Отступники

— Подумать только, драконы не едят мясо! — продолжала, смеясь, удивляться Кара. — Разожги уже костёр, — напомнил с улыбкой Джон. Она спохватилась и чиркнула кресалом, выбивая искру. Закат застал их в дороге, и они снова были вынуждены ночевать в лесу. После приключений в горах оба они хотели как можно подольше погреться у костра, хотя Джон чувствовал себя отлично, не обнаруживая никаких признаков простуды или переохлаждения, но за Кару он всё-таки побаивался. Он помнил, как она простудилась, когда пришла в его замок, и повторения чего-то подобного ему не хотелось — это было бы очень некстати… По её словам, до Конвея оставалось совсем немного, и это значило, что Каре нужно копить силы, а не растрачивать их на борьбу с болезнью. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо поинтересовался Джон. — Ничего, — пожала плечами она, не отрывая глаз от огонька костра. Казалось, что она вообще не моргала, пытаясь заворожить пламя. — А что ещё интересного рассказал тебе Гиллебертус? Может, о своих собратьях? — Нет, о них он ничего не говорил… но сказал, что после спячки полетит на Знойные Острова. Может, там остались какие-то его родственники? — осенило Джона. — Возможно, — пожала плечами Кара. — Насколько я знаю, на Островах не бывал ещё никто из живущих на северной части материка. Может, анкерцы какие-нибудь туда ездят, точнее, плавают… Они молча сидели несколько минут, следя за пламенем, пляшущим на толстых сучьях и тонких соломинках. Аппетита отчего-то ни у кого не было: с собой дракон им подарил целую сумку диких яблок, у них ещё оставалась солонина, сухари и вино… Но ни Джон, ни Кара к еде так и не прикоснулись. — Я пойду ещё дров принесу на ночь, — внезапно для самого себя подорвался с места Джон. Кара лишь кивнула, не отрываясь от огня. Джон не спеша пошёл к опушке, где росло множество каких-то незнакомых ему кустарников, с которых уже слетела жёлтая и коричневая листва. Под ногами шуршала трава и опавшие листья, над головой слабо посвистывал ветер и качались вечнозелёные сосны и ели. В глубине леса зелёные оттенки постепенно перетекали в жёлтые, алые и коричневые, но здесь, у дороги, росли в основном хвойные деревья. Лёгкие наполнял приятный запах хвои и смолы, мокрой земли и свежести, которого не бывает ни в замках, ни в деревнях, ни на пыльных трактах. Тут же он вспомнил свой сегодняшний сон — там снова была Элет, но если раньше она появлялась либо в лесу, либо в безлюдном поле, то теперь явилась ему среди каких-то жутких руин. Джон предположил, что это и был Конвей. Вокруг Элет возвышались башни — у какой-то не хватало крыши, в какой-то были пробоины, будто от брошенных катапультой камней, но все они выглядели величественно и даже пугающе. Позади девушки виднелась огромная башня, которая выглядела целой и поистине неприступной, она словно парила в воздухе, уходя в облака. Элет, под стать окружающей обстановке, тоже выглядела сурово и строго. Поверх её привычного серого платья с высоким воротником был накинут чёрный плащ с капюшоном; она скрестила руки на груди и смотрела на Джона мрачным, непроницаемым взглядом. Он поёжился и не решился что-то сказать. — Ты снова сомневаешься, — заявила Элет, и голос её пробирал до костей не хуже северного ветра. — Не смей сомневаться. Ты уже почти у цели. Сделай это. — Я не сомневаюсь, просто… — Ты знаешь, что она права, знаешь, что нужно сделать. — Элет словно не слышала его. — Так иди и сделай. С этими словами она исчезла — растворилась в тёмном холодном воздухе вместе с пылью, а Джон в своём сне ещё долго бродил по руинам Конвея, пытаясь найти её — но безуспешно. Теперь же он думал над тем, почему Элет вдруг посуровела, почему начала говорить с ним так. Если это, конечно, правда была она, как-то сумевшая разорвать ткань между мирами и проникшая в его сны… Но если эти сны — всего лишь игры его больного сознания, то ничего удивительного в её тоне нет. Чем больше времени Джон проводил с Карой, тем сильнее укорял себя за это недоверие, иглой засевшее в его сердце. Всё-таки она была неплохим человеком, умела проявлять сострадание… и безумно вкусно готовила на костре похлёбку из беличьего мяса. Джон усмехнулся. Возможно, когда они доберутся до Конвея, он сможет довериться ей полностью. Вдруг вдалеке мелькнуло что-то белое. За деревьями и опушкой, там, где была дорога, Джон заметил что-то необычайно светлое, приковывающее внимание неестественной белизной. Этот воплотившийся свет становился всё ближе, и Джон невольно пошёл навстречу, обуреваемый любопытством. Вскоре он смог различить очертания женской фигуры, и длинное белое платье, и светлые волосы с золотистым отливом, и всё это вкупе с невероятно бледной кожей уже не сливалось в блестящее пятно. Он увидел, что девушка была босая, что платье её было без рукавов, а длинные, ниже бёдер, волосы едва заметно развевались на ветру. Она шла не торопясь, и Джон замер, ожидая, когда она приблизится к нему. И странно, но все эти детали её внешности казались ему очень знакомыми… Вскоре девушка тоже заметила его: она ускорила шаг, всё стремительнее сокращая расстояние между ними. И тогда Джон понял, кто это. Флориана, русалка, королева лесного озера, способная очаровывать своим божественным голосом и заглядывать в будущее… Джон улыбнулся. Отчего-то отрадно было встретить кого-то из прошлого, пусть даже прошлое его было не столь радостным и лёгким. Однако сейчас Флориана почему-то выглядела гораздо хуже, чем во время их первой встречи. Когда она подошла на достаточно близкое расстояние, Джон увидел, что её тело было не вполне целым, будто кем-то покусанным: на плечах, шее, ступнях виднелись багровые язвы, пальцы на ногах отчего-то почернели, как и тонкие венки, вьющиеся по стопам и щиколоткам, запястьям и предплечьям. Чем ближе подходила Флориана, тем больше язв разглядывал Джон: некоторые были совсем тёмными, гноящимися, другие — едва заметными, розоватыми… Под её ясными голубыми глазами виднелись огромные тёмные круги, между бровей пролегла глубокая складка. И, несмотря на это всё, Флориана улыбалась, будто совсем не чувствовала боли… Впрочем, возможно, она и правда её не чувствовала. Кто знает, способны ли существа вроде неё испытывать боль от ран. Джон был рад её видеть, но её странное, даже пугающее состояние его насторожило. — Боже, что с тобой? — воскликнул он вместо приветствия. Изумление заставило его замереть, да и боялся он подходить к изувеченной русалке… — Здравствуй, Джон. Я рада, что ты узнал меня, — ещё шире улыбнулась Флориана, и Джон заметил, что губы её покрылись коричневой кровяной коркой. — Я долго искала тебя, благодаря своему дару я поняла, где ты, но ты так быстро передвигался и так часто менял место своего обитания… — Я снова вынужден путешествовать, — отозвался Джон настороженным голосом и прижался спиной к ближайшему дереву. — Но… почему на тебе… это… — А, это… — Флориана звонко рассмеялась, махнув рукой. — Такое бывает, когда я долго существую без воды. Не обращай внимания. Вернусь в озеро — пройдёт. Да уж, попробуй тут не обращай внимания… — Так зачем ты искала меня? — уточнил он. Флориана замерла примерно в полуметре от него, наивно моргая своими огромными голубыми глазами. Он заметил, что её длинные волосы совсем спутались и потускнели, к тому же в них застряли листья и сосновые иглы. Захотелось самому (или с помощью путеводных огоньков Кары) немедленно найти ближайшее лесное озеро и искупать в нём Флориану. Джону больно было смотреть на то, как эта несколько пугающая, мистическая, но всё же совершенная красота оказалась осквернена язвами. — Я хотела сказать, что ты в большой опасности. — С лица Флорианы сошла улыбка, а в глазах собрались слёзы. — Я вижу, что ты поверил этой женщине, но на самом деле… Русалка замолчала, а Джон почувствовал, как у него в груди всё похолодело. — Я знаю, Джон, она лжёт тебе. — Флориана приблизилась к нему, протянула руку — тонкие чёрные венки, потемневшие кончики пальцев и пара-тройка облезших ногтей его несколько испугали, однако он позволил ей коснуться его щеки. — Она не та, за кого себя выдаёт, и она вовсе не собирается спасать мир, а наоборот… — О, здравствуй, рыбка. Флориана вздрогнула, убрала руку и резко повернула голову влево. Джон тоже обернулся на голос — такой знакомый, ставший привычным голос Кары, который сейчас звучал едко, насмешливо и злорадно. Кара стояла между двумя высокими елями, облокотившись на одну из них и скрестив руки на груди. Внезапно налетевший ветер взлохматил её волосы и всколыхнул полы длинной красной дорожной котты. Джон замер, не в силах толком осмыслить, что происходит, а вот Флориана подорвалась с места и бросилась к ней. Кажется, полусгнившие ступни никак не мешали ей быстро передвигаться. — Ты солгала ему, чтобы он помог тебе вызвать всадниц! — вскрикнула русалка, стремительно приближаясь к неподвижной Каре… или Жанетте? — Он бы до последнего думал, что закрывает Врата, тогда как ты на самом деле открыла бы их! И у него не было бы возможности даже попытаться тебя остановить, потому что всадницы сразу бы уничтожили его… и весь мир! — Какая ты болтливая стала, рыбка, — хмыкнула Кара, сделала шаг вперёд и протянула вперёд правую руку, обхватывая тонкую шею Флорианы. Кажется, она ни капли не брезговала прикасаться к язвам, из которых слабо сочился серо-жёлтый гной. Русалка не успела ничего сделать, не смогла отбежать или дать отпор — хватка у ведьмы была безжалостной. Джон хотел было помочь старой знакомой, но ведьма (он уже совершенно не понимал, каким именем называть её), заметив это, небрежно махнула левой рукой, и он тут же оказался на земле. Даже не ощутил толком ни короткого полёта, ни падения — его стремительно отбросило на добрый десяток метров магической волной и прижало к земле. Так что ни встать, ни даже толком пошевелиться он не мог, а кричать… кричать было бесполезно. Крики Флориану не спасут. — А когда мы разговаривали в прошлый раз, ты была очень краткой, — вспомнила ведьма, сжимая пальцы на бледной шее Флорианы. Та не двигалась, не пыталась как-то остановить свою мучительницу, лишь смотрела на неё пристально, кажется, даже не моргая. — Помнишь, что ты мне ответила? — Я не подчиняюсь твоим приказам, — прохрипела Флориана. — Ты сказала, что ты не нечисть, — кивнула ведьма. — А кто же ты тогда, рыбка? Зачем такие, как вы, завлекают людей в озёра своим божественным пением? И тут Джона осенило: действительно, зачем? В прошлый раз русалка привлекла их внимание песней, чтобы предупредить об опасности, но ведь в большинстве случаев она явно использовала красоту своего голоса для другого… Для чего? — Рассказала бы ты своему другу, чем питаешься, — прищурилась ведьма, чуть ослабив хватку, чтобы Флориана таки смогла рассказать. Но она молчала, плотно сжав губы. — Что, не хочешь его огорчать? Джон, русалки едят людей, — бросила она на него краткий взгляд. — Обгладывают до косточек. Видел бы ты дно того озера, где живёт твоя белокурая подружка… — Она мечтательно закатила глаза и свободной рукой едва ли не с нежностью провела по волосам Флорианы. — Столько скелетов я в жизни не видела. Причём едят они в основном мужчин, которые падки на сладкие голоса и привлекательную внешность. — Я… я не… нечисть… — прошипела Флориана, так и не шелохнувшись. — Я была… была человеком… — Человеком, убившим себя, — закатила глаза Жанетта, в голосе её звучало пренебрежение. — Ты утопленница. Нежить. Ты отвергла жизнь – священный дар Бога. Значит, ты — нечисть, самая настоящая нечисть, милая. — Правой рукой она сильнее сжала её горло, а левой на удивление трепетно провела по изъеденному струпьями плечу русалки. — Такая же нечисть, как мои духи и демоны. Ты ничем не лучше их. Не отрицай. С этими словами она сжала пальцы в сотню раз сильнее. Джон снова попытался броситься на помощь Флориане, но тело всё ещё не слушалось его, и ему пришлось остаться лежать в дорожной грязи и пыли. А Жанетта продолжала душить Флориану, точнее, видимо, не душить, а воздействовать на неё какой-то разрушительной тёмной магией: чёрные венки на её ступнях и запястьях стали вдруг увеличиваться в размерах, будто чёрные реки, разбегаться, разливаться по всему телу — по тонким щиколоткам, белым плечам, нежной груди и шее… Когда эти чёрные ручейки добрались до глаз, Флориана медленно, будто против своей воли, закрыла их. После того, как Жанетта резко отдёрнула руку, русалка упала и больше не шевелилась. В тот же момент Джон понял, что снова может шевелиться. Пока ведьма, довольная собой, любовалась на результат своих творений, он резко подскочил, проверил меч на поясе и бросился прочь. *** Сначала он бежал. Бежал так быстро, как мог, и постоянно оглядывался. Но, не заметив за собой погони, постепенно перешёл на шаг. Лёгкие горели огнём от быстрого бега, ноги тоже адски болели, несмотря на то, что Джону посчастливилось ни разу не споткнуться и не упасть. Иначе он бы, наверное, и не встал вовсе. Он знал, что Жанетта уже следует за ним, что она легко может найти его, посему понимал: нужно зайти так далеко и так запутать свои передвижения, что даже её блуждающие огоньки не отыщут… Впрочем, понимал Джон и то, что блуждающие огоньки — вовсе не гончие псы и им не нужен запах или след, чтобы найти кого-то. Это ведь магия, преодолевающая пространство. А против неё он бессилен. Он шёл быстро, без остановок, пока не стемнело. Поднял голову — на чёрном небе не виднелось ни луны, ни звёзд. Наверное, их затянуло непроглядными тучами, и скоро грянет гроза. Не хотелось мокнуть, да и опасность быть убитым молнией или поваленным деревом тоже присутствовала… С другой стороны, Джон просто не представлял, где искать укрытие. Поэтому он просто шёл куда глаза глядят. Все его вещи и лошадь остались у Кар… у Жанетты — там, где они собирались ночевать. С собой у Джона была лишь та одежда, что осталась на нём — тонкая серая рубашка, чёрная жилетка, штаны в тон и сапоги из старой коричневой кожи, а ещё старый суконный плащ, который почти не грел. Слава Богу, он догадался оставить на поясе кожаную сумку с деньгами и ножны с мечом. Иначе бы совсем сейчас пропал. А пока Ключ у него, Жанетта не сможет ничего сделать. Ему совершенно не хотелось думать о том, что произошло. Это было страшно, от этого по спине бегали мурашки и в груди что-то болезненно холодело… Это походило на воспоминания о войне, о смерти сестры и гибели Элет — невозможно было думать об этом дольше одного мгновения. Поэтому Джон старался не думать — временно, пока рана ещё свежа. Вдалеке прогремел гром — тихо, но протяжно, и Джон ускорил шаг, не очень понимая, куда идёт и на что надеется. Приглядевшись, он обнаружил впереди очертания здания. Оно было слишком высоким для дома лесничего и напоминало скорее церковь, нежели жильё. Но Джон всё равно поспешил к нему в надежде укрыться от грозы. Главное, чтобы крыша у этой церкви не была дырявой… Храм и правда оказался довольно высоким — выше, чем городская церквушка, в которой служил отец Маор. Здание было небелёное, деревянное и покосившееся, однако купол его стоял ровно, и крыша, судя по всему, осталась целой. Джон несмело приблизился к дверям, боясь, что они будут заперты на огромный замок… и к облегчению своему заметил, что одной двери тут не было вовсе, а вторая еле висела на одной-единственной петле. Внутри было жутко темно. Джон поднял с земли несколько сухих веток, извлёк из поясной сумки огниво и выбил искру — получилось что-то вроде маленького факела. Затем он осторожно вытащил меч из ножен, перехватил поудобнее рукоять и медленно, рассчитывая каждый шаг, прислушиваясь и вглядываясь в кромешный густой мрак, прошёл внутрь. Одной рукой освещая храм горящей веточкой, другой Джон держал меч, не очень представляя, от чего или от кого ему придётся защищаться в этом месте. Слабый огонёк выхватывал из темноты изломанные скамейки и полы, сгнившие перила и заржавевшие подсвечники. Вдруг Джон со слабой радостью в душе обнаружил в одном подсвечнике две довольно большие свечи и, подойдя к ним, быстро их зажёг. В церкви стало чуть светлее, и он тут же увидел у алтаря два больших подсвечника — в них обоих оказалось около десятка пыльных свечей. Джон понятия не имел, откуда вообще в лесу могла взяться заброшенная церковь и сколько примерно лет она стояла вот так — забытая и пустая. Возможно, раньше здесь была деревенька, уничтоженная в результате какой-нибудь войны (а в истории Кэберита войн случалось немало), и лишь церковь каким-то чудом не пострадала… Или люди просто ушли отсюда, их маленькие избы поглотил лес, но довольно большая и высокая церковь выстояла… Впрочем, всё это догадки. Главное, что ему было где спрятаться от грядущей грозы. В сердце также теплилась слабая надежда на то, что проклятая ведьма Жанетта не сможет войти в это освящённое место… Джон зажёг все свечи, что ему удалось найти; огоньки чуть подрагивали, создавая на стенах и полу причудливые тени от обломков скамеек и других пустых подсвечников. Самого алтаря — большой каменной плиты, возле которой совершались богослужения, — в этом храме не оказалось. Не выпуская меч из рук, Джон осторожно опустился на одну из уцелевших скамеек. Он очень устал и запыхался, ноги ныли и дрожали, сил не было вообще ни на что, в том числе и на размышления о том, что произошло несколько часов назад с ним и Флорианой. Казалось, что это просто сон, очередной кошмар, который растает с наступлением утра. Джон прикрыл глаза. Он помнил о том, что спать нельзя, но веки буквально слипались, в глаза будто песка насыпали, и он ничего не мог с этим поделать. Из этой странной полудрёмы его вывел громкий звон. Джон резко подскочил и обнаружил, что это всего лишь выпавший из рук Ключ ударился об пол. Он поднял меч с облегчённым выдохом, но снова насторожился, когда в стороне двери что-то заскрежетало. Возможно, это были давно не смазанные петли, но уж слишком долгим и громким был звук… Насторожившись и сжавшись от липкого страха, засевшего в груди, он медленным шагом направился к выходу. За окном уже вовсю лил дождь, вдалеке то и дело гремело, а небо вспарывали ослепительные вспышки серебряных молний. Джон даже чуть успокоился и хотел вернуться назад, поближе к тому месту, где должен был быть алтарь, как вдруг увидел в заросшем паутиной углу, под крышей, нечто похожее одновременно на паука и стрекозу, причём это нечто было раз в пять больше, чем обычный паук или стрекоза. В следующее мгновение нечто, видимо, осознав, что его заметили, резко слетело вниз и приземлилось на пол, увлекая за собой длинные нити паутины. Джон отпрянул, с трудом сдержав крик, — существо было поистине отвратительным. Разглядывать его особо не хотелось, но он всё же заметил восемь шерстистых тонких лапок, ужасно длинных; крылья у существа были прозрачные, но тоже невероятно большие, а тело — круглым, с такой же шерстью, как и на лапах, только не столь густой и местами открывающей грязно-розовую сморщенную кожу. На Джона пристально смотрели четыре пары жёлтых немигающих глаз. Потом существо открыло пасть, и оказалось, что пасть занимала почти всё пространство внутри его круглого тела. Пасть была полна тонких острых зубов, жёлтых и местами коричневых, но куда отвратительнее был невероятно длинный и юркий розовый язык. Джон разглядывал существо недолго — буквально через пару мгновений после приземления оно с громким шипением бросилось на него в прыжке. Он взмахнул мечом, но существо увернулось и вцепилось в его колени. Не дай бог острые концы его лапок ещё и ядовитые… Существо вцепилось хорошо, крепко, но до кожи пока не добралось — зависло на ткани штанов. Джон попытался смахнуть его мечом, но существо снова увернулось, спустившись к носку сапога. Тогда он, не растерявшись, что было сил ударил ногой по хлипкой стене церквушки — чудо, что та не развалилась от этого удара. Существо не успело спрыгнуть или слететь с сапога, а потому оказалось превращено в месиво из мяса, коричневой слизи (или это была его кровь?) и чёрной шерсти одним верным ударом. Джон провёл носком сапога по стене ещё пару раз, чтобы соскрести с него остатки существа. Почувствовал, как горло сжало рвотным позывом — это было действительно отвратительно, а ещё так внезапно и оттого страшно, что скулы сводило. Оставалось надеяться, что этот странный монстр здесь такой один… Джон устало рухнул на ближайшую скамейку и положил меч на колени. Напавшее на него существо явно было магическим, а значит, святость церкви не спасает. Судя по всему, этот монстр — мелкая сошка, на какого-нибудь демона или духа он не похож. Скорее что-то вроде упыря. И даже ему удалось проникнуть в святое место, а что говорить о Жанетте, которая в сотни раз сильнее? Поэтому, когда закончится гроза, придётся идти дальше, иначе Жанетта догонит его, и тогда… А что тогда? Что она сделает? Отберёт Ключ и убьёт его? Пожалуй, это был самый правдоподобный вариант. Джон прислушался. За окнами всё ещё гудели раскаты грома, висящая на единственной петле дверь скрипела всё протяжнее и громче. А откуда-то со стороны алтаря вдруг послышался звук, похожий на мелкое частое постукивание. Джон замер, прислушался — не показалось ли? Да нет, всё тот же этот звук, будто кто-то стучит пальцами по деревянной поверхности… Джон резко вскочил со скамьи, перехватив рукоять Ключа и принимая боевую стойку. А по проходу между рядами скамеек к нему уже приближались три паукообразных существа, похожих на то, что он только же раздавил. Причём у одного из них, самого большого, помимо крыльев и восьми глаз, были ещё и маленькие чёрные рожки. Нет, ему это уже начало надоедать. Когда существо с рожками взлетело, Джон прицелился и рубанул мечом, надеясь обрубить эти прозрачные крылышки, но существо резко направилось вниз, с невероятной скоростью сделало круг вокруг Джона, пытаясь, видимо, вцепиться в его спину или плечо, но он успел махнуть мечом и прогнать его. В итоге тварь зависла над его головой, а две других, быстро перебирая лапками, поползли к ногам Джона. Чтобы они не успели вцепиться в носки сапог, он запрыгнул на скамейку, потом резко взмахнул мечом, отгоняя существ прочь. Они уже обнажали свои пасти, полные зубов и мерзкой слюны, — интересно, что будет, если укусят? Впрочем, Джон не хотел бы всё-таки познать это на себе. Не сразу он догадался броситься к алтарю, точнее, тому месту, где он раньше находился. Он уже ни в чём был уверен, но, может, остальная часть церкви не так свята, как алтарь? Может, там эти существа не будут чувствовать себя столь уверенно? Не забывая отмахиваться от них мечом, Джон кинулся вперёд, он то спрыгивал со скамеек, то запрыгивал на них обратно; одна скамья, не выдержав его веса, провалилась под его ногами, но он, успев вовремя пнуть прочь гнилые доски, почти не замешкался из-за этого. Крылатые паукообразные существа летели и бежали за ним, пытались обогнать его и броситься прямо в лицо; то, что с рожками, постоянно обнажало свои жёлтые зубы и вываливало наружу длинный язык, словно вслепую силясь что-то проглотить. Когда Джон почти добежал до алтаря, прямо над его головой, где-то возле задней стенки храма, послышался громкий, высокий, поистине душераздирающий вопль. Он был настолько невыносимым, что Джон не выдержал, выронил меч и прижал ладони к ушам, зажмурился, сжался — что угодно, лишь бы не слышать этого, не слышать, не слышать, не слышать! Но даже сквозь прижатые к ушам ладони был отчётливо слышен этот вой — он постепенно заглох, но через секунду ударил по его перепонкам с новой силой. Джон почувствовал, что два паукообразных существа уже впились своими острыми лапками в его ногу, увидел, что третье продолжало нарезать круги над его головой, и наконец взял себя в руки. Изо всех сил пытаясь вытерпеть оглушающие звуки, исходящие от паутины, он потянулся к мечу и вдруг увидел, что рукоять и нижняя часть клинка были обмотаны плотным слоем серой липкой паутины. Один из «пауков», тот, что с рожками, тут же спикировал вниз, разинул пасть, и из него на меч брызнуло нечто такое же серое, вязкое — оно попало на сапоги Джона и начало быстро разрастаться, образуя что-то вроде пут, перевязывающих его щиколотки. Джон поёжился, чувствуя, что его снова затошнило от ужаса и отвращения; а паукообразные твари продолжали цепляться за его ноги, царапать их клыками сквозь ткань штанов и кожу сапог. Воющие клочья паутины тоже никуда не делись: своими очертаниями они напоминали птиц, бело-серых полупрозрачных воронов, которые вместо карканья издавали лишь адские, громогласные, вводящие в ужасную дрожь вопли. За дверью храма громыхнуло так, что на миг Джон прекратил слышать и эти вопли, и свой собственный крик, вырвавшийся из него против воли. Спутанные пряди, выбившиеся из взлохмаченного хвоста, падали на лицо, лезли в рот и нос, мешая дышать. А в дверном проёме, озарённая очередной грозовой вспышкой, вдруг появилась женская фигура. «Это Жанетта, — подумал Джон, удивляясь при этом, как у него до сих пор получалось более-менее здраво мыслить. — Сначала она заманила меня в эти проклятые развалины, натравила своих адских духов, чтобы запугать и лишить всякого преимущества, а теперь пришла убить…» Жанетта медленно проходила по церкви; когда она оказывалась напротив горящих свеч, те тут же тухли, будто от сильного порыва ветра. Звуки её шагов гулким эхом раздавались по храму, и лишь сейчас Джон заметил, что вопли паутинных птиц стихли, как и гром снаружи, и ветер прекратил биться в стены и завывать под стать паутине, и дождь по крыше больше не барабанил. В мире воцарилась абсолютная тишина, которую нарушали лишь шаги Жанетты. Джон не видел её лица — стало слишком темно. Слава Богу, видеть отвратительных тварей, что атаковали его, он тоже перестал. Он ждал своей смерти, можно сказать, с нетерпением. Закончатся наконец все его мучения. Закончится невообразимая тоска и боль пустоты, последние несколько лет разъедающие сердце и душу, словно соль в свежей ране. Закончится этот страх, навеянный адскими тварями и проделками проклятой ведьмы, да и в целом страх за свою жизнь, за судьбу мира, которая внезапно оказалась в его руках, вообще за всё на свете. Когда он умрёт, ему будет плевать на всё и на всех. Закончится, наконец, его нелепая, больная жизнь. Оборвётся сейчас, в этом заброшенном, полуразрушенном храме, забытого среди леса. И он тоже будет заброшен, разрушен и забыт. — Темно, — раздался вдруг женский голос, и Джон вздрогнул — это не был голос Жанетты. Женщина щёлкнула пальцами, и вокруг неё загорелось два маленьких огонька, будто от свечи; но внезапно они начали расти, увеличиваться, становиться ярче и белее — словно два маленьких солнца. Эти огоньки выхватили из темноты фигуру пришедшей женщины, её лицо, глаза, волосы… Джон присмотрелся и обомлел. Если бы он мог, то наверняка бы упал навзничь от ошеломления. Перед ним стояла Элет. Она улыбалась хищнически, оскалив зубы, её глаза злобно сверкали во тьме, то и дело меняя цвет с серого на золотой. Её распущенные русые волосы развевались на залетевшем внутрь ветру за её спиной, будто плащ или крылья. Платье на ней было чёрное, с широким кожаным ремнём под грудью и многочисленными рюшками на подоле. Да, это была Элет, точнее, она выглядела как Элет и в то же время была совершенно на неё не похожа. Джон, опять же, был очень удивлён тем, что смог вспомнить момент, когда уже сталкивался с подобным. Поэтому он сразу узнал женщину, что пришла навестить его этой ненастной ночью в жутком храме. — Суккуб, — процедил он сквозь зубы — голос сильно дрожал, его сковали хрипы в горле, возникшие, видимо, после того, как он закричал от ужаса несколько минут назад. — Ты меня узнал! — радостно воскликнула демонесса и рассмеялась. — А я хотела снова пошутить и сделать вид, что я — твоя подружка. Признавайся — соскучился по ней? Джон не отвечал — да и зачем ему было отвечать? Он даже чуть расстроился из-за того, что пришла сюда не Жанетта, а её безумная союзница, демонесса из ада, покровительствующая похоти и разврату. Жанетта бы сразу его убила и забрала Ключ, а эта сейчас будет болтать без умолку. И Джон ничего не сможет сделать — его ноги были скованы, а рукоять меча — оплетена толстым слоем паутины. Значит, быстрой смерти ждать не стоит. — Ты же знаешь, кто меня прислал? — спросила Суккуб, приближаясь к Джону. Она начала рассматривать его лицо, коснулась двумя пальцами поросшего щетиной подбородка, провела ладонью по шее, спускаясь в груди… затем обошла его провела руками по позвоночнику и пояснице. — Моя госпожа велела вернуть тебя к ней. А кто я такая, чтобы ослушаться её? — Внезапно рука демонессы скользнула к ремню брюк. Джон стоял, не шевелясь и ничего не говоря. — Но мы можем сначала неплохо развлечься, не так ли? Я отпущу своих маленьких друзей, мы останемся наедине, и… Он слабо дёрнулся, заставляя Суккуб сбросить руку с его паха, и почувствовал, как две твари сильнее впились в его ноги своими тонкими острыми лапками. Господи, только бы на них не было яда… хотя… если яд всё-таки есть, то, может, это ускорит его смерть и не позволит демонессе долго играть с ним. — Совсем ты меня не жалеешь! — сокрушённо вздохнула Суккуб и тут же убрала руки. Она снова обошла Джона, приблизилась к нему вплотную и взглянула в глаза. — Я почти целый год провела по ту сторону Врат, пока Жанетта не вызвала меня оттуда, зато мой братец, Инкуб, тем временем развлекался как мог. — И что же он делал? — хмыкнул Джон, не понимая, откуда взял силы на эту ухмылку. — О, Жанетта тебе не рассказала? Пока она занята с тобой, он властвует над Шабашем. — Суккуб мечтательно закатила глаза, явно гордая за своего брата-демона. — Он устроил себе целый гарем из ведьмочек. А, может, и из мальчиков-магов тоже, не берусь судить. Развлекался, пока я прозябала за гранью, пытаясь выбраться обратно на землю… Он, как видишь, не такой заботливый родственник, как ты, Джон. Ты же заботился о своей маленькой сестрёнке, верно? — Она растянула губы в довольной улыбке и дотронулась кончиком пальца до груди Джона. — О, я всё о тебе знаю, милый. Я знаю, как ты о ней заботился. Позаботишься обо мне? Нет, он не должен позволить этой адской шлюхе убить его. Это попросту не достойно рыцаря — умереть от руки демона. Рано он решил сдаваться на милость смерти. Если уж и умирать, то с борьбой, с мечом в руках и отвагой в сердце, как пелось в одной из хорошо известных в Кэберите рыцарских баллад. — Ну… напоследок — почему бы и нет, — пожал плечами Джон и попытался улыбнуться. — Только прогони… их… — Он кивнул на пауков на его ногах. — Пожалуйста. — О, конечно! — рассмеялась Суккуб, хлопнула в ладоши, и твари тут же исчезли вместе со своей паутиной — ноги Джона оказались свободными, на рукояти меча больше ничего не было, а вопящие птицы прямо на его глазах рассыпались в прах и осели на скамьи и гнилой пол серым сухим дождём. — Только, пожалуй, эту штуку я заберу. — Суккуб наклонилась и осторожно, с явным трудом (или просто изображая усилие) подняла меч. — Я, конечно, люблю всякие… затеи, — она подмигнула, — но только не такие. Вдруг она взвизгнула, выронила меч и начала неистово дуть на свои ладони — Джон заметил, что они покрылись красными пятнами, будто от сильного ожога. Меч со звоном упал на пол, и он понял, что поднять его не успеет. Пока демонесса на время выбита из колеи, надо действовать. Он бросился на неё, резко пнул коленом в живот, и пока Суккуб пыталась удержать равновесие, замахнулся для удара в плечо. Но она успела поставить блок — перехватила его предплечье и сжала так, что едва не раздробила кости. Джон пнул её второй раз, по коленям, и она всё же пошатнулась. Но при этом успела пустить в ход ноги, ударив его коленом чуть пониже паха — попади она туда, куда хотела, и Джон оставил бы род Резерфордов без наследников. Он заскрипел зубами от боли, но всё же устоял на ногах. Бесило то, что меч находился буквально в полуметре от него, а он не мог до него дотянуться — проклятая Суккуб мешала. Она ударила его кулаком в плечо, явно целясь в шею, но попросту не дотянулась: не стоило ей принимать облик невысокой Элет… Однако Джон помнил, что Элет была достаточно слабой, а вот Суккуб только и делала, что поражала его сильными, болезненными ударами. Впрочем, он тоже в долгу не оставался. В конце концов ему удалось повалить её на землю: изо всех сил пнув её по щиколоткам, ударив одной рукой по плечу, а другой — под дых, Джон смог добить её одним уверенным толчком, и она повалилась на пол. Но всё же успела увлечь его за собой, попыталась перевернуться, чтобы прижать его к полу, но не смогла — и в итоге сама оказалась прижатой. Джон знал, что торжествовать ему рано. Нужно было как-то обездвижить её, чтобы дотянуться до меча, который после того, как они вдвоём упали, оказался ещё дальше. Внезапно в его голову ударила, иначе и не скажешь, вполне логичная идея. — Господи, не оставь нас, детей своих, в кромешном мраке, — начал Джон, не прекращая сдерживать руки Суккуб и коленкой прижимать её к полу, — Господи, укажи нам верную дорогу к истине, дай нам верный знак, Господи, защити нас от искушений и заблуждений… — Ты думаешь, это меня остановит?! — взвизгнула демонесса, попыталась вырваться, но не смогла, зато как следует приложилась затылком об пол. — Ты не священник, и магией ты не обладаешь, тебе не изгнать меня просто так! — А мне и не надо, — процедил Джон, убирая одну руку с её запястий и попытавшись дотянуться до меча. — Даже в самом аду, Господи, найди нас, утешь нас, найди нас, утешь нас… Мизинцем он дотянулся до меча, а потом и всей ладонью, резко перехватил его рукоять… Суккуб снова взвизгнула и попыталась встать, пнуть его, ударить, но не смогла — молитва почти полностью её обездвижила. На самом деле Джон не так хорошо помнил нужные слова, многое переврал, поменял местами или добавил от себя, но главное, что обращение к Господу всё-таки подействовало. Видимо, само упоминание Единого Бога для адской твари было невыносимым. И как он только не догадался применить этот способ в борьбе с теми мелкими, но опасными и противными существами? Он вскочил, и Суккуб было решила, что наконец обрела свободу, попыталась встать — и тут же оказалась пронзённой острием Ключа. На лице демонессы вспыхнуло искреннее удивление, глаза округлились, рот приоткрылся — и из него вытекла небольшая струйка густой крови. Из взгляда исчезли злоба, азарт и вечная насмешка, между бровями пролегла складка, ресницы задрожали, будто в предчувствии слёз… И так, в таком виде, Суккуб оказалась настолько похожей на Элет, что Джон невольно отпрянул. — Джон… как же… — протянула она тихо. — Я же… тебя люблю…