Истина в его глазах

      В голове не укладывались все мысли, мешая думать о чём-то ещё помимо статьи из интернета пятилетней давности. Бэкхён пытался рассуждать логически, чтобы успокоить себя. Не самая радужная перспектива — жить под одной крышей с преступником или преступниками. Но, ведь если они не были чисты на руку, работали бы они в полиции? Явно нет. Даже, если кто-то из них не был в ладах с законом, второго бы точно турнули? Или всё настолько плохо в этом мире? А вдруг близнецы врали ему о работе? Да нет, он же видел Сонёля в форме! Зачем устраивать спектакль? В статье упоминался «агент под прикрытием», но кто именно им был — нет. Может, как раз, кто-то из Паков? И, скорее всего, Сонёль, ведь он работал давно, а Чанёль, по его же словам, только устроился. Это являлось бы идеальным объяснением, ответами на миллион вопросов. Хотя нет, один из вопросов всё же оставался открытым.       Причём здесь Бэкхён?!       Он несколько раз просматривал тот новостной сайт с представленными фотографиями задержанных, пытаясь запомнить лица, которые ранее никогда не видел. Вообще, занятие такое себе – изучать каких-то бандитов, а потом он вспоминал, что троих из них отпустили. Троих! Ладно, можно предположить, что один был как раз под прикрытием, и он не относился к маргиналам, но оставались ещё двое. А сколько тех, кого не поймали? Про кого не стало известно следствию? И, на минуточку, кто-то из них пытался убить Бэкхёна. Зачем?! Если всё сходилось, и Сонёль был «кротом» в той группировке, то, вероятно, ему хотели отомстить? И всё равно, почему досталось Бэкхёну? Он вообще здесь левый человек! Какого чёрта он расплачивался за альфу?!       А не поэтому ли его соседи такие обходительные, что чувствовали вину? Что, если и на свидание Сонёль позвал его из чувства вины? Бэкхёна передёрнуло от ужаса.       Услужливый «Google» не дал никаких результатов на поиски по именам братьев. Даже ту новостную статью не показал, будто близнецов не существовало. Стоило бы, конечно, вспомнить, что они государственные служащие, и за ними подчистили? Наверное.       Пытливый ум негодовал, хотя прошло уже несколько дней с момента озарения.       Когда раздался телефонный звонок, Бэкхён неохотно посмотрел на экран смартфона. Незнакомый номер вынуждал просыпаться паранойю. Пусть никто с момента аварии более не подвергал его жизнь опасности, кроме его самого, не угрожал — всё равно.       — Алло? — взял трубку он.       — Привет, Бэкхён, — было слышно, что звонившему неловко. — Это Цзытао.       — Привет, — нервозность немного отступила.       — Прости, что не позвонил раньше. Я подумал, что тебе не до меня, — вздохнули на том конце провода. — Надеюсь, сейчас ты в порядке?       О чём он? Неужели, в университете уже знали о его неудачной попытке суицида? Вот это совсем не круто. Бэкхёну стало стыдно.       — Я в норме, — кивнул сам себе он, прикрывая глаза. — А ты как?       — Тоже, — усмехнулся тот. — Я хотел пригласить тебя погулять сегодня. Поболтаем, кофе попьём?       Развеяться в самом деле было бы неплохо. Не всё же время проводить с близнецами. Интересно, с чего Цзытао решил с ним подружиться? Или он хотел что-то обсудить? В голове возник образ Чондэ, а в груди болезненно сжалось сердце. Больно. Как же больно. Они с ним так и не общались больше с того дня. А сколько уже времени прошло? Казалось, целая вечность. Будто жизнь разделилась на «до» и «после», и это «до» было каким-то нереальным.       — Да, давай, — Бэкхён тяжело вздохнул. — Единственное, я не очень мобилен. Будет тебе удобно мне помочь?       — Конечно, без проблем, — заверил Цзытао. — Я зайду через час?       — Хорошо, — и он отключил звонок.       Бэкхён подъехал к шкафу с одеждой и задумчиво уставился на висевшие футболки. Белая? Или белая? Может быть, белая? О, серая… и чёрная… И снова белая. Только сейчас он заметил, какой блёклый у него гардероб. Из яркого у него оказались только волосы, и то это не одежда.       Выбрав широкую белую футболку с маленьким свушем слева на груди и чёрные джинсы, он переоделся. Бэкхён выехал из комнаты, встречая на кухне Сонёля. Тот сегодня выходной, и Чанёль смог уйти по своим делам, оставив их вдвоём.       — За мной зайдёт друг, мы погуляем, — предупредил Бэкхён, заглядывая в холодильник больше на автомате, чем в поисках еды.       — Исин? — уточнил альфа, попивая чай сидя за столом.       — Нет, — Бэкхён поднял взгляд на мужчину и замолчал.       Он снова вспомнил о своих подозрениях. Хотелось спросить напрямую. Хотелось ошарашить своими доводами в лоб. Какая будет реакция? Не сделает ли он только хуже?       — Ты чего? — нешироко улыбнулся Сонёль, замечая смятение в его лице.       — Ничего, — смутился он, опуская взгляд. — Очень много всего происходит, а я не понимаю причин.       — К примеру?       — К примеру, как идёт следствие по моему делу? — Бэкхён решил зайти издалека.       — Идёт расследование, — осторожно начал Сонёль, отставляя напиток в сторону.       — Есть подозреваемые? — он склонил голову к плечу.       Почему он вообще должен был бояться спросить о своём же деле? Он имел право знать!       — Пока что никого конкретного…       — Почему вы мне врёте? — цыкнул Бэкхён, отчего-то уверенный в своей правоте. — Почему бы не рассказать мне правду?       — Какую правду? — Сонёль невольно сжал кулаки, но сразу же расслабился. — Понимаешь, что пока нет конкретных неопровержимых доказательств, полиция не имеет права никого обвинять. Есть зацепки. По ним ведётся работа.       Бэкхён сжал губы в тонкую линию, понимая, что, во-первых, он не добьётся ничего истериками: Сонёль — полицейский, он знает, как общаться с людьми, он не поддастся на провокации. Во-вторых, если он был под прикрытием, его выдержке и невозмутимости можно позавидовать. В-третьих, у него самого не имелось подтверждающих фактов того, что ему врали, если не считать слова Чанёля об утаивании. Только догадки, построенные на случайно услышанном имени.       — Извини, — выдохнул Бэкхён, облизывая губы. — Я, наверное, слишком много думаю.       — Бэк? — позвал Сонёль, вставая из-за стола. Мужчина подошёл к нему и присел на корточки, беря его за руку. Табуны мурашек побежали по всему телу омеги. — Ты не должен извиняться. Твои переживания вполне оправданы. Но поверь, нам нет смысла тебя обманывать. Мы хотим тебе только добра.       — Почему? — неожиданно для самого себя он произнёс это вслух.       Не хотелось чувствовать себя так обременительно, как если бы перед ним пытались искупить вину.       — Это плохо? — нахмурился Сонёль, не понимая вопроса.       — Дело не в этом, — Бэкхён неловко отвёл взгляд. — Почему вы так печётесь обо мне? Вы не обязаны…       Манипуляции — тоже выход, верно? Хотя Бэкхён не любил так поступать.       — Послушай, — Сонёль перебил его, оглаживая длинные изящные пальцы, в какой раз отмечая, какие же они красивые. — Я ещё никогда в жизни не хотел сделать всё, чтобы кто-то улыбался.       Бэкхён вспыхнул, словно спичка. Зачем альфа говорил такие трогательные вещи?! Пусть прекратит!       — Ты мне нравишься, Бэкхён. Даже больше, чем просто нравишься. Рядом с тобой тепло, рядом с тобой хочется быть лучше, — Сонёль улыбнулся, совершенно не стесняясь своих слов. — И я бы хотел, чтобы ты рядом со мной тоже чувствовал себя хорошо.       Бэкхёну бы исчезнуть сию же минуту. Лопнуть от смущения. Закончить этот разговор, от которого, казалось, сейчас даже уши гореть начнут. Дыхание сбилось, и он прочистил горло. Как же это странно. Странно, что он чувствовал себя хорошо. Только вот не с ним одним. С его братом тоже. Это сводило с ума.       А может, он просто запутался в себе?       В дверь позвонили, и Бэкхён с радостью развернул коляску. Как удобно получилось сбежать от разговора. Он почувствовал невероятный прилив благодарности к Цзытао.       — Привет, — улыбнулся Бэкхён, открывая дверь.       — Рад тебя видеть, — кивнул он, наклоняясь и обнимая парня, что немало удивило его.       С чего вдруг такая нежность?       — Взаимно, — Бэкхён отъехал к обувной полке, доставая белые кроссовки, а второй рукой проверяя наличие телефона в кармане. — Я почти готов.       — Добрый день, — в коридор вышел Сонёль, облокачиваясь плечом о дверной косяк.       — Здравствуйте, — улыбнулся гость, поднимая взгляд на альфу. — Тао, — и он протянул ему руку.       — Сонёль, — мужчина подался вперёд и пожал руку, удивляясь непривычно крепкой для омеги хватке. — Вы надолго?       — Я верну его через пару часов, — Цзытао улыбнулся, изучая взглядом альфу.       — Пока, — махнул рукой Бэкхён, не оборачиваясь на Сонёля.       Слишком стыдно. Хотя, чего он стыдился? Своих чувств? Сколько противоречий.       — Аккуратнее, — услышали омеги напоследок.       Цзытао вызвал лифт. Повисла минутная тишина, прерываемая лишь звуками работающего механизма. О чём им разговаривать? Бэкхён понятия не имел, как себя вести. Он был рад сбежать из дома, но теперь растерялся. Хотя тот сам позвал его поболтать.       — У тебя новый цвет волос? — начал Цзытао, когда они спустились на улицу. — Необычно! Тебе очень хорошо!       — Спасибо, — усмехнулся Бэкхён. — Какой план?       — Давай возьмём кофе и пойдём в парк? — указал он в сторону ближайшей зелёной зоны.       — Отлично, — кивнул Бэкхён, почувствовав, что его покатили в сторону кофейни, но решил не противиться. — Что нового в универе?       Хотелось спросить про Чондэ.       — Всё по-старому. Лекции, семинары — как обычно. Мы с Минсоком перестали общаться… — честно признался он.       — Почему? — удивился Бэкхён, пытаясь оглянуться на собеседника.       — Честно скажу, без жалости к тебе. Не люблю подбирать слова. Как только они с Чондэ начали встречаться, он совсем перестал уделять мне время, — пожал плечами Цзытао. — Да и я навязываться перестал.       — Извини, если лезу не в своё дело, — хмыкнул Бэкхён, ощущая, что в голове образовывалась чёрная дыра. — Тебе больно?       — Я даже не знаю, — Цзытао открыл дверь кофейни, пропуская его вперёд. — У меня будто глаза открылись на человека, и мне стало всё равно. Что будешь?       Бэкхён задумался и поднял голову вверх, ища меню глазами. На тёмных досках мелом от руки были расписаны названия напитков и их стоимость. Хотелось чего-нибудь сладкого. Очень сладкого. Если в жизни горькая пилюля, пусть кофе радует душу.       — Моккачино, — Бэкхён посмотрел на Цзытао. — А ты?       — Может… тоже, — кивнул он, усмехаясь. — Давно хотел попробовать.       Они сделали заказ и отошли в сторону, ожидая готовности. Оба снова молчали, несмотря на то, что хотелось поделиться своими переживаниями друг с другом. Как незнакомцы в поезде, которые вскоре разойдутся и забудут проблемы друг друга, оставляя их только между собой.       — То есть, ты перегорел к Минсоку? — уточнил Бэкхён.       — Да, и это такое облегчение, — кивнул одногруппник. — Не только потому, что я больше не убиваюсь из-за своих чувств, но и потому что в моей жизни стало… чище что ли?       — В каком плане?       — Это грубо, пусть и для всех очевидно. Минсок тот ещё засранец, — он по-доброму засмеялся. — У него характер такой — негативить, строить кому-то козни. Сначала это было весело, а потом я начал ощущать себя недовольным всем вокруг. Раньше я не связывал эти вещи, но сейчас стало понятно, почему.       — Дурное влияние, — понимающе качнул головой Бэкхён, а Цзытао отошёл обратно к бариста, забирая их заказ.       Они вышли из кофейни и направились в парк. На улице было спокойно, в воздухе витал приятный аромат цветущих деревьев. Солнце пригревало макушку, а откуда-то сверху слышалось пение птиц. Бэкхён очень любил такую погоду. Он наполнялся необъяснимым счастьем и восторгом. Он даже иногда представлял, как гулял бы в такие дни с малышом, помогая рисовать каракули мелками на асфальте, как слушал бы звонкий детский смех, а потом они вместе бы разгоняли птиц, собравшихся на дорожках парка. Всем этим мечтам суждено было остаться мечтами. По крайней мере, в ближайшее время.       — Как только снова начну ходить, пойду в универ, — проговорил Бэкхён, когда они остановились возле очередной лавочки.       — Соскучился по учёбе? — усмехнулся Цзытао, присаживаясь на скамейку.       — Хочется социума, общения.       — Будешь звездой, — цыкнул он, отпивая напиток, сваренный на шоколаде.       — Почему? — удивился Бэкхён, непонимающе хмуря брови.       — Вы с Чондэ были яркой парой. Все знали, что вы вместе, а тут такое, — пояснил Цзытао. — Многие принимают твою сторону, так что Чондэ из популярного старшекурсника превратился в объект сплетен.       — Я его не осуждаю, — вдруг признался Бэкхён, отводя взгляд в сторону, где среди деревьев мелькали редкие прохожие. — Я был слеп очень долго. Так долго, что, в конце концов, надоел ему.       — Не оправдывай его! — фыркнул Цзытао, кривясь. — Он меня бесит. Очень глупо винить себя за то, какой ты есть, Бэкхён. Ты всегда был честен, в отличие от него.       — В любом случае, нас больше ничего не связывает, — Бэкхён искренне улыбнулся. — И я очень рад. На самом деле, тут ситуация, схожая с твоей. Я чувствовал себя подавленно рядом с ним, потому что постоянно ждал подставы. Избавившись от этого общения, я будто глотнул свежего воздуха. Да, мне ещё тяжело принять, что он выбрал не меня. Но я смотрю на ситуацию с другой стороны.       — Поделишься? — заинтересованно посмотрел ему в глаза он.       — Раньше я был сфокусирован только на нём, игнорируя окружающих. А сейчас я свободен. Всегда есть плюсы.       — Кстати, как твои успехи в ходьбе? Я слышал, ты можешь стоять, — Цзытао посмотрел ему на ноги.       — Да. Я пытаюсь делать упражнения, чтобы приучить их двигаться самим, — неловко почесал затылок он.       Говорить о своих проблемах было непривычно.       — Попробуем пройтись? — воодушевлённо поднялся одногруппник.       — Я тяжёлый, — засмеялся Бэкхён и отставил кофе на скамейку рядом со вторым стаканчиком.       — Я занимаюсь ушу, так что выдержу тебя, — успокоил Цзытао, протягивая руки помощи.       Бэкхён медлил, но потом наклонился вперёд и осторожно переставил ноги на землю. Цзытао взял его за руки и потянул на себя, поднимая. Бэкхён выпрямился, стараясь удержать равновесие, и медленно растянул губы в неуверенной улыбке.       — Отлично, — прошептал Цзытао, сам переживая не меньше, и отступил назад.       Бэкхён нервно сглотнул и осторожно, чувствуя дрожь в опорной ноге, резко сделал маленький шаг. На лбу выступила испарина.       Первый шаг! А ведь он мог бы так радоваться первому шагу своего малыша...       — Молодец! — восторженно воскликнул Цзытао. — Не больно?       — Нет, — качнул головой он. — Скорее, усталость чувствуется.       — Ещё попробуешь?       — Угу, — перенеся вес на другую ногу, он подался ближе к парню.       Мышцы, напряжённые до предела, готовы были в любой момент сдаться, повалив тело на землю, но Бэкхён был твёрд в намерениях. Ему уже так надоело быть несамостоятельным. Ему жутко хотелось встать утром с постели, нащупать ступнями мягкие тапочки и пошлёпать на кухню. Хотелось пойти одному на прогулку, в универ, в магазин, встретиться с друзьями вне дома! Хотелось включить в наушниках музыку и танцевать перед зеркалом, в полной мере вспоминая свою грацию и пластичность, коей обладал до беременности.       Вторая нога совершила рывок и коснулась земли. Да! Это можно было считать победой! Он смог! И сможет ещё лучше!       Эта авария знатно подкосила его не только физически, но и морально. Но благодаря ей он увидел истину. Он увидел рядом тех людей, которые действительно были готовы пройти с ним огонь и воду. Открыл для себя нового человека, о котором никогда не мыслил в положительном ключе — Тао. Как удивителен мир, как непредсказуема жизнь!       — Не перетруждайся. Лучше завтра ты закрепишь результат, а чуть позже пробежишь стометровку, — Цзытао перехватил его за поясницу, надежнее удерживая, и опустил обратно в коляску.       — Спасибо, — искренне заулыбался Бэкхён, а всё внутри готово было кричать от счастья.       Ему хотелось рассказать всем о своём успехе: позвонить Исину, Кёнсу или Луханю, приехать скорее домой и сообщить новости близнецам. Хотелось прыгать от восторга, как маленькому ребёнку. Маленький ребёнок. Снова эти ассоциации, болезненно отдающиеся в груди.       Он потянулся и взял со скамейки свой мокко. Разговаривать о себе или их бывших Бэкхён не горел желанием, так что отвлёкся на тему ушу, заставляя собеседника с удовольствием поделиться своими знаниями и впечатлениями. Он так многого не знал о парне, так что самое время это исправить.