ошибкой дать увянуть такому телу, не позволив ему испытать ласки. - Мы живем в сумасшедшее время... - Пробормотал я. - Жизнь никогда не бывает простой, - мягко возразил он, продолжая ласкать мне плечи и попу. Я заткнул этот резной рот поцелуем. Не хочу разговоров. На этот раз Виктор мне не ответил, вывернулся и прихватил зубами мочку. Несильно, не больно, хорошо... - У тебя встало... - Отстань. - Простонал я. - Хватит говорить. Тогда он резко перевернул меня на себе, приспустил халат еще ниже с плеч, сковывая движения рук, а разведенные ноги обхватил своими. Халат расползся совсем, и теперь паскудное доказательство моего возбуждения предстало во всей красе. Я закрыл глаза. «Это ничего не значит — это просто физиология». Прикосновение Виктора к моему члену причинило почти боль — я зашипел, но уже в следующую секунду обмяк в объятиях Каверина, а через минуту извивался в них, заходясь в стонах. «Технически» происходящее мало чем отличалось от привычной дрочки, но когда ее делает кто-то другой, даже она воспринимается иначе. Тем паче при самоудовлетворении никто не обдает дыханием затылок и не прихватывает - мягко, чтобы не поставить метки - зубами кожу на плечах. По щеке к губам скользнуло что-то прохладное — открыв глаза, я увидел кончик гелевого фаллоимитатора, и отвернулся. Виктор вновь прижал его к моему рту, но я лишь сильнее сжал губы. Противиться тому, кто держит в руках твои яйца — не слишком умно, о чем Каверин тут же не преминул напомнить. Я вскрикнул и эта чертова игрушка оказалась у меня внутри. К счастью, у Виктора хватило соображения не запихивать ее глубоко, иначе бы меня стошнило. Возобновив ласки, он запрокинул мне голову назад, чтобы видеть мое лицо: - Оближи, обведи языком...то, что внутри. Материал был прохладным, но быстро согревался от моего тела, а на вкус...ну, как резина, только с фруктовой отдушкой. - Дыши носом, я попытаюсь ввести глубже. Я протестующе замычал, но это гад все равно поступил по-своему. Дилдо проскользнул глубже, почти к глотке. Перед глазами потемнело, но Виктор уже вытащил игрушку — неполностью, правда. - Тебе нужно научиться расслаблять горло. И вообще — расслабляться. Я скосил на него глаза, в которых ясно читалось - «облезешь». Он вздохнул, но удушить меня искусственным хреном больше не пытался, вернувшись к более приятному для меня занятию. Содрогнувшись в последнем сладком спазме, я излился, выпустил из рта дилдо... и выплюнул его кончик, который во время оргазма случайно отгрыз. Виктор рассмеялся — даже несколько нервно: - Да, вам палец в рот не клади. Это «вам» - совершенно неуместное теперь — резануло по ушам, возвращая к действительности. Только теперь я осознал, что полноценного акта у нас, похоже, не будет да и... Да, черт, Виктор вообще не был возбужден! Он осторожно ссадил меня с колен и опять накрыл покрывалом: - Не берите себе в голову — вы прекрасны. - Сказал он, достав из кармана платок и обтирая им правую руку. - И, - лукаво улыбнулся он. - Я не импотент. Но я не имею права дефлорировать вас по-настоящему. Вы предназначены не мне.