Зеро

      Могами стоял возле раковины и мыл посуду, когда в открытое окно залетела Суигинто. — Как самочувствие? — Ты забрала не так много сил. Я в полном порядке. И у тебя рукав порвался.       Суигинто посмотрела на свою правую руку и, надувшись, решительно сказала: — Я смогу зашить его. — Ты умеешь шить? — Ну… — Понятно. Я зашью, — Могами закрыл воду. — А ты умеешь шить? — скептически спросила его кукла. — Умею.       Достав с полки нитки и иголку, старик кивком пригласил Суигинто проследовать в комнату. — Зачем? — Там лучше свет.       Зайдя в комнату, Суигинто застыла в удивлении. Между столом и кроватью, на своем коврике лежала Кага, а перед ней неуклюже толкались три слепых, сморщенных щенка. — Подходи, чего стоишь? — пригласил ее старик.       Кага внимательно следила за Суигинто, подошедшей к щенкам. Один лежал на двух других, первый из которых спал, а второй — пытался его спихнуть. Все это сопровождалось тихим поскуливанием. — Тихо, Кага, тихо, — Могами гладил мать по голове, с улыбкой смотря на куклу. Суигинто дотронулась до мордочки верхнего. Щенок повернулся в ее сторону. Кукла почувствовала на себе его теплое дыхание. — Ты назвал их… Хейтайро, Акита, и Кавато? — Да. — Такие страшные. И жалки… — язык щенка прерывал ее фразу. Суигинто закашляла, сплевывая его слюни. — Может, уже дашь мне зашить твое платье? — сквозь тихий смех спросил старик. Кукла угрюмо посмотрела на него и села на кровать рядом…       Щенки спали возле матери уже несколько минут, а Суигинто все так же наблюдала за ними. Могами как раз закончил зашивать ее платье. — До чего же странные создания. Они больше похожи на непонятные комки, чем на животных. — О говорящей кукле можно сказать тоже самое. — Наверное… — Суигинто повернула голову, и кое-что на столе привлекло ее внимание. Сверху раскрытой папки она увидела лицо. Перелетев на стол, она наклонилась над портретом. — Это?.. — в ее голосе отразилось огромное удивление. — Это — моя дочь, — ответил Могами. — Ты очень похожа на нее. Или она на тебя… Была. Она погибла во время бомбардировки Нагасаки. Тогда был уничтожен почти весь город.       Могами говорил очень тихо. — Можно узнать… Как ее звали? — Я не помню, — ответил Могами после паузы. — Я помню ее лицо, помню ее голос, помню ее смех, но… Не могу вспомнить имя, — он стал задыхаться. — Я помню имена десятков своих товарищей, но не помню имя своей дочери… — он замолчал почти на минуту. — До чего же странно, не правда ли? — Наверное, война сделала тебя таким. — Война… Наверное. Та бессмысленная резня покалечила многих. Но иначе тогда не могло быть. Мир был таков… Сильный видел в слабом добычу, а в сильном — угрозу. Мы не могли мирно сосуществовать. Никто не мог. Нам нужно было истребить друг друга, нужно было потерять свои семьи, чтобы понять — война не так уж нужна, и не должна существовать ни в каком виде в независимости от цели. Чтобы понять, что она не сделает никому лучше, и что все мы одинаковы, — он внимательно посмотрел на Суигинто. — С кем ты сражаешься и зачем?       Она ответила после паузы. — Со своими сестрами, другими куклами Розена, чтобы забрать их мистические розы. Тогда я стану Алисой и смогу встретиться с отцом. — Что же это за отец, если его дочери должны поубивать друг друга? — Такова его воля! — резко крикнула Суигинто. — Он дал нам жизнь и подарил свою любовь. И мы не можем ослушаться его. — Не можем ослушаться. Знакомо.