Не можешь противостоять - противолежи! В беге трусцой самое важное, чтобы трусцы не свалились. (c)
Iss Pyaar Ko Kya Naam Doon? – Mehndi Laga Ke Rakhna Альберт Мстиславович находился в фактически предынфарктном состоянии. Что такое «инфаркт» он, конечно, пока не знал, но чувствовал, что именно это злополучие вот-вот с ним и приключится. Вспоминал наш герой и годы, проведенные за получением второго высшего образования по психологии. Но чем дольше длилось собеседование, тем меньше помогали ему полученные знания и тем чаще вспоминалось ему застывшее в гримасе потрясения лицо декана, когда лучший студент на потоке аккурат после взрывающего воображение доклада на тему «Стресс и пути его преодоления» психанул и, разорвав зачетную книжку, сжег ее прямо на деканском столе. Уже полчаса он «прослушивал» претенденток на доступ к его телу и кошельку, в смысле, — на должность секретаря в «Юсал-газ». Но почему-то речь вечно заходила в какие-то далекие от работы дебри. Ну… то есть, Соболев, приглашая новую девушку в свой кабинет, со всем возможным в его положении вниманием и терпением выслушивал про «коммуникабельность, активность, желание работать в команде, целеустремленность, быстрообучаемость, исполнительность и стрессоустойчивость», но едва он открывал рот и начинал задавать уточняющие вопросы, как «желание работать в команде» моментально перерастало в просто «желание», а «активность, исполнительность и коммуникабельность» как-то слишком прямо понимались каждой, каждой, черт побери, девушкой. Про «стрессоустойчивость», как быстро выяснил Альберт, пи*дели ровным счетом все. Озверев и швырнув в последнюю красотку ее же норковой шубой, Соболев, вспотевший и взбешенный, вылетел из кабинета и уставился в практически пустой коридор. — Бабы кончились, — язвительно развел руками Валерий Николаевич, у которого на лбу уже выступили крупные капли негодующего пота. — Дорогой мой, чего ты от них хочешь?! Какую женщину тебе вообще надо?!! Ты сам-то в курсе?! — Мне не женщина нужна! — рявкнул Мстиславович, одним ором своим заставляя Валерчика отступить к стене и осесть на стул. — Мне нужен сек-ре-та-рь!!! С опытом работы на работе!!! Неужели это, черт возьми, так сложно?! — бесновался Соболев, наступая на бледнеющего пятнами Николаича. — Что трудного обеспечить меня нормальным секретарем?! — Трудность в том, поди, что мы с Вами в Новом Уренгое первого января… — с перепугу переходя на «вы», оправдывался Валерчик. — Женщину мне!!! — совсем страшно заорал Соболев, глаза мужчины каким-то чудным образом «сходили» в совершенно темно-синий цвет. — Так женщину или секретаря?! — сползал с сиденья на пол Николаич. — Валера!!! — лицо шефа застыло в такой жуткой гримасе бешенства, что Валерчик закрылся папкой и, окончательно покинув место, уткнулся в угол между стулом и стеной. — Альберт Мстиславович… — из-за спины оскалившегося мужчины раздался спокойный, грудной женский голос. Соболев, не веря своим ушам, резко развернулся и распахнул губы: перед ним стояла очень высокая девушка в деловом костюме-тройке. Коротко стриженные черные волосы красотки были аккуратно уложены челкой набок. Мстиславович медленно скользнул свинцовым взглядом по черному ее костюму и сжал зубы так, что под скулами его восхитительного лица заходили ходуном крупные желваки. По какой-то неясной причине даже просто внешний вид красотки довел мужика до такой степени каления, что перед глазами у Альберта засверкали разноцветные зигзаги. А еще почему-то захотелось вернуть Макса и перегрызть ему глотку. Или уж точно сделать наоборот, а совсем и не так, как того советовал Аппель. Незнакомка, выдавая нервное напряжение, тронула дрогнувшей рукой узел галстука на своей шее и сделала короткий шажок назад, от как-то опасно замершего магната. Темно-карие, почти вишневые глаза красавицы, не выдержав тяжелого взгляда, опустились к рукам мужчины. — Ну вот! — подал голос Валерчик. — Закончила Московский Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации! Соболев, буквально вцепившись ледяным взглядом в очень красивое лицо девушки, сделал первый шаг к возможной секретарше. — Факультет?! — рявкнул Альберт, сканируя побледневшее лицо претендентки. — Анализа рисков и экономической безопасности… — охрипше-сексуальным голосом пробормотала красотка, отводя глаза и прилагая все усилия, чтобы не затрястись под тяжелым взглядом зверя. Нет, о слухах, ходивших вокруг фигуры этого грандиозного мужчины, она была, конечно, наслышана. И про несносный характер, и про чрезмерную требовательность к себе и своим подчиненным, но чтобы так… Хотя внешность Соболева извиняла ему все, даже самые грубые выходки, как и присущее ему обаяние, которое он, правда, использовал, похоже, раз в четверть века. — Допустим… — Альберт сделал еще один шаг к девушке, она тут же инстинктивно отступила назад. — Стаж работы? — Десять лет, — красотка с трудом сглотнула и осторожно подняла взгляд повыше — с ладоней мужчины, упрятанных в карманы брюк, на пояс, ремень, снова выше — на жилетку и дальше — к уже расстегнутому вороту рубашки. — Sie kleiden sich mit Geschmack*, — каким-то чудом мгновенно перейдя на немецкий, низким, хрипловато-рычащим тоном сказал Соболев, легонько поднимая правой рукой подбородок девушки и заставляя посмотреть в свои глаза. Вишневые глаза все-таки встретились с бездонными — аконитовыми. Ноги у красотки подогнулись. — Тв-вою-у… — провалился под откровенным синим взглядом «анализ рисков и экономической безопасности». Немецкий она, даже если б и знала, то уже не помнила. — Не подходит! — тут же рявкнул Альберт и, грубо отняв свою руку от лица девушки, обернулся к застывшему в изумлении Валерчику. — Уходите! — даже не взглянув напоследок на собеседницу, он устало махнул рукой на брюнетку. — Аличек… — с кряхтением вставая и принимая, пожалуй, самое отчаянное и храброе решение в своей жизни, начал Николаич. — Я! Я буду твоим секретарем! — Да я скорее задушусь! — измученно выдохнул Соболев, не обращая внимания на в слезах улетающую в двери лифта брюнетку. — Так, а это что за х*рня… Не успевая уследить за своим шефом, Валерчик застал, впрочем, самый живописный момент: Альберт Мстиславович, учуяв в противоположном конце коридора свежую кровь, походкой крадущегося тигра направлялся к чему-то скукоженному, отдаленно напоминающему человека. «Да нажрешься ли ты наконец?!» — взвыл про себя Николаич, что хромой газелью начал зачем-то щемиться вдоль стеночки вслед за своим прямым руководством. А прямое руководство уже практически настигло свою цель и замерло черной тучей позади чего-то мелкого, что стояло, опершись боком на кулер, и тупило в пузырьки воды. — Если Вы решили, что для уборки в офисе самый час… — с наслаждением заорал прямо над макушкой жертвы уставший, запутавшийся, но разъяренный Соболев. А дальше случилось непредвиденное, про которое потом смело можно сказать: взглянуть на такую картину можно только два раза — один раз правым глазом, а второй — левым. Жертва, истошно взвыв, резко развернулась на сто восемьдесят градусов, и в холеное, красивое лицо Председателя правления транснациональной энергетической корпорации «Юсал-газ» выплеснулся полный стаканчик холодной водицы. Пластиковый, конечно, стаканчик. Валера закрыл лицо ладошками и, быстро семеня, бочком ввалился в первый попавшийся кабинет, оказавшийся конференц-залом. — Нет, нет-нет-нет, только не это… — лихорадочно бормотал Николаич. — Валерий Николаевич, — деловым тоном позвал его кто-то из центра залы. Валерчик медленно отнял руки от лица и тут же захотел вернуть их обратно: конференц-зал был полон вызванными Соболевым коллегами и партнерами, а на весь экран «телемоста» расположилось напряженное лицо дряхлого китайца, что, щуря и без того невыраженно заметные глаза, всматривался, казалось, Валерчику прямо в душу. — Где господин Соболев? — уточнило сразу несколько голосов, и Николаич, громко сглотнув, зачем-то утвердительно кивнул. — Несколько минут, — сухим голосом проскрипел мужчина, скользя при этом уверенно-серым взглядом по присутствующим. — Господин Соболев на важных переговорах. — С кем, если все здесь? — осведомился кто-то, а китаец на экране сощурился в окончательную подозреваку. — По поводу экономии водных ресурсов, — неуловимо поморщившись, Валерий Николаевич Валевский надменно вскинул правую бровь, всем своим видом как бы говоря: «Не для вашего скудного ума вопрос! Чернь!». Уж что-то, а держать лицо в сложных ситуациях он научился давно. Только вот когда «давно» — не помнил. — О… — одобрительно зашептались собравшиеся, а Валерчик с ужасом прикрыл за собою двери, стараясь заглушить доносящийся из холла холодящий жилы рев. В обычно умной голове мужчины тут же зачем-то завертелась строчка из детской советской песенки:«На медведя я, друзья, Выйду без испуга, Если с другом буду я, А медведь без друга…»