Куда черти не уносят

Проснулась я от того, что оглушительно орали петухи, и сразу же села. Знаете, забавно было после двадцати с лишним лет жизни женщиной проснуться мужчиной. Более того, проснуться в незнакомом месте и, что греха таить, по-моему я попала куда-то совсем не в свое время. Нетрудно сообразить, да и принять несложно, после смены пола и перемещений в пространстве перемещение во времени или между какими-нибудь параллельными мирами - вообще ерунда, знаете ли. Во всяком случае, - хмыкнув, подумала я, - Если я привыкну к тому, что болтается между ног, то привыкну и ко всему остальному. Удивительно, но я даже не подумала пугаться или больше всего на свете желать вернуться домой. Там было привычно и по-своему хорошо, но… Я просто не думала о доме. Мельком, с каким-то неудобным сожалением, и быстро перестала, памятуя, что что-нибудь нужно делать. Слева от меня тоненько хихикнули. Я вздрогнула и повернулась. Солнце отражалось в светлой косе молоденькой девочки, едва ли старше той, что я так неудачно «спасла» вчера еще дома. Сравнение мне не понравилось, так что я буркнула: - Чего тебе? - А добрый молодец хочет молочка? - наклонила она голову, не обращая внимание на мое недовольство. - Добрый молодец хочет умыться и позавтракать, - я поднялась и с хрустом потянулась, отметив, что здоровому телу - здоровые потягушки. Девочка просияла и сбежала с сеновала, ее топоток быстро затих. Пожав плечами, я отправилась искать воду. Из кадки с ледяной колодезной водой на меня смотрело лицо, которое даже я, не особенно падкая на мужчин, признала… ничего. Рожа у меня была самая брутальная, квадратная, из тех, которых обычно называют наглыми. На голове творилось черте что, в основном, благодаря сеновалу. Мне, брюнетке, показалось забавным стать… блондином. Серые глаза блестели недобро, то-то Пятрусь меня принял за наемника. Такие глаза могли бы провожать тебя в темный переулок, чтобы потом навсегда там оставить. Меня это не напугало, ведь обладателем этих глаз была я. А синяк был на месте - на правой скуле. Я хмыкнула и запомнила, мало ли. Ощущение было такое, будто сознание отказывается верить в происходящее. Будто я играю в крутую виртуальную игрушку. Впрочем, вода была совершенно реальной - ледяной, бодрящей, колючей. Кстати, о колючести. Я пощупала подбородок. Так и есть. Щетина, прямо стерня какая-то. Поразмыслив, я решила успокоиться известным способом - зарядкой. Может, после нее в голову придет что-нибудь путное по поводу того, что делать дальше. Зарядка у меня была сборно-соляночная: медитация, приемы фехтования с палкой, нагло экспроприированной у умильно поскуливающей собаки Фроськи, и пара ударов из каратэ. Мышцы радовались нагрузке, хотя тело явно было привычно к чему-то другому. Где-то посередине процесса меня настигла философская мысль: было ли перемещение в пространстве скомбинировано с переселением личности? Если бы это была простая э-м-м, телепортация, то я бы оказалась здесь собой. Неужели там, у меня дома, над рыбкой с ножом в руке, в моем теле, оказался бугай-наемник? Я потрясла головой. Ну их, такие мысли. Проблемы надо решать по мере поступления. Закончить зарядку мне не дали, я отвлеклась, услышав знакомое хихиканье. Девчушка глазела на меня из-за покосившегося забора и была не одна. Рядом с ней толклись ее товарки: тщедушная с двумя косичками и пухлощекая серьезная. Было им лет по тринадцать. - А мы молочка принесли, - моя знакомая продемонстрировала кувшинчик, - Парное! - Дядь, а ты кто? - проговорила тщедушная, теребя косичку. Серьезная молчала, надув щеки. - А вам зачем? - я постаралась улыбнуться, но, видимо, вышло жутковато, потому что глаза у тщедушной стали еще больше, хотя куда уж, а моя знакомка попятилась. Да, нелегко выглядеть дружелюбной при таком лице. - Ты нам скажи, а мы тебе молочка дадим, - насмелилась светлокосая. - Сашко, - проговорила я. - Ты солдат, наверное, да? - выпалила тщедушная восхищенно, - Королю служишь, да? - Ну… - я замялась. - Наемник он, - угрюмо проговорила серьезная, нахмурившись, - Отсюда видать, вон глаза какие злые, - и она, тяжело развернувшись, ушла, переваливаясь, как утенок. Я хмыкнула. Надо же. Сообразительный ребенок. Впрочем, какой уж сообразительный. Наемником я не была. Я вообще девушка-программист из параллельной вселенной. Ну, наверное. - Заслужил я молока? - я посмотрела на них, вздернув уголки губ. Получилось неплохо, судя по тому, что испуганными они выглядели процентов на десять, да и глазеть на меня не перестали. Что уж там было, восхищение или еще что - пока было не до того. Молоко оказалось вкусным, душистым, сладковатым, невероятно пахло буренкой. Мой женский городской желудок бы не выдержал такой жирности, но нынешнему было самое то, так что я даже крякнула от удовольствия, чего ну никогда не делала дома, да и не умела. А тут как-то само собой вышло. - Спасибо… красные девицы, - хмыкнула я, отдавая кувшинчик. Они что-то собирались еще сказать, но дверь дома распахнулась, и оттуда, почесывая грудь под рубахой и зевая, вышел Пятрусь, и девчата с визгом сбежали. Он буркнул приветствие, снял рубаху и принялся, фыркая, поливать себя водой. Я, пожав плечами, продолжила свою разминку, но закончить мне снова не дали. - Ого, - пробормотал невнятно Пятрусь, пялясь на меня почище тех девочек, - Это ты чего делаешь-то такое мудреное? - Каратэ, - вздохнув, выдала я, решив не врать, - Восточное единоборство. - Чего? - нахмурился он. - Драться чтоб руками и ногами, - пояснила я, прикидывая. Пятрусь уважительно кивнул, мол, да, драки это дело нужное. - А с палкой что? Как с мечом? Я пожевала губами. Меча я в руках не держала. - Нет, с саблей. Про саблю Пятрусь, видно, что-то слышал, потому что задумался и вдруг хлопнул себя по лбу. - Сейчас, - и припустил в сараюшку. Я с недоумением слушала царящий там грохот и пыхтение, а потом созерцала вспотевшего Пятруся, вертящего в руках меч. Осмотрев его и сурово кивнув, он протянул его мне, мол, смотри, какая вещь. Вещью меч оказался так себе, да и мечом - тоже. Если уж даже я, в мечах ничегошеньки не понимавшая, всю жизнь прозанимавшаяся со шпагами, рапирами и саблями, это поняла. В руке он лежал странно, видимо, балансировка была негодной. Лезвие, правда, сидело крепко, но было до такой степени ржавым и зазубренным, словно им кололи дрова. Такого я, впрочем, не исключала. - С ним смогешь? Я с сомнением примерилась. Меч был, к моему счастью, одноручный, моя лапища держала его без особого труда. Я повертела его и так, и эдак, постаравшись сделать это на манер сабли, чтоб привычнее. Легче не стало. - Я к другому оружию… привык, - мужской род все еще давался мне с трудом, - Время нужно переучиваться. Пятрусь малость разочарованно кивнул и спросил: - Куда пойдешь? Я замерла. А ведь правда. Ответ-то был у меня на носу. Наемники по деревням не живут, их обиталище - города, насколько я знала из прочитанных романов. Или, может, тракты? Эх, больше надо было читать. - Какой тут город ближайший? - спросила я аккуратно. - Берысь, вестимо. - Далеко до него? - Да дня три пути будет, не меньше, - отозвался Пятрусь, глядя на меня простодушными глазами. - Вот туда и пойду. Дашь чего пожрать в дорогу? Пожалуйста, - добавила я, понимая, что обнаглела, но выбора другого не имея. - Чего ж не дать, у мамки в кладовой посмотреть надо чего. - Она где у тебя? - вспомнив про опрятную старушку, спросила я. Пятрусь пожал плечищами. - Так кто ж ее знает. В огороде может. Или Пеструху доит, - видно, он этим вопросом не задавался, - Сейчас? - А чего тянуть? - проговорила я, подумав, - Одежды не жалко? - А, ну ее, - махнул лапой он, - Батя помер давно, а мне тесно, - и отправился грабить материну кладовую. Я вышла за калитку и решила напоследок осмотреться. Толком я тут не побыла, да и не хотела. Чего в деревне делать, если не гостить у родных? А у меня родных здесь не было. Да признаться, я не хотела киснуть и сидеть на месте, предаваясь унылым мыслям. Больше знакомств - больше информации, больше нового. По-прежнему чувствуя себя персонажем игры, я собиралась покинуть обучающий уровень и выйти на дорогу к приключениям. Деревня была маленькая, домиков чуть больше десятка. Два новых, возле одного стирала беременная девушка едва ли достигшая двадцатилетнего возраста, а у второго возились два карапуза с разницей от силы в год. Народу было не особенно много, разве что у колодцев уже мололи языками кумушки, да на лавках у ворот грелись на солнце старики. Потеревшись по единственной улице где-то с полчаса, поболтав с дедами и вызнав путь до Берыся, я вернулась. Из дома как раз вышел Пятрусь, на ходу подтягивая штаны, и нес завернутые в ткань калачи, запихивая их в заботливо вышитую суму. - Вот, - проговорил он, - На двоих должно хватить. Я оторопела. - Ты со мной собрался? - А чего? - он простодушно смотрел на меня, - Аль не нравлюсь? - Зачем? - недоуменно спросила я. - Как зачем? Мир хочу повидать вот. Может, тоже наемником стать хочу? Я сморщилась, будто откусила лимон. Выглядело это, видимо, внушительно, потому что в глазах у детины появилась тревога. - Пятрусь, - проговорила я, - Ты думаешь, в наемники идут от хорошей жизни? Идут, бросив мамку одну на старость? Не думал никогда, что вернуться может не получиться? Что могут зарезать, заметить не успеешь? Не сказать, чтобы я знала что-то о жизни наемников, исключая прочитанное в книгах. Здесь, впрочем, и того хватало. Я все-таки женщина и понять мне легче маленькую грустную маму Пятруся, чем его, ленивого бугая, хотя и с добрым сердцем. Мои слова возымели действие: губы Пятруся как-то подозрительно побелели. Я решила добить. - Каждому герою свое поле боя. У тебя оно вон какое, - я кивнула на деревню, - обширное. Девки что крепости, осаждай себе. И забор подними, мамке знаешь как приятно будет? Пятрусь выдал что-то похожее на всхлип. Видать, забор его добил. Он вдохновенно покивал, глядя на тын так, будто тот и впрямь был полем битвы. Я аккуратно взяла из его рук суму, хлопнула его по плечу. - Благодарствую за хлеб, соль и приют. Матери привет передай и благодарность. Он горячо кивнул, а я направилась в указанную сторону, малодушно надеясь, что Пятрусь не вспомнит, что дал мне еды на двоих. Эх, какая-то я корыстная и расчетливая. Вон как парню на эмоции надавила и хлеб стащила. Наемник, одним словом.