Куда черти не уносят

Болотце было самое классическое - с цветущей ряской, клочьями тины, шныряющей между ног рыбой и поющими в темноте лягушками. В нем-то я и оказалась, услышав дружелюбный плеск. Дело в том, что за час до этого я возвращалась с работы. Возвращалась абсолютно привычным путем, на своих двоих, кутаясь в ветровку и размышляя, чего б вечерком пожрать. Как видите, это совсем не то, что думают люди, прежде чем попасть в необычную ситуацию. Из кощунственных, с точки зрения моей мамы, мыслей о том, чтобы купить тесто в магазине, а не делать дома, меня вырвали невнятный писк и мат. Слева от меня, возле гаража, гоповатого вида парень зажимал девчонку в модных штанах-шароварах. Девчонка барахталась и изобретала для парня эпитеты один матернее другого, на что тот отвечал вполне ясными попытками забраться руками ей под футболку. Не сказать, чтобы я была очень благородная, но что-то меня дернуло, может, пояс по каратэ, и я подошла к парочке. - Слышь, парень, шел бы ты себе, а? - сказала я на понятном ему языке. Он недоуменно смерил меня взглядом. Да, не внушительно. На лице его отразилось ленивое превосходство. - Я че-то не понял, - проговорил он, явственно даря мне шанс уйти с миром. Но вот этого взгляда, да и тона с ленцой вообще быть со мной не должно. Я же не нормальная девушка. У меня же все не как у добрых людей. - Хули ты не понял? - совсем неинтеллигентно ответила я, ох, слышал бы меня папа, по ушам бы надавал, - Иди подобру-поздорову. Ментуру что ли звать? - Ты че нарываешься, герла? - начал закипать он, - Взрослые люди тут делами занимаются… - Взрослые? - хмыкнула я, - Писька выросла что ли, а за так не дают? Тут он взревел не на шутку, отпустил девочку и ринулся на меня, как носорог, намереваясь, видимо, просто свалить. Только я-то была не профан. Получив по мордасам метким, но вполсилы Йодан чоку тсуки*, противник замотал головой и принялся ударять наугад. От большей части ударов я уклонилась, но одним он мне случайно все-таки попал куда-то в скулу. Придя в себя, я, плюнув, использовала Чудан чоку тсуки**, и он, жалобно замычав, свалился. Я как-то по-девчачьи шмыгнула носом и поискала глазами девочку. Она стояла, не шелохнувшись. - Ну ты, тетя, даешь, - пробормотала она и вдруг взвизгнула, наверное, ультразвуком, - Да ты ваще офигела! Ты че наделала, Максюнь, Максюша, вставай, давай я тебя отведу… - она завертелась вокруг лежащего парня. - Иди на хер, - промычал «Максюша». - Ну ты че, ну все будет хорошо, хочешь, ко мне пойдем? - Ломалась бы меньше, - проворчал он, восстанавливая дыхание. Обалдевая от происходящего и гадая, зачем полезла, и за что получила синяк, я рысцой побежала домой. Ну их, эти подвиги. Чтоб я еще раз… В общем, впечатлений мне хватило. Сева, прямо сказать, удивился. На большее он, видимо, был неспособен, ввиду слабого эмоционального диапазона. - Это где тебя так? - проговорил он, моргая. - Погеройствовала, - вздохнула я, - Чего-то я в этой жизни не понимаю, Сева. - Бывает, - согласился он, - Я тут купил кое-что. Я помыла руки и заглянула в холодильник. «Кое-чем» оказалась рыбка, по-моему, минтай. Вопрос с ужином был решен. Забавная ирония, если вы понимаете, заключалась в том, что странность я почувствовала, когда нарезала несчастную рыбку. Ощущения были, будто кто-то щекотал меня сразу везде. Нервно хихикнув, я зажмурилась, силясь прогнать ощущения, и вдруг услышала плеск и почувствовала, что вокруг меня вода. Спасибо инстинкту, забарахталась и вынырнула я быстро. Вокруг упоительно пахло тиной, верещали сверчки и вообще существовала своеобразная идиллия. А я плавала в болоте. И была совсем не у себя в городе. Паника почему-то не наступала. Думаю, виной тому тот факт, что до берега было изрядно, а еще - что на мне не было никакой одежды. Совсем никакой. То есть задач выживаемости у меня было много, а времени думать не было совсем. В десяток мощных (вот это да) гребков я оказалась в маленьком просвете между камышами и вышла на берег. Справа от меня кто-то страстно шептал. Я недоуменно прислушалась. Что-то про любовь, лебедушек и сеновал. - Эй, люди, - позвала я и едва не села. Голос звучал глубоко и явно… был мужским. В камышах взвигнуло, затопотало в другую сторону и сразу сочно выругалось непонятным образом. Камыши затрещали, из-за них высунулась настороженная бородатая рожа и оглядела меня с ног до головы, присвистнув. - Эк тебя, мужик, угораздило. Чего голый-то? - Чего? - протянула я, - А, э, ну… Одежду потерял-л-л тут… где-то, - я неопределенно махнула рукой на озеро. Сказать о себе в мужском роде в таком состоянии стоило мне определенных трудностей. Что-то было не так и совсем не так. Да что там, по-моему я была мужиком! По крайней мере, сморщившись и опустив глаза, я увидела такой болт, что выдохнула, будто готовясь принять сто грамм. Чернявый детина, тем временем, вышел из камышей весь и посмеивался. - Из наемников, видать, ты? - хмыкнул он и ответил сам себе, - Ну а кто ж еще, знать я тебя не знаю, нездешний ты, да и только вы так надираетесь, что себя наутро не помните. Или как? - он прищурился. Я была ему благодарна за подсказку. - То-то голова болит так, - проговорила я, моргая от непривычности низкого голоса, - Будь другом, дай что-нибудь прикрыться. Неловко как-то. Мужик понимающе кивнул и протянул лапищу. - Пятрусь, - проговорил он, подразумевая, очевидно, свое имя. - Саша, - тихо сказала я, не подумав, и замерла. Он, пожевав губами и тяжело размышляя, пробормотал: - Не слыхал что-то такого. Сашко вроде слышал, а чтоб Саша… Не местныйчто ли? - Не совсем, - отвертелась я, - Зови Сашко, раз так удобнее. Он кивнул и поплелся в сторону домиков, видневшихся невдалеке уютными пятнами света. - Пошли, Сашко, глядишь, у мамки чего найдется из батькиного. - А, э, Пятрусь, что это за… место? Детина хмыкнул. - Медвежий тын, слыхал может? Я покачала головой. Прикрывая руками то, что обычно прикрывают мужчины, я на носочках шлепала за Пятрусем, нервно оглядываясь. Благо, шел он дворами, так что никто меня не видел. Даже я себя пока не видела. Поняв это, я хихикнула. Басок прозвучал до странности нелепо, но я ничего не могла поделать. Дом Пятруся был добротный, но явно нуждающийся в ремонте. Во дворе лежала собачонка, при виде меня зашедшаяся лаем. - Молчи уж, Фроська, - прикрикнул Пятрусь, на что собачонка истерично взвизгнула и улизнула в конуру. Из-за двери пахнуло пирогами, и я поняла, что вообще-то не успела поесть дома. Странно это звучало в нынешних условиях, но додумать мысль я не успела. - Мамк, осталась от бати одежа какая? - спросил мой спутник, заслоняя дверной проем обширными плечами. Голосок, ответивший ему, заставлял подумать о теплой тарелке каши и бабушкиных булочках. - Что-то было, вестимо. А тебе почто? - Ты дай сначала, а потом расспрашивай, - неловко и виновато пробасил Пятрусь. Послышался семенящий топоток и возня. - На вот. - Ага, - и детина захлопнул дверь, - Ты это, не серчай, - оправдался он, - Напугаешь мамку этак-то. Она у меня пугливая, ты к ней с уважением… - Не волнуйся, - уверила я его, - Я аккуратно. Что аккуратно, я пока не знала, но он вздохнул и протянул одежду. Оделась я быстро и сразу же почувствовала себя много лучше и уверенней. Простая холщовая рубаха и штаны были удобными. Ничего наподобие трусов мне не дали, но мне и того было вполне достаточно. Удовлетворенно оглядев меня, Пятрусь кивнул. - Так сойдет, - он открыл дверь, - Мамк, я тут привел… - он засопел, не зная, как сказать. Спасая его, я прошла в домик и чуть поклонилась (как-то естественно было сделать это в крестьянской одежде). Передо мной стояла маленькая опрятная старушка, похожая на большой колобок, в переднике и платье, наводившем на мысли о Древней Руси. - Сашко, - представилась я, памятуя, - Вы меня очень выручили, большое спасибо. Ваш сын был так любезен, что предложил мне помощь, я очень… благодарен, - подобрала я нужное слово. Видимо, что-то с моей речью было не так, слишком вычурная для них или сложная… Старушка поморгала и, видимо, не нашла ничего лучше, чем всплеснуть руками и предложить ужин, от которого я, понятно, не смогла отказаться. И слава богам, у них не было принято вести светскую беседу за столом. На ужин была (какая ирония!) уха, и Пятрусь уплетал ее с хлебом и маслом, подходя к делу обстоятельно и ни на что не отвлекаясь. Я не отставала. С удивлением сообразила, что мужчина я большой и высокий, так как на здоровенного Пятруся смотрела на равных, но главное, еды в меня влазило немерено. Старушка с любовью поглядывала на сынка и как-то заворожено - на меня. Утром надо бы где-то найти зеркало… хотя о чем я, какое зеркало в крестьянском доме? Хоть бы в кадку какую посмотреться… Я заметила, что начала быстро подстраиваться под их манеру речи. Полезно, черт возьми. Поблагодарив хозяев за еду и получив все тот же зачарованный взгляд от старушки и какой-то солидно-дружественный от Пятруся, я отправилась ночевать на указанный любезно сеновал. Утром предстояло многое выяснить, а удивление... А чего удивляться? Не удивилась сначала, потому что было некогда, а теперь уже поздно. Да и на сытый желудок не было все так плохо. Где вот я только… даже в тайге таких деревушек нынче не найдешь, а Пятрусь меня не местным назвал. Но это утром. У этого мужского тела была еще одна приятная особенность - оно не храпело, если не спать на спине. Приятный бонус, как-никак. *Йодан чоку тсуки - верхний прямой удар в каратэ **Чудан чоку тсуки - средний прямой удар в каратэ, попадает в солнечное сплетение