Истина в его глазах

      Чанёль заранее отключил будильник и попросил то же сделать Бэкхёна, потому что это утро он хотел провести максимально в режиме выходного дня, впервые за долгое время придерживаясь общепринятой нормы — спать ночью, бодрствовать днём, хотя ему и пришлось сложно прошлым вечером, когда к одиннадцати в нём начала просыпаться энергия и желание что-то поделать, которые он с силой утихомирил под мерное сопение уснувшего рядышком Бэкхёна. Его присутствие настраивало на спокойствие, уют, а желание провести побольше времени с ним крепчало.       Он хотел проснуться, подтянуть горячее после сна тело омеги к себе и уткнуться носом в его волосы, чтобы снова задремать, зная, что ему никуда не надо. Потому, приоткрыв сонные глаза, он снова зажмурился и медленно ладонью ощупал пустое место на кровати.       — Потерял? — тихий шёпот на ухо, от которого губы растянулись в неширокой улыбке.       — Угу, — Чанёль лениво обернулся, натыкаясь взглядом на слишком бодрого Бэкхёна, что склонился над ним. — Сколько времени, что ты уже встал?       — Ммм, — он глянул на телефон. — Десять утра.       — Я думал, все нормальные люди в выходной спят часов до двенадцати, — прикрывая рот рукой, он зевнул, чувствуя, как омега шустро оседлал его бёдра.       — Кто как, и я не исключение, но, — Бэкхён хитро улыбнулся, укладываясь всем телом сверху на завёрнутого в одеяло альфу. — Я подумал, раз сегодня свободный день, а мы с тобой лентяи — по плану, конечно, — я заказал нам завтрак. В твоём случае, в постель.       Чанёль поднял брови и приподнялся на локтях, соприкасаясь с ним носами:       — По-моему, это я должен делать для тебя завтраки в постель, нет?       — Что за гендерные стереотипы, — недовольно поджал губы Бэкхён, отводя взгляд в сторону, но почти сразу возвращая себе шкодливую ухмылку. — Мне захотелось сделать приятное. Могу всё сам съесть, раз не нравится.       — Нет! Мне всё нравится, продолжай, — Чанёль чмокнул его в уголок губ и улыбнулся, скрывая за улыбкой смущение.       — Отлично, — расслабился Бэкхён и, оставив короткий поцелуй в кончик носа, поднялся с альфы.       Он прошёл к небольшому столику напротив кровати и взял один из двух бумажных пакетов, оставляя второй на обед. Ему совсем чуть-чуть было неловко, но он постарался откинуть эти навязчивые мысли подальше, ведь он, действительно, хотел порадовать Чанёля.       — Прости, подноса у меня нет, но я и не говорил, что у меня всё под контролем, — он опустился на кровать в ногах мужчины, весело глядя на него, и разложил пакет поверх одеяла. — Держи, пока горячий, — он протянул ему стаканчик с капучино. — В той кофейне были японские панкейки с клубникой, — он достал два фольгированных контейнера и приборы. — И я подумал, — он открыл одну порцию и аккуратно поставил наблюдавшему за ним Чанёлю на колени. — Что большинство не отказалось бы ими позавтракать. Они красивые, — он заглянул в свой бокс, где небольшие оладушки поблёскивали от сиропа, а рядом примостилась пара ягод. — И должны быть вкусными…       — Не сомневаюсь, — не в силах сдержать улыбку, Чанёль принюхался к приятному аромату выпечки.       — А ещё я давно хотел спросить, — Бэкхён шумно выдохнул и замолчал, ожидая, когда мужчина посмотрит на него.       — Слушаю? — альфа открыл крышку стаканчика и сделал глоток. — Хм, а это удобнее!       — Что? — не понял он.       — Пить без крышки, — засмеялся Чанёль, и Бэкхён понимающе закивал. — Так что?       — Ты изучал японский? Логично, ты же его знаешь… — хмыкнул омега, отламывая кусочек панкейка. — Я имею в виду, что ты им хорошо владеешь.       — Удивлю тебя, но я знаю его, не потому что сильно хотел учить, — тяжело вздохнул Чанёль, а его улыбку сменила задумчивость. — Больше скажу, читаю я с большим трудом, а писать даже не возьмусь. Я только могу говорить и воспринимать на слух.       — Это как так получилось? Так бывает? — Бэкхён озадаченно изогнул одну бровь. — Говоришь ты, действительно, отлично!       — Когда я только стал курьером Юно, со мной почти одновременно появился ещё один парень. Японец, Юта, по-корейски ни слова не понимал, а коммуницировать нам как-то надо было. Вот я ему на корейском, он мне на японском. Первое время тяжко приходилось, но потом постепенно мы начали друг друга учить чему-то простому: это стол, а это стул, это рука, это нога, — Чанёль указал маленькой вилкой поочерёдно на то, что называл. — Мы проработали вместе… всё время. Вместе добрались до верха, почти каждый день практики с носителем языка дали свои плоды, как мне, так и ему. Только он постоянно находился в корейской среде, да и наш язык несложный, научился всему. Даже без акцента говорил.       — Вы были друзьями? — прищурился Бэкхён, замечая на лице альфы отблеск печали — или это из-за воспоминаний о сложном периоде?       — Да, мы тесно общались, — улыбнулся тот уголком губ и посмотрел на омегу. — Мы и не прекращали быть друзьями. Он был тем, кто поддержал меня в самый тяжёлый момент. Он был рядом, когда погиб Мёнсу.       Бэкхён стушевался, отпивая свой кофе. Он думал узнать что-то интересное из жизни Чанёля, понять его лучше, а в итоге расковырял очередную душевную рану. Стало не по себе, и он замолчал, прогоняя в голове: как же сильно повлияло пребывание в преступных кругах на его жизнь; сколько дерьма пришлось хлебнуть, чтобы спасти себя и свою семью; скольких людей он потерял.       — Погоди, — вздрогнул от очередной мысли Бэкхён и серьёзно посмотрел в чужие глаза. — У тебя много друзей там осталось?       — У Юно? — нахмурился Чанёль.       — Да. Тот же Юта — он ещё там? Вряд ли бы ты позволил, чтобы его посадили, верно?       — Допустим, — недоверчиво пожал он плечами. — Что ты задумал?       — Если мы не можем справиться с Юно и его бандой, если они всегда на шаг впереди, то… нужно обойти его. Нужно зайти оттуда, откуда он не ожидает, — Бэкхён отставил контейнер и стаканчик на пол, чтобы случайно не опрокинуть.       — Бэк, мы не будем…       — Послушай, — перебил его он, выставляя перед собой руки. — Не знаю, как ты, а я помирать от руки этого самодовольного придурка точно не намерен. Ты сказал, он не успокоится, тогда что же нам делать? По-моему, в прошлый раз ты был солидарен со мной?       — Да, но послушай, мы, как гражданские, бессильны, — пытаясь убедить, Чанёль смотрел серьёзно и отчасти напугано. — С ними должна разбираться полиция.       — Мы, как гражданские, не будем лезть на рожон, — Бэкхён воодушевлённо оглянулся, будто искал физические аргументы, но они маячили только в его голове. — Ты выслушай меня сначала, потому что я не вижу, чтобы наша доблестная полиция справлялась со своей работой.       — Хорошо.       — Итак, — он обвёл руками воздух перед собой. — Мне птичка напела, что сейчас из-за жажды неоправданной мести Юно слишком помешан. Как руководителем, им многие недовольны, — Бэкхён сцепил кисти в замок и прижал к подбородку, заговорщически щурясь. — Его политика не устраивает людей, которые и рады бы уйти, да боятся.       — И что это за птичка такая? — цыкнул языком мужчина, обрывая на половине.       — Неважно, — уклонился Бэкхён, мило улыбаясь.       — Важно, Бэк. Ты связался с кем-то из них? — Чанёль обречённо залпом допил кофе, убирая пустой стаканчик подальше. — Тебя вообще из виду нельзя выпускать, да?       — Проблемы сами находят меня, — отмахнулся он. — И вообще, если бы не Ю… — он замычал, наигранно прочищая горло, чтобы мужчина не обратил внимание на его оговорку.       — Ю? Вряд ли Юта, — альфа сжал губы в тонкую линию. — Юкхэй?       — Не-ет! С чего ты взял? — Бэкхён наклонился обратно за своей едой, чтобы отвлечь и себя, и его. — Вот же, ты его видел?       — Значит, он, — тяжело выдохнул Чанёль, упираясь локтями себе в колени. — Так и думал, что он мутный.       — Чанёль! — возмутился Бэкхён, ощущая, как начинали гореть щёки. — Нормальный он…       — Он угрожал тебе? — сжал челюсти альфа.       — Что? Нет! Чанёль, успокойся, всё нормально, — он уже корил свой длинный язык за излишнюю болтливость. — Он сказал, что не желает мне зла, тем более что он тоже из… простых смертных, как он выразился.       — Допустим, но он может дать на тебя наводку, ты это понимаешь? — злился Чанёль, подаваясь чуть вперёд. — Ты не можешь быть уверен в человеке, которого знаешь… сколько? Пару недель?       — Чанёль, он бы не говорил мне всего того, что я знаю, если бы это был план по моему устранению, — тоже наклонился к нему Бэкхён и мягко улыбнулся. — Боже, ты такой милый, когда волнуешься обо мне.       — Бэкхён, это не смешно.       — Я говорю, это мило, — он протянул руку и положил ладонь ему на щёку. — И совсем не смеюсь. Я ценю твоё беспокойство, правда.       Омега приподнялся и поцеловал его в губы, почти сразу усаживаясь обратно. Чанёль прикрыл глаза на пару секунд, успокаивая бешено колотившееся сердце, и сел ровно. Он смотрел объективно, зная все подводные камни предательств, как работают преступники, на что они способны. Бэкхён рассуждал обо всём со своей колокольни, искренне веря в человечность. От этого хотелось выть, потому что альфа почти видел у него на лбу красную точку, а прикрыть его никак не получалось, будто тот целенаправленно лез под прицел.       — Так вот, — когда Чанёль открыл глаза, Бэкхён продолжил. — План такой: если у тебя остались друзья, приближённые к Юно, можно выйти на них, связаться и предложить сделку.       — Сделки с бандитами? — мужчина готов был на стену лезть. — Бэкхён, очнись, сними розовые очки.       — Чанёль, если все недовольны своим главарём, значит, до бунта недалеко. Что собой представляет Юно без своих людей? Он пустое место. Мы должны помочь его свергнуть, чтобы к власти пришёл кто-то более уважаемый. И тот, кому я не сдался, как и твоя семья, как и ты. Значит, это должен быть кто-то из твоих друзей. Понимаешь? — он сложил руки ладонями друг к другу, надеясь, что звучал убедительно.       — Я полицейский, тоже пойми. Даже если бы эта безумная идея имела хотя бы маленький шанс на победу, я всё равно сказал бы «нет» — тебя знают в лицо, это, скорее всего, полный провал, а чтобы выиграть, тебе нужно быть очень убедительным, — непреклонно качнул он головой. — Ты мне нужен живым.       — А эта идея имеет всё же маленький шанс на победу? — убирая весь мусор с кровати, омега игриво улыбнулся и упёрся руками перед собой, перенося на них вес.       Чанёль молчал, сверля его взглядом, и чем дольше он тянул с ответом, тем яснее становилось.       — Значит, да, — кивнул Бэкхён, вставая на колени и осторожно подползая к нему. — Я понял вас, мистер полицейский, — он кокетливо закусил нижнюю губу, изучая его сосредоточенное лицо в паре сантиметрах от своего. — Буду чтить закон и ни в коем случае не склоню вас к его нарушению, — он встретился с чужими глазами, замечая в них борьбу трезвого взгляда на ситуацию и непреодолимой поволоки возбуждения. — Мне кажется, я каждый раз умираю лишь от твоего «ты мне нужен», а дальше даже прилагательное необязательно.       Чанёль обессилено выдохнул, взял его за плечи, впиваясь в сладкие после сиропа губы, и опрокинул на кровать рядом с собой. Бэкхён пискнул, чем вызвал у себя же смех сквозь поцелуй, и обвил чужую шею руками, отвечая на ласку, от которой ощущал себя слишком чувствительным. Альфа опустился ниже, несильно кусая шею, а следом зацеловывая едва заметные следы от зубов. Сдержать тихий стон не получилось, и омега вжал голову в плечи, уворачиваясь от настойчивых прикосновений.       — Чанёль-а, — взмолился он, прикрываясь уже руками. — Хва-а-атит.       — Ты заставляешь меня применять жёсткие меры, — прохрипел Чанёль и ухватился губами за край его уха.       — Мне нравится, но мы же не хотим провести весь день в постели, когда за дверью нас ждёт тёплое море? — тяжело дыша, он робко улыбнулся, когда мужчина отстранился.       Он с нежностью провёл по линии его нижней челюсти кончиками пальцев, ощупывая колючие иголочки щетины, и облизнулся, глядя глаза в глаза. Чанёль сглотнул сухость во рту, возникшую от переполнявших его эмоций: от страха за Бэкхёна до безграничной любви, которую хотелось вывалить на него, чтобы тот хоть на долю секунды почувствовал, как он переживал. Его идеи граничили с сумасшествием, а бесстрашие, каким блистал перед ним, затмевало разум. Чанёль допускал, что Бэкхён на самом деле боялся, ведь пережил не одно покушение, и всё же его энтузиазму можно было позавидовать.       — Я очень не хочу, чтобы ты лез в это, — прошептал он, прижимаясь носом чуть ниже мочки уха. — И хотел бы рискнуть, сделав всё сам, но, если, в лучшем случае, мы станем свидетелями по этому делу, я только скомпрометирую нас, понимаешь?       — Да, — кивнул Бэкхён, зарываясь пальцами ему в волосы, и затаил дыхание.       — Потому могу сказать лишь, что ты можешь довериться Сехуну, — скрепя сердцем произнёс Чанёль. — Но умоляю тебя, будь осторожен со всеми остальными, с кем тебе потенциально придётся общаться. Не документируй ничего, только в устной форме сообщай о новостях, и я смогу помочь, хорошо?       Бэкхён поднял брови, глядя в потолок, а его кожа покрылась мурашками. Слушая голос альфы, он только начинал осознавать всю серьёзность собственной затеи, как и то, что Чанёль только что дал ему карт-бланш, полностью доверяя, хотя ужасно этого не хотел. Он сам говорил, что никогда не думал бороться, никогда не допускал мысли сопротивляться, не находя для этого сил, не видя смысла, и Бэкхён единственный, что сподвигло на изменения и пересмотр позиции. Он видел, как трудно далось ему это решение, и был благодарен.       — Не тяни за собой друзей, — намного тише добавил альфа и приподнялся. — Они могут пострадать, а ты не простишь себя.       — Понял, — выдохнул он, хотя вопросов в голове поприбавилось. Причём тут Сехун?       — Боже, как я теперь должен спать спокойно? — усмехнулся Чанёль, вставая с кровати и потягиваясь.       — Я не подведу тебя, — подминая себе под голову его подушку, Бэкхён перевернулся на живот и улёгся поудобнее.       — Мне бы твою уверенность, — улыбнулся Чанёль и скрылся в ванной комнате.       Бэкхён прикрыл глаза на пару минут, обдумывая снова и снова состоявшийся разговор. Ещё по пробуждению с утра у него не было абсолютно никаких мыслей, как он будет жить дальше, когда они вернутся в Сеул — изменится ли хоть что-то в его повседневной жизни, или мир, как и раньше, продолжит вертеться вокруг калейдоскопом событий, не обращая на него внимания? Казалось бы, а что должно поменяться? Это только у него пошатнулось здоровье, как ментальное, так и физическое, причём тут остальные? От этого хотелось смеяться грустно, даже надрывно, упёршись взглядом себе в руки, как пару месяцев назад, когда он только узнал о беременности. Хотя тогда он был рад, взволнован и воодушевлён, а сейчас хоть и счастлив в моменты, когда Чанёль с ним, взволнован из-за предстоящей неизвестности, но совсем не воодушевлён, а, скорее, подавлен. Он чувствовал себя более-менее нормально только под вниманием альфы, а оставшись наедине с собой, снова погружался в пучину собственных кошмаров.       — Я думал, когда выйду, увижу тебя на низком старте на пути к морю, — усмехнулся Чанёль, неожиданно появляясь в комнате.       Бэкхён открыл глаза и нешироко улыбнулся, поднимаясь с постели:       — А ты, я смотрю, готов.       Омега смерил его взглядом, натыкаясь на цветастые плавательные шорты до середины бедра — единственную одежду, присутствующую на загорелом подкаченном тренировками теле. Он подошёл к нему на шаг и поднял голову вверх, изучая нежный изгиб губ.       — Ты сказал, что прикупил себе плавки — я жду дефиле, — поиграл бровями мужчина.       — А то ты меня голым не видел, — прыснул смехом Бэкхён, отворачиваясь и прикрывая рот ладонью. — Подожди меня на улице, мне нужно две минуты.       — Хорошо, — Чанёль наклонился, коротко поцеловав его в висок, и направился на улицу, прикрывая дверь за собой.       Подойдя к паре пакетов, оставшихся ещё с вечера у входа, Бэкхён вытащил из одного из них такого же плана, что и у альфы, шорты, только однотонные синие. Выделяться не хотелось — настроение не располагало, потому он решил придерживаться своего обычного стиля даже на пляже. Переодевшись, он, наконец, вышел на улицу, где его встретили лучи уже прилично палящего солнца, что ощутимо касались его кожи, скользя по незащищённым её участкам. Непривычно. От и до. Он впервые на пляже, где больше нет никого, где всё пространство только для них, где никто не станет наблюдать исподтишка — вокруг чистота и спокойствие, и ощущение, будто он вытянул счастливый билет.       — Посмотри на меня, — услышал он сквозь шум моря и постоянного круговорота мыслей, приоткрывая глаза и глядя на подошедшего к нему Чанёля сквозь узкие щёлочки век.       Солнце, выглядывавшее прямо из-за его спины, создавало ореол света в выбеленных волосах мужчины.       — Ты как ангел, — прошептал Бэкхён, посмеиваясь над сравнением и выставляя ладонь козырьком над глазами.       — «Как» — ключевое слово, — смутился альфа и, желая поскорее уйти с этой темы, подхватил его на руки, разворачиваясь лицом к морю.       — Что ты делаешь? — пискнул Бэкхён, хватаясь за его плечи от неожиданности. — Что? Нет!       Но Чанёля было не остановить: он сорвался с места и побежал навстречу волнам так легко, будто вовсе не держал никого на руках, а его коварная улыбка не предвещала ничего хорошего.       — Нет, там холодно!       — Вода тёплая, — засмеялся Чанёль, уже шлёпая по влажному песку, а Бэкхён зажмурился и вжался в него всем телом, представляя, как ему сейчас будет холодно, как ледяные с непривычки волны окутают его, заставляя задержать дыхание и погружая на самое дно.       Чанёль остановился, когда воды стало ему по пояс, и под оглушительный крик омеги подбросил его чуть вперёд, от души хохоча над ним, едва успевшим зажать нос. Буквально через несколько секунд в метре от него вынырнул Бэкхён, откашливаясь, но, быстро взяв себя в руки, он закусил нижнюю губу и начал брызгаться в не ожидавшего ответной реакции мужчину.       — Ай-ай! — зафыркал альфа, а потом пошёл вперёд, напролом преодолевая чужую атаку. — Вот же мстительный какой!       — А ты думал, я шутки шучу? — засмеялся Бэкхён, отходя назад, чувствуя под ногами приятный мягкий песок.       Вода и правда была тёплой, а море радовало невысокими волнами, позволявшими вдоволь поактивничать — будь тут полный пляж людей, мало кого можно было бы увидеть на суше.       За очередным выпадением из реальности Бэкхён не сразу понял намерений Чанёля, что хоть и слабо отбивался, всё же неминуемо приближался. Альфа обхватил его за пояс и повалил в воду, сбивая с ног и погружая их почти по самую шею.       — Иди сюда, — вылавливая из барахтаний его руки, Чанёль подтянул омегу к себе, скользя вдоль предплечий.       — Только не бросай меня, — жалобно протянул он, позволяя себе довериться.       — Не бойся, — вполне серьёзно ответил мужчина, приподнимая его в воде и усаживая себе на торс, чтобы тот обхватил его ногами.       Бэкхён положил руки ему на плечи, цепляясь ногами удобнее и становясь чуть повыше альфы. Ему нравилась эта разница в росте, созданная искусственно; нравилось смотреть на Чанёля сверху вниз и видеть его взгляд, обращённый к нему.       — Хватит думать, — удерживая его под ягодицами одной рукой, второй он взял его за подбородок. — Ты пропускаешь свою жизнь мимо, а это слишком ценный ресурс. Живи сейчас, а не в мыслях.       — Оно само, — прошептал омега ему в губы, обводя пальцами линию его ключиц.       — Поступай, как велит сердце. Жалеть в старости будешь. Если будешь, — он улыбнулся, осматривая покрасневшие от резкой нагрузки щёки, слипшиеся из-за воды ресницы, и Бэкхён нежно поцеловал его, чувствуя, как теснее к себе его прижал Чанёль.       Вкус соли на языке будоражил, а губы Бэкхёна лениво ласкали его, не желая спешить, даря ощущение спокойствия их уединения. Чанёль рвано выдохнул, когда он перевёл своё внимание на его лицо, усыпая невинными поцелуями нос, скулы, лоб и сомкнутые веки, что хотелось подставиться, чтобы это не заканчивалось. Ему казалось, ещё никогда он не чувствовал себя настолько любимым кем-то, насколько сильно отдавался ему Бэкхён впервые так открыто и полноценно. Раньше он бы и не подумал, что этот омега способен быть таким многогранным, объединяя в себе страстность и скромность, смелость и беззащитность, искренность и скрытность. К нему тянулась душа, желая стать одним целым, хотелось забрать его себе, спрятать ото всех, наслаждаясь только ему доступной красотой. Чанёль не знал, чем привлёк его, не видел очевидного, боясь, что это всё временное, ведь уже завтра они вернутся в Сеул, где их ждал Сонёль, и всё снова скатится обратно, будто и не было ничего. Это резало без ножа.       — Я люблю тебя, — на самое ухо промурчал омега, прикасаясь к чувствительной коже шеи кончиком носа.       И даже эти слова в полной мере не отражали того спектра чувств, что он испытывал к Чанёлю. Все эти «люблю» не значили ничего по сравнению с тем, как рвалось на части его сердце, сжимаясь до боли. Он помнил, как совсем недавно думал, что это всего лишь благодарность, гнал от себя мысли о влюблённости, боялся её, но сейчас он не мог перепутать свою привязанность к мужчине с простой благодарностью, когда мурашки добирались до самого мозга, парализуя адекватное восприятие, которое удерживало его от желания прикасаться к кому-либо, кроме него. Он сам задавался вопросом, почему именно он? Почему с самого начала, разрозненный и потерянный, он всё равно выбирал его? Почему его слова всегда так важны, почему его взгляд плавит, подобно адскому пеклу? Почему Чанёль знает о нём все незначительные мелочи, замечает каждую эмоцию, трактуя правильно? Почему он так легко читает его, как открытую книгу, когда Бэкхён всеми силами закрывал свой переплёт, вешая на него неподъёмный замок, ключ от которого даже не создавал?       — Я тебя тоже люблю, — Чанёль приоткрыл глаза и, подавшись вперёд, коснулся сухими губами влажного плеча, сцеловывая капельки горьковатой воды.       Бэкхён отстранился от него и отпустил ноги, опускаясь под воду и улыбаясь:       — Проверим, кто быстрее плавает?       Чанёль широко улыбнулся и нырнул под воду, тут же устремляясь вперёд.       — Эй! Так нечестно! — задохнулся от возмущения Бэкхён и оттолкнулся от дна, устремляясь следом.       Погода не предвещала ухудшения, а потому грех терять возможность вдоволь насладиться их мини-отпуском. Уже через пару часов придётся вернуться к реальности, окунуться в рутину, где их ждала работа и учёба, а помимо этого ещё и решение насущных проблем, угрожавших им, и только в Пусане они чувствовали себя, как в другом измерении, где дотянуться до них весьма затруднительно.       Проснувшись совсем рано, Бэкхён решил, что сделает всё, чтобы этот день отложился в его памяти и памяти Чанёля, как один из незабываемых, как тот день, в который захочется вернуться, чтобы снова погрузиться в, пусть и мимолётное, счастье. Заказать им еду, чтобы об этом не думал альфа, пришло в голову сразу, тем более что теперь он мог себе позволить потратиться, а для любимого человека совсем не жалко отдать всё. Пока Бэкхён искал ближайшую кофейню с вкусным меню, он не мог перестать вспоминать свои отношения с Чондэ. Хотел он или нет, истинный — значительная часть его жизни, от которой невозможно избавиться даже после расставания. Омега сравнивал, как чувствовал себя рядом с ним, на что готов был пойти, и, что делал для него сам Чондэ. С Чанёлем всё иначе — с близнецами по-другому. И как бы это не ломало мозг, росший столько лет под действием консервативного воспитания, истинный — не панацея — убедившись на собственном опыте, он надеялся, что ничто более не сможет пошатнуть его уверенность.