Куда черти не уносят

Калачи были добрые, снаружи малость подсохшие, а внутри - мягкие. Но главная их ценность состояла в сытности. Я старалась не есть много, если верить местным (а кому, как не им?), то идти до Берыся пешком предстояло три дня. Это если останавливаться только на ночлег. Я шла и думала о том, что все-таки нет там, дома, наемника в моем теле. Так заявляла логика. Ее аргументами были пока сомнительные факты: всего лишь аналогичный синяк на скуле да привычное к нагрузкам тело. Как-никак оно охотно слушалось, а мой спорт довольно специфический в этом смысле. Но подтверждений я не получила, да и как их получишь? В итоге, намучившись с кучей неизвестных, я вернулась в реальность пыльной дороги, весь день до вечера ведшей меня через поля. Сначала поля были засеянные, видимо, это было хозяйство жителей Медвежьего Тына. После полудня (солнечный зенит я определила зрительно и по жарище) пошли луга. Духота доняла бы меня быстро, если бы в сумке не оказалось старой, но доброй фляжки, в которую я набрала воды у одного из придорожных ключей. В общем, пока мне везло. Даже ночь прошла спокойно, хотя спать в нескольких метрах от дороги в траве, где ежеминутно что-нибудь шевелится и издаются загадочные звуки, мне было тяжеловато. Поначалу я старалась прихлопнуть каждое насекомое, посягнувшее на право поползать по мне, но, промучившись так около получаса, я истратила последние оставшиеся силы (а измучена я была изрядно, несмотря на выносливость) и провалилась в сон, как с моста сиганула. И знаете, я даже снов не видела, как в пустоте проболталась до утра. Знаете, я когда-то читала некие поэтичные вещи об утре, встающем солнце, росе и прохладе. Вещи эти подсовывал мне папа-литературовед и каждый раз морщился, стоило мне задать какой-нибудь наивный вопрос. Так вот, все это - гребанная брехня! Летнее утро наступает рано, причем оно именно наступает, очень мокрой и холодной ногой, всем весом сразу. Особенно рано оно наступает у тех, кто спит на лужке. Уж не знаю, было ли часов шесть или куда как раньше, но, проснувшись от холода и сырости, я обреченно поднялась, понимая, что уснуть уже не получится. И тут же получила за шиворот пригоршню той самой утренней росы, которую щедро презентовала мне та самая одуряюще пахнущая сочная утренняя травка. Вскочив и забегав, надеясь согреться, я ругалась. И спасли меня только зарядка и плотный завтрак. Словно в извинение за неприютность лужок угостил меня отменной земляникой и охапкой щавеля, а также диким луком, узнанным по характерному запаху. Еще до полудня я вошла в лесок. Сначала это были редкие деревья, потом пошли радостные легкотелые березки густой порослью, а еще позже идущее к закату солнце осветило для меня самый настоящий лес, каких я, городская жительница, уже давно не видала. И вот как раз в лесу я услышала, что сзади меня кто-то нагоняет. В тот момент я еще не знала, радоваться мне или пугаться. Законы этого мира были мне неизвестны, и что принято делать с подозрительным путником, соответственно, тоже. Так что я просто продолжила идти своим широким шагом, надеясь, что судьба как-нибудь разберется, раз уж закинула сюда. Так в итоге и вышло. Это оказался небольшой купеческий обоз, лошадки выглядели немного уставшими, но бодро везли телеги. Телег было три. На передней телеге на козлах сидел мужичонка с хитрым взглядом и жидкой бороденкой, рядом с ним, хмуро глядя на меня, болтал ногами мальчик лет двенадцати. Когда телега поравнялась со мной, мужичонка высоким голосом что-то выкрикнул, и обоз встал. У меня взмокла спина. Оружия с собой у меня, понятное дело, не было. И как реагировать, я не знала. - Кто таков? - спросил мужичонка, оглядывая меня цепкими глазками. Я ощутила, что меня оценивают, но, что самое интересное, во мне почему-то заинтересованы. Вид у меня… специфический, однако заинтересовались, следовательно… - Наемник, - кратко ответила я, сложив на груди руки и почувствовав себя лучше. Мужичонка заботливо прощупал глазками внушительные мышцы и настороженное выражение лица. И вдруг заулыбался. - Как это мы удачно тебя встретили… э-э-э… - Сашко, - представилась я. - Сашко, приятно-приятно. Я Орлик, купец, как видишь, - он указал на задние телеги, - Заработать не хочешь? - Что за работа? - осторожно спросила я, нервничая. - О, сущий пустяк - отмахнулся Орлик, однако это насторожило еще больше, - Мне нужен второй охранник для обоза. До Берыся. Я открыла рот, еще не зная, что сказать. - Плачу часть вперед, - быстро выпалил он, - Двадцать серебряков сразу, еще двадцать - по прибытию в Берысь. Серебряков? Я убедилась, что нахожусь не у себя, в том смысле, что не в привычном мне мире. Интересно, это много или мало? Мужичонка понял мое молчание по-своему. - Ох, ты же профессионал, - хихикнул он и хлопнул себя по лбу, мне почему-то показалось, крайне нервно, - Ну тогда тридцать по прибытию. - Хорошо, - согласилась я, быстро прикидывая, что в принципе защитить и правда смогу, если что. - По рукам, - облегченно выдохнул мужичок, протягивая мне влажную ладошку, которую я пожала, хотя и малость брезгливо, - Иди к третьей телеге, там твой напарник тебе все объяснит, - и он ударил лошадок, телега пошла вперед. Что первая, что вторая телега были полностью забиты товарами. Третья - только наполовину щетинилась тканями, на свободной половине каким-то чудом вмещалась еще и обозная провизия, а в дополнение к ней, словно в виде одолжения, примостились суровая женщина лет сорока и русоволосая девица. За добром быстрым шагом шел здоровый мужчина с веселой хитринкой, застывшей где-то в улыбке. - Колтай, - представился он. - Сашко, - я протянула ему руку, он крепко пожал ее, - Ему очень нужен второй охранник. Зачем? Я решила, что прямой и четкий вопрос будет вполне в духе наемника, да и информация мне бы не помешала. Слава богу, притворяться мужчиной мне не очень-то приходилось, как-то само выходило, только жесты копируй. У Колтая были такие жесты, и я внимательно наблюдала. Он хмыкнул. - Заметил, значит, что боится? И неудивительно. Тут слушок прошел, что в дне примерно от Берыся обосновалась разбойничья шайка, которая хорошенько обдирает обозы, вроде как дань берет за проезд, - он хмыкнул, - Так что Орлик обзавелся охраной. Только скупой он - жуть. Телег видишь сколько? - Три, - кивнула я. - Ну так и охранников надо больше. Ну если на одну телегу хотя бы по два - а так уж точно отобьем - … то… - он нахмурился, загибая пальцы. - Шесть, - помогла я ему. - Вот-вот, - облегченно выдохнул Колтай, - А он взял двоих, жадная душонка, - и смачно сплюнул, выражая свое отношение. - А второй где? - спросила я. - Это уж другое, - ощерился мой напарник, - Орлик этот хренов еще и со жратвой обмануть попытался, прокорм-то за его счет вроде как. Ну он купил уж совсем непотребного, а Крась недавно только от хвори излечился. В кустах сидели мы оба, уж сколько обоз стоял! Ох Орлик и визжал, баба бородатая, только и так понял, что сам виноват. Я-то отошел, а вот Крась совсем плох стал, оставили его в деревне. А тракт-то вот он, и никто с нами не идет охранять. - Понятно, струсил, экономист хренов, - усмехнулась я. Колтай посмотрел на меня уважительно. - Эк ты его, - видно, не поняв смысла, он решил, что я обругала купца. - Так это, получается, сегодня вечером..? - начала я, подсчитывая дни. - Ага, - отозвался Колтай, хмурясь. Мужской вышел диалог. Знаете, я думаю, мне уже тогда было как-то до странности комфортно быть мужчиной. Моя ненормальность для того мира, в котором я еще вчера жила, вовсе не заключалась в том, что мне нравились женщины. Я вообще была не уверена, чтобы мне мог кто-нибудь нравиться. Хотя скорее всего, речь здесь идет о том самом слове «любовь», обросшем, как мне казалось, массой мифов. Я умела дружить, у меня были симпатии, но с остальным как-то не сложилось. Дружба и любовь, как правило, завязываются в веселых компаниях, для которых у меня хватало юмора, но не хватало общительности. В этом мы с Севой сошлись. В квартире чаще болтал телевизор, чем мы. Остаток дня прошел спокойно. Для нас с Колтаем. Когда солнце пошло к закату, нервно обернувшийся Орлик заголосил на моего напарника, чтобы тот достал что-нибудь, чем можно хотя бы махать, отпугивая мух. Тот насупился и запрыгнул в заднюю телегу. Девушка, все это время любопытно косившаяся на меня и мечтавшая, судя по застывшему взгляду, пискнула и прижалась к матери. Жена купца тут же приняла вид рассерженной наседки. Но Колтай даже не заметил, вытащил две дубинки и кинул одну мне. Я примерилась к весу, удивленно отметив легкость и прочность, повертела в руках. Как саблей орудовать не смогу, но уже что-то. - Кстати, - Колтай фыркнул и спрыгнул с покачнувшейся телеги, - Я краем уха услыхал, что ты наемник. - Ага, - отозвалась я, скопировав его хмурое выражение лица для дальнейшего пользования. - Так меч-то у тебя где? Или ты… того? Удавкой или еще чем? - он мельком чиркнул по горлу. Мне это было мало интересно, хотя и не то, чтобы неприятно. Ощущалось как диалог в игре, где я изначально играю за наемника и все, что делает он, делаю я, - все естественно и прописано в сценарии. Я невольно поморщилась. - Пить меньше надо, - ограничилась расплывчатой формулировкой, но он понимающе хмыкнул и, пробормотав «Бывает», затих. Телеги передвигались с прежней скоростью, только мальчишка - сын купца - пошуровал между тканями и вытащил небольшой меч. На мой взгляд, вряд ли он смог бы с ним сделать нечто толковое, уже в его привычных движениях недоставало ловкости и естественности. Орлик беспокойно ерзал и даже перестал покрикивать. Девушка, забрав толстую русую косу под платок, насупилась и прижалась к матери. Та нервно озиралась. Тишину нарушал только живот Колтая, выдававший голодное урчание. Улучив минутку, Колтай буркнул: - Даже обедом не кормил, мол, кто выживет, тому и достанется, хрен старый. В течение пары часов напряженного ожидания ничего не происходило. Лес вокруг был обыкновенным вечерним, стрекотали насекомые, шуршала трава, шелестело - в общем, обычный нормальный лес. Может, ничего и не произойдет? - думалось мне. Мало ли, у разбойников отпуск. Или их уже кто-нибудь пришил. Оно и к лучшему, мне работать не надо, так деньги получу… Стоило об этом подумать, как лес показал, что он вполне может скрывать не только зайчиков и птичек, а также тот факт, что разбойники счастливо дожили до сегодняшнего дня и, судя по всему, надеялись и дальше жить счастливо. За наш счет. Поначалу я мало что поняла. На соревнованиях ты всегда видишь своего противника, все чинно и цивильно. В уличных драках я не участвовала, так, было как-то раз, когда у Севы попросили закурить, пока мы возвращались как раз с моих соревнований. Я, усталая и злая, закрепила успех, воспользовавшись элементом неожиданности. На меня накинулись сразу двое, и дубину я, признаться, уронила. Первому я заехала в живот метким чодан чоку тсуки ударом, второго перебросила через себя и успокоила ребром ладони с помощью шуто-учи. Оглядевшись, я поняла, что дела вообще-то плохи. Я, Колтай, сцепившийся также с двумя, мальчишка с сабелькой и сам купец, вопящий с ножом в руке возле телеги. Жена и дочка сидели, закрывшись занавесью и не шелохнувшись. Я подбежала к Колтаю и метким ударом дубины «отцепила» от него одного из нападающих, второго он добил сам, и мы оба рванули к Орлику. За это время расстановка сил изменилась. Купцу тюкнули сзади по голове, и он мычал нечто нечленораздельное, отброшенный в кусты, пока еще два разбойника осматривали телегу. Оставшийся третий издевался над мальчишкой, заставляя того, размазывая слезы, махать мечом, а сам давал затрещины. Однако пацан оказался не так безнадежен. Я была буквально в двух метрах от них, когда он сделал неловкий выпад и вдруг быстро ткнул мечом в другую сторону, оцарапав отскочившему мужику бок. Разозлившись, тот отвесил юнцу звонкую оплеуху и намеревался ударить еще раз, когда подоспела я. Знаете, я совсем не понимаю тех, кто неразумно применяет силу. Каратэ научило меня сдержанности вместе с осознанием собственной силы. С ростом моего умения я становилась все спокойнее и трудновыводимее. Но тут, при взгляде на ребенка с решительным, чумазым лицом, полностью осознающего своего бессилие и все равно сопротивляющегося, я вспыхнула холодной яростью. Удар в солнечное сплетение может быть средней силы - болезненный и неприятный, но совместимый с жизнью. Все еще. Более сильному учат намного позже, убедившись в компетентности ученика, именно потому что он может привести к летальному исходу. Я, впрочем, об этом не вспомнила, когда вложила в удар силу. Мой кулак впечатался в грудь нападавшего со странным хрустом, а в следующую секунду тот уже хрипел, не в силах вдохнуть. Я подняла пацана за шиворот и молча обернулась на тех двух. Колтай успешно мордовался, но даже и он замер, глядя на меня. Я разглядела разбойников как следует. Больше всего они походили на крестьян. Самых обыкновенных крестьян, чем-то озлобленных, с застывшим на лицах выражением жестокого превосходства. Его оставляла, видимо, легкая добыча. Мужик оттолкнул Колтая и рванул в лес следом за вторым, которого я успела разглядеть лишь за пару секунд шока. Что его в этот шок ввергло, я не поняла, пока не обернулась. Разбойник, которого я приложила сильнее всех, надсадно кашлял кровью. Я никогда не применяла своих навыков с такой силой на людях. Я поняла, что могла ударить не туда. Ударить сильнее не потому, что хотела так, а потому что я не женщина, а здоровенный бугай. Удивительно, но мои ноги не подкосились. К своей чести, я не ощутила и гордости или силы. Я тряхнула головой, но чувство компьютерной игры только усилилось. Подойдя к лежащему, пощупала грудную клетку. Так и есть. Удар я нанесла чуть выше солнечного сплетения и чуть левее. Разбойник даже не видел меня, он сипел кровавой пеной на губах и доживал последние минуты. - Нож дай, - прохрипела я. Никто не шевельнулся. Я разозлилась, чего со мной не бывало совсем давно. - Нож, блять! - гаркнула я, обернувшись, - Не жилец. Хоть муки облегчить. Серый лицом и переставший стонать Орлик сжался в комок. Он только что выбрался из кустов и приходил в себя. Колтай замер с открытым ртом и как-то оцепенел. И только мальчишка, шмыгнув носом и размазав по лицу пыль вместо со слезами, подковылял и подал свой меч. Я взяла, пока еще могла, прикинула, что резать, и перечеркнула его горло кровавой глубокой чертой. Глаза разбойника закатились, мука последнего напряжения и боли стала постепенно уходить с лица. - Эй, кто-нибудь, - раздался высокий голос из-за телег. Колтай ожил и проковылял туда, пряча взгляд. Я последовала за ним, отдав меч мальчику. Боковым зрение я уловила, что тот как-то зло принялся вытирать кровь о траву. За третьей телегой лежал один из поверженных то ли мной, то ли Колтаем разбойников, пришедший в себя, остальные, как видно, успели убежать. Сверху на нем, прижав к горлу маленький стилет, восседала дочь купца, чей голос я услышала впервые. На шее у мужика уже кровоточили две неглубокие, но убедительные царапины. Мы с напарником подхватили молчащего детину под мышки и приволокли к Орлику. - Чего делать? - хмуро спросил Колтай, глядя в землю. Я промолчала. До меня пока не доходила та часть правил этой реальности, где было сказано про убийства. У меня не было никаких ощущений, ни сожаления, ни довольства, ни даже равнодушия. Орлик вдруг покосился на меня, я пожала плечами и… Знаете, он вздохнул и как-то стал походить на человека. Простого испуганного и пережившего шок человека, а не хитрого купчишку. На его лице самым отчетливым образом проступило облегчение, и он невнятно махнул рукой, пробормотав «Пусть идет». Мы с Колтаем его отпустили. Опасливо покосившись почему-то на меня, мужичок, пошатываясь, ушел в лес за своими. Недовольство я увидела только на лице девицы.