Ребёнок

За первую зимовку старшие мальчики выросли чуть ли не на голову. Лев и Конрад, как были длинными тощими жердями, так и остались, а вот Мор, неожиданно для всех, вырос и в высоту, и в ширину. Их драки со Львом приняли особо неприятный характер. Если раньше Лев мог скрутить брата за счёт ловкости и хитрости, то теперь Мор брал силой. Лютер уже не знал, как их разнимать — это если он успевал к драке. Чаще всего Лютер замечал только итоги: двое парней, сидящих в закутке у бани на дровах и ждущих, пока на лицах заживут синяки и ссадины. Младший Воробей вырос очень мало. А вот его крылья увеличились почти в два раза, и теперь мальчик мог пройти не в каждую дверь. Если Воробей расправлял их в столовой, то задевал кончиками маховых перьев старые чёрные балки. Ел ангел за пятерых и просил добавки. Несколько раз Лютер замечал, как он объедает братьев. Что с этим делать, рыцарь не представлял. А ещё мальчишки иногда мерились ростом. Этих моментов Лютер ждал с содроганием. — Я самый высокий. — Нет я, — Кон перестал сутулиться и выпрямился. На взгляд Лютера — и согласно измерениям апотекариона — старшие были совершенно одинакового роста. Лев, возможно, на палец выше, но это уже погрешность. — Пятки в пол, жерди, — велел Мор. Мальчики зло на него покосились, но встали на полные стопы и принялись втягивать животы и тянуться вверх. — Одинаковые, — подытожил Воробей. — А ты вообще молчи. Не растёшь ведь, — буркнул Лев. Воробей сжал губы, а в голубых глазах появились слёзы. Лев вздохнул и извиняюще обнял брата. — Не слушай. Вырастешь ещё. Крылья дорастут, и ты следом. Воробей обнял его и что-то буркнул в рубашку. — Ты младше к тому же. Лют, я ведь правильно говорю? Через пару лет тоже вырастет с тебя ростом. — Не надо с меня ростом, это неудобно, — пробурчал Лютер, поняв, что драки не будет. — А по-моему круто, — пожал плечами Лев. — Точно никто задирать не будет. — Здоровяков тоже можно уложить на спину, — Лютер вернулся к чистке цепи меча. — Иногда даже проще, чем мелких. А почёту потом больше. Лев призадумался и умолк. Ангел немного повеселел и принялся пытаться развернуть в комнате крылья. Лютер, после того, как белые перья несколько раз смели со стола отвёртки и тряпку, выгнал всех четверых за дверь. Огромные крылья причиняли младшему массу неудобств. Они задевали предметы, мебель и цеплялись за все выступы. Чтобы они не пачкались в грязи, приходилось их высоко задирать. Ещё новые перья постоянно чесались. Каждый вечер братья в шесть рук перебирали младшему крылья, выбирая поломанные и забившийся мусор и пальцами распределяя скопившийся у основания жир. — Скажи спасибо, что у него перья самосмазывающиеся. А то у птиц полдня позиция — клювом в жопу, туда-сюда. — Кейв, иди просто на… к чёрту, а? Иногда ангелочек жаловался на крылья, из-за которых ему было трудно драться с другими претендентами на площадке у наставников. Но больше всего мальчика пугали подслушанные разговоры, что крылатый рыцарь не сможет участвовать в охоте. А если он не может сражаться со Зверями, то зачем вообще нужен такой рыцарь? — Во-первых, это пока просто рассуждения. У наставников есть к тебе претензии? — спросил Лютер, к которому Воробей пришел жаловаться. — Нет. — Вот видишь. А первая охота у тебя случится только лет через шесть. — Мастер Сариентий сказал, что Льва… старших, в общем, уже через год можно будет взять в разъезд, если будут так же быстро расти. — Угу, если доспехи не перерастут, — вздохнул Лютер. Лев рвался за стены завоёвывать себе славу. Следом рвался Мортарион. В их россказни про убитых до их прихода в Альдурук чудовищ Лютер не верил, разумеется, что, похоже, бесило мальчиков и побуждало их доказать старшему брату, что он не прав. Кира считала, что он дурак и мог бы для разнообразия им поверить. Лютер считал, что это нечестно прежде всего по отношению к мальчикам. — А если шесть лет пройдут и меня не возьмут в рыцари? — Возьмут, куда они денутся. Ты воплощённая легенда, какой дурак откажется от ангела в своих рядах? — удивился Лютер и тотчас же пожалел о своих словах. Воробей немедленно обиженно надулся. — Я не хочу, чтобы меня сделали рыцарем только из-за крыльев! Я хорошо учусь, мастер Сариентий меня хвалит, и во всех учебных построениях я всегда со всем справляюсь! —Тшш, я вовсе не это имел ввиду. — Именно это! Да, ангел из легенд, но я рыцарь! Сам! — у мальчика на глазах выступили слёзы, а губы зло сжались. — Ты рыцарь, — Лютер изловчился, поймал и обнял сердитого ангела. — И будешь славным рыцарем. Возможно, тебе будет чуть-чуть тяжелее, чем остальным мальчикам из-за крыльев. Они тяжелые, под доспехи их не спрячешь, и они будут цепляться за ветви и землю. Но подумай, у тебя есть и преимущества. — Это какие же? — Ты быстрый, сильный, умный. У тебя твёрдая рука и отличная память. — Лев всё равно хитрее. Он там такие схемы чертит мастерам в кузне, я вообще не понимаю, что это, — вздохнул Воробей. — Не грусти. Ты младше, это раз. Во-вторых, если бы все были одинаковыми могучими умными рыцарями, мы давно умерли от голода, холода и болезней. Возможно, ты просто ещё не нашел себе занятие по душе. Как Кейв. Он рыцарь, но и наш апотекарий. Он не лучший боец, но что бы мы без него делали? Или без мастера Лиоры? Она совсем никакой боец, но зато может вылечить чуть ли не что угодно. — Ну да, — Ангел перестал сердиться и улыбнулся. Потом нахмурился. — Тогда мне надо придумать, как стать полезным! — А что ты вообще умеешь делать полезного? — спросил Лев, очень недовольный, что его отвлекли от вскрытия нового, недавно привезённого из Нумарка навесного замка на двери закрытой части либрариума. — Ты смеёшься? Ты со мной учишься! — возмутился Воробей. — Думай давай, а то мастера-библиария позову. — Я тебе позову! — обиделся Лев. — Чего тебе надо? — Помоги мне! Ты мне брат или как? — Ну брат. А чего сам-то не придумаешь? — Ты умнее, — Ангел понял, что Лев по-прежнему ковыряется гнутым гвоздём в замке и рассердился. Мальчик упёр руки в бока и расправил крылья. — А то я сейчас к Мортариону пойду за советом! — Это очень нечестный приём, — Лев убрал гвоздь в карман и выпрямился. — Пойдём в читальный зал. Они расположились за одним из дальних столов, чтобы не мешать либрариям. Лев внимательно выслушал брата и пожал плечами. — Лютер прав, ты ещё маленький. Года через два-три станет ясно, какие у тебя склонности и кем ты станешь. Возможно, ты станешь мастером по оружию. Там крылья тебе точно мешаться не будут. Ну, разве что от горна держать подальше, но с этим как-нибудь справимся. — Всё равно, хочу стать рыцарем. — Так станешь. — А если стану просто рыцарем? Если у меня не будет каких-либо склонностей? — Они у всех есть. — А если всё-таки нет? Лев, как мне тогда быть? Крылья будут мешаться, и я не стану рыцарем. — Ты сильный и стреляешь лучше всех претендентов. Ну, кроме меня. — А ты всякие тактические схемы придумываешь. И знаешь всех зверей наизусть. — Велика наука, — отмахнулся Лев, немного порозовев от удовольствия. — Ты тоже выучишь, это просто зубрёжка. — Лев, а я летать могу? — Чего? Ну… крылья у тебя есть, растут, наверное, можешь. Ангел улыбнулся и схватил брата за руку. — Лев, а может быть, я буду летать? Рыцарь, который видит лес сверху, тропы, реки и зверей? Ты говорил, что Великих Зверей видно издалека, они прям большие. — Ага, есть такое. Ещё их все звери чуют. И люди часто тоже, потому что… ну, они скверна. Скверна самой земли. — Лев помрачнел. — Возможно, ты сможешь их увидеть с воздуха. Они когда беснуются, то даже деревья ломают на пути. — Вот. Лев, помоги мне научиться летать! Брат прищурился. — Ты ведь ради этого всё и затеял, а? Ангел пожал плечами. — Я и так хотел научиться летать. Я… в общем, я леса, пока меня Кейв не нашел, не помню. Зато помню, как я сплю и лечу, ветер очень тёплый и нежный, а крылья вибрируют… Лев скептически покачал головой. — Что-то я сомневаюсь, что воздух будет нежным, особенно для лица. Это же как ураганный ветер прямо в глаза. — Ну, шарф намотаю или шлем надену, — ангел потянулся вперёд и взял руки брата в свои. — Лев, ты самый умный… Ну, может быть не прям самый-самый на свете, но самый умный среди всех, кого я знаю. Самый изобретательный. Ты наверняка знаешь, как летают птицы, и сможешь мне помочь. — Как летают, так и летают. Быстро бьют крыльями. — Нет, так не получается, я уже пробовал. Думаешь, я совсем дурак, да? Я проверил. И когда крылья выросли, снова проверил. Планировать я научился, а летать нет. — Ты не дурак, ты просто птица. С Лютером об этом говорил? — Угу. Он сказал, чтобы сначала крылья выросли, а потом уже летать. Я ещё думаю, что летать сложно, и для этого ведь тоже надо тренироваться? Ну, как мышцы, чтобы поднять меч и стрелять так, чтобы руку не уводило отдачей. — Ага. Ты прав, надо будет придумать тебе тренировку для крыльев. У тебя мышц меньше, чем у птиц, у них ещё киль есть. Ладно, хорошо, я берусь за твою задачу. Но мне нужно будет несколько дней подумать. — Лев, думай сколько угодно, только помоги, хорошо? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — Слово рыцаря! — Лев гордо ударил себя кулаком в грудь и задрал нос. Сначала у Льва появился лесной воробей. Потом голубь и курица. Его укрытие в брошенной часовой башне стало напоминать птичник. Лютер, приглядывавший за убежищем мальчика, чтобы он там не занимался ничем опасным, удивился. — Мне стало интересно, как они летают, — пояснил Лев, после того, как Лютер поймал его сидящим на крыше водонапорной башни и наблюдающим за полётом орла. И после получаса воплей, чтобы засранец немедленно слезал. — Удовлетворил своё любопытство? — Угу. Они все по-разному летают. — В карцере додумаешь. Лев кивнул и ушел думать в карцер, где честно просидеть двое суток, не пытаясь сбежать, сломать замок или даже петь. — Ну, и что надумал? — спросил Сариентий, выпуская мальчишку перед ужином. — Мне надо вскрыть голубя. И ангела. — Чего?! — Не, я просто оговорился. Ангела вскрывать не надо, просто посмотреть, какой у него формы крылья. — Хочешь научить его летать? — Угу. Но похоже, надо переходить к практике, потому что теорию я не понимаю. — Что, даже ты? — Даже я, — серьёзно кивнул Лев. — Там всё слишком сложно, перья должны постоянно менять положение, и я не могу это просчитать. — Я запрещаю вам этим заниматься, — твёрдо велел Лютер. — Лев, он ещё маленький. Пожалуйста, не надо. Лев кивнул. — Я не буду его сбрасывать с крыши, если ты об этом. — Я обо всём. Лев, пожалуйста, не надо ставить экспериментов над братом. — Просто помахать крыльями на земле ему можно? — Ну.. на земле... — Не взлетая. — Так можно, — сдался Лютер. — Никаких полётов, Лев, понял? Мальчишка просиял, что вовсе не успокоило рыцаря. Ангел поднял крылья параллельно земле, сосредоточился и побежал по коньку конюшни. Лев прищурился. Уговор с Лютером жёг ему совесть. Стаскивать мелкого с конька было бесполезно, отобьётся или оба рухнут. Придётся снова объясняться перед Лютом. Значит, надо как-то мелкого уболтать, вот только как? Лев прекрасно знал, что переговорщик из него хреновый, а просить помочь Мора — значит признать своё поражение. А это он всегда успеет сделать. Ангел оттолкнулся от конька, подпрыгнул и бешено заколотил крыльями по воздуху. Несколько секунд он барахтался в воздухе, словно раздумывал, взлететь или упасть, накренился и камнем рухнул в стог сена. — Ну вот чего оно? — пробурчал ангел, вылезя из сухой травы. Он похлопал крыльями и притянул к себе одно. — Лев, что не так? Лев выплюнул соломинку и спрыгнул с бочки. — Ты не так учишься. Как птицы учатся летать? — С веток прыгают? — Это в начале. Они из гнёзд вываливаются и падают на землю. А потом что? — Ну не знаю… — Их кто-нибудь подсаживает обратно на ветку? — Нет, — буркнул ангел. — Стой на земле и хлопай крыльями. Когда-нибудь да взлетишь. — И сколько так стоять? — обиделся Воробей. — Пока не взлетишь. — Ага, это до-олго! — Могу выпустить тебя за ворота, там времени будет до темноты, — Льву уже начал надоедать этот разговор. Он согласился помочь ангелу научиться летать, а не ворчать и разбрасывать сено. — Попробуй взлететь с земли. И падать будет не больно. Ангел вздохнул и оглянулся на кипу сена, которое они выпросили у старшего конюха и натаскали сюда. Конюх сено-то дал, но велел до отбоя перетаскать его обратно. — Думаешь, поможет? — С обеда тебе об этом говорю, — Лев по нервному подёргиванию крыльев понял, что младший готов. Он спустил на нос столярные очки, одолженные в мастерсокй и отошел в сторону. — Иди на середину двора и расправь крылья. Так, подними. Нет, не вертикально. Ты должен оттолкнуться от земли. Смотри, не задирай их. Да, вот так, параллельно земле. Тебе надо просто взлететь вверх. Попробуй… Аааа! — Льва чуть не опрокинуло воздушной волной от пришедших в движение крыльев. Он придержал сползающие с носа очки и критически посмотрел на подпрыгивающего и молотящего крыльями по земле ангела. — Ты всё не так делаешь! Не так! — завопил он, пытаясь подобраться к брату. — Прекрати бить землю! Короткие движения! Не выворачивай крылья!.. Угол держи! Да, вот так! Ангел его услышал. Крылья перестали колотить об землю, и ноги Воробья оторвались от земли. Тело мальчика напряглось, он не удержал крылья и его дёрнуло вперёд. Ангел вскрикнул и упал руками вперёд на сухую землю. — У тебя получилось! — Лев подбежал к нему. Нихрена, на самом деле, у ангела не получилось, но Лютер говорил, что хвалить надо даже малые достижения, и тогда человек сможет добиться и больших. Лев в это не верил, ты либо добиваешься, либо нет. Но Кира говорила, что с самим Львом этот способ вполне себе работал, и приходилось считать, что способ всё-таки имеет право на существование. — Правда? — Ангел поднял разбитые ладони и со вздохом лизнул свежие ссадины. — Я даже с такой высоты упал. Может, я правда не должен уметь летать? Столько пробуем, а они всё не слушают, только мешаются и всё задевают. Лев с удивлением увидел на глазах ангела слёзы. — Ты чего? Всё же получается. — Правда? — Правда-правда. Ангел просиял и стиснул брата в объятьях. Лев болезненно охнул, но не смог сдержать гордой улыбки. Его ученик! Сохранившиеся в Альдуруке древние книги рассказывали о разных чудесах медицины. Некоторые древние механизмы сулили человеку, который сумеет их запустить, невиданные чудеса: победу над опухолями, древесным ядом и даже самой старостью. Многие апотекарии в это не верили, но Кира была упрямой. Вооружившись дешифраторами магистра кузни и книгами, она регулярно пыталась расшифровать древние инструкции и схемы механизмов. Хоть чуточку. Над этой работой бились поколения её семьи, и Кира не питала особых иллюзий по поводу своих успехов. Впрочем, с некоторых пор её сильно обнадёжил Лев. Парень страшно заинтересовался её бумагами и помог расшифровать несколько сложных мест. Голова у лесного найдёныша была бесценной, главное направлять её в нужное русло, не давая отвлекаться от работы. А отвлекался Лев часто. Последние дни его вниманием завладела техника полёта, и Кира понятия не имела, как вернуть паренька к настоящей работе. Она пыталась и сама справиться с расшифровкой, и добилась некоторых успехов, поняв, как именно должно действовать генерируемое большим белым блоком в подвале лекарство. Но механика его получения оставалась для неё загадкой. Одной ей было не справиться. Тихий стук в дверь отвлёк её от ночных размышлений. — Кир, — донеслось в замочную скважину. Она потёрла лицо и пошла открывать. На пороге оказались уже привычные ночные гости: Мортарион и Воробей. Вот только ангел был на руках у брата и как-то странно смотрел на неё блестящими глазами. — Он с конюшни спрыгнул, — коротко объявил Мор, внося мелкого в лабораторию. — Поможешь? — Все смотрящие-во-тьме, — охнула Кира. — Ночью? — Угу, решил полетать, придурок, — Мор покрутился на месте, в поисках, куда бы положить свой груз. — Кир, не бойся, он не сломался. Просто ногу сломал… В общем, это было час назад. Она уже начала срастаться, понимаешь? Этот придурок побоялся к тебе идти. Кира поняла. Она уже сталкивалась с удивительной регенерацией мальчиков. И один раз пришлось вправлять неправильно сросшийся перелом Конрада. — Пошли в стационар. В стационаре, в свете ламп, стало понятно, что мелкий сломал ещё и крыло и руку. Ангел, крепко зажмурившись, упорно не реагировал на её ворчание и прикосновения. Вдвоем с Мортарионом они с помощью лубков, ремней и специального деревянного молотка выправили крыло и руку. Нога, к ее облегчению, срослось без проблем. Лишь когда они зафиксировали кости ангела правильно, Кира заметила, что почти не дышит — Не делай так больше, хорошо? — она отхлебнула из бутылки с бренди в шкафу и умылась. — Зачем с конюшни прыгал? Летать учился? Ангел не ответил, потом схватил её за руку. — Кира, не говори Люту и Льву, пожалуйста. Я больше так не буду, правда. Клянусь. Я… я случайно. Думал, всё получится. У меня один раз , прямо днём, получилось, и я так обрадовался! Кира вздохнула и поправила короткие волосы. Её немного лошадиное лицо стало грустным. — А им же ты обещал, что не будешь летать, верно? Воробей испуганно уставился на неё круглыми, как блюдца глазами. Потом тихонько заплакал. — Обещал, значит, — кивнула апотекарий. — А я им должна буду врать, верно? Он вцепился ей в руку. — Нет. Я правда больше так не буду. Я буду самым умным и разумным, я буду очень осторожным и не буду глупить. Я правда-правда так больше не буду. Я подожду, пока крылья вырастут. — Честно? Слово рыцаря? Ангел кивнул. — Тогда лежи давай, срастайся, — Кира вздохнула и понесла оставшиеся лубки в чулан. Мор молча увязался за ней. — Ты ему веришь? — тихо спросил парень, когда они отошли от ангельской койки. — А что мне ещё делать? — Сказать Люту. — Сам скажи. — Ты взрослая и поступаешь плохо. — Мор, не выноси мне мозг, а? Как ты его нашел-то? — Да случайно. Лев с Коном в библиотеке, а я к тебе шел. Смотрю — этот придурок у лестницы лежит и стонет. Ну, я его взял и донёс. А ты чего ночью не спишь? — Заработалась немного. — Снова читаешь эти книжки? Думаешь, заработают? Кира пожала плечами. — Лев неплохо их расшифровывает. Может быть, и починит все циклы и шаблонные конструкции. Это было бы здорово. Представь, сколько всего мы сможем лечить, если они заработают. Мор кивнул. — Ты правда думаешь, что Лютеру не надо говорить? Кира пожала плечами. — Думаю, да. Я расскажу о случившемся Сариентию и лорду Сайферу. А Лютера нечего тревожить. Он и так за вас постоянно переживает. Мор кивнул, и она ласково потрепала его по гладкой макушке. Воробей смирился с тем, что летать он какое-то время ещё не сможет, неожиданно легко. Лев ему даже сначала не поверил. — Кира сказала, что надо быть разумным, — пояснил свой настрой ангел. — Если ты, Мор и Кейв говорите, что у меня крылья ещё не выросли и не держат, то значит, надо подождать. А пока я буду их тренировать! И действительно тренировал. Когда ангел бежал через двор крепости, подмахивая себе крыльями, разлетался мусор, пыль, зазевавшиеся претенденты и даже взрослые рыцари. Мальчик не обращал на приносимый им хаос ни малейшего внимания, так и нёсся со счастливыми глазами. Ещё ангел взбирался на высокое крыльцо Башни Ангелов и ловил ветер. Между узких стен и башен древней цитадели ветер не стихал практически никогда. Воробей, распахнув белые крылья и долго стоял на крыльце, время от времени позволяя ветру приподнять его пятки над камнем. После ему надоедало, и он начинал планировать. Спрыгнув с крыльца он падал на поток воздуха, выходящий из-под длинной, больше похожей на туннель или подземный лаз, арки-перехода в старый Арсенал, и, вытянувшись вдоль земли, пересекал двор и приземлялся прямо перед зданием апотекариона. — А крылышки-то окрепли, — заметил Кейв, наблюдая за пролётом ангела. Он сидел на пустых бочках, в которых накануне в апотекарион доставили сырьё из Нумарка. Лютер курил трубку рядом. — Всё равно не стоит ему ещё так делать. — Ну, иди останови его. — Да, сейчас, — Лютер пожевал чубук, но останавливать ангела не спешил. — Хе-хе-хе… Лютер несильно пнул друга в бок. — Сейчас остановлю. Только спустится, — они молча смотрели, как ангел взбегает по лестнице на высоту и снова встаёт в позицию для планирования. — Ага, а то рёва будет, — деловито объявил Лев, появившись у локтя апотекария. — Вы-то чего тут делаете? Старик вас отпустил, что ли? — Ну да, — Мор влез на бочки около наставника. — Ужин скоро. Солнце уже садится. — Да ну? — Надо чаще выходить на улицу, тогда это для вас не станет сюрпризом. Кейв приподнял брови и сверху вниз посмотрел на мальчика. — Сар Лютер, у вас воспитанник берега потерял. — Как будто он не прав. — Вы будете потакать такому возмутительному поведению? — Ты обиделся? — нахмурился Мор. Кейв перестал изображать оскорблённое достоинство и хохотнул. — Надо будет как-нибудь хорошо подумать и сделать чувство юмора. Одну половинку вручу тебе, а одну — Льву. — А почему не по одному сразу? — не понял Лев. — Потому что по целому вам будет много. К хорошему надо привыкать постепенно, чтобы голова кругом не пошла. — Он над вами смеётся, — благодушно пояснил Конрад. Лев и Мор немедленно обиделись, и Лютер отвлекся от наблюдения за младшим. Ангел уже начал уставать. Он посмотрел на бочки у апотекариона, где появились братья, и замахал им руками. Но никто не обратил на него внимания, и он обиделся. Потом перестал обижаться и решил спланировать прямо к ним, чтобы знали, как не обращать на него внимания. Он расправил крылья, сосредоточился и, коротко разбежавшись, подпрыгнул…. и неожиданно мягко и легко поймал поток, который вместо апотекариона понёс его вверх. Ангел забил крыльями, пытаясь остановиться, качнулся и чуть не упл, испугано выпрямил крылья — полетел. Он резко завалился на бок и сделал круг по двору. Поток ветра из-за Башни Ангелов ударил его в бок и чуь не опрокинул. Мальчик бешено заколотил крыльями — и с удивлением обнаружил, что повис в воздухе около крыши арсенала. — Я лечу! — истошно заорал он, бултыхаясь в воздухе вверх-вниз. К его удивлению, внизу этому факту вовсе не обрадовались. Лютер побежал к нему и замахал руками, а Конрад внезапно упал на землю. К нему кинулись Мор и Лев, а Кейв замахал руками. Через двор к ним побежали госпожа Лийя и два снова. А потом ангел увидел, что будет. Что ангел не сумеет приземлиться, Лютер понял сразу. Он метнулся к зависшему в воздухе мальчику. — Ловлю! — заорал он, раскинув руки. Ангел мучительно посмотрел на него, потом внезапно расправил крылья, взмыв на несколько метров ввысь, перевернулся в полете и полетел через двор. В стену апотекариона он врезался почти мягко. Лютер медленно как в кошмарном сне, повернул голову. Он видел, как мальчишеское тело вминается в камень, как белые крылья падают на землю и как замирают под разными углами. Кто-то закричал. Дико, отчаянно. Кричал Кон, и Лютер хорошо знал, что это значит. Мир вернулся в привычный темп. Ангел со стоном и всхлипом шевельнул вывернутым под неправильным углом крылом. Орал и выл Конрад. Лютер панически оглянулся на него и увидел, что бедняга валяется на земле и вырывается из хватки Льва и Мора. Через мгновение во дворе стало очень и очень людно. — Куда ты грабли тянешь, не трогая! — Кейв оставил Конрада на руках у братьев и подбежал к Ангелу. — Не трогай я сказал! — он грубо оттолкнул Лютера в сторону. Сверху раздался крик высунувшейся в окно Киры. Через полминуты появилась и она, а следом Лиора. Лютер как-то сразу оказался позади всей толпы, сгрудившейся вокруг Воробья. — Да лубки принесите, идиоты! — заорала Кира. — И носилки! Хер знает что у него с шеей! Лютер панически оглянулся на Конрада и Мортариона. Мор поднял брата на руки и уже нёс его в апотекарион. Мышонок безвольно висел у него на руках, редко вздрагивая. Из приоткрытого рта стекала слюна напополам с кровью. Лев подошел к Лютеру и оглянулся на ангелу. Лицо старшего было белым, как мел. — Лев, помоги Мор, хорошо? — Лютер судорожно сглотнул. — А Воробей? — так же тихо спросил Лев. — Ему сейчас помогут. Ну же, иди. Конрад лучше приходит в себя, когда ты рядом. Лев резко кивнул, сжал его руку и побежал следом за братом. На лестнице он оглянулся на суету вокруг ангела. Лютеру на мгновение показалось, что он сейчас вернётся, но, к счастью, Лев послушался и скрылся в проходе. — Воротник надевай.. Лют, разгони их к хуям! Они мешаются! — заорала Кира от всё ещё лежащего на земле ангела. — Или я их постреляю! — Разойдитесь, блин! — Лютер встряхнулся и навис над собравшейся толпой из праздных сервов и прочих неравнодушных. — Дайте апотекариям работать! Его, как ни странно послушались. Или у него лицо превратилось в такую гримасу, что не слушаться было страшно. Апотекарии быстро опутали ангела лубками и фиксаторами, переложили на жесткие носилки и унесли в апотекарион следом за Конрадом. Ангел сломал ключицу, руку, обе ноги, крыло в дух местах и, как подозревал Лютер, шею, но последнее апотекарии предпочли ему не раскрывать точно. Даже снимки костей не показали. Вид лежащего в лубках изломанного ангела убивал. Хуже было только видеть его и лежащего на соседней койке Кону. Этот приступ дался Мышонку тяжелее обычно. Паренёк лежал под толстым одеялом и мелко дрожжал. Тонкие руки вцепились во Льва, а чёрные глаза судорожно метались между Лютером и ангелом. Лютер не выдержал и сел рядом. Конрад вцепился в его руку и слабо улыбнулся. — Ну вот вроде всё, — объявил Кейв, отойдя от ангела. Мальчик лежал весь перебинтованный, но собранный. — Долетался. Из-под фиксирующего воротника раздался тяжкий вздох. Ангел внимательно смотрел на Лютера. — Извини, — наконец, тихо сказал он. — Я бы тебя поймал. Конрад как-то сжался и вцепился в руку Лютера. — Нет! — хрипло прокаркал он. — Не надо! — и завалился на бок в новом припадке. Мышонка мелко трясло, а язык снова попал между зубам ии окраил слюну в розовый. Лев ухватил его за плечи, обнял голову и принялся нашептывать что-то на их птичьем языке. — Да что за день! — у Лютера опустились руки от отчаяния. — Не надо меня ловить! — пискнул с койки ангел. — Ты бы сломал шею! Конрад с воем выплюнул комок окровавленной слюны и затих. — Вот видишь, — с сожалением сказал Воробей. — Он тоже видел. — Пророки хуевы, — с чувством выругался Лютер. — И что мне с вами делать?! — Они больные, что с ними делать, — Мор помог Льву перекатить брата на спину и подложить ему под шею подушку. — Обед принеси. Они сегодня никуда не пойдут уже. — Да принесу, — Лютер погладил Конрада по голове, потом ангела. — Засранцы вы. Оба. Со всеми вашими пророчествами. Ангел хлюпнул полным слёз носом. — Нечего реветь, — Лютер вздохнул. — Я же спросил не летать, а? — Так я случайно, — тихо возразил ангел. — К койке тебя привязать, что ли, — Лютер вздохнул и пошел к выходу. Может быть на кухне и правда остался бульон и какие-нибудь пироги. Мальчишкам пригодятся. — Я буду летать, — тихо сказал ему в спину ангел и потрогал целой рукой воротник. — Кира, а я правда шею сломал? — Правда. Лежи, пока не срастётся. — Я думаю, уже срослось. Я быстро срастаюсь. — Угу. Пока так полежишь. Будешь знать, как летать. — Так я случайно! — тоскливо протянул ангел. Потом подумал и протянул руку в лубке на соседнюю койку. Конрад фыркнул, но взял его за пальцы. — Пророки, — Кира покачала головой. — Ты тоже не веришь? — Во что? — Что я бы сломал Лютеру шею, если бы он меня поймал. — Малыш, я не знаю, что могло случиться, но не случилось. Пока я вижу только переломанного тебя. — Это хорошо, что меня. Я срастусь. А Лют уже нет, — ангел слабо улыбнулся и погладил костяшки пальцев Конрада. — Вот видишь, Кон, будущее можно менять. Конрад тихонько фыркнул и закрыл глаза. — Придурки, которым зверь глаза лизнул, — буркнул Лев. — Я вас с к койке привяжу, провидцев, — последние слова у него вышли ужасно ворчливо, совершенно, как у Лютера.