Темные углы

Второй раз Том проснулся от ласкового поглаживания по плечу. С трудом повернув голову, он увидел склонившегося над ним Брану, глядящего на несчастного Томаса с жалостью и пониманием. — Я принес тебе воды, — протянул он стакан, но Тома тошнило, не от воды даже, а от слащавого вида Браны, который весь светился от счастья и удовольствия. – Тебе ночью было плохо? Плохо Тому было сейчас: от присутствия Браны, от его голоса, лица и слов, а еще хуже становилось, едва он начинал вспоминать, что всю ночь провел с ним. — У нас, — голос подводил, во рту было сухо и почему-то солоно, слюна не смачивала сухой до боли язык, который еще и распух. С трудом, но Том продолжил: — У нас что-то было? От расцветшей словно жимолость весной улыбки Браны замутило. Том едва слышно застонал и снова упал лицом в подушку, но ответ Кеннета заставил его немного успокоиться. — Тебе стало нехорошо, — признался тот. – На многое не хватило. Но целуешься ты потрясающе. Только сейчас Том понял, что именно так цепляло его слух в голосе Браны. Это было какое-то неуловимое, но стойкое ощущение влюбленности. Именно так. Брана говорил, как влюбленный человек, и несчастный организм Хиддлстона уже не мог перенести новости об их поцелуе. Зажав рот рукой, он перегнулся через край кровати и добавил к уже подсохшей луже собственной рвоты порцию ярко-желтой вонючей желчи. Боже, что Брана с ним сделал? И почему Тому так плохо? Он не был ярым трезвенником, мог позволить себе пару бокалов хорошего вина, иногда даже пива. В студенчестве, как бы ни было, он принимал участие в вечеринках, и на них вполне мог перебрать. Но такого ужасного похмелья у него не было никогда. Вывод напрашивался сам собой… — В вине что-то было? – стараясь не смотреть на Брану, спросил Том. — Нет, — невинно улыбнулся тот. – Обычное вино, вернее, не совсем обычное, ему почти тридцать лет, и я выбирал его в магазине коллекционных вин. — Там что-то было, — повторил Том, уже не спрашивая. — Нет, — снова покачал головой Брана. — Проваливайте. Том отпихнул от себя руку Кеннета, с трудом поднялся и сполз на пол через изножье кровати. Снова вляпываться во рвоту ему не хотелось. Он даже не удивился, обнаружив себя совершенно голым. Намерения Браны стали ясны ему как божий день, и каким же он был дураком, когда не понял их сразу. Черт возьми, что он скажет Крису? И, едва подумав об этом, Том похолодел. Перед его глазами, словно живая, встала картинка этой ночи, когда он – голый, больной, только что стошнивший на пол у кровати содержимое своих кишков, - поднимает голову и видит, как на него смотрит неизвестно как появившийся в этой гостинице Крис. Крис… Организм еще сопротивлялся, но разум брал свое. Том трезвел – против воли и своих физических возможностей. Он прекрасно понимал, как все это выглядело со стороны. Воодушевленный победой, перебравший и тут же прыгнувший в кровать к своему начальнику – да Том вел себя хуже, чем шлюха. О, Боже. Том прижал к мокрому лбу ладонь, на ощупь добрался до ванной комнаты и умылся, прогоняя остатки отравы и алкоголя. Что же случилось, что он натворил? — Томас? – снова раздался за спиной мерзкий лоснящийся голос Браны, и Хиддлстона чуть не вырвало насухую. — Уходите, — прохрипел он. – Видеть вас не могу. — Я только хочу помочь… — Подите к черту! Брана, как слышал Том за плеском льющейся воды, еще немного потоптался у двери, но отошел. Кое-как приведя себя в относительный порядок, Том вышел и проскользнул в свою спальню, где быстро собрал вещи и оделся. Кеннет, словно зная о его намерениях, попытался остановить его возле выхода из номера, продолжая улещивать и заманивать Тома глупыми словами и обещаниями. Но после угрозы – и Хиддлстон был вполне способен выполнить ее – получить в глаз, отошел и позволил ему покинуть гостиницу. Обратный путь оказался, против народной мудрости, гораздо дольше. Том невидяще смотрел в окно, а думал только о том, что он скажет Крису и как объяснит ему произошедшее. В то, что Хэмсворт выслушает его, Том верил. Вернее, не позволял себе отчаиваться и думать о худшем варианте, в котором Крис просто отворачивается и уходит от него, не желая слушать и веря только своим глазам. А в остальном планы Тома не содержали вариантов. По приезде он сразу же уволится. Видеть Брану и вспоминать то, что тот сделал, было выше его сил. О том, чтобы попросить мать уволить именно директора, он даже не думал. Это было низко. И даже сейчас, после того, что Брана сделал, Том не мог поступить так. Он найдет себе другую работу, обязательно найдет. Это вообще не главное. Важнее всего было объяснить все Крису, выяснить отношения и продолжать жить дальше, как обычно. Он не мог позволить себе потерять его. Только не сейчас, когда он в полной мере осознал свои чувства к Хэмсворту. Том молился, чтобы его поезд шел быстрее, но законы мироздания и расписание движения на железной дороге было невозможно изменить. Хиддлстон вышел на перрон родного города точно тогда, когда было нужно. На первом же такси он поехал к Крису, по дороге пытаясь вспомнить, где же тот живет. В тот раз Крис был за рулем, а Том даже не пытался запомнить дорогу, настолько был заинтригован таинственным видом Хэмсворта. И сейчас он показывал путь таксисту, то и дело сбиваясь и путаясь, видел, что водитель уже закипает. Как раз перед тем, как тот готов был все бросить и высадить глупого пассажира, Том воскликнул: — Это здесь! Сдачу таксист давал с видимым облегчением, настолько успел надоесть ему Хиддлстон со своей неуверенностью. Он так дал по газам, что на асфальте остались черные полосы. Том немного собрался с духом, постояв возле двери в подъезд Криса, а потом, помолившись про себя, поднялся и постучал. Не открывали ему долго, но, наконец, за дверью послышались шаги, а потом в глазке мелькнула тень. Том переминался под чьим-то внимательным взглядом, суетился, не зная, куда деть руки, а открывать ему не спешили. — Крис, это я, — не веря в удачу, сказал Том. – Открой, пожалуйста, нам действительно стоит поговорить. Я могу объяснить все… Дверь открылась, но вместо Криса на пороге стоял Лиам – суровый и злой. Он смотрел на Тома, как на личного врага, крылья носа у него раздувались, а пудовые кулаки сжимались в тщетной попытке не вмазать Хиддлстону. — Тебе вообще нечего тут делать, понял? – заявил он сходу. – Проваливай отсюда, от тебя только проблемы! — Лиам, пожалуйста! – взмолился Том. – Позволь мне поговорить с ним. Я не знаю, что он тебе рассказал… — Он все мне рассказал, — перебил Лиам. – И теперь тебя ненавидят уже два Хэмсворта. А когда я позвоню домой, то тебя возненавидит вся семья. И тебе точно будет не жить на этом свете. Поэтому сейчас просто проваливай, пока я не влупил тебе по твоим глупым мозгам! — Лиам! – воскликнул Том, но дверь перед ним уже захлопнулась. И звук этот был слишком похож на то, как падает крышка на гроб всей жизни Хиддлстона. Том брел, не разбирая дороги, тщетно надеясь встретить в этом квартале такси. Он все шел и шел, иногда едва не натыкаясь на фонарные столбы, потом выпрямлялся и шел дальше, не понимая, куда идет. На его счастье проехало такси, и водитель приветливо распахнул перед ним дверь. Назвав свой адрес, Том уткнулся лбом в стекло и думал, что на этом его жизнь можно считать законченной. Без Криса у него снова все станет пресным и тусклым, и жалкое – стоит признаться хотя бы себе – существование его потеряет всю привлекательность. Том ни в коем случае не думал о суициде, знал, что дальше будет просто проживать день за днем, работая, питаясь, ходя по улицам и, может быть, даже в кино. Но на этом все. После того, что сделал Брана, Том понимал, что потерял недавно обретенную, но самую важную часть своей жизни. Он почти всегда был одинок – в личном плане, никакое рабочее общение или встречи с семьей не могли бы заменить ему то, что давал Крис. И вот все оказалось кончено. Он прекрасно это понимал. Если бы сам Том увидел Хэмсворта в таком виде, он бы не стал его слушать, не стал прощать, тоже ушел бы. Хотя нет… Как раз Том бы выслушал – потому что ему Крис был очень нужен, он бы смог его простить за любой проступок. Наверное. Нет, наверняка. Мысли были тяжелыми, бередили рану на сердце, и Хиддлстон буквально чувствовал, как заливает кровью все внутри, особенно душу. Приехав домой, он, не раздеваясь, лег на кровать и забылся тяжелым сном. Организм требовал отдыха после стресса, и хотел получить его, несмотря ни на что. Том проспал почти сутки, а когда очнулся, понял, что настала пора действовать. Ему было противно вспоминать о том, что случилось, да и встречаться с Браной, хотя бы для того, чтобы уволиться, не хотелось совершенно. Но с другой стороны, Том знал, что если сейчас не начнет делать хоть что-то, то спустя пару недель превратится в овощ: безвольный и бесчувственный, едва способный подняться с кровати, чтобы приготовить себе чашку кофе и сэндвич. Этого допускать было нельзя, а, значит, не стоило терять времени. Утро на первый взгляд казалось обычным. Том шел в библиотеку, сжимая в руках свой старенький портфель, улыбался и здоровался со знакомыми, даже купил себе стаканчик кофе в закусочной по дороге. Вот только в этот раз в его бумагах лежало заявление на увольнение, а ручку портфеля он сжимал потной ладонью, но так сильно, что кожа скрипела, а швы почти лопались. Не заходя в общий зал, Том поднялся на второй этаж, подошел к кабинету Браны и, уже ни в чем не сомневаясь, открыл дверь. Секретарша Браны, красивая и всегда собранная, деловитая мисс Портман всегда нравилась Тому именно этим. Он видел в ней такого же профессионала, каким был сам, и даже иногда жалел, что не любит женщин. Мисс Портман могла бы составить ему отличную пару. И очень понравилась бы маме. — Томас, — улыбнулась Натали, приветствуя его. – Мистера Браны еще нет, но он успел сообщить мне о вашем проекте. Поздравляю! — Спасибо, – кисло улыбнулся в ответ Хиддлстон. – Но я даже не к мистеру Бране. Натали, я пришел оставить вот это. Он порылся в портфеле, пытаясь дрожащими пальцами выудить нужный листок, хотя еще дома положил его на самое удобное место. Мисс Портман смотрела на него выжидающе и с легким недоумением, а Том, чертыхаясь про себя, все рылся в портфеле, никак не находя нужный документ. В итоге он сдался. — Простите, Натали, можете ли вы дать мне чистый лист бумаги? Девушка без вопросов протянула ему нужное, и Том, наклонившись над ее столом, написал еще одно заявление и протянул его мисс Портман. Она бегло просмотрела написанное и удивленно взглянула на Тома. — Томас, вы шутите? — Нет, Натали, я серьезен. Пожалуйста, передайте это директору. Расчет я хотел бы получить чеком по почте. — Конечно, я все передам, — ответила мисс Портман, и на лице ее было настоящее разочарование и даже грусть. – Томас… Я не знаю, что сказать и что случилось, но нам будет очень не хватать вас. — И мне вас тоже, — признался в ответ Том. – Почти всех. Мисс Портман махнула ему рукой, прощаясь, и Том, уже держась за ручку двери, махнул в ответ. Он только что попрощался со своей прошлой жизнью, и что делать дальше – пока не представлял. Но, едва открыв дверь и столкнувшись с Кеннетом, понял, что назад пути нет. При виде Браны все внутри Тома поднялось и запротестовало, особенно сильна была ненависть к этому человеку, ради своей прихоти и темных желаний разрушившему его счастье. — Томми, — засиял было Кеннет, но Хиддлстон, жестко отодвинув его со своего пути, прошел мимо, даже не обернувшись и не удостоив ни взглядом, ни словом. Мстить Том не умел и не хотел, но если бы мог – Бране пришлось бы несладко. Проходя мимо общего зала, Том не удержался от того, чтобы не заглянуть туда. Кэт сидела на своем месте, обслуживая первых посетителей, но увидела его и отвлеклась. На его робкую улыбку она ответила дерзко вздернутым носом и суровой гримаской. Видимо, и она уже знала о том, что случилось. Том робко стоял на пороге, не зная, что делать. Ему действительно было горько прощаться так с Кэт. Пусть у них и были слегка натянутые – по вине Хиддлстона, между прочим, отношения, — но она ему нравилась, и он знал, что нравится ей. Иначе не было бы этих подтруниваний и откровенного дружелюбия Деннингс. И сейчас Том стал свидетелем того же. Кэт совсем недолго смогла изображать суровость. В итоге она все же посмотрела на Тома, грустно улыбнулась и махнула рукой, приглашая его войти. Он так и сделал. — Привет, — тихо поприветствовал он коллегу – уже бывшую. — Какого черта ты натворил? – вместо ответа прошипела девушка. – Я даже поверить не могу! Неужели все это правда? — Нет, — ответил Том. – Все неправда. И я очень хотел бы объяснить это Крису. Но… — Он не будет с тобой разговаривать, — кивнула Кэт, подтверждая его догадку. – Он очень обижен, Том, правда. Он примчался домой, как торнадо, мы даже побоялись его встретить. И он с нами почти не разговаривает. Только сообщил, что ты, извини, я процитирую, «долбаный предатель» и «подстилка». Том… Томми, ну что ты натворил? От каждого слова Кэт внутри него сворачивалась раскаленная пружина горя и боли. Том уже не мог говорить, боясь, что еще немного – и она развернется, расхлестав его изнутри, разорвав в мельчайшие клочки то, что еще оставалось от него. Поэтому он сжал крепче зубы, а улыбка его была вымученной и жалкой. Но он все равно старался сдержаться перед Кэт. Хотя этого ей было не нужно. Как любая девушка, она прекрасно понимала, что сейчас творится с Томом, поэтому поднялась и обняла его, шепча на ухо какие-то успокаивающие глупости, которые ни при каких условиях не смогли бы стать правдой. И они оба понимали это. — Кэт! – раздался в зале громкий окрик, недопустимый в этой всепоглощающей тишине. Том и Кэт одновременно обернулись и увидели, как злющий и покрасневший от этого Лиам идет к ним, засучивая по пути рукава. А в дверях, наблюдая за ним, стоит Крис, старательно отводящий взгляд от Тома. — Я и забыла, что сегодня Крису дают расчет, — прошептала Дэннингс и мгновенно, опережая удар, закрыла Тома собой. – Лиам, держи себя в руках! — Даже не подумаю, — бушевал младший Хэмсворт, а его старший брат, с которого Том не сводил глаз, отвернулся и изображал невозмутимость. Но ему плохо это удавалось. Том увидел и заросший подбородок, и темные круги у него под глазами, и неопрятность, какая бывает у любого, кто не меняет одежду и не принимает душ хотя бы пару дней. Хиддлстон готов был побиться об заклад, что от Криса сейчас еще и пахнет: потом, немытым телом и перегаром. И все равно Крис не собирался делать даже шага навстречу. — Я пойду, — предупредил Том, и Кэт кивнула, а Лиам крикнул вслед: — Проваливай, гад, радуйся, что легко отделался. Крис отошел от двери, едва Том поравнялся с ним. Хиддлстон остановился и сделал последнюю попытку поговорить с ним, дотронулся до его плеча, но Крис сбросил его ладонь с неожиданной силой. — Не трогай меня! Голос его был тихим, грозным, в каждом слове будто слышались устрашающие предупреждения, как у гремучей змеи, но Том готов был уже ко всему. — Крис, ты ошибаешься. Ничего не было… — Проваливай! – в один голос заорали уже оба Хэмсворта, и противостоять семейной слаженности и ярости, Том уже не мог. Едва не глотая слезы, он вышел из библиотеки, сел на ступеньки и пару минут просто дышал, глубоко и медленно, пытаясь усмирить разбушевавшееся сердце. Кажется, это была их с Крисом последняя встреча, и ее следовало запомнить хотя бы такой. На полочке в памяти Тома, где висела табличка «Тут было мое счастье», рядом со всеми моментами встреч с Крисом, секса с ним и их общей нежности, должно было найтись место и для их расставания.