Sketch of LR-imagination

После очередного концерта, Воншик вернулся в свой номер, тёмный и безжизненный. Перед глазами уже расплывчато представали образы счастливых фанатов, свет ослепляющих прожекторов, улыбки мемберов и множество сказанных слов, ни одно из которых он уже не мог вспомнить. Все они уже разбрелись по своим номерам, чтобы расслабиться и отдохнуть перед следующим концертом, но только Воншик не мог этого сделать. Пустота в сочетании с необъяснимой душевной болью проделывала огромную чёрную дыру, пронизывающую всё тело. Он сел на край кровати, включил лишь ночник и уставился на странную картину на стене. Игра воображения какого-то современного японского художника. Голову снова заполняли неизбежные мысли. Впереди ещё не одно выступление, но наигранность эмоций приелась уже сейчас. Как бы ни была сильна любовь к прекрасным старлайтам, искренняя улыбка не желала появляться на его лице. Возможно, кто-то это уже заметил, однако это тоже не имело значения. Сколько времени уже прошло? Неделя, две, три? Каждый день казался ему нестерпимым мучением с тех пор, как он понял, что скучает. И сколько бы он не искал причину, она была одна — Чон Тэгун. Его нежная улыбка, сияющие от радости глаза, смущение, привлекательная робость, пронзительный взгляд, их мимолётные, но слишком многозначительные пересечения взглядов, случайные прикосновения, непринуждённые беседы, страстный и безупречный секс — мысли об этом обжигали своей недоступностью. Воншик почувствовал, что возбуждён. И сексуальное желание было далеко не на первом месте. Куда больше он хотел увидеть Тэгуна рядом с собой, просыпаться чуть раньше и смотреть на него, сонного и беззащитного. А может даже и баловать завтраком, но к сожалению, Ким не обладал какими-либо кулинарными навыками, а потому единственное, чем он мог порадовать желудок своего возлюбленного — поход в хороший ресторан. И как бы не были распространены слухи о его любви к еде, для Тэгуна это было отнюдь не самым главным, и Воншик это прекрасно знал. Он знал о нём абсолютно всё, начиная с того, какую зубную пасту он предпочитает, до того, какая поза ему нравится больше всего. Это не было фанатизмом, как назвал это однажды Хакён, Ким был просто уверен, что это самые сильные и неизменные чувства. Однако всё это — лишь фантазии, а в реальности Тэгун остался в другой стране. И, черт возьми, эта болезнь выбила из колеи всех, кому Чон был дорог. А самым главным и особенно терзающим вопросом Воншика стал: «Как я мог не уследить? Как я мог допустить такую ошибку?» Целый месяц он был близок с ним, как никто другой, но почему же это случилось именно с ним? « Почему не я? — вновь подумал Воншик, — Я бы с лёгкостью взял на себя всю его боль, лишь бы не видеть его в плохом состоянии. » Прошло уже несколько дней с тех пор, как Тэгун перестал писать ему сообщения. Никаких пожеланий вроде «доброго утра» и «хорошего дня», и ни одних фото, которые Воншик просил делать для него каждый день, чтобы убедиться, что с ним всё нормально. Тэ смеялся, удивляясь такой чрезмерной заботе, но и ценил на самом высшем уровне. Что же случилось сейчас? Ким по-прежнему сидел на кровати и сверлил взглядом то же полотно, будто из него сейчас вылезут буквы и составят ответ на этот вопрос. И что самое дурацкое, ни один из мемберов не говорил о нём всю последнюю неделю, словно его больше не существует. Воншик судорожно проверил телефон на наличие сообщений, но и это было безрезультатно. Он чувствовал, как начинает сходить с ума в этой тишине, в которой теперь мерещились не только приходящие сообщения, но и скрип чуть приоткрывающейся двери, шагов за спиной, и даже запах в воздухе был слишком похож на родной, исходящий лишь от Тэгуна. Это чувство уюта он не спутает ни с чем. Все органы внутри будто сжались до невообразимых размеров, упиваясь горечью невозможного. Ниже пояса болезненно пульсировало. — Воншик-а, — тихо прозвучало из неоткуда. Ким подумал, что это последняя капля, которую только можно стерпеть. Конечно, это не сумасшествие, нет, просто очередная попытка Джехвана разбавить его одиночество, не более. И если раньше он ценил эту заботу, то теперь был на грани того, чтобы захлопнуть перед ним дверь. Эти эмоции не из тех, что можно разделить с кем-то. И что страшнее всего, прошлой ночью он пришёл с предложением «снять напряжение», на что, естественно, получил отказ, но осадок всё равно остался. Если Дже увидит, в каком он состоянии сейчас, то определённо возьмётся настаивать на своём. — Шик-а! — Боже мой, да что ещё?! — прокричал Воншик, оборачиваясь назад. И то, что он увидел дальше, было действительно больше похоже на сон, чем на реальность. На пороге стоял Тэгун с сумками в руках, слегка напуганный такой реакцией. Он явно не ожидал, что его встретят настолько грубо. Ким пялился на него с места и несколько раз протёр глаза, пытаясь убедиться в том, что это не его воображение, — Тэгун! Доверившись своему чутью и зрению, он подбежал к порогу и включил свет. Это действительно был он, самый настоящий, живой и здоровый, расплывающийся в доброй улыбке, Тэгун. Воншик заключил его в крепкие объятия, заставляя сумки выпасть из рук. Чон почувствовал, как быстро бьётся его сердце. — Не могу поверить, что ты здесь, — говорил Воншик, смотря Тэгуну в глаза, словно заворожённый. — Я очень спешил, — сказал Тэгун, — Тебе понравился мой сюрприз? — Если это сейчас было сюрпризом, то ничего хуже я не видел. Боже, только не говори, что именно поэтому ты не отвечал на мои сообщения и подговорил ребят. — Ну вообще-то да, — Чон смущённо улыбнулся и пожал плечами, наблюдая за вскипающей яростью в Воншике. — Я хотел вернуться неожиданно, чтобы обрадовать тебя как можно сильнее. — Я был бы безумно рад, даже если бы ты написал о своём возвращении. Я чуть с ума не сошёл! Это… Это… Тэгун смотрел на то, как возмущается Воншик, и с каждой секундой убеждался, насколько сильно любит его. Этот гнев был самым настоящим, но Чон улыбался. Три недели разлуки давали о себе знать. — Я тоже очень скучал, — прошептал Тэгун и, не желая дослушивать эти упрёки, впился в его губы, обвивая руки вокруг шеи и едва сдерживая вырывающуюся улыбку. Воншику понадобилась всего пара секунд, чтобы сделать этот поцелуй самым пошлым и ненасытным. Язык исследовал рот Тэгуна, словно в первый раз, а его вырвавшийся тихий стон ласкал уши. Он почти забыл это великолепное чувство. Пользуясь моментом, Ким чуть пригнулся и, не разрывая поцелуя, закинул ноги парня себе на бёдра и посадил на себя, почти не прилагая никаких усилий, лишь слегка придерживая его за одно из самых сокровенных мест. Ощущая две мягкие, но упругие ягодицы в руках, он едва не терял сознание от нахлынувших беспощадной волной чувств. Ким почувствовал, как его напряжённый член упирается и трётся через плотную джинсовую ткань прямо об достоинство Тэгуна, которое тоже проявляло все признаки взаимного возбуждения. Едва в силах, чтобы прерваться, Чон отстранился от губ Воншика и глубоко вдохнул, смотря ему прямо в глаза. Ким чувствовал себя виноватым за то, что встретил его именно так, ни о чём не расспросив, однако это не его вина, он сам напросился. Слишком уж долго длилось его отсутствие. Не понимая, чего хочет Тэгун, Ким тянулся за поцелуем, начиная оставлять их вдоль шеи. — Воншик-а, — возбуждающим шёпотом выдал Тэгун, улыбаясь в лёгком смущении от такого количества внимания. — М? — отозвался Ким, не открываясь от желанного, пытаясь покрыть поцелуями каждый миллиметр. — Пообещай мне кое-что. — Я готов сделать всё, что ты захочешь, только умоляю, не проси меня останавливаться. Я так больше не могу, — Воншик пытался сосредоточиться на том, что ему хотят сказать, но это давалось с большим трудом. Его взгляд был слишком умоляющим, чтобы не вызывать жалость. — Нет, не буду, — успокоил его Тэгун, и снова продолжил. Каждая пауза между предложениями стала маленькой вечностью. — Я смотрел запись концерта. Пообещай мне, что теперь ты всегда будешь улыбаться. Не нужно расстраивать старлайтов из-за меня. — Серьёзно? Тэгун прикрыл ладонью его губы, которые вот-вот собирались вновь вовлечь его в ночь нескончаемого удовольствия. — Это очень важно. Ты не представляешь, как тяжело мне было слышать о том, как ты страдаешь. Воншик смиренно кивнул, понимая, что тот не успокоится, пока не услышит точного ответа. Он посмотрел ему прямо в глаза, и Чон убрал руку. — Я клянусь. Впредь я буду улыбаться, взамен на твоё счастье. Ким улыбнулся и Тэгун в этот момент, кажется, был самым счастливый человеком на свете. Какие бы жертвы на то не требовались, он отдал бы всё за то, чтобы видеть его таким всегда. Чувствовать по близости. Его глаза блестели, прямо как Воншик и представлял в своих мыслях. Тэгун снова притянул его к себе, не желая больше тянуть ни секунды.