Саднит в одном виске, В каком из них — не знаю. Время тает, Бьет секунды рыбой на песке. Я вижу по руке Так медленно сползает Капля крови Теплая и темная Моя. Стою один, Сердце рвется из груди, Поднимая знамя, Не доживший до седин, Под солнца зной, Ненадолго живой. Поднимая знамя (с) Северный флот
Билл трое суток спал «в одно ухо», прислушиваясь к слабому надсадному дыханию в кресле. Часто просыпался на малейший звук. Срывался с постели и вглядывался в темноту. По утрам осторожно вытягивал шею и смотрел — дышит или уже всё. Днем увлеченно каждый час поил его и кормил жидкой едой из шприца. Убирал подстилку и то, что выходило из кота со всех сторон. Колол, ставил капельницы, обрабатывал швы, менял повязки. Сначала Кот, как незамысловато назвал нового жильца Билл, дергался при его появлении. Потом стал тянуться к рукам, и даже один раз положил голову на ладонь. Билл замер и стоял так чуть ли не полчаса, боясь пошевелиться и спугнуть возникшее доверие. На третий день Кот немного пришел в себя, и даже смог перевернуться в кресле. Билл с удовольствием отметил, что тот не лежит безвольной тряпкой, а принял хоть какую-то позу — почти свернулся, как сворачиваются коты в видео на Ютубе. За те же трое суток он прошел курс начинающего котовода: прочитал в интернете о породе, о том, чем кормить, как играть, что покупать, а что не надо. Билл уже понимал, какое питание нужно, разобрался в когтеточках, расческах, подстилках, игрушках и прочих нужных мелочах. Он обошел район в поиске объявлений о пропаже кота. И даже поклеил несколько штук сам. Оставил свои контакты в местных зоомагазинах, опросил соседей, полазил в интернете. Если у Кота и были хозяева, то они явно не заметили его пропажи. Что ж, тем лучше. Кот останется жить с Биллом. Решено. Новый год они встречали вдвоем. Билл думал пригласить кого-нибудь в гости, но так и не решился. В уни друзей у него особо не было, соседей звать как-то глупо, френды из интернета большого доверия у него вообще не вызывали (все они хороши по ту сторону экрана, а в жизни мало ли кто скрывается за симпатичной аватаркой), а больше и некого… Только кот. Поэтому весь вечер Кот наблюдал из кресла, как Билл сначала наряжал елку, затем развешивал гирлянды по дверным косякам, потом занимался нехитрой стряпней и накрывал на стол. В качестве новогоднего подарка Коту перепал паштет из дичи и светящийся мячик, себе Билл подарил новый рюкзак и бутылку виски. Кот был очень слаб, с трудом передвигался, подволакивая задние лапы. Для того чтобы забраться в кресло, он подходил и жалобно мяукал, потому что запрыгнуть, видимо, еще не мог. Один раз Кот попробовал проделать всё самостоятельно, приловчился, прыгнул, болезненно мявкнул и принялся жаловаться на злую долю. И только потом Билл заметил, что швы немного кровят. Поэтому теперь стоило хвостатому чудищу издать жалостное мяу, Билл бросал все дела и шел подсаживать бедолагу в его любимое кресло. Вообще, Кот быстро освоился. Когда мейн-куну стало немного лучше, он обошел с гордым видом свои новые владения, обнюхал всё, зафиксировал, где еда, а где спать надо, и величественно разрешил себя любить и баловать. Теперь осталось только отмыть его от грязи. Билл пока не решился его мочить, просто насколько возможно протер салфетками от уличной пыли и засохшей крови. Так они и жили эти несколько очень и очень тревожных дней.История 26.
Сквозь пелену неплотного тумана Хранитель увидел тонкий хрупкий силуэт. Сначала он решил, что перед ним стоит сам Творец. Эта мысль так обрадовала его и взволновала, что он испугался. Он никогда не видел Творца. Он чувствовал его сердце, знал мысли, жил в его душе, но он понятия не имел, как тот выглядит. Мальчик и мальчик. Без лица. Без фигуры. Без какого-либо образа… Иногда Хранитель представлял, как они встретятся. Что должен испытать Творец? Как себя поведет? Будет ли он помнить его, своего верного друга и защитника? Помнит ли он вообще хоть что-нибудь, знает ли? Узнает ли? Хотя о последнем Хранитель как раз не волновался. Они узнают друг друга из миллионов других таких же по возрасту и виду. Хранитель посмотрит в глаза Творца и узнает его. А Творец обязательно ответит ему улыбкой. Той самой улыбкой, от которой сердце Хранителя забьется часто-часто, а ноги обязательно станут ватными. В момент их встречи остальной мир просто перестанет существовать. Будет только он и Творец. — Я принесла тебе воды, — сказал голос из тумана. — Вот только как бы тебя напоить? И что-то же ты ешь? Столько дней уже без еды… Но что? Хранитель таки разлепил глаза и попытался чуть приподнять морду. Пить, действительно, хотелось очень сильно. Он был до такой степени обезвожен, что, казалось, мог выпить целое озеро. Перед ним стояла девушка в зеленом платье, которое в полумраке полностью сливалось с окружающим миром. Тумана не было. Это у него ресницы слиплись от засохшей крови. — Тихо, хороший, тихо. — Она совершенно фамильярно похлопала его по носу. — Я помогу тебе. С этими словами девушка зачерпнула ковш воды из ведра и попыталась влить Хранителю в рот, приподняв верхнюю губу сбоку. Хранитель так и не понял, что оскорбило его больше — то, что его похлопали по морде, как какую-то дурацкую лошадь, или то, что она совершенно без страха полезла к нему в пасть. Впрочем, он подумает об этом потом, когда напьется. Он еще раз приподнял голову (теперь более успешно), и девушка — о чудо! — поняла его и подставила ведро так, чтобы ему было удобно пить. Вода быстро кончилась. Двух ведер, что она принесла, хватило ровно на то, чтобы смочить горло. Хранитель потрогал ее кончиком языка, впитывая запах. Она не боялась его. Организм не выделил того самого фермента, который напрочь сносит головы у диких зверей и заставляет рвать жертву. Вместо этого она широко улыбнулась и позволила себя изучить. От нее пахло хлебом, мясом кролика, пшеничной кашей, сеном, тиной и чуть-чуть хвоей — живет где-то на берегу старого водоема в сосновом доме, построенном года 2-3 назад, недавно ела. В доме есть собака и кошка — кошка спит с ней, с собакой она меньше общается, наверное, та охраняет дом. Еще пахло цыплятами и молочными поросятами — есть хозяйство. Их несколько человек — он уловил и другие человеческие запахи, которые она носила. Молоко… Теленок… От нее слишком вкусно пахло едой. А у него от голода сводило желудок. Девушка улыбалась и смотрела на него с наивным восторгом. У нее такая чистая и искренняя улыбка, что он не удержался и коснулся ее носа языком. Она заливисто засмеялась. Хранитель выдохнул. Это Творец послал ему на помощь девушку. Без нее он бы загнулся в этой чертовой пещерке. — Рада, что тебе стало немного лучше. Разреши, я посмотрю твои раны. Тебе бы уйти отсюда в более безопасное место. Но, боюсь, ты еще слишком слаб… Да и на телеге ты не поместишься… С другой стороны, как тебя на телегу положить? Ты же ее раздавишь… Девушка протиснулась в пещерку, осторожно перелезла через его перевязанный тряпками хвост и вплотную подобралась к животу. Хранитель аж поперхнулся от возмущения. Вообще-то, он дракон, а драконы опасны для человека. Конечно, мозга у него больше, чем у медведя, но это не отменяет того факта, что он дикий дракон, который запросто может сожрать человеческую особь. Просто потому, что он голоден и съел бы сейчас быка. Ну или вот этот пахнущий едой набор костей. — Ну, уже хорошо. Рана больше не гноится и начала затягиваться. Это очень хорошо. Честно говоря, я уж думала, что всё бесполезно, и не получится тебя спасти. Она полила на него чем-то из бутылки и осторожно промокнула рану куском ткани. В нос ударил запах трав. Хранитель фыркнул. — Ты можешь немного выбраться из пещеры, чтобы я смогла расправить твое крыло и посмотреть, вдруг что-то пропустила? И я до сих пор не знаю, что там с той стороны бока, на котором ты лежишь. Она говорила с ним так, словно он не дракон, а человек. Просто большой, немой и чуть-чуть мертвый. Хранитель с огромным трудом приподнялся и сделал два очень неуверенных шажка, вытягиваясь, осторожно опустился на землю и повернулся так, чтобы ей было удобно его осматривать. — Отлично! Ты умный зверек! — Она снова фамильярно похлопала его по носу. Разорванное крыло было аккуратно зашито. Как и раны на животе, хвосте и по всему телу с «доступной» части. Она удрученно покачала головой. — Крыло плохо срастается. Видишь? Хранитель глянул себе через плечо. — Я не знаю, что делать. Если перепонка не срастется, то ты не сможешь летать. Да и с таким шрамом, я не уверена, что ты вообще сможешь взлететь… Да, девушка оказалась права — с такой травмой перспектива подняться в небо была слишком призрачной. Но он не может позволить себе остаться без крыльев. А как же Творец? Так, стоп! Главное, не паниковать. Как только он наберется сил, то сможет подлечить крыло магией. Сейчас просто надо отдохнуть и позволить телу вылечиться самостоятельно. А уж потом он и до крыла доберется, пусть ткани хотя бы схватятся для начала. Девушка перешла на «закрытую сторону». Начала аккуратно влажной тряпкой обтирать шкуру от земли и камней. — Здесь еще есть раны. Не такие глубокие, как на животе, но все равно очень плохие. Великие боги, кто же тебя так? Вот тут совсем плохо — гноится всё. Надо промыть и обработать. Не знаю, повязки не получится наложить, а сшивать, думаю, уже бесполезно. Шрамы могут остаться… Ладно, что-нибудь придумаю. Но как же ты так? А те убитые драконы — это ты их? Он кивнул. — Они напали на тебя? Снова кивнул. Она вздохнула. — Я нашла тебя неделю назад. Ну, точнее, сначала я увидела весь этот кошмар… Здесь было так много убитых драконов… Весь бор усеян трупами… Я вообще впервые видела драконов. Сначала даже не поняла, что это… Так страшно… Хотела позвать людей на помощь, а потом случайно заметила тебя. Думала, ты тоже мертвый… Мы сожгли трупы. Их было так много… И очень страшно… Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? Он удивленно покосился на девушку. Вряд ли ее послал Творец. Он бы выбрал кого-то поумней. Сначала задает вопросы, получает на них ответы, а потом спрашивает, понимает ли он ее? Серьезно? — Я принесу воды, чтобы промыть раны. Только надо тебя как-то спрятать… Ох, если бы ты не был таким большим, то я могла бы перевезти тебя к нам, укрыть в сарае и вылечить. Это было слишком опасно… Но девушка права — если обратиться в человека, то ей будет легче вылечить его (а он сам не пообедает ею во время очередного приступа голода). Проблема только в том, что магия отнимает силы, которые он мог бы направить на восстановление. С другой стороны, пока раны не заживут, полноценно творить он все равно не сможет. Ну, и все-таки надо убраться с этого места. Странно, что Эльвенэль за неделю не вернулась сюда ни разу. Если бы он ее искал, то перерыл бы лично каждую кочку в этом сосновом бору просто потому, что здраво смотрит на вещи и понимает, что у его врага не было ни единого шанса спастись, а значит он, скорее всего, ранен и где-то затаился. Так может эту девушку послала сама великая Эльвенэль? Эта мысль прошила его словно разряд молнии. Он похолодел. Вскочил, зарычал на спасительницу, обнажая клыки, и попытался убраться восвояси. Пару взмахов крыльями. Жгучая боль по всему телу и острым ножом по опять лопнувшей перепонке. Он запутался в лапах. Споткнулся о большой валун. Тяжело рухнул на землю и болезненно заскулил. Румяное лицо девушки приобрело молочный оттенок. От нее исходил запах паники и сильнейшего страха. Она уронила ведро, с которым собралась идти за водой. — Ты чего? — неуверенно пискнула. — Не хочешь к нам, и не надо. Лежи тут. Чего психовать-то так? Крыло только вот опять порвал. Сам будешь его зашивать. — Ее голос становился все более уверенным и приобретал ворчливые нотки. — Я же сказала, что ты не можешь пока летать. Куда рванул-то? Псих недоделанный. Лежи и не рыпайся, пока я не проверю, что с другими ранами. Наверное, тоже порвал все. Безмозглая змеюка! Нет, вряд ли девчонку прислала Эльвенэль. Та бы просто растерзала его бездыханную тушу, пока он не очнулся и не порвал ее. Лично он так бы и поступил. С чего он взял, что Эльвенэль будет думать по-другому? Идеальный враг — мертвый враг. Хранитель глубоко вдохнул и обратился в человека. Человек вышел в этот раз несколько странным — с крыльями и хвостом. Но это пока всё, на что его хватило. Девушка шарахнулась в сторону, широко распахнув глаза и замахнувшись на него ведром. — Ты… Ты… Ты… человек? — заикаясь. — Дракон. — Хранитель встал на четвереньки. Голова кружилась так, что он едва удерживал себя в сознании. — Демон? — Дракон. Ты же причитала, что я слишком большой. Я стал поменьше.— Боль волнами пронзала тело, иглами колола конечности. Хотелось сжаться в комок и не шевелиться. Он опустился на землю, поджав ноги и руки. Ткнулся лбом в колючие камни. От боли хотелось выть. — К тому же так я гарантированно тебя не съем, — прошептал беззвучно. — Как же вкусно ты пахнешь едой. — Но у тебя крылья и хвост! — взвизгнула она. — Красивые, да? — Хранитель расправил крыло с рваной перепонкой и покосился на него. Катастрофа, просто катастрофа… Если ткани не срастутся, он не сможет летать. Крылья безвольно упали. У него не было сил удерживать их. Девушка опустилась перед ним на колени. Осторожно коснулась головы. Погладила спутанные волосы. — Тебе надо вернуться в пещеру и подождать меня. Я сбегаю за телегой. Захватить тебе еды? — И воды, — кивнул он. — Что ты ешь? Ты ешь человеческую пищу? Он усмехнулся. Людей он тоже ест. Правда, пока чисто теоретически. Да, он убивал людей, знает вкус их крови, но еще ни разу не познал вкус человеческой плоти. А девица сейчас очень близка к тому, чтобы он нарушил собственное табу. — Человеком меня прокормить проще, чем драконом. Не задерживайся. Если я потеряю сознание, то снова стану драконом. Я могу использовать магию только в сознании, а облик человека — все-таки не мой облик. — Я быстро, — подорвалась она с места. Отошла на несколько шагов и вернулась. Помогла ему встать и дойти до пещеры. Суетливо ногой расшвыряла камни с пола, бережно укладывая. Улыбнулась удовлетворенно. Для человека пещера казалась достаточно большой и просторной. Девушка замаскировала вход валежником. Стало темно и тихо. Хранитель закрыл глаза и постарался отдохнуть. Все эти перемещения изрядно потрепали его и без того скромные силы. Она вернулась, когда в лесу совсем стемнело. За эти пару часов, что он провел в одиночестве, голова немного прояснилась. Он смог подумать и оценить ситуацию. Хранитель вспомнил, что несколько раз приходил в себя, видел и ухаживающую за ним девушку, и даже каких-то людей сквозь ветки валежника. Но все это было в полубреду, поэтому как-то благополучно прошло мимо его сознания. Почему Эльвенэль не вернулась за ним? Почему отступила? Последнее, что он помнил, — ее колючий взгляд, наполненный ненавистью, который смотрел ему в душу сквозь защитную пелену. Она видела его? И не убила? Видела ли? А если предположить, что девушку подослала Эльвенэль? Допустим, она вылечит его, Хранитель станет ей доверять и приведет врага к Творцу. Нет, слишком сложно и долго. Эльвенэль нетерпелива, заносчива и вряд ли будет действовать настолько хитро. Но тогда почему она отступила? Решила, что он ушел временными коридорами в другие миры? Он усмехнулся. Враг явно переоценивает его скромные возможности. Да, Хранитель может передвигаться по порталам, но, к сожалению, не может их создавать. Только Творец на это способен. — Я не знаю, что едят драконы, поэтому взяла всего по чуть-чуть. — Девушка принялась раскладывать перед ним продукты. — Яйца свежие, кролик вот… Свежий… А это баранья нога. Она пожарена. Хлеб. Молоко. Вода вот тоже… Хранитель с интересом посмотрел на подношения. Дракону такого количества еды слишком мало, а человеку чрезмерно много. Из всего этого он не пробовал только жареное мясо и хлеб. Ну, точнее, хлеб-то он пробовал давным-давно, но тогда он выглядел как-то не сильно привлекательно и был таким же отвратительным на вкус. Сейчас белый каравай манил к себе не только вкуснейшим запахом, но и румяной корочкой. Хранитель съел пару сырых яиц, выпил кувшин молока и полакомился хлебом, водрузив на него ломти жареного мяса. Обед вышел более чем достойным. И неожиданно вкусным. Все это время девушка влюбленным взглядом смотрела на него, сложив ручки на груди. — Спасибо. Теперь от голода я точно не умру, — сыто икнул он и тоже улыбнулся. — Я поселю тебя в сарае, там крепкий пол, сено, тепло и хорошо. В случае опасности, ты без проблем сможешь уйти в лес. Наш дом рядом. Мой папа лесник, они с мамой и братом уехали в город на ярмарку, вернутся через несколько дней, поэтому никто тебя не побеспокоит. Я бы пригласила тебя в дом, но если ты снова превратишься в дракона, то разрушишь его, а в сарае тебе хватит места для превращений без вреда для стен. Но если хочешь, если обещаешь не терять сознания, я уступлю тебе свою постель. Хранитель несколько секунд смотрел на нее, решая, как быть. — Предлагаю пару дней подержать меня в сарае, на случай, если я все-таки не смогу контролировать процесс превращения. И если все будет нормально, то я почту за честь побывать у тебя дома. Я никогда не переступал порог человеческого жилища. — Ты никогда не жил в доме? — удивилась она. — Я бывал во дворцах, атаковал крепости, жил в больших домах, где гостило много драконов. Хранители могут оборачиваться в кого угодно. Но нам в любом случае надо много места, когда мы находимся в истинном обличии. Дома простых людей для нас слишком маленькие. Нууу… Это как мышиная норка для кошки. — Заодно и попробуешь, — улыбнулась девушка, поднимаясь. Лошадь истерично заржала и заметалась, едва они приблизились к телеге. Животное билось в такой панике, что казалось, будто оно сейчас выпрыгнет из сбруи и сломя голову унесется в лес. Девушка попыталась ее успокоить, но та неистово колотила копытами и рвалась нестись вскачь. — Она чует хищника, — грустно вздохнул Хранитель, цепляясь за телегу. — Ты же человек! — возмутилась девушка, схватившись за узду и не позволяя кобыле мотать головой. — Я дракон. — Он грузно перевалился через бортик и болезненно сморщился. — Драконы едят лошадей. Они страшнее горных медведей. Хотела бы ты везти к себе домой существо, которое когтем может перебить твой хребет? — Приедем, подстригу тебе когти, — строго заявила девушка. Хранитель болезненно улыбнулся и посмотрел в красивое звездное небо. Что же так больно? И как бы ему поправить крылья? Ужасно неудобно… Творец, ты только там продержись немного без него, а он сейчас залатает раны и сможет снова направиться в путь. За тобой. Билл удовлетворенно перечитал главу. Тот редкий случай, когда он был абсолютно всем доволен. Пусть каникулы прошли не совсем так, как он планировал, но, определенно, все очень неплохо: он подготовил несколько рефератов, доделал курсач, закончил проект исследования творчества Байрона и написал большую главу. А все почему? Потому что выйти из дома он никуда не мог из-за больного кота. Пришлось развлекать себя учебой. В последний выходной он придумал, как помочь Коту залезать в кресло, пока его не будет дома. Обошел квартал и таки нашел хорошую крепкую доску, набил на нее реечки и сделал своего рода мостик. Коту идея понравилась. Животное пару раз поднялось, спустилось и удовлетворенно заурчало, потеревшись мордой о его ладонь. Билл улыбнулся. Кот его понимал, и это не могло не радовать. Утром Билл еще раз проверил кошачью еду, воду и надежность доски. Объяснил Коту, что хозяину надо идти в университет, что он не будет задерживаться и вернется домой сразу же, как только сможет. Посетовал, что тот не умеет говорить, а то Билл бы ему обязательно звонил на каждой перемене. На что Кот закатил глаза и принялся вылизывать пузо, всем своим видом показывая, что хозяин напрасно так беспокоится. Билл на всякий случай в четвертый раз проверил еду, воду, доску и расположение кресла относительно окна, в которое обязательно будет светить солнце, свет будет попадать на кресло, в котором будет лежать Кот и страдать от перегрева. «Иди уже», — очень ясно щелкнуло в голове. Билл рассмеялся собственным мыслям, потом вздохнул и с тяжелым сердцем отправился на занятия. День проходил суматошно. Он зашел в деканат и написал заявление на постановку в график сдачи экзаменов и зачетов, узнал, что уже сейчас надо бы определиться с предметами на следующий семестр, потому что сейчас начинается набор в группы, и у него есть хорошие шансы попасть туда, куда он хочет, а не туда, где будут места. Мировая история, факультатив по архитектуре в древнегреческой литературе (Билл до сих пор не понимал, нафига записался на этот курс), немецкая литература второй половины восемнадцатого века, фольклор… Лекции, лекции, лекции… Голова шла кругом. Что-то было интересно и проходило быстро, где-то он вообще ничего не понимал, лишь конспектировал, надеясь разобраться при подготовке к экзаменам. Вспомнил, что не прочитал «Разбойников» Шиллера, поэтому всю лекцию и последующий семинар прятался за спинами товарищей и старался не отсвечивать, а тест благополучно списал у соседа. Сегодня у них не было общих с Беном пар. Поэтому можно выдохнуть и спокойно учиться. А вот завтра будет трудно. Они пересекутся целых три раза, и Билл уже заранее хотел бы иметь шапку-невидимку в кармане. С другой стороны, это не Биллу надо бояться Бена, а Бену Билла. Ведь это Билл вывел его на чистую воду с этой аферой, Билл запалил его с любовником, в конце концов, это Билл послал его к черту. При всех, между прочим. Что Бен ему сделает? Ничего. Бен трус по своей природе. Поэтому открытой войны можно не опасаться. А что касается учебы — аудитории большие, всегда можно найти место в противоположном от Бена углу. Проблема с Беном нарисовалась после занятий, когда Билл возвращался домой. Он ходил одной и той же дорогой, немного срезая угол и проходя между домами по маленькому переулку через тупик, похожий на аппендикс, к центральной улице. Маневр более чем безопасный, потому что на этих узких улочках днем всегда были люди в том или ином количестве. Но именно сегодня, именно в момент, когда Билл торопливо спешил домой к Коту, на улице не оказалось ни единой души, кроме Бена и полудюжины товарищей подозрительной наружности. Билл притормозил. Скинул с одного плеча тяжелый рюкзак. Перехватил лямки поудобнее. Они стояли один на один — Билл и Бен с какими-то гопниками за спиной. — Ты подвел меня, Билли, — сообщил ему Бен будничным тоном. — Из-за тебя я попал на очень серьезные деньги. Ты мне должен. — Чувак, — усмехнулся Билл. — Ну тебе же уже не десять лет, чтобы клянчить у кого-то деньги. Найди работу и решай свои финансовые проблемы самостоятельно. Альфонс — это сейчас не модно. Ты не в тренде, Бенни. Красивое лицо Бена покрылось красными пятнами негодования. Билл продолжал его добивать, отступая к стене здания и закрывая спину. — К тому же надо быть конченным дебилом, чтобы спорить с кем-то, не имея возможности отдать деньги. Ты решил кинуть Люку таким образом? Ох, как недальновидно с твоей стороны. Люка мужик серьезный. Надеюсь, он поставил тебя на счетчик. А-ха-ха, это было бы в высшей мере забавно, правда, Бенни? Спина уперлась в кирпичную кладку. Вот то, за чем он пятился. Он резко нагнулся и подобрал бутылку. Тут же разбил ее об асфальт, распрямился и вытянул вперед руку с «розочкой». — Мне терять нечего. Кто хочет подойти ко мне первым и узнать, умею ли я пользоваться этой штукой? Билл обводил их черным, совершенно безумно-отчаянным взглядом. «Розочкой» он пользоваться не умел. Но стоящие напротив парни об этом вряд ли догадывались. Он делал пугающие выпады, они отступали от него. — Я ничего тебе не должен, Бенни. Свои долги приучайся оплачивать сам. Еще один выпад в сторону Бена. Тот резво убрал лицо с линии атаки. Билл с силой ударил его ногой в пах и тут же пихнул сжавшееся тело на стоящих рядом друзей. Рванул по переулку к шумной улице, громко вопя: — Помогите!!! Словно услышав его крики, из-за угла дома показался полицейский. Билл подлетел к нему и вцепился в руку: — Пожалуйста! Помогите! Это вымогатели! — показал «розочкой» в сторону преследователей. — Они… Они… Те резко остановились и, как по команде, кинулись врассыпную. В переулке хорошо просматривались только стоящий на коленях Бен и пара его дружков, которые тоже быстро ретировались, когда заметили, что к ним направляется представитель полиции. Билл два часа провел в полицейском участке. Он как на духу рассказал о своем печальном любовном романе, предательстве и вымогательстве. Ему пригласили врача и промыли мелкие порезы, оставленные осколками битого стекла. Они договорились, что если преследования не прекратятся, то Билл напишет заявление, а дальше маховик закона заработает для Бенни и его гоп-компании во всей своей красе. Потом Билла отпустили и он, шарахаясь каждой тени, отправился домой по самым многолюдным улицам города, внимательно всматриваясь в каждого прохожего и постоянно оглядываясь назад. Едва ключ в замке провернулся, и он, наконец-то, оказался в безопасности квартиры, силы покинули его. Билл прислонился спиной к двери и сполз по ней на пол, позорно разревевшись, как обиженная школьница. Он давно не чувствовал себя настолько незащищенным, бессильным, уязвимым, униженным и изнасилованным морально. Он был один и никто не мог ему помочь, никто не мог заступиться, вступиться, в конце концов. Он словно потерял точку опоры и теперь всё летит в тартарары с высокой горы. Он даже никому не мог позвонить, чтобы пожаловаться на произошедшее. Кот подошел к нему, потерся о ноги. Билл потрепал его по голове: — Ничего, я что-нибудь обязательно придумаю, — прошептал, размазывая слезы по щекам и вытирая рукавом сопли. — Никто нас с тобой не обидит, слышишь. Никто. Я придумаю, как нам защититься. К вечеру Билл окончательно успокоился. Отчаянье сменилось ярким гневом и возмущением. Билл послонялся по квартире, а потом набрал номер Бена. — Привет, — сказал почти ласково. В трубке тишина. Билл продолжил абсолютно спокойным голосом. Он стоял напротив зеркала и четко контролировал собственное лицо и эмоции. — Как ты понимаешь, после произошедшего я был в полиции и… — Многозначительная пауза. — Нет, я не оставил заявление. Ты ведь так хотел учиться в университете. Я не стал разбивать твои мечты и ломать твою жизнь. Мы же оба понимаем, чем всё это для тебя закончится, правда? Но, — и снова пауза. — Если еще раз ты хотя бы посмотришь в мою сторону или кто-то из твоих ублюдков тронет меня… Если с моей головы упадет хоть один волос, я сделаю всё, чтобы тебя посадили. Не думай, что если я сирота, то за меня некому заступиться. Я позвоню братьям, и ты проклянешь тот день, когда решил связаться со мной. Поверь мне, ты себе даже не представляешь, что такое настоящая гопота. Прощай, Бен. И помни, то, что ты завтра придешь в уни, — это не твоя заслуга, а мое снисхождение к тебе. — И повесил трубку. Глаза черные. Взгляд суровый. Морщинки на лбу. Губы агрессивно кривятся. Билл оскалился сам себе и хищно улыбнулся. Господи, как же он его ненавидел. Каждой своей молекулой. Каждым атомом. Он повернулся к Коту, который сидел в кресле и внимательно наблюдал за хозяином. Сказал с некоторой веселой истерикой в голосе: — Вот только звонить мне некому и за меня никто не заступится. Но ему же не обязательно об этом знать, правда? — и неприятно захохотал. Этой ночью Кот забрался к нему на кровать, растянулся вдоль тела под одеялом и благополучно проспал до самого утра.