Демон любил дважды

Море, я с тобой заодно, я тоже многоликий и единый.*

      Седая стена была морем. Многочисленные фотографии волнами бились о скалы-булавки. В этих волнах можно было утонуть, забыв ухватить свою долю воздуха перед погружением на глубину воспоминаний. Или пучину.       В море опасно, когда штормит.       Неспроста белая стена казалась серой, даже седой. То ли действительно из-за яркой луны, то ли от груза старых разделов жизни. Свет мягко освещал снимки, где-то огибая оттопыренные края, что отбрасывали на поседевшую стену тени. Как отпечатки.       Сиэль напряженно вглядывался в коллажи, пытаясь понять, что же изменилось, потому что явственно ощущал, был уверен, что снимки кто-то трогал. Это риск, если кто-то входил в его бушующее море, и демону это не нравилось. Нет, не демону. Ещё тому мальчику, что вешал их десятки лет назад. Ему не хотелось, чтобы волны что-то выдали.       Сиэль дотронулся до края фотографии по центру. Он и Лиззи. Совсем ещё маленькие. Такие счастливые, улыбающиеся. Кажется, это та самая ночь, когда они с родителями возвращались из поместья графа Диксона, и вдруг дождь пошёл с такой силой, что капли били по плечам почти больно. Сиэль и Лиззи тогда выбежали из кареты и вдоволь повеселились, из-за чего потом отлеживались с температурой.       Граф удивился, что помнил этот день так чётко. Это точно было не меньше, чем лет пятьдесят назад – ещё раньше, чем он стал главой семьи Фантомхайв, Псом Её Величества, за громким титулом которого стоял сломленный, потерянный мальчик. И намного раньше, чем он стал есть души. Но воспоминания почему-то всё ещё жили.       Палец со скрипом прошелся по пледу на плечах девочки, коснулся золотистой мокрой чёлки, что забавно топорщилась в разные стороны. Неосознанно на лице появилась слабая улыбка, почти такая же трепетная, как та, которую вызывали снимки с родителями. Сиэль перевел взгляд на руки Рейчел на соседнем фото. Между сборками на пышном платье, будто чайки, летающие в синей выси над морской пеной, затерялись две изящные руки. Их прикосновение – щекочущее касание серого пера – самое важное и самое ноющее воспоминание.       Когда Сиэль Фантомхайв изредка решал заехать в поместье, которое назвать домом язык уже не поворачивался, он неизменно заходил в эту комнату. В полутьме, стоя или сидя на стуле, он молча смотрел на снимки. В такие моменты демон в нём покорно отступал. Они так и не стали одним целым.       Наблюдая за мальчиком, он с любопытством прислушивался к нему: что же тот чувствует? Но попытки разбить между ними барьер были тщетны – Сиэль закрылся от внутреннего демона. Он никогда бы его не принял.       «Я выгляжу таким ребёнком, – думалось мальчику, – но, на деле пережил столько разных глав в жизни, бесчисленных «до» и «после». Какое же будет моё море, когда я стану стар по демоническим меркам? Хватит ли мне этого, чтобы уместить столько воды? Я смотрю на себя четыре года назад и словно наблюдаю за кем-то посторонним. Где он был? Во Франции, кажется? А тридцать лет назад этот посторонний бесцельно блуждал где-то на других материках. Сорок – был так глуп и наивен. А пятьдесят лет назад…» – мысль оборвалась, когда взгляд зацепился за тоненькую дырочку в стене, оставленную булавкой.       Вот и место, откуда украли волну.       Сиэль прикрыл глаза, пытаясь воссоздать море в сознании. Недостающий пазл тут же принес прилив. Потрепанная и затертая фотография со своим верным дворецким, сделанная непутевыми слугами.       Мгновенно распахнув веки, мальчик немного пошатнулся, тут же опираясь о стену. Показалось, что в комнате стало душно. Но окно было открыто, а кончики пальцев предусмотрительно не касаются тела – холодные.       Фотографию он выдернул сам. Давно, после того, как отпустил дворецкого.       Жить в демонической сущности рядом с ним было невыносимо: это были уже не они. Себастьян блуждал по поместью, подавленный и разъярённый, а Сиэль чувствовал себя виноватым и до ужаса ему должным.       Фантомхайвы всегда платили по счетам.       Но в этот раз все было иначе: даже несмотря на то, что отплатить он жаждал, сделать этого не мог. Их отношения были как натянутая тетива. И Сиэль не выдержал частых порывов ветра, что шатал её, принося невыносимую боль. Отменяя свой приказ каким-то заклинанием, мальчик больше всего на свете хотел вручить демону свою душу, отдать всё самое сокровенное, чтобы тот поглотил. Отдать её, проклятую, только бы не видеть его отрешенных глаз.       Сиэль закрыл окно и резким движением задернул штору, тем самым давая морю утонуть во мраке. Так оно шумело тише.       Или так только казалось?