Вот так любит нас Судьба.

      Pov: Олег.       Моё пробуждение было похоже на ощущения утопающего, который всё же смог выплыть: резко открыв глаза, я некоторое время глотал беззвучно килограммы воздуха, при этом чувствуя жжение в горле и лёгкие спазмы, что заставляли меня вновь и вновь хватать ртом воздух.       Мозг лишь фиксировал то, что видели глаза, но пока не мог точно анализировать увиденное, был занят другим. Тело покалывало и отдавало тупой, но не продолжительной болью, как будто я этой самой болью приручал это тело.       Прошло некоторое время, и я уже мог осознано мыслить, осмотреться и понять, примерно, где могу находиться. Комната с тусклым освещением походила на больничную палату с мониторами, пикающими и сканирующими, и ещё какую-то фигню делающими. Кровать узкая, жесткая, похожая на все те, что показывают по фильмам, вот только бортиков не наблюдалось. Минимум два шкафа и две двери, за одной из которых слышны были чьи-то голоса, другая — чуть приоткрыта, и оттуда слышны звуки льющейся воды.       Хотел пошевелиться, но тупая боль в висках, а потом и в руке, заставила на некоторое время вновь приостановиться, замереть, чтобы потом попытаться приподняться.       Удалось с третьей попытки. Боль была, но теперь немного терпимей, да и некоторые щипания-покалывания в теле казались лишь отголосками той, сильной, боли. Скосил взгляд на левую руку, меня невольно передёрнуло, и я скривился.       Капельница. Б-р-р-р.       Не люблю больницы и всё, что с ними связано. Стараюсь быть не частым их гостем. Хоть там, бывает, и работают хорошие люди, но вот то, как и чем они лечат, меня и ужасает, и заставляет бояться.       Посмотрев на другую руку, я удовлетворённо вздохнул, на ней не было иглы, но что-то было не то. Вот только, что именно? - Светлана…— раздался чуть взволнованный мужской голос, от которого мурашки пошли по телу, а сердце забилось сильней и с перебоями. - Пи-и-и-и, пи-и-и-и, — в то же время раздалось от приборов, отчего я густо покраснел, но украдкой посмотрел в сторону говорящего.       Я завис и уже не реагировал на писк машины. Если я, в первый раз, увидев Глеба, подумал, что он бог, то этот мужчина был моей вселенной.       Свет, что исходил из другой комнаты, окутывал полуголое тело. Покатые мышцы напряглись, заставляя торс стать визуально каменным. От пупка до ремня, была видна тоненькая дорожки из чёрных волосков, от чего я нервно сглотнув, облизал пересохшие губы.       Еле заставив себя поднять глаза выше, я взглядом прошёлся по кубикам пресса, затем по контуру груди, задержался на сосках, которые от моего плотоядного (мне так кажется) взгляда, сморщились и призывно стали торчком. У меня самого, наверное, такими же горошинками стали, отчего я чуть не взвыл, почувствовав, как они касаются материи. Быстро прошёлся по ключицам, задержался на тату лапки, что было на плече, затем на кадыке, что ходил ходуном, на очертании сжатых губ. А затем встретился с глазами мужчины, что отражали удивление, неверие, радость, беспокойство и вопрос.       Я точно не могу сказать, какого они цвета, но эмоции, что в них были, заставляли моё тело и душу трепетать. - Светлана, — вновь он Светлану позвал.       Осмотревшись по сторонам, и не заметив женщины, я вновь посмотрел на него вопросительно-ожидающие, или скорее за его спину, думая, что она там где-то. - Светлана, с тобой всё нормально? — спрашивает он, а сам быстро прикрывается полотенцем. - Оставь …- невольный хрип раздался с моих губ, но я лишь с тоской и грустью смотрел, как тело стремительно скрывается от моего взора. - Что? — переспросил мужчина, подходя, и как-то опасливо потянулся ко мне, боясь, что я, или, наверное, оттолкну или испугаюсь. — Всё нормально. Может, позвать доктора? «Зачем звать доктора? Мне нужен ты, — проскальзывают мысли, и я им улыбаюсь и соглашаюсь.       Его чуть шершавые пальцы коснулись, всё же, моего лица, и моё сердце на мгновение приостановилось, а затем вновь пустилось в пляс. А я, как доверчивый котёнок, прижался к его протянутой ладони. - Голубые, — прошептал, смотря вблизи на теперь самые дорогие глаза.       Мужчина замер и с удивлением и неверием посмотрел на меня.       А мне теперь мало одной его ладони, я хочу, что бы он коснулся меня своим телом, опаляя и даря наслаждение. «Что же это со мной?» — мысленно спрашиваю. Но никто не отвечает на мой молчаливый вопрос, а я лишь завороженно и с восхищением смотрю на мужчину. - Глеб Алексеевич? — двери резко раскрылись, и в комнату вбежали доктор и две медсестры. Взгляд доктора тут же перешёл на меня, и в них отразились и удивление, и неверие, но также профессиональный интерес. — Светлана Матвеевна, вы очнулись… Это очень даже хорошо. Как самочувствие? Как голова, не болит? Сердце что-то ваше мне не нравится, нервно оно у вас что-то бьётся. Галина, нужно проверить давление, Маш, приготовь…       При виде иглы в руках этой Маши я, как резвый козлик, подорвался с кровати и попытался кинуться от неё в сторону. Ноги подкосились, упал, капельница, что была в моей руке, рванулась следом за мной, причиняя мне ещё больше боли.       Вокруг все засуетились и ринулись поднимать меня. Но, если ноги были ватными и нещадно гудели и кололи, как от долгого лежания или сидение на них, то я ловко орудовал руками и локтями.       Сам удивился, как смог залезть под кровать, выдернуть капельницу, и при этом, угрожающе шипя, тыкать ею в сторону доктора и медсёстр. — Это нормальная реакция? — услышал вопрос от моей вселенной, который присел на корточки, и, перекинув чёрную косу через плечо, посмотрел на меня, но явно спрашивал доктора. — Всякое может быть, но вот такой случай у меня впервые. Светлана Матвеевна, всё хорошо, я Михаил Львович, я ваш доктор, очень хороший доктор, я… — начал он со мной говорить, как с маленьким дитём. — Интересно, кто это вам такое набрехать успел? — Да, есть у меня эта реакция, когда вижу халаты или всё что связано с больницей, тут же становлюсь язвой.       Доктор вытаращил свои карие глазки и, как рыбка, стал хватать воздух. Но это замешательство быстро прошло, мужчина чуть улыбнувшись, продолжил говорить. — Поверьте, пациенты всегда благодарны мне, да и я хорошо учился, профессора хвалили очень. — И я должен поверить вашим словам и вашим профессорам? Интересно, они остались живы после такого ученика? — Светлана!!! — я видел его глаза. Он хоть и возмущался, и на лице не отразились эмоции, зато глаза так и сверкали от смеха. — Михаил Львович очень хороший доктор, и я ему верю. Может, всё же вылезешь? А то как-то неудобно и немного стыдно за свою жену? — Жену? — переспросил я. И вот на этой ноте, мозг и выдал, что моего имени так и не называли, а звали какую-ту Светлану.       Чтобы проверить свою догадку, я заглянул в вырез балахона, что был на мне, и увидел женскую грудь, а дальше, в низу самом, не было моего родного. — Вот мамочка обрадуется, — прошептал я, и сознание покинуло меня.       Pov: Глеб Алексеевич.       Уже три дня, двенадцать часов, пятнадцать минут и тридцать две секунды, как произошел случай с ней.       Я старался быть и на работе, и на связи с больницей, и в ночное время рядом с женой. Но я не мог сосредоточиться, всё время тянулся, думал, как она там, что с ней происходит именно сейчас, пока меня нет.       Даже Алина, придя ко мне в офис, не смогла отвлечь. Обняв за плечи, она шепнула: — Что-то мне подсказывает, что я тебе больше не нужна. Пока, и будь счастлив со своей принцессой.       И я смотрел ей в след и понимал, что это последняя наша встреча. А затем мысли вновь направились в русло, где есть лишь она — Светлана, моя жена.

***

      При виде меня доктор Михаил Львович сокрушенно покивал головой. - На вашем месте, я бы поехал домой и побрился, а также хоть пару часов поспал. А то, когда ваша жена проснётся, при виде вас испугается. Осунувшийся, синяки под глазами, бледный, и даже на вид исхудавший.       Я покивал в ответ, соглашаясь, но всё же направился в палату. Светлана вряд ли испугается, скорее, не заметит никакого изменения во мне.       Солнце, проскальзывая лучами в чуть приоткрытое окно, ласкало и озаряло кожу спящей девушки, а ветерок ласково прохаживался и прятался в волосах.       Странно, очень странно, что именно вот сейчас я понимал, что если бы её так не баловали, она могла бы не стать такой капризной. Кроткая, мягкая, игривая, заразительно смеющая и смотрящая на мир наивными влюблёнными глазами. Вот как я её представлял и, бывало, видел в своих грёзах, а также, когда она ещё не была моей женой.       Может, дать ей свободу? Пусть поучится, повзрослеет, начнёт понимать жизнь. Да и смогу ли я её отпустить, зная, что где-то там есть тот, кого она любит?       Подойдя, я нагнулся и, проведя ладонью по волосам, пальцами очертил контуры бровей, скул, губ. Коснулся губами её лба и тихо шепнул: — Ты мой дурман, моя боль, мечта, влюблённость.       Я точно был уверен, никогда не отпущу, постараюсь быть ближе. Может, сначала, ей это не понравится, но позднее…

***

      Я проспал четыре часа после того как ушёл из больницы. Успел тогда побриться и принять душ, после этого Морфей принял меня в свои объятия, но что-то заставило меня подорваться с кровати и бежать в больницу.       Предчувствие? Не знаю, но я старался не опоздать. Как будто притяжение тянуло неумолимо.       На одном из поворотов коридоров больниц на меня опрокинули кофе, спасибо, что не горячий, но рубашку испортили. Нарычав на нерасторопную медсестру, я вновь поспешил.       Светлана продолжала лежать так же неподвижно.       Где-то, что-то щёлкнуло, как будто сложился пазл, вот только чего или кого. И что же меня сюда тянуло? Мне показалось, что-то, что связывало нас стало, истончается, но взамен, что-то другое, как железные прутья канатов, стало соединять, заполнять, закреплять моё нутро, душу, сознание.       Что же это, что?       Мысли бегают, чувства в растерянности, душа в ожидании, а сердце лишь убыстряет свой бег.       Решив пока отстирать пятно, а заодно и умыться, чтобы привести мысли и чувства в порядок, я направился в ванную, что была в палате.       М-да, врач прав, с таким личиком, только и пугать. Прохладная вода остудила тело, кое-как привела в порядок мысли, а заодно успокоила воображением навеянные страхом. Вытеревшись насухо, я уже тянулся к рубашке, когда услышал возню за дверьми.       Странно, двери, вроде, не открывались, думал я, хватая полотенце, и чуть шире приоткрыл двери в ванную комнату.       Светлана сидела на кровати и осматривалась. Её взгляд блуждал по комнате, затем посмотрел на руку и губы скривились, а затем, посмотря на другую руку, она выдохнула удовлетворённо.       Странно, не замечал за ней такого. Наверное, это будет моим пожизненно повторяемым словом, когда я буду видеть или думать о ней.       Я её тихо позвал, стараясь не испугать, но был ошеломлён её реакцией на меня и моё тело.       Этот взгляд, эта лёгкая смущённость на щечках, это ласкающее движение глазами по моему телу, облизывание язычком губ, и всё это под аккомпанимент писка приборов.       Мне казалось, что она рядом, и это её руки меня ласкают, это её губы касаются меня.       Чтобы отвлечь себя от этого яркого и необычного явления, опять зову её по имени, но она хмурится и осматривается, как будто ищет, кого зову. - Светлана, с тобой всё нормально? — спрашиваю и прикрываюсь полотенцем, чтобы скорее себя отгородить от реакции тела на её взгляд. - Оставь… - Что? — я удивлён, взволнован, растерян. Такую Светлану я не знал и не ожидал увидеть и услышать.       Подхожу, сажусь чуть на краешек кровати, чтобы не испугать, протягиваю руку и заодно что-то шепчу, чтобы отвлечь.       А она ластится, сама тянется ко мне, трётся о мою ладонь, как котёнок.       И моё тело пылает, душа ликует, а мысли, только и фиксируют её действия в ответ на мои. - Голубые, — шепчет она, смотря в мои глаза.       Невероятно!!!       Как будто передо мной совсем другой человек, только похожий внешне на ту, другую.       Время остановилось для меня и для неё. Мы были в своём счастливом мирке.       Мгновение, остановись, не уходи, не покидай. Дай насладиться, дай прочувствовать всё, что ты сейчас мне даришь. - Глеб Алексеевич? — голос доктора вырвал из созданной вселенной, но я видел, что и Светлане было жаль, что нас оторвали друг от друга.       А то, что было дальше, удивило нас всех. Миг, и жена уже под кроватью и тычет иглой от капельницы.       Михаил Львович попытался успокоить свою пациентку, но добился лишь иронических слов.       Я присел на корточки и смотрел на неё, и душа моя веселится, радуется, она была просто счастлива.       Мне она, вот такой, нравилась всё больше и больше. Я продолжаю удивляться, что простые движения, поступки непонятные и слова отдаются радостью в сердце и душе. Теперь я не чувствовал, что передо мной была «принцесса», передо мной была живая, озорная, со своими заморочками девушка.       Поняв, что многое надо осмыслить, но не сейчас, я стараюсь вразумить ей, что доктор должен её осмотреть, да и негоже, моей жене так «сражаться». - Светлана!!! — укоризненно возмущаюсь, хотя вижу, что и она меня насквозь видит, сама чуть не растягивает губы в улыбке озорной. — Михаил Львович очень хороший доктор, и я ему верю. Может, всё же вылезешь? А то как-то неудобно и немного стыдно за свою жену?       При слове "жена" Светлана удивилась, а затем полезла проверять что-то под сорочкой. - Вот мамочка обрадуется, — и у Светланы закрываются глаза. - Помогите, Глеб Алексеевич. Пока она в обмороке, надо сделать всё, что нужно, — врач тут же старается воспользоваться возможностью для проверки и процедур.       Я бережно вытаскиваю девушку и, подхватывая на руки, лёгкое тело, опускаю на кровать, вокруг которой уже вертятся доктор и медсестра. - М-да, мир не без юмора, — шепчет Михаил Львович, проверяя состояние пациентки, а так же, вкалывая нужные лекарства. — Мне кажется, что ваша жена боится уколов. Сейчас проверим томографию, пропишем курс лечения, и можно через пару дней забрать домой. Но если будет осложнение, немедленно звонить. С головой не шутят.

***

      Доктор и медсёстры ушли, оставив за собой лишь шлейф запахов от медикаментов.       Притянув ближе к кровати стул и сев, я вновь стал смотреть на Светлану. Сейчас она спала, тихо дышала во сне. Изредка реснички дёргались, как бы стараясь приподняться, но лекарства и сон не давали им это сделать. Личико озарилось нежным здоровым румянцем, лоб не хмурился, и губы не кривились.       Как всё сейчас идеально и желанно. Да и то, что произошло некоторое время назад, мне очень нравится. Я очень хотел бы, чтобы завтра и в следующие дни было так же прекрасно.       Почему бы мне просто не помечтать? Я хочу этого, как и многие, кто, хоть раз идя дорогой любви, искал свой идеал, свою мечту.       Может быть со мной играют, кто там наверху? Так шутить жестоко. Показали мою мечту. Странную, смешную, ту, что смотрит на меня влюблённым взглядом, нежится от моих незатейливых ласк, и к которой тянется моя душа, моё сердце.       А потом, как только она откроет глаза, передо мной вновь будет та капризная, любящая другого, не меня.       Я не хочу этого, не хочу! Я сам знаю, что во многом виноват. Знаю, ну что поделать, если хотел сначала одно, и думал, что так будет идеально и правильно. А вот сейчас готов молить всех святых, богов, высшие силы, чтобы не отнимали у меня этот лучик света. - Я знаком с ней лишь несколько минут, но они стали для меня самыми-самыми. Как же вас упросить оставить мне её, такую, что увидел, услышал, почувствовал?       В двери тихо стукнули, и в комнату вошёл Тимур. Мужчина кивнул в приветствие, а затем поставил сумку. - Я подумал, что вам обоим это понадобится. Там вещи, что собрала Катерина Михайловна, так же умывальные принадлежности. - Спасибо, Тимур. - И ещё, — мужчина немного замялся, посмотрев, сначала на Светлану, а затем на меня. — Вы просили не сообщать её родителям о случившемся, но кто-то из работников больницы звонил им. Благо, что их пока нет в городе, но боюсь, что как только они возвратятся, они тут же узнают. - Ничего страшного. Мы через несколько дней возвратимся домой. - Возвратимся? - Да, Светлана очнулась, — я ласково провёл по её локонам, прикасаюсь к её лицу и улыбаюсь. Даже во сне, она тянется ко мне. — С завтрашнего утра, всё будет по-другому. - Это хорошо, — шепчет Тимур, и молча выходит из палаты.       А я продолжаю улыбаться и очень надеюсь на будущее счастье.