***
Гулять ночью классно. Нет, не так. Гулять ночью охуительно! Серьёзно, Игорь бы отдал много лишь за возможность вот так пошататься ночью — благо, сейчас он себе это позволить может. Парень спокойно покидал квартиру, топая куда-нибудь в темноте, совершенно не беспокоясь ни о безопасности, ни о том, что места, которые он посещает, крайне ублюдские. Но ведь сегодня он направился не абы куда, да и не абы зачем. Натянув капюшон, Лавров взял сумку с красками и выдвинулся в путь. Шёл он на заранее выбранное место. Он знал, где спокойнее всего, так что, свободно дыша, уже предвкушал свою будущую работу. А ведь не занимался он этим очень давно. И у Игоря всегда была пара правил. Во-первых, придя на место, он какое-то время сидел и ждал на тот случай, если кто-нибудь всё-таки объявится. Это зачастую было бессмысленно, но ведь лучше перебздеть, чем недобздеть. Во-вторых, он почти всегда работал один и в тишине, ибо лишний шум ему совершенно ни к чему. Да и одному свалить проще. Конечно, здесь была ещё пара нюансов: например, среди его знакомых почти не было хороших любителей граффити. Ну, не было и всё тут. Однако он сам упорно считал, что он — волк-одиночка потому, что ему так хочется. Ну, и в-третьих, Лавров никому никогда не говорил, куда он идёт и с какой целью. Про его увлечение вообще мало кто знал — возможно, поэтому и нет у него знакомых граффитчиков. Да, пожалуй, поэтому. Однако по-другому он не хотел, так что его вполне устраивало и одиночное плавание. Может быть, когда-нибудь Игорь кому и расскажет об этом. Но это не точно. А ещё он молчал о своём хобби, дабы сохранить таинство его работ. Да, Игорь — таки не Бэнкси, но тот факт, что о его граффити знает лишь он, как-то грел, что ли. Странненько, но здорово и интересно. По крайней мере, для него самого. Вот и в этот раз Игорь, как и всегда, ушёл молча. Он явился к блоку гаражей через пару кварталов от своего дома, однако сегодня что-то пошло не по его сценарию. У стены одного из гаражей уже кто-то был. И Игорь совсем не против того, что кто-либо мог занять его площадку, ибо на ней не написано, что она его, но неприятный осадок всё-таки присутствовал. Конечно, парень и не собирался бороться за место, ведь его тут было полно, однако работать рядом с кем-то тоже не было для него приятным подарком. В итоге Лавров решил ненадолго остаться и проследить за тем товарищем, стоя в темноте, где его вряд ли заметят. Единственный источник света здесь — фонарь, слабо освещающий стены гаражей. Игорь видел того парня лишь со спины, и для себя он отметил, что тот хоть и высокий, но ужасно тощий, так что даже в случае драки победит именно Лавров. Парень, по-видимому, только пришёл, ибо его работа была на начальном этапе. Игорь не знал, да и не представлял, что именно тот рисует, но выглядело это внушительно. Лавров постоял с несколько десятков минут, глядя на чужую спину и лёгкие движения баллончика, но, как бы ему ни хотелось быть незаметным, у него это не вышло. Лавров думал, что темнота — его подруга на сегодня, но эта стерва его и подвела. Он попросту не заметил пустых баллонов у своих ног, которые благополучно, с громким стуком упали на землю. Игорь вздрогнул, тихо матерясь, а тот парень вмиг бросил свою работу, подбирая сумку и давая по газам. Вот так легко и просто. Лавров отчего-то подумал догнать паренька, но в итоге передумал. Он подошёл к той стене ближе, чтобы разглядеть начатый им рисунок. Парень успел нарисовать лишь контур, и то не до конца, так что Игорь был по-прежнему без понятия о планах того парня. Хотя маломальский интерес все ещё не отпускал. А настроение работать было нещадно потеряно, так что Игорь даже и не думал о том, чтобы воплотить свою идею — видимо, не сегодня.03
20 апреля 2017 г. в 15:48
Мама всегда говорила, что он капец какой ипохондрик, однако парень считал это нормальным. Это, блять, часть его жизни. Какое-то время, однако, он отрицал свою астеничность, ибо в детстве Стас был вполне крепким, но чем старше он становился, тем больше болячек появлялось.
— Ты так до ЕГЭ не доживешь, — как-то сказал Игорь.
Но Стас на данный комментарий, конечно же, промолчал и сделал большой глоток йогурта из бутылки. Бывали дни, когда он питался одними йогуртами и кашей без ничего. Овсянка, манка, гречка — вкуснятина! Гастрит встретил его с распростёртыми лет в тринадцать, и это, кстати, ещё одна часть его жизни.
К слову, Лавров оказался пиздец заботливый. Естественно, он не был обязан перед ним на цыпочках ходить, но мог хотя бы посочувствовать, а не стебать с порога, как он, собственно, и сделал. Однако Конченков подобным его поведением был более чем доволен, ибо устал он слушать нескончаемый трёп о том, какой Стасик бедный-несчастный.
Может, он и болел, но от этого член его не отпал, да и яйца он свои не терял — это так, для справки.
— Если помрёшь, я твои колонки себе заберу, — выдал Лавров, в очередной раз затягиваясь.
Стас вытянул из держащих бутылку пальцев средний, глядя на ублюдка огромными глазами. Игорь на это заржал, и Конченков сделал бы то же самое, но как-то больно дурно ему было.
— А ещё я заберу твои тексты, — мечтательно добавил Лавров, выдыхая слова вместе с дымом. Конченков его слабо понял, так что дождался пояснений.
И они таки последовали. Игорь, загадочно ухмыляясь, полез в портфель, откуда с гордым видом достал пачку его тетрадей и кинул:
— Уно моменто.
Лавров уложил тетради себе на колени и начал сосредоточено перебирать их, откладывая одну за другую, пока не нашёл, по-видимому, нужную.
— Вот! Оно!
И Стас был готов поклясться, что знал, что это за тетрадь.
Абзац.
Конченков начал паниковать, но не сразу и вовнутрь. Он сжал челюсти, а ещё — пальцы на бутылке, да так, что та громко хрустнула и почти сложилась пополам. Парень, естественно, начал переживать, однако старался виду не показывать, внимательно следя за действиями Лаврова.
— Ты какого хрена такое скрывал? — лишь добавил Игорь, тряся тетрадь в руке, а после несильно ударяя ею по лбу Стаса.
И Стас даже не подозревал, о чём конкретно он говорит: конкретно о текстах, или ещё о чём. Однако минутой ранее Лавров достал тетради именно после реплики про «заберу тексты», так что Конченков немного расслабился. А дальше всё было вполне спокойно: Игорь листал тетрадь, разбирая Стасом написанные строки, комментируя что-то, местами смеясь с их вульгарности. И не было ни слова о последней странице. Завершив, Лавров закрыл его черновик, когда до конца оставалась пара пустых страниц, и передал обратно хозяину.
— Теперь я обязан спросить, есть ли у тебя ещё что-то, — решил Лавров. — Так что?
Делиться своим творчеством с Игорем Стас не особо хотел — да он вообще не собирался доверять такую тайну хоть кому-либо, однако Лавров так здоровски принял его работы, хвалил их и подмечал реальные ошибки, что Конченков по-настоящему задумался.
Может, всё-таки стоит показать ему немного больше?
И у Стаса была тонна вопросов, но он решил оставить их на потом. Что до вопроса Лаврова — на него он слабо кивнул, подтверждая, мол, есть ещё. К слову, этого «ещё» было предостаточно.
— Принеси завтра тогда, — предложил Игорь, — мне интересно же. У тебя прям охуительно выходит — я б так не смог.
И Стас непременно бы покраснел от смущения, если бы умел.
Конечно, парню было приятно. Он так долго скрывал свои работы, в которые, по сути, он вкладывал всю душу. Для него это был единственный способ выразить себя, но при этом ни единое слово из многообразия его работ никто ни разу не видел. Такой себе способ самовыражения, учитывая, что выражался он, вроде как, для себя. И вот сейчас не просто левый парень, а Лавров говорит ему, что он чего-то стоит. Больше гордости за себя Стас испытывал лишь благодарность Игорю. Он скрывал это пять лет, а когда это вылилось наружу, Стаса встретило лишь одобрение.
Как же он хотел высказать накатившее вслух…
— Слушай, а ты это кому-то ещё показывал? — зачем-то спросил Игорь, получая отрицательный ответ. — О, значит, я избранный!
«Значит, тебе просто повезло — просто так сошлись планеты, что тетрадь за каким-то хуем попала в твои руки».
— Блять, если бы ты говорил, то можно было бы это записать! — продолжил Лавров.
«А то я не знаю…»
— Вот у тебя все не как у людей!
«И это тоже знаю».
Игорь ещё долго причитал, однако, в конечном итоге, им надо было валить, что парни, собственно, и сделали — как-никак время не резиновое. Отсалютовав друг другу, они разошлись каждый по своим делам.
Но, несмотря на относительную гладкость ситуации, Стас чувствовал некое напряжение и какой-то дискомфорт, словно Лавров о чем-то умалчивал. Быть может — нет, наверняка — он читал всё, но Конченков осознавал, что далеко не факт, что Игорь понял всё так, как оно на самом деле было.
Хотя напрягался Стас всё-таки знатно.
Когда он пришёл домой через пару часов, то первым делом достал все свои черновики и затолкал их в сумку, а после, вспомнив о возможности любых случайностей, вытащил их обратно и внимательно просмотрел каждую страницу, и пару из них он нехотя, но вырвал, однако не выкинул, а отложил в сторону. Туда же полетела и последняя страница той тетради. Стас долго держал её в руках, с лёгкой улыбкой читая знакомые строчки снова и снова.
Эту тайну он будет хранить, как и своё молчание.