***
Вечером в Баскервиль-холле ждали гостей - супружескую чету Стэплтонов и доктора Мортимера. Ужин прошёл за светскими беседами и был достаточно скучным. После него сэр Генри решил основательно напиться. Баскервиля ни на секунду не покидало ощущение нависшей над ним смертельной опасности, поэтому расслабить напряжённые нервы было просто необходимо. Доктор Ватсон решил поддержать баронета в его намерениях. Так поздним вечером они полулежали на дубовой кровати в комнате Генри и обменивались не совсем трезвыми идеями. Взгляд Баскервиля был затуманенным, язык заплетался, а руки и ноги с трудом повиновались ему. Баронет выглядел как холёный кот, которого напоили валерьяновой настойкой. Таким беспомощным он ещё больше нравился доктору Ватсону, наблюдавшему за мужчиной из-под опущенных ресниц. Янтарные глаза Баскервиля вызывали у Джона приятную дрожь, когда он нечаянно ловил его взгляд. - Ватсон, Вы... - сэр Генри наклонился к доктору, почти касаясь его уха губами, - тоже слышали шаги... как его... - Бэрримора, - подсказал Джон на выдохе. - Так давайте... проследим за ним сегодня ночью! Как Вам моё предложение? Низкий шёпот Баскервиля и его жаркое дыхание с примесью дорогого коньяка возбуждающе подействовали на Ватсона. Ему вдруг стало жарко, словно его тело оказалось во власти неведомой болезни. Джон расстегнул манжеты и оттянул воротник рубашки, обнажив шею. - Отличная идея... мне она нравится, - сказал он и мысленно добавил: "как и Вы". У Баскервиля возникло совершенно иррациональное желание - прикасаться к Джону, целовать его, оставляя на этой беззащитной шее следы поцелуев, прижимать его к себе как можно ближе и сильнее. Воображение в сочетании с выпитым алкоголем беспощадно показало все эти действия сэру Генри. Одежда, и в особенности брюки, стали мешать Баскервилю. Слишком тесно, слишком жарко... Баронет положил руку на талию Ватсона, отчего тот вздрогнул и, посмотрев на мужчину неверящим, голодным взглядом, подался ближе к Генри. Джон едва смог удержать стон, когда Баскервиль в считанные секунды оказался сверху, прижав Ватсона к кровати тяжестью своего тела. Неожиданно громкие, но осторожные шаги послышались в коридоре. Вот они прошли мимо двери. - Это Бэрримор, - не без сожаления отпуская Джона сказал баронет. Доктор моментально поднялся на ноги и помог встать Баскервилю. Обхватив друг друга за плечи они вышли в тёмный коридор. Единственным источником света была свеча в руках Бэрримора, который шёл далеко впереди.***
Когда доктор Ватсон узнал про Селдена, первой его мыслью было отправиться на болота и поймать этого опасного преступника. Поэтому Джон без колебаний согласился на предложение Баскервиля. Вооружённые револьвером и хлыстом мужчины отправились на поиски каторжника. Холодный промозглый ветер отрезвляюще подействовал на их разум. - А что бы на это сказал Холмс? Помните? "Остерегайтесь выходить на болота ночью, когда силы зла"... - сэр Генри не успел договорить. Будто бы в ответ на его слова, откуда-то с тёмных просторов болот, послышался унылый протяжный жуткий вой, похожий на собачий. Мужчины резко остановились, словно перед ними был край обрыва. В этот момент в голове у каждого из них пронеслась мысль: "что если не смогу защитить?" Несмотря на страх, они продолжили путь и им почти удалось поймать убийцу Селдена. Вернувшись в Баскервиль холл они, обессиленные погоней разошлись по комнатам и тот час же провалились в сон.***
Баскервиль проснулся рано, за окном едва брезжил рассвет. Он привёл себя в порядок, сменив костюм и умывшись, направился к Ватсону. Баронет решительно постучал в дверь, несмотря на ранний час. Джон проснулся от этого слишком громкого стука. У него было ощущение, что кто-то безжалостно бьёт его по голове. Он медленно поплёлся к двери, мысленно поклявшись отомстить виновнику шума. Но увидев Баскервиля на пороге взволновался. - Что-то случилось, сэр Генри? - обеспокоенно спросил доктор, всматриваясь в лицо баронета. - Нет нет, Ватсон! - Баскервиль раздражённо замотал головой. - Простите за столь ранний подъём... Просто я... - взглядом обводя ладную фигуру Джона, замялся Генри. Он абсолютно не знал, чем объяснить своё необъяснимое желание увидеть Ватсона сейчас, ранним утром, сию же секунду. Когда голова ещё болит после вчерашней выпивки и предательски не слушаются ноги. Несмотря на все доводы рассудка, принёсшие его в комнату. Но решительная и свободная, в том числе от стереотипов, натура Баскервиля наконец проявила себя. Его лицо приняло уверенное, преисполненное смелости и желанием выражение. Карие глаза засверкали опасным блеском. Он зашёл в комнату и закрыл дверь за собой. В неярком свете, проходящем через плотно задёрнутые шторы оттенка крепкого кофе, Джон стоял, замирая в ожидании дальнейших действий такого желанного мужчины. И Генри, оправдывая его ожидания, шагнул навстречу сонному и мягкому, разморенному и домашнему Ватсону. Баскервиль нетерпеливо притянул его к себе, руками исследуя изгибы любимого тела. Когда он сжал пальцами упругие ягодицы, обтянутые тканью твидовых брюк, Джон выдохнул, подавляя стон. Генри завладел его губами, покусывая и тут же зализывая их языком. Затем, получив заметный отклик в качестве недвусмысленно упиравшегося ему в бедро члена Джона, проник в его рот и начал неистово вырисовывать в этой восхитительной тесноте замысловатые узоры, сплетая их языки. От переизбытка чувств Ватсон уже готов был кончить. Прямо сейчас. Не снимая белья. Ткань брюк сильно натянулась и приносила дискомфорт от соприкосновения. Баскервиль, уже теряя контроль над собой, толкнул Джона на кровать и навис над ним, как хищник над долгожданной добычей. Он потянулся к ширинке своих брюк и высвободил уже сочащийся смазкой возбуждённый член. Это зрелище заставило Ватсона закусить и без того истерзанную губу, чтобы не застонать. Он всё ещё пытался сдержать себя, поскольку их могли услышать слуги. Баскервиль расстегнул рубашку Джона и взял в рот затвердевший сосок, задевая зубами и легонько прикусывая. Мужчина начал извиваться, запустив пальцы в угольно-чёрные волосы баронета. - Генри... - почти простонал он. - Сними с меня... Ааах! - догадавшись в чём дело, Баскервиль сжал эрегированную плоть сквозь ткань брюк. - Так лучше? - поддразнивая спросил он. - Пожалуйста, Генри... - Доктор Ватсон, доктор Ватсон - наигранно и сокрушенно прошептал баронет. - Не думал, что Вы будете меня умолять - он плотоядно улыбнулся, но решил больше не мучить Джона. Он наконец расстегнул брюки, стянув их вместе с нижним бельём, отбросив куда-то в темноту. Оба были уже полностью раздеты, но пламя, разгоревшееся между ними, беспощадно сжигало их изнутри. Джон наблюдал как Баскервиль взял в рот его член и начал насаживаться, сжимая возбуждённую плоть губами у основания. При этом Генри не отводил развратных, горячечно блестящих глаз от лица Ватсона. Мужчина откинул голову на подушку, соломенные волосы были взъерошены, на лбу выступили бисеринки пота. "Не останавливайся! Только не останавливайся!" - отчаянно билась мысль. Генри почувствовал, что долго не продержится и выпустил изо рта член. Смочив пальцы слюной, Генри начал аккуратно проталкивать их в узкое отверстие. Сначала один. Потом два. Джон сжался, ощутив неприятные ощущения. Когда стенки входа стиснули пальцы Баскервиля, напряжение в паху сделалось невыносимым. Ему хотелось прямо сейчас войти в эту жаркую тесноту и почувствовать как упругие стенки сжимаются вокруг его члена. Но он хотел доставить удовольствие Джону, в которого так неожиданно, неразумно влюбился. Поэтому Баскервиль, из последних сил сдерживая себя, начал двигать в пульсирующем отверстии тремя пальцами. Когда он задел чувствительную железу, Ватсон коротко вскрикнул, тут же закусив ребро ладони. Он подался вперёд, подставляясь под сладостные движения любимой руки. Это стало последней каплей и Баскервиль заменил пальцы своим членом. Он вошёл в Джона одним толчком, сразу же задев нужную точку. - Генри... Продолжай... - охрипшим от возбуждения голосом просил Ватсон. Его дыхание было прерывистым. Баскервиль ускорился, толчки стали рваными. Перед глазами мужчины начали расплываться яркие круги, а удовольствие волнами затопило тело. Он кончил, не выходя из Джона. Разлившееся внутри тёплое семя и волнующая приятная тяжесть тела Генри довели Ватсона до пика. Сладострастный стон приятно обласкал чуткий слух Генри.