Вовсе не ради знаний

«Мы с тобой вроде не чужие». Натаниэль говорит это в их первую встречу после пятилетней разлуки. В голове бьется-пульсирует жилка (после такого-то стресса, как нападение двух подозрительных типов в переулке), а вместе с ним — мысль: это, вроде бы, не правильно. Все должно быть не так. Как можно — «вроде не чужие», но невозможно задать вопрос, не вогнав в сердце и мозг раскаленную-иголку с воспоминанием вместо яда на острие? И вроде уже большая девочка, третий десяток идет, а все равно не получается, как и раньше, быть в стороне. Не выходит ни абстрагироваться, ни забыть, ни вспомнить, как же удалось заглушить в сердце эти проклятые чувства вот уже четыре года назад. И хочется честно соврать себе, что дело в простом любопытстве и в волнении — «Как же так, Натаниэль, ты же, вроде, святошей был?» — но врать самой себе, особенно рядом с психологом-Розой и бокалом мохито выходит крайне паршиво. Вместо первой главы диплома в голове — тонкий шрамик над знакомой-не-знакомой губой парня, которого, вроде, должна хорошо знать, а вроде и встретила впервые в темной подворотне по пути в универ. И он вроде отталкивает ту, что уехала и вернулась под тем же именем и с тем же лицом, но с другими чувствами и другими целями. А она уклоняется от его тычков и выпадов, призванных оттолкнуть, погасить любопытство. И он вроде как должен злиться и стараться упорней, а он отчего-то сдается — непрошибаемый, упертый Натаниэль, покоряется — и искренне этому радуется. И они вроде уже оба — совсем не те подростки, что были так безоглядно влюблены, а он так и вовсе по всем кругам Ада успел пройти. Но у поцелуев по-прежнему тот же вкус — гремучая смесь нежности и огня. И это — факт. Безо всяких «вроде».