Ребёнок

Конрад кричал. Лев, ещё не успев открыть глаза, нащупал плечи брата и затряс. Вопль прекратился. Кон тоже проснулся. Брат распахнул глаза, которые в темноте казались абсолютно чёрными дырами в ничто. Кого-то это могло бы и напугать, но Лев уже привык и знал, что делать. — Всё в порядке, мы дома, — Лев выпутался из одеяла и обнял голову припадочного. Он уже понял, что тому снился особенный кошмар, после которого так просто не лечь обратно спать. Сам Лев таких кошмаров не видел: те, что снились ему, были тихими и душными, в них был Лес и было мало счастья. Если они приходили, он молча уходил к Люту и сидел там на сундуке до первых лучей солнца, успокаиваясь и убеждая себя, что вот он, живой, здоровый, одетый и обутый, сидит в тёплой комнате рядом с братьями, и никто не загоняет его, как зверя, в лесу. И он успел добраться до реки до того, как Лютер набрал воды и отправился прочь, а не как во сне. — Нет! — выдохнул Кон, тряся головой. Едва проснувшись, после таких снов, он всегда беспокойно метался и бормотал. Если не держать его, то он мог расцарапать себе глаза или начинал биться головой о мебель. — Нет! — Мы дома, в Альдуруке. Успокойся. Сейчас весь этаж перебудишь, — Лев перевернулся и всё же прижал к груди голову брата. Кон царапал его руки и выл. Было больно. Это только внешне Кон казался слабым, сутулым и недокормленным. Когда на него находило, его даже Лев не мог удержать. Да что он, Лев! Конрад раскидывал их с Мором, как котят, а один раз сломал Лютеру три ребра и отпихнул его с такой силой, что старший брат отлетел к стене. — Нет! — Да, мы дома, давай, дыши уже носом. — Что случилось? — на пороге появился Мор. — Опять? — Нет! Нет! Нет! — Понятно, — Мор пошуршал у таза и принёс влажное полотенце и накинул его на лицо брата. Конрад помотал головой и умолк. Повисла тишина. — Проснулся? — подкидыш забрал полотенце. Конрад молча вцепился в Льва и только клацнул зубами. — Да, унялся, — вместо мелкого ответил Лев. — Что, опять сон? — Мор сел на край кровати. — Похоже на то. Эй, ты как? Конрад кое-как откатился к стенке. — Он убил ангела. Лев и Мор переглянулись. — Нашего? — Человек в чёрных доспехах с пылающим оком на груди в соборе посреди пустоты убил ангела, — повторил Конрад, глядя в потолок. Его лицо с чёрными глазами в темноте превратилось в призрачную маску. — У него не было своей тени, а в той, что была, теснился ужас и чужие голоса. — Это был просто сон, — Мор потрепал брата по плечу. — Этого не было на самом деле. — Он был ростом выше конного всадника. Ангел тоже, — тихо отозвался Кон. — А крылья кроваво-красные от крови тысяч рождённых и нерождённых. — Этого не было на самом деле, — повторил вслед за подкидышем Лев. Он не был также, как Мор, уверен в том, что мелкий видел просто сон, но и утверждать прямо сейчас обратное не стоило, иначе приступ повторится. — Это будет, — тихо возразил Конрад. Лев сел и подтянул его к себе. — Не будет. — Всегда так и происходит. — Фигня. Помнишь, когда Лют весной болел, ты сказал, что он умрёт. А он выздоровел. Так что никто Воробья не убьёт. А если этот мужик с глазом появится, хрена с два его кто к нему подпустит. Конрад обнял его за шею и кивнул. — Давайте спать обратно, — Мор отжал полотенце в таз и повесил его на табурет сушиться. — Справишься? — Угу, — Лев уложил Конрада обратно на подушку и накрыл одеялом. — Всё в порядке. Чтобы ты не видел, оно не случится. — Случится. — Значит, надо сделать так, чтобы не случилось. Лютер же выжил. Конрад неуверенно кивнул. — Наверное, ты прав. — Я всегда прав. А теперь спи давай. Ещё только полночь, — Лев крепко обнял брата и махнул рукой подкидышу. Мор вышел, притворив за собой дверь. Через несколько секунд скрипнули старые петли его двери, и воцарилась тишина. Только где-то далеко-далеко за стенами истерично ухала сова, но услышать её голос могли только обладатели лишь самых чутких ушей. Лев погладил брата по голове и поёрзал, устраиваясь поудобнее. Кон тихонько дышал ему в шею. — Если этот мужик появится, ты мне скажешь, и мы его зароем где-нибудь тихонько, — велел Лев брату. — И он ничего крылатому не сделает. Договорились? — Ты ним не справишься, — тихо сказал брат. — Никто не справится. — Мне Мор поможет. Договорились? Конрад кивнул. — Договорились. Когда Хорусу доложили, что Первый легион нашел своего примарха, он обрадовался. Когда ему доложили, что на маленькой дикой планете нашли сразу четырёх примархов, не поверил. Когда Хастур доложил, что один из них ангел, рассмеялся. А потом ему стало не до смеха. — Ты Хорус, да? — ясным и мягким голосом спросил ангел. Его белоснежные крылья возвышались за спиной, а ветер легко шевелил маленькие пёрышки и кудри на голове чудесного создания. — Я так рад тебя видеть! Хорус внезапно почувствовал себя идиотом. Он с трудом отвёл взгляд от белоснежных крыльев — только для того, чтобы немедленно утонуть в небесно-голубых глазах. Или океанских. Нет, всё-таки небесных. Голубых, как сапфир. Точнее, как опалы… нет, как чистое зимнее небо на терраподобном мире… Хорус понял, что если немедленно не возьмёт себя в руки, то опозорится. Упадёт и будет мычать, не в силах оторвать взгляда от этих глаз. Примарх Лунных Волков с трудом перевёл взгляд на лоб брата и улыбнулся. Лицо у ангела было странным, похожим на его собственное, но более изящным, более смуглым, даже более жёстким — выглядело бы, не озаряй его ясная и искренняя улыбка. Всё лицо ангела светилось радостью, а мелкие морщинки вокруг улыбающихся глаз делали его настолько… красивым? уютным? знакомым до боли? Хорус не мог понять, что именно чувствует, но счастье от взгляда на дивное создание могло сравниться только с его счастьем от осознания, что у него теперь есть самый настоящий любящий отец. — Я тоже рад, — наконец-то выдавил он. Ангел улыбнулся ещё шире и внезапно крепко его обнял. Хорус опешил, когда его накрыла тень от белых крыльев. В голове всё смешалось, и он молча, с трудом сдерживая слёзы, обнял ангела в ответ. Порыв ветра накинул ему на лицо несколько тёмных кудрей, и примарх чуть не задохнулся от тёплого запаха лесных трав. Он закрыл глаза и стиснул объятия. Хорус не помнил, сколько они так простояли. Первым пошевелился Ангел, и он очнулся и открыл глаза — чтобы увидеть ясную холодную зелень. Наваждение пропало. За спиной Ангела стоял обладатель невероятно ярких зелёных глаз. Очень холодных зелёных глаз. Просто-таки ледяных. Настолько холодных, что с Хоруса немедленно слетела вся эйфория от присутствия Ангела. И он заметил, что кроме зелёных глаз, на него смотрят ещё чёрные и мутно-жёлтые. Последние были ещё и без ресниц, что вызывало смутные мысли то ли о тяжелой болезни, то ли о мутациях. Ангел отстранился, и Хорусу стало как-то очень неуютно. Ангел нахмурился и оглянулся, проследив за его взглядом. Он снова широко улыбнулся. — Хорус, это мои братья. Тебе же уже рассказали про них? Хорусу рассказали. Троица молча переглянулась, потом снова посмотрела на него. Наконец, самый высокий, зеленоглазый блондин, судя по внешности, Лев-из-Леса, широко улыбнулся и сделал шаг вперёд. Его лицо изменилось, и теперь это уже не была ледяная маска из бесконечного презрения и желания вытереть о него ноги. — Рад познакомиться, Хорус. Мы слышали о тебе. — Это Лев. Это Кон, а это Мор. То есть, Конрад и Мортарион. А Лев просто Лев, — Ангел словно не заметил заминки, и Хорус решил считать, что собственная смерть в зелёных глазах ему просто показалась. — Я уверен, вы подружитесь! — жизнерадостно объявил Ангел. Когда новоявленный братец и Воробей отошли, Лев повернулся к Конраду. Он уже знал ответ на свой вопрос, но стоило получить подтверждение. — Он? Кон кивнул. — Он самый. — Похоже, пока он не намерен никого убивать, — тихо сказал Мор. Парочка уже пересекала двор. Судя по обрывкам слов, что доносил ветер, ангел радостно рассказывал любимому сыну звёздного Императора о том, как однажды он влез на Сероглазого, а конь обиделся и скинул его в навозную кучу. Любимый сын звёздного Императора кивал и послушно смотрел в рот ангелу. Они втроём переглянулись. — Ты обещал, — тихо напомнил Конрад, взяв Льва за руку. — Что обещал? — нахмурился Мортарион. — Не сидеть, сложа руки, — Лев нахмурился. — Дайте мне сутки, я всё продумаю. У меня есть идея. Возвращение на Мстительный дух стало… странным. Во вселенной как будто убавили яркость. Хорус смотрел на знакомые лица, переборки и мебель в своих покоях, и всё казалось блеклым и безвкусным. Унылая еда, серые лица, серый корабль, Галактика, лишенная света. Мысли раз за разом возвращались к лицу Ангела. Хорус не мог сдержать улыбки при мысли о найденном брате. Разумеется, он был рад находке всех четверых, но ангел… Мысли путались. Хорус посмотрел на отчёт о собственном прибытии. Иногда ему казалось, что эти отчёты где-то рождаются сами, как мелкая пыль на агромире. И так же, как пыль, заполняют все свободные поверхности. Он решил, что бюрократия подождёт и откинулся на спинку кресла. Покачнулся. Настроение было странным. Хотелось то ли радоваться и смеяться, то ли лечь и вообще ничего не делать. Он попытался рассуждать логически: это просто волнение и усталость. Но усталость и волнение приятные, потому что он нашел четырёх примархов разом. Хорус им даже немного завидовал. Основа существования человека, чьи физические и умственные способности в сотни раз превосходит простых смертных, это вечное одиночество. Даже самые верные друзья рано или поздно уставали стоять в тени. Даже самые верные и не завистливые уставали следить за полётом мысли примарха и отдалялись от него. Понять и принять примарха мог только примарх — или сам Император. Хорус не жалел о своём одиноком детстве, но всё же не мог избавиться от небольшой зависти. Должно быть, им было интересно расти вчетвером. С другой стороны, он рос под крылом Императора, и это было лично его, собственное, детство. … и всё же, если честно, он едва помнил лица троих новых братьев. Только белые крылья ангела и его пронзительные голубые глаза. Где-то на крае сознания билась мысль, что крылья, наверное, всё же что-то ненормально. Может ли быть примарх мутантом, исказило ли его путешествие через варп или это так было задумано Отцом? Какая разница? В соседней комнате, где он обычно принимал гостей, что-то с глухим ударом упало на ковёр. Как будто кто-то неуклюже задел одно из украшений покоя. Вот только он никого не ждал и быть в комнате никого не должно. Хорус плавно и бесшумно поднялся на ноги и подошел к приоткрытым дверям. Системы и отчёты молчали: в комнате никого не было. Возможно, было какое-то движение корабля, вот только он ничего не почувствовал. Возможно, какой-то предмет, сместившийся в его отсутствие, наконец-то утратил равновесие и упал от движения включившейся системы кондиционирования. И всё же беспокойство его не оставляло до тех пор, пока он не включил вручную свет и не увидел упавшую на светлый ковёр книгу. Он поднял её и посмотрел на переплёт. Светоний. Раньше книга лежала в его личной библиотеке за дверью, и Хорус не помнил, чтобы он доставал именно этот том в последнее время. Может быть, сюда заходил Малогарст?.. Он почувствовал едва заметное движение воздуха за спиной. Хорус вздрогнул, очутившись нос в нос со Львом-из-Леса. Найденный брат внимательно смотрел на него своими ледяными зелёными глазами. — Э... Брат? — Хорус чувствовал запах Льва, видел его, но ощущение, что ему просто видится, не отпускало. Потому что откуда тут мог взяться Лев, если он остался на в замке на поверхности. Лев чуть наклонил голову в другую сторону. Определённо, он не был видением. Свет падал на него, как на человека из плоти и крови, существующего и живого. — Давай уже, — недовольно бросил хриплый голос у него над ухом. Хорус почувствовал на шее чужие руки, следом пришла боль от электрического разряда. Он пытался сопротивляться, но напавших было больше, и они были чертовски сильны. Ещё один разряд. Следом пришла тьма. Первой он почувствовал сырость. Потом тяжесть на плечах и груди. — Ты проснулся? — тонкие холодные пальцы погладили его по щеке. — Не бойся. Хорус попытался вскочить на ноги и обороняться, но его связали чем-то, что он не мог порвать. Рот ему тоже предусмотрительно заткнули какой-то вязкой дрянью, которую он не мог прожевать и выплюнуть. Разряд в шею. Боль. Темнота пошла разноцветными пятнами. — Не пытайся освободиться, мы тебя хорошо связали, — тихий голос звучал почти дружелюбно.— Хотя ты и не сумеешь. Лев эти верёвки специально для ангела придумал. Лют его наказал и запретил летать, а Лев для верности привязал мелкого к конюшенному столбу. Он не смог порвать, представляешь? Голос хихикнул. Где-то рядом раздался рубящий звук, как будто кто-то что-то копал. — Он в конце концов обиделся и ушел вместе со столбом. Хорусу было не до смеха. Он снова заёрзал, пытаясь растянуть путы. Разряд в шею. В себя он приходил долго. На этот раз он попытался не подать знака, что пришел в себя. Звук лопаты стал ритмичным. Звук двух лопат. Он лежал на животе, а на спине сидел человек. Судя по весу и ощущениям, примарх. — Ты очнулся, я вижу, — тихо сказал всё тот же голос, и Хорус решил, что он принадлежит брату по имени Конрад. — Не бойся, тебе будет не больно. Брат по имени Конрад погладил его по щеке и снял прилипшую травинку. Хорус попытался ещё раз прожевать кляп. Разряд в шею. Помутнение. — Ты дослушай, — обиженно велел Конрад, проводя электродами по его коже. — Во-первых, ты не вырвешься. Во-вторых, кляп ты тоже не прожуёшь. Это Лев придумал. Мне иногда становится плохо, и я ломаю себе зубы. Во-от. Он хороший, Лев. Большую часть времени. Правда. Он вечно рычит, но судить ведь надо по делам, а не словам, верно? А Лев хороший. Хотя его иногда заносит и он творит всякое. — Я всё слышу, припадочный! — Вот, я же говорю, он рычит всё время… Ты не смотри, а копай! Он скоро проснётся! — Мог бы и помочь! — А кто следить будет? — Конрад уколол электричеством завозившегося пленника. — Прекрати так делать, тебе же больно! — Аыыы, — яростно прорычал Хорус. — Я думаю, тебе сейчас немного обидно должно быть, верно? Мы тебе лопатой отрубим голову и так похороним. Тут, в болоте, всё разлагается. Льву как-то кисть отрубило на станке, и мы её тут закопали, чтобы Лютер не расстроился. Но он всё равно заметил и заставил откапывать. А её уже разложило, представляешь? Хоруса захлестнула паника. Вот и всё. Конец. Он, сын Императора, окончит своё существование на вонючем болоте с отрубленной головой, потому что его найденные братья — сумасшедшие. Если бы его не захлёстывала паника, безысходность и бешеная жажда жизни, он бы, наверное, расплакался. Вместо этого он попытался ещё раз освободиться. Это дикий деградировавший мир, тут нет материалов, способных удержать примарха. Укол под лопатку. Цветные пятна. — Ну прекрати, я же тебя прошу, не дёргайся, мне неудобно, — немного плаксиво потребовал Конрад, убирая шокер. — Вот чего ты? Мы же не для себя это делаем! Он помолчал и очень тихо сказал: — Пойми, для нас кто ты, а кто он… Ты его убьёшь, понимаешь? Однажды ты встанешь не на ту сторону, а он откажется идти за тобой. и ты его убьёшь за это. А он будет этому рад, потому что не сможет жить после того, что ты сделал. Я видел это во сне, только он не сон. Знаешь, как это бывает? Нет, не пророчество и не предсказание будущего. Я просто это вижу и знаю... Эх, не поймёшь. Но ты понимаешь, что он наш ангел. Тебе ведь он тоже понравился, верно? И ты ему. Поэтому всё так и закончится. И лучше закончится сейчас, — с неожиданной страстью прошептал Конрад. Хорус вывернул шею так, что ему даже показалось, что он видит что-то в ночи. Его щёку мазнули концы длинных волос. Конрад наклонился прямо к его лицу так, чтобы его слышал только Хорус. — Он хороший и должен жить. Он лучше нас всех. Его даже Лев любит, и иногда я думаю, что он его любит даже больше меня и Люта… — брат замолчал. Несколько секунд Хорус слышал только звук вгрызающихся в топкий грунт лопат и бешеное биение своих сердец. Наконец, Конрад вздохнул и совершенно будничным тоном объявил: — Можете засыпать свою яму. Он проснулся. — Что? — не понял Мортарион. Лопаты умолкли. — Сейчас тут будет, — Конрад его не слушал. Он вздохнул и погладил Хоруса по голове. — Повезло тебе. — Да ну тебя, — буркнул голос Льва-из-Леса. — Опять приснилось? — Нет, я же не спал! — обиженно отозвался Конрад. Лопаты снова пришли в движение. Мортарион и Лев перекинулись парой фраз. Как понял Хорус — прикидывали, влезет ли он в могилу. Лев предложил его расчленить и раскидать по болоту. Мортарион отказался, мол, не успеют. Снова копают. Он приготовился к последнему отчаянному рывку, как с неба на них с криком “Что вы делаете?!” обрушилась сфера огня и света. — ЧТО. ВЫ. ДЕЛАЕТЕ?! — Ангел расправил сияющие крылья, а его лицо, наоборот, было тёмным и едва угадывалось. Но определённо, Воробей был в ярости. Сияние крыльев высветило болото, вязкую жижу под ногами, сизый мох и яму в рост примарха, в которой стояли Мортарион и Лев. Братья переглянулись, и Лев вылез из ямы для переговоров. Он посмотрел на ангела, потом на Кона. — А сказать нормально, что он летит, не мог? Конрад развёл руками. — Лев! — Ангел взмахнул крылом. — Я с тобой разговариваю! — Чего тебе? — Я знаю, это ты придумал всё! — голос ангела едва угадывался в рычании. — Что ты творишь?! Ты сошел с ума?! Ты опять за старое! Ты же обещал мне! — А что сразу — Лев?! — Не юли! Я знаю, это ты придумал! Мор такое придумать не мог! — Э-эй, что это значит, не мог?! — Помолчи! Я не с тобой разговариваю! Лев! Ты же обещал! — А тебя я не трогал! И прекрати на меня орать! Вон, забирай своего Хоруса, если так нужен! — И заберу! Ты о Лютере подумал?! Что с ним будет, когда он узнает? Или что будет со всеми, когда Император узнает? Ты об этом почему не подумал? — Я следов не оставил. — Ага, разумеется! — Ну и забирай своего Хоруса! Ради тебя, тупая птица, стараемся! — Лев швырнул лопату в сторону. — И заберу!.. — Ангел развернулся, белые крылья взметнулись, чтобы не задевать болотные кусты. — А где он? — Уполз, — радостно доложил Конрад, пощёлкивая самодельным шокером. Белые крылья сложились и погасли. — Как это — уполз? — не понял Воробей. Его голос звучал растеряно. — Он же рядом с тобой лежал, я сам видел! — А просто вон туда уполз, — Конрад радостно махнул в темноту. — Но ты не бойся, Лев его связал и рот заткнул. Далеко не уйдёт, если только жижи не нахлебается, — он закатил глаза и через пару секунд грустно добавил. — Лёгкие от здешнего говна сдохнут. Ангел кинулся в темноту, зовя их нового брата с прародины Терры. Мортарион со вздохом достал фонарь. Они со Львом переглянулись и пошли следом за мельтешащими впереди белыми крыльями. Обратно в Альдурук, у чьего подножия расчистили площадку для временного космодрома, они ехали молча. Хорус успокоился, боль от верёвок и ударов шокера прошла. Он сидел в примитивном калибанском автомобиле позади Льва. Глупые мысли — что он сделал этим троим братьям? Как они собирались избежать наказания? Почему не подумали, что Император за такое преступление сожжет их мир? Как этот странный автомобиль вмещает четверых примархов? — он оставил на утро, когда доберётся до корабля. Он отведёт флот на безопасное расстояние и свяжется с Отцом, и тогда получит ответы на все вопросы. В Альдуруке им не задавали никаких вопросов, и молча впустили в замок. Хорус жаждал как можно быстрее отделаться от троих братьев и связаться со своими сыновьями на орбите. Наверняка они уже его ищут! Сколько прошло времени с похищения? … как эти трое вообще оказались на его флагмане в его покоях, не подняв тревоги и не привлекая к себе внимания?!.. — Они находчивые, уж поверь мне, — Ангел вздохнул, как если бы читал его мысли. Он привёл братьев к себе в комнату и рассадил. — Значит, так. Во-первых. я хочу, чтобы вы знали: вы — идиоты, и мне за вас стыдно. Вы поняли? Стыдно! — Да поняли, — буркнул Лев. — Что делать-то будем? Он сейчас настучит этому звёздному императору, и у нас будет куча проблем. — Надо было об этом до думать. — не выдержал Хорус. Лев-из-Леса прищурился, и Хорус предпочёл переместиться за крыло Ангела. — Лев, прекрати угрожать всем, кто тебе не нравится!.. Мор, и ты тоже хорош! Ты самый умный, а тоже повёлся на этот бред с пророчеством! — Это не бред! — взорвался Конрад. — Бред. Будущее определяют тысячи поступков, и оно не может быть предопределено! —Так Магнус сказал? — иронично предположил Мортарион. — Магнус? — не понял Хорус. — Его воображаемый друг, — пояснил Мортарион. — И мой, — встрял Конрад. — Как вы... — Прекратите меня перебивать! Вы хоть понимаете, как подставили Люта? Все трое несостоявшиеся убийцы как-то напряглись. —Ты ему не расскажешь, — тихо, но утвердительно сказал Лев-из-Леса. — Я — нет. А вот если бы вы его убили — то что, что бы вы Люту сказали? Что ничего не знаете?.. Я так и думал. О нём вы трое не подумали. Как и в прошлый раз. — Ты. Ему. Ничего. Не. Скажешь. “Зато я скажу, “ злорадно подумал Хоруса, но промолчал. — Это не тебе решать, так что вы трое сейчас идете нахрен, — решительно оборвал брата ангел. — В душ и спать. У нас утром дела. — А чего ты раскомандовался? — возмутился Лев-сын-Леса. Ангел недовольно упёр руки в бока и расправил крылья. В комнате, и без того небольшой, совсем не осталось места. Спорящие братья стояли нос в нос друг к другу, и Хорус подумал, что если дело дойдёт до драки, то даже толком подраться в этом закутке не выйдет. — Потому что раскомандовался! Пошли отсюда, а то я сейчас Лютера позову! К удивлению Хоруса, братья немедленно успокоились и разошлись. Ангел тяжело вздохнул и сложил крылья. Он оглянулся на Хоруса и грустно улыбнулся. — Ты как? Не испугался? Хорус промычал в ответ что-то совсем невразумительное. Признаваться, что он по-настоящему испугался, было стыдно. Но и соврать, глядя в сияющие даже в ночи глаза он не смог. — Не обижайся на них, пожалуйста. Они не со зла. — Мне показалось, на Калибане такие вопросы принято решать более цивилизованными методами. Хотя бы поединком. Или я недостаточно вам брат, чтобы оказать мне такую честь? Ангел помрачнел. — Им не стоило так с тобой поступать, но у них были причины… начать действовать. — Ну да, потому что у Конрада было видение! — Да, и не только у него. Я тоже видел будущее, где ты убьёшь меня, нашего Отца и уничтожишь весь Империум. У Хоруса сердце ухнуло куда-то в пятки. Потом мозг решил, что за эти несколько часов случилось слишком много всего, и отказался воспринимать эти слова всерьёз. Хорус рассмеялся. — Брось, это невозможно. — Мы на Калибане, Хорус. Тут возможно всё, — очень серьёзно возразил Ангел. — Есть некоторые вещи, дороги к которым широки и прямы. А есть витееватые странные дороги, которые могут привести… в плохие места. И не всегда получается отличить одну от другой. Но не бойся, — он положил руки на плечи брату. — Я не дам случиться этому и помогу тебе. И мои братья тоже помогут. — Нет, спасибо, я уж как-нибудь без них. — Они правда хорошие. Знаешь, когда Лют меня только нашел, они ощипали мне крылья. — Они сделали что?.. — Ощипали мне крылья, — просто повторил Ангел. — Я уж не помню, почему Льву пришла в голову эта идея. Мне было больно и страшно, как тебе сейчас… Но они исправились. Они правда хорошие! Они просто пытались защитить меня, как они умеют. А умеют они в основном… вот так. Они… как дети. Ты же не будешь обижаться на ребёнка? — Так они не дети! Они примархи, они… — Хорус умолк, когда Ангел решительно взял его лицо в свои ладони и, глядя прямо в его душу пронзительными голубыми глазами с озорными искрами от электрических ламп, сказал: — Они больше не будут, Хорус, я обещаю. — Ааыыы… того, верю! — И я хотел у тебя попросить. Я не требую, чтобы вы немедленно стали друзьями. Но пожалуйста, не говори о том, что случилось, Лютеру. Это его убьёт. Он очень хороший человек и за все эти годы уже натерпелся от нас всякого. Пожалуйста, я очень не хочу, чтобы он расстраивался. Хорус хотел было возразить. Это очень мило, что Ангел так беспокоится о спокойствии своего смертного опекуна, но причём тут Хорус? В конце концов, это сар Лютер воспитал троих своих младших братьев так, что они похищают людей с кораблей для убийства! … как же они попали в его покои? И почему его ещё не ищут? Нет, наверное, ищут, Хорус был уверен, что по прибытии в Альдурук их встретит паника, спустившиеся с орбиты Сеянус и Малогарст. И где они все? Неужели и вправду ничего не заметили? — Хорус, умоляю, пообещай мне, — в глазах Ангела засияли далёкие звёзды и чужие галактики. Хорус не мог ни о чём думать, кроме как о том, что эти глаза бездонны. А крылья — белы. И если он не согласится, эти глаза навсегда отвернутся от него. — Обещаю! — Поклянись, что ничего не скажешь Лютеру! Глаза стали далёкими, и Хорус чуть не расплакался. — Клянусь своей честью, не скажу! Ангел улыбнулся, крепко его обнял и поцеловал в лоб. — Я знал, что ты настоящий друг! Далёкие галактики пропали. Белое сияние крыльев тоже угасло. Ангел деловито сновал по небольшой комнате, а у его ног крутилась замковая кошка. Ангел внучил Хорусу перину, одеяло и тощую подушку. Хорус молча принял, осознавая, что только что сейчас случилось. Он оказался в западне. Утром Лютер понял, что что-то не так. Во-первых, все его младшие братья, как один, были хмуры и сердиты. Только Ангел светился от радости, что просто-таки кричало “ночью произошло что-то важное”. Во-вторых, их сопровождал их брат Хорус-с-небес. — Лорд Хорус, я думал, вы вернулись на ваш хм… корабль. — Да, я тоже так думал… — Хорус посмотрел на ангела, стоявшего за спиной их человеческого брата, и вздохнул. Лютер оглянулся, но Воробей по-прежнему светился радостью и удовлетворением. Никаких компрометирующих эмоций на его щекастом лице было не разглядеть. — Забыл кое что. Решил сам вернуться. — Надеюсь, вы нашли эту вещь, — сар Лютер поймал его взгляд и посмотрел на воспитанников. — Да, нашел. — Это отрадно. Вы не хотите мне ничего рассказать? Старшие тоскливо переглянулись. Конрад широко улыбнулся, но под тяжелыми взглядами братьев немедленно скис. — Ну как хотите, — Лютер сделал себе зарубку в памяти разобраться в случившемся. — Спасибо, — тихо шепнул Хорусу на ухо Ангел. Трое его братьев вообще старались на него не смотреть, что Хоруса вполне устраивало. Остаток ночи он провалялся в комнате Ангела, размышляя над своим слабоволием и бесхребетностью. Он дал клятву, и теперь не сможет рассказать о случившемся даже Отцу. Тот немедленно примет меры к наказанию виноватых или хотя бы донесения до них своего неудовольствия, а это неминуемо грозило посвящением в тайну калибанита Лютера. А он дал клятву бездонным глазам-галактикам. И белым крыльям. Брат Конрад оглянулся на него и широко улыбнулся. Потом помахал давешним шокером и, пощёлкивая им у своего уха, ушел. Грядущее столетие обещало быть беспокойным.