Влюблюсь

POV Женя От разговора не уйти, от объяснений — тем более. И плевать, что она все знала с самого начала, боль от этого не меньшая.… Чувствую себя палачом. Бесчестным. Эгоистичным уродом. Мнусь на пороге перед дверью. Нервничаю… Внутри копошится чувство вины, а руки слегка потеют. Вот он я, пришел поговорить. Но с чего же начать? — Алис, — зайдя в нашу комнату, привлекаю к себе внимание. Она стоит у шкафа, дрожащими пальцами расстегивая пуговицы рубашки. — А… ты здесь, — вздрагивает, повернувшись. Значит, о чем-то думала… У нее так всегда: если что-то задумала, то выпадает из реальности. А эмоции на лице написаны, словно на лбу красными буквами. Простая. Добрая. Отзывчивая. Не хочу обижать ее… — Здесь, — киваю. Подхожу к ней вплотную и обнимаю, прижав к себе хрупкую фигуру. — Нам нужно поговорить, — поглаживаю ее по спинке. Успокаивающе. Заботливо. Она ведь не виновата… Смотреть ей в глаза невыносимо. Острыми когтями кошки скребут внутри… Я виноват. Так виноват. Все испортил… — Ты пахнешь им… — тихий голос. С болезненными нотками. Она утыкается мне в шею, обнимая в ответ. Ох, солнышко, я знаю, что пахну им. Пропитан уже весь, до самой глубины души. И, боюсь, всегда так было, но запах незаметен был ей… Зато заметен мне. — Знаю, — нет смысла скрывать. Нет смысла отрицать. — Ты целовал его? — проводит по моим припухшим алым губам острым ноготком темно-синего цвета. Целовал. Я терзал его губы беспощадно. Я их ласкал. Лизал. Покусывал. И продолжил бы с удовольствием… Но… Ответ настолько очевиден, что я просто молчу. Просто смотрю в яркую зелень ее глаз. Откровенно, как и всегда. Между нами не было никогда недосказанности, секретов, утайки информации. Только правда в чистейшем виде. Даже болезненная.… И я начинаю жалеть уже, что связал с ней жизнь браком, и нет, не потому, что мне было плохо, просто я не предусмотрел такого развития событий. А отказать Роме — это как часть себя отрезать или убить. Не смогу… И я чувствую себя скотиной, ведь мучаю двух людей одновременно. Ее, знающую о моей любви не к ней. И его, спящего в соседней комнате, знающего, что я сейчас со своей женой. Где выход? Что сказать? Как поступить? Кто же подскажет, что мне делать дальше? Ведь я не знаю… POV Алиса Настенные часы противно тикают, нервируя меня еще сильнее. Пытаюсь ровно постелить простынь на диван, но непослушные руки дрожат. Я ведь не потеряла его, правда? Непрошеные слезы норовят побежать прозрачными солеными дорожками по напудренным щекам. Женя… Я люблю его, но это скорее родственное чувство, чем что-то пылкое и страстное. Я от него не без ума, но мне было так комфортно существовать с ним бок о бок. Знать, что моя постель согрета и твердая мужская спина закроет от невзгод. Я не задумывалась никогда толком о том, что может прийти его кофейный мальчик и отобрать его. Вот так просто, в один прекрасный день появиться и вдохнуть жизнь в Женьку, зажечь его глаза. Растопить болящее тоскливое сердце. В голове полнейший сумбур. Эмоции противоречивы. Мысли скомканы. И самое странное, что мне… не больно?! Я как будто знала. Чувствовала… Я подсознательно ждала этого момента. И, что скрывать, это снилось мне не раз и даже не два. Щелчок входной двери возвращает меня в реальность. Они поднимались от машины почти два часа. И очевидно, что между ними что-то произошло. Что же было? Секс? Объятия? Разговор? А что мне даст это знание? Ровным счетом ничего. Тело может принадлежать даже нескольким, а вот душа… лишь для одного, как и сердце. И я давно знаю, кому принадлежит нутро Жени. Давно… Но я надеялась, что Рома исчез из его жизни, оставшись призраком на его картинах. Мне страшно смотреть в карие очи, до одури страшно. Но интерес заставляет меня перебороть страх. Поднимаю глаза, встречаясь с ним взглядом. «Что же в тебе такого?» — терзающая мысль пробегает в пульсирующем измученном мозгу. Красив, безусловно. Высокий. Стильный. Фигуристый. Но от него аура опасная исходит… Он хищный, загадочный, а в данный момент такой же растерянный, как и я. Что же в тебе такого, что? Где тот крючок, что так умело подцепил Женю? Понимаю, что диалога явно не будет, хотя сказать именно ему я хочу многое. Но боюсь, что состояние у нас обоих не то. Да и шок еще не прошел окончательно. Потому, коротко показав ему место, где он будет спать, стыдливо ретируюсь в свою комнату. Мне неуютно в собственном доме. Это странно? Еще как… Мне срочно необходимо раздеться и немедленно лечь в кровать. Уснуть и сделать вид, что все это дурной сон. Обыкновенный кошмар, а поутру я снова проснусь от запаха сигарет и теплых рук. Все встанет на свои места. … Чужой мужской запах на его шее. Горький. Терпкий. Опухшие, покрасневшие губы… Искусанные. Истерзанные. Он целовал его. Он обнимал его. Ласкал. Осознаю. Перевариваю. Даже представляю… А ревности нет?! Как? Почему? Беспокойство? Да. Расстройство? Да. Ревность? Нет… Ничего не понимаю… Отпускаю его из объятий, стаскиваю одежду и ныряю под одеяло. Мне нужно уснуть, а поутру все разрешится само. Каким бы ни был исход, изменений не избежать. Каким бы ни был исход, Женя должен узнать о том, что станет отцом… Должен, но язык, онемев, прилип к небу. Не могу обрушить эту новость на него в данный момент. Это будет беспощадно и жалко. Удерживать его из-за того, что внутри меня дитя, бесчеловечно. Неправильно. Кровать прогибается под его весом, и я уже в кольце его рук. Так привычно, тепло и спокойно. Он со мной… телом. А сердце его вместе с душой рвутся в соседнюю комнату. Это чувствуется. Его замешательство, неуверенность и нужда, как ядовитый газ, становятся удушливы. И это стало причинять боль. Я мучаю его, удерживая от того, кого он любит. Любит всепоглощающе. Крышесносно. Так любят лишь однажды и навсегда. Так любят лишь единицы. По-настоящему. Сквозь тернии и страдания. Я же, чертова эгоистка, приклеила его к себе… из-за гребанного штампа. И сейчас на правах жены держу… Бессовестно. Мешаю столь сильному чувству развиваться. Мешаю счастью двух измученных тоской людей. Я ведь видела, как тускнели его глаза от взгляда на портреты. Видела дикую боль в них и грусть, когда он начинал сдаваться. Я выслушивала. Ободряла. Но до конца не осознавала всей глубины его помешательства, пока не увидела виновника. Но почему же мне кажется, что толкнуть его в чужие объятия так… неправильно? Так грязно, словно я избавиться от него желаю, а это не так. А внутри меня растет его частичка. О которой он не знает… Господи, я так запуталась. Я потерялась в собственной голове, которая отчаянно пытается найти выход из этой неловкой ситуации. Шестеренки отчаянно шевелятся. А выхода до сих пор не видно… Он не пойдет к нему сам, слишком порядочен. В нем нет сволочности и эгоизма, чтобы так просто поставить свои интересы на первое место. Думай, Лиса… думай. Я должна помочь ему обрести счастье. Ведь он привык жить для других, а о нем никто не подумает… никто. Или же я… — Иди к нему, — шепчу онемевшими губами. Даже если я совершаю ошибку, то эта ошибка подарит хоть одному из нас счастье. И лучше пусть его улыбка будет не для меня, зато она будет полная жизни, полная любви. — Алис… — его голос звучит виновато. А мне рыдать охота. Не за себя, за него. Тяжелый выбор ему предстоит, а значит, пока он не определится, я про ребенка ни слова. Это будет выглядеть мерзко и отчаянно, словно я удержать его пытаюсь. Оторвать. Присвоить. — Иди, Жень, иди, пока я не передумала, — быстро отвечаю; гулко бьется сердце. Дура. Я по определению дура. Плевать. Его счастье в моих хрупких руках. — Лис, это будет слишком, правда. — Ты этого хочешь, я чувствую… Боже, просто иди, ты не видел его почти два года… Иди, я умоляю тебя, иди, иначе будешь жалеть об этом после… — долбанная добродетель. Обо мне подумает кто? Кто подумает о малыше? Но насильно мил не будешь — простая истина, потому нужно отпустить и чем быстрее, тем безболезненнее будет разрыв. Как же меня раздирает сейчас на две части, будто ангел и демон сидят по обе стороны моей головы и шепчут мне «ЗА» и «ПРОТИВ». — Я не могу оставить тебя, — он разрывается между нами. Как же ему сложно… О, сладкий, я бы помогла… но ты теперь не мой, уже не мой. Всегда был не мой… — Можешь и оставишь. Иди, Женя, иначе я вытолкаю тебя из комнаты насильно, — практически рычу, чувствуя, как из глаз прыснули слезы. Иди… иди… иди… Скандирую про себя, давясь нахлынувшими эмоциями. Иди… Все верные решения принимаются на удивление сложно и болюче. Иди… — Спасибо, - легкий поцелуй в запястье. Теплый. Нежный. Заботливый. Он ушел, и моя постель опустела… Но я ведь сама подтолкнула. Отпустила. Прогнала… Теперь давись, дура, слезами, пока за стеной расцветает чужая любовь. Зато настоящая… POV Женя Бесшумно крадусь к его дивану. Мягко опускаюсь с ним рядом, скинув одежду. Он не любит резинок в моих волосах, проклятых маек и пряжки ремней. Но лечь в нижнем белье — свинство по отношению к Алисе… и я не могу себе этого позволить, иначе совесть-матушка погубит наутро. Ложусь вплотную. Нежно провожу рукой по его плечу. Вдыхаю его запах у волос на затылке. Впервые за все разы, что мы спали с ним вместе, его обнимаю я… Впервые он в моих руках. — М-м, — сквозь сон. Хрипло. Довольно. И его спина упирается в мою грудь. Он буквально вжимается в меня весь. Такой холодный. Ранимый. Мой… — Спишь? — спрашиваю на ушко. Целую, едва касаясь открытой шеи. Глажу его грудь. Дышу им. Хорошо… Как же мне, черт его дери, хорошо. — Сплю. Неожиданный рывок заставляет меня охнуть, а в следующий момент я под ним, вжат в поверхность дивана. Черные озверевшие глаза напротив. В них и капли сна нет. Только желание. Животное. Жгучее. И меня оно пронизывает. Дрожью проходится по телу возбуждение. И это лишь от взгляда. Матерь божья… Как же он великолепен в лунном свете. Невообразимо прекрасен… Живописен. Так красив, что дух захватило. Я замер, чувствуя, что пропадаю в нем. Теряюсь. Кончиками пальцев по моей щеке, так нежно, так бережно. А глаза теплые, любящие. Рома… Вниз по шее, ключицам… к соскам. Ласково. Будоражаще. Рома… По ребрам, вокруг пупка и снова вверх. Дразняще. Возбуждающе. Рома… — Я скучал, — дыхание на моей шее. Лишь потоки воздуха, не более. Но как же заводит, буквально с пол-оборота. Волной мурашек, ознобом отзывается. Хочу его… — Я сходил с ума без тебя, — кончиком носа за ухом. Дыши мной… — И теперь я так просто не отдам тебя, — шепот, полный первобытной страсти. Люби меня… Губами по плечу, вниз к локтю, скользя по кисти. Исцелована каждая костяшка, обласкана. Так сладко. Так чувственно. Так воспламеняюще. Горячий влажный язык скользит по длинным пальцам. Томно. А внутри сгустком пульсирует желание. Низ живота уже стягивает от нужды, требовательно, настойчиво прося продолжения. — За мной должок… — его голос мягкой волной по телу, словно лаской. Расстегнута молния, и джинсы летят в сторону. Я знаю, к чему он ведет. Догадываюсь. — Ром, — и не понять, то ли я молю о большем, то ли пытаюсь остановить. — Молчи… — когда-то я также сказал ему. Должок… О, бог ты мой… Горячее дыхание по влажной головке. М-м… Дрожь… Кончиком языка по уздечке, а ладонь, сжимая, вдоль ствола скользит, сводя с ума. Еще… Мои пальцы запутались в его волосах. А зубы впиваются в губу, не давая звукам вылетать изо рта, давясь собственными вздохами, что раздирают грудь. Его рот на моем члене. Нежный. Трепетный. Дарящий неземное наслаждение. Подаюсь навстречу его ласке бедрами. Неосознанно. Порывисто. Головкой по его небу. Бля-я-я… Сдавленно мычу от ощущений. Восторг плещется в крови. Короткие ногти впиваются в кожу роминой головы. Еще… Глубже. Резче. Черт… Из губы выступила капля крови, и это уже не спасает. Прикусываю кулак. С ума сойти можно. Только не останавливайся, иначе, богом клянусь, я умру. — Дай почувствовать твой вкус, — как пуля в лоб прилетает из его уст. Тело же отзывается. Как по щелчку, по мне от макушки до пяток проходит крупная дрожь. Спазмом. Судорогой. И меня выворачивает, скручивает пружиной и взрывает. Хлестко. Сильно. До темных мелькающих пятен перед глазами. Выгибаюсь дугой и кончаю ослепительной вспышкой наслаждения, что прокатилась бульдозером по телу. Невероятно… Потрясающе. Великолепно! Незабываемо. Волшебно… Не давая опомниться, его губы накрывают мои. И теперь поцелуй мягок. Медлителен. А я благодарно отвечаю, вливая в него все, что накипело. Все, что накопилось за время разлуки. И горечь, и боль, и щемящую любовь, что разрывает нутро. Мой вкус на его губах приятен. И грудь наполняется теплом. Он наполняет меня теплом. Саднящее беспокойное чувство внутри меня утихает потихоньку. — Люблю тебя, — мне в губы шепотом. Горячим. Отчаянным. И я люблю... Его глаза напротив темные. Искренние. Два глубоких аврала эмоций. Омуты… Нос к носу. Одно дыхание на двоих. Сердца, громко стучащие, готовые, проломив ребра, сплестись воедино. И его рука, сжимающая мою ладонь. Требовательная. Нуждающаяся. Если это все же не сон, тогда это рай, мой персональный, земной… Последние мысли перед тем, как я сладко уснул, согретый его телом.