Куда черти не уносят

Берысь оказался городом небольшим. Во всяком случае, по моим меркам. Я не была уверена в своей оценке, поскольку привыкла жить в блочных спальных районах, а центр созерцать шпилями небоскребов. Здесь же ни один дом не был выше трех этажей, на окраине встречались глиняные мазанки и деревянные одноэтажки, поближе к центру, куда валил народ, дома стали каменные. Будто по школьному учебнику, эпоха Средневековья - дома стояли впритык друг к другу, помои текли по сливным канавкам в выгребные ямы. Запах в жару возле них стоял соответствующий, как только эпидемий нет. Впрочем, за последнее я не ручалась, поближе к центру на папертях незнакомых храмов и у стен теснились нищие с болячками на любой вкус и цвет. Я справедливо заподозрила, что несоразмерно большая часть из них - профессионалы. Моя догадка подтвердилась. Оборванный мальчишка попытался стырить у крайнего в ряду косматого нищего с высохшей с виду рукой подаяние и тут же получил совершенно здоровой, взявшейся словно ниоткуда грязной лапищей. Лапища быстро втянулась назад, а якобы высохшая рука продолжила жалобно тянуться к прохожим. Я зазевалась, все же предусмотрительно держа мешочек за пазухой и для верности прикрывая ладонью. На меня налетела неопрятная тетка с черными глазами-бусинами и невероятно длинным носом. Из-под сальной красной ее юбки торчала не более чистая синяя, а при ходьбе обнажалась еще и кромка зеленой. - Не жарко, сударыня? - хмыкнула я, опережая ее, ибо она открыла рот (кошмар стоматолога) с явным намерением сочно мне нахамить. В правильности обращения я не была уверена, но как-то выкручиваться пришлось. Тетка захлопнула рот и всмотрелась в меня внимательнее. - Ой, чаво вижу, чаво вижу, - заголосила она, - Воину смелому беда угрожает, ой беда! Злой человек наслал черный заговор! Ни любава не посмотрит, ни меч не подымется! Я едва сдержала улыбку, сделав испуганное лицо. - И что же мне делать? Она хитро прищурилась. - Много знаю, много вижу, сниму порчу! Только тяжко мне, на себя ведь перевожу, ой, страдаю за всяк честный и нечестный люд, ой мне! - она взвыла для пущей убедительности, - Хоть монетку какую-то подай, милсдарь, богатырь славный… Я перешла к делу, постаравшись сделать лицо бесстрастным, глядишь, поостережется привязываться. - Порчу снимать мне не надо, как-нибудь проживу, - лицо у нее сделалось недобрым, - Но монету получишь, если скажешь, где место, где собираются наемники. Есть такое? - Гильдия, вестимо? - сморщилась она, мгновенно перестав завывать и смотреть «колдовским» глазом. - Вроде того, - кивнула я, на ощупь проверяя сохранность мешочка. Тетка встряхнула юбки и деловито оттащила меня в узкий проход между домами. Нестерпимо воняло мочой, и я поморщилась. Колдунья зыркнула по сторонам и, не найдя никого, хмыкнула. - Нездешний? Я снова кивнула и выразительно вытащила золотую монету. Много это или мало, я не знала, но глаза у тетки стали большими-пребольшими. Она выпрямилась и указала кривым пальцем на узкие переулочки. - Вот если сейчас пойдешь посюдова, то потом тебе налево, сразу вправо и все прямо. Упрешься прямиков в ихний черный ход. В косяке ржавая топорина воткнута. Ну а уж там разберешьси, сам из них, по глазам видать. Я хмыкнула и вручила ей плату. Тетка сгребла монету так профессионально, что я даже не заметила, только обдало запахом грязной одежды и табака. Потом внезапно сказала. - Ты, ежели что, обращайся. Меня Акулиной кличут, а тебя? - Сашко, - ответила я озадаченно. - Найдешь на площади у рынка, али у нищих спросишь, они меня знают, - бросила она и, ощерившись, резво засеменила обратно. Странная дама, в общем. Впрочем, дорогу она дала верную. Я шагала, привыкнув к мерзким запахам и, поминая учебник истории, осторожно смотрела наверх. Это меня дважды спасло. В первый раз от тазика с мыльной пеной, во второй - от ведра помоев. Под ногами иногда пробегали кошки и всевозможные таракашки. Брр, антисанитария. Вот почему многие предпочитают жить не в городе, - поняла я, - Здоровее будешь. Узкие проходы между домами довольно быстро привели меня к мрачной двери в бурых пятнах, которые заставляли подумать всем понятно о чем. Возможно, эти потеки крови вызвал как раз ржавый топор, вошедший в дверной косяк, да так там и оставшийся в качестве опознавательного знака. Разумеется, я вполне отдавала себе отчет в том, что могут быть условные стуки и знаки, татуировки, да что угодно - и у меня ничего этого не было. Так что я просто постучала и вошла. Меня встретил запах всевозможной еды и пива. Дверь через маленькую прихожую вела в большой зал вроде столовой. Напрягшись, я вспомнила смутно знакомое слово «корчма». Привыкнув к полумраку, различила человек семь посетителей и корчмаря, разносящего тарелки с едой. На меня покосились подозрительно. Все. Сразу. Я почувствовала себя мухой в супе, но уселась за первый попавшийся столик. Корчмарь подошел ко мне, вблизи оказавшись небольшим, но с глазами, заставляющими подумать о многолетней практике общения с пыточными орудиями. На предплечьях его виднелись многочисленные шрамы. - Чего? - буркнул он. - Горячий обед, - аккуратно, но весомо сказала я, - И пива. Он кивнул. Пялиться на меня не прекратили, разве что прерываясь на еду. Я постаралась выглядеть невозмутимой, в конце концов, убить не убьют. Наверное. Спустя минут пять корчмарь бухнул передо мной тарелку с гречкой и куском мяса в жирной подливе, а также огромную кружку пива. Я кивнула, воздержавшись от благодарностей. С трудом верилось, что они здесь в ходу. Но поесть мне не дали. Возле меня возник рослый мужик разбойничьего вида и уселся рядом. Один глаз у него косил, но оттого его рожа приобретала еще более резкий вид. - Кто такой? - спросил он неожиданно тихим голосом. - Наемник, как и вы, - ответила я, напряженно вглядываясь в его лицо. - Я тебя не знаю. - А я и нездешний. - Откуда? - он цепко оглядел меня, может, в поисках каких-то знаков, но их не было. - Разницы нет, - неохотно проговорила я, внутренне собравшись, - Где был, там больше нету. - Меч где? - не отставал мужик. Я воззрилась на него зло и угрюмо, как раз так, как в моем представлении должен был смотреть человек, которому тыкают в больное место. Мне все это начинало здорово надоедать. - Скажи, чего надо, чтоб поняли, что свой, и оставим допрос, - аккуратно, но твердо предложила я. Мужик хмыкнул и посмотрел на остальных. Те довольно ощерились, переглянулись. Поднялся, к моему вящему удивлению, самый щуплый и неказистый, безбородый к тому же. Скользящей походкой подобрался к нам и выжидающе уставился на меня. Я медленно встала из-за стола и заметила, что перед стойкой есть достаточно свободного места, будто созданного для… Да, для драк. Мужичок вышел туда, я последовала за ним. Стоило мне войти в этот круг, как он без всяких разговоров напал на меня. Почему вышел именно он, оказалось, простой вопрос. Он был не самым сильным, зато, видимо, самым ловким и быстрым. Был он, к моей радости, без ножа, так что я пришла к выводу, что это все-таки испытание, а не убийство. Движения мужичка были стремительными и скользящими, но о каратэ он явно не слыхал. Несколько раз удар я пропустила, получила пару синяков и под дых, но вскоре выровнялась и смогла применить свои навыки. Впрочем, он, хотя и не знал доподлинно, что я делаю, парировал хорошо, быстрота его спасала. Я перешла на приемы более сложные. И он допустил ошибку. Тут-то я его и сгребла в захват и сразу же остановилась, высвободив его шею. Мужичок довольно кивнул, уважительно протянул костлявую ладонь. - Изгур, - представился он. - Сашко, - я деликатно ее пожала. - Хорошо дерешься, только не по-нашенски, - прищурился он. - Говорю же, не местный, - пожала я плечами, - Можно я пообедаю? Быка бы сожрал. Изгур махнул рукой и вернулся к себе за столик. Корчмарь потерял к нам всякий интерес, а я принялась за свою немаленькую порцию. Ко мне подсели два других наемника, представились как Жбан и Альгей. Жбан обладал внушительным брюшком, в которое вмещалось несметное количество пива, отчего, видно, и получил свое прозвище, а Альгей щеголял пшеничного цвета холеными усами, которые поминутно наглаживал. Жбан начал сразу, похлебывая пиво: - Ты, Сашко, пока тут репутации не имеешь, так что с заказами может быть туго, - без обиняков начал он, глядя не на меня, а куда-то в сторону, очень спокойно и даже несколько устало, - Но ты хорошо двигаешься. Он замолчал, отвлекшись на пиво, и слово взял Альгей. - Нам тут подкинули одно дельце, прямо сказать, непростое. Убрать одного конька-горбунка, очень шустрого, а главное, он уже знает, что его хотят убрать. - Это значит, есть охрана. Большая, - снова включился Жбан, у него была на редкость прямая манера говорить, отчего он каждую секунду казался затюканным этим суетным миром. У него не хотелось спрашивать, глаза сами говорили каждому: «Чего ты мечешься? Сам видишь, не простой лапотник перед тобой. Усядься и говори по делу». - И, прямо сказать, не простые солдаты это. Их можно и не совсем того, - пригладил усищи Альгей, - Но лучше бы обставить по-тихому, прямо сказать. Но как получится. Жбан неторопливо докончил свою кружку, подождал, пока капель из ее края в его необъятный рот прекратится, вытерся рукавом. - Гонорар достаточно большой, чтобы на троих хватило. Заказ срочный. Срок - послезавтра. Возьмешься? Я постаралась скрыть растерянность в своей кружке. Это уже серьезно. Это уже убийство. Впрочем, трое на одного - велика вероятность того, что убью не я, на меня ляжет охрана. А может, как раз наоборот. Черт знает. Нужно было на что-то решаться. С одной стороны, в этом мире я назвалась наемником и пришла к наемникам, меня приняли, а назвался груздем - полезай в кузов. С другой… А с другой была реальность дома, которая была куда как реальнее и привычнее этой. И мне по-прежнему казалось, что здесь я могу делать все, что пожелаю. Как в игре. Что ж, была не была. - Согласен, - я со стуком поставила кружку на стол и… не успела сдержать отрыжку. Ее громогласность напугала меня и, наверное, заставила покраснеть, я даже собралась извиниться, но… мои собеседники только заржали и одобрительно хлопнули по плечу, мол, вот это-то и есть настоящее согласие. Ну да ладно. Я наемник, тут Средневековье… Гулять так гулять. - Где остановился? - спросил Жбан деловито. - Пока нигде, - я криво улыбнулась, - Есть идеи? - Тут наверху для своих есть задешево. Спать можно, - пояснил Жбан весомо. - Можно, но, прямо сказать, нелегко, если любишь уют и чистоту, - добавил Альгей, и я заметила, что он, пожалуй, самый чистый из всех находящихся в корчме посетителей. - Кто-нибудь мне скажет расценки? - вздохнула я, - Шут знает, что сколько стоит. Жбан медленно и деловито расписал все, как есть, и пояснил: - Завтра в вечером будем ждать тебя тут. Какое оружие нужно? Я подумала, прикинула в уме. - Рапира, - решила я, - Найдете? - Бабская штука какая-то, - пробурчал Альгей в усы. Жбан зыркнул на него с фирменной усталостью. - Это для тебя бабская, а для людёв самое то. Кровищи менее. Правильно я говорю? - его выцветшие глаза уставились на меня. - Это куда ткнешь, - пожала плечами я. Деловой разговор. Мне определенно нравилось быть мужчиной. Спустя несколько часов, заплатив корчмарю за обед и комнату, я выбралась погулять по городу. Народу к вечеру поубавилось, я побродила по рынку, горестно изучив местный ассортимент и втайне мечтая найти там влажные салфетки или что-нибудь в этом роде. Поиски мои, естественно, успехом не увенчались. Откуда-то слева послышалась музыка. Пока я вертелась, на меня опять налетели. Что за день такой? - Ой, - пискнула налетчица. - И тебе здравствуй, - улыбнулась я, забывшись, и прелестная блондинистая красотка вдруг закатила глаза и свалилась мне на руки, - Вот это да. Девушка была юной и свежей, я давно не видела такой кукольной красоты. Губки бантиком, крохотный носик и большущие глаза, очень светлые волосы крупной волной. В общем, модель средневековая. И вот это сокровище лежало у меня на руках. Музыка, тем временем, продолжилась. Она лилась из большой корчмы, на вывеске которой значился кривоватый и не особенно достоверный кентавр с натянутым луком. Название гласило: «Бравый охотник». Не долго думая, я потащила легкую, как пушинка, девушку в корчму - авось помогут привести в себя. В корчме было много народу: все слушали невидимого менестреля или барда, как они тут называются. Он заливал нечто лирическое, но мне было не до того. Я окликнула местного корчмаря, простоватого мужичка в опрятном фартуке. - У меня тут обморочные, - неуверенно начала я, кивнув на свой прекрасный груз. Корчмарь близоруко вгляделся в лицо девушки и схватился за сердце. - Сонюшка! - возопил он горестно, менестрель даже притих, и толпа воззрилась на меня, - Ты чего с ней сделал, ирод?! - Сама она в обморок свалилась, - буркнула я, - И пальцем не тронула, то есть не тронул. Корчмарь меня, однако, не слушал и продолжал голосить. Из толпы неслись женские возгласы «водички ей» и «чаво деется, посередь бела дня» (строго говоря, был вечер). Мужская часть глазела на меня с неприкрытой завистью. Я поморгала и глубоко вдохнула. Что за народ? - Эй, милсдарыня, - я легко похлопала девушку по щекам, - Очнись, не то мне твой папа руки поотрывает. И не он один, - угрюмо подумала я, кося на толпу. Сонюшка пошевелилась и, словно бы неохотно, разлепила ясные очи, оказавшиеся зелеными. Очи ошалело посмотрели на меня, потом на папу и, наконец, на толпу вокруг. - Ой, - проговорила она, - Ой. Вот уж интересно, она что-нибудь другое говорить умеет? Впрочем, мужская часть толпы внимала ойканью, будто звукам райских арф. Женская завистливо дергала мужскую и силилась перевести внимание на себя. Безуспешно. Я горестно вздохнула и поставила девицу на ноги. Ее тут же поймал отец-корчмарь. Из толпы послышались вопросы. «Что случилось?» и «Этот чего сделал?». Сонюшка поморгала глазками и зарделась. - Напугалась очень, - пропела она, - Прости, милсдарь. И спасибо, что… - она не закончила, еще больше покраснев. Я отмахнулась. Приятно все-таки спасти красивую девушку от знакомства с камнями мостовой, даже если ты же ее и напугала. Хотя подумаешь, слабонервная. Корчмарь воззрился на меня с благоговейной благодарностью, толпа разделилась. Одна с завистью смотрела на меня, другая - на Сонюшку. Я попыталась бесшумно ретироваться. Не вышло, корчмарь подхватил меня за локоть. - Вы уж не серчайте, милсдарь, уж больно лицо у вас… - он замялся. - Наемничье, знаю. - усмехнулась я. - Ну да спасибо. Вы откушайте с нами, за счет заведения, - он умоляюще посмотрел на меня. Что за странность? Напугала девицу, подобрала ее же, донесла пару метров - и вот, героиня, то есть герой. Ничего не понимаю. Я на всякий случай кивнула. Корчмарь унесся на кухню, Сонюшка уселась слушать менестреля (или барда?), толпа наслаждалась двойным удовольствием - глазела на девушку и слушала музыку. Менестрель проглядел все глаза, не столько играя, сколько томительно созерцая сонюшкин лик. Меня кто-то деликатно тронул за локоть. Обернувшись, я увидела девушку примерно сонюшкиного возраста, только темноволосую. Что-то в ее лице было милым, но взгляд - чересчур серьезный и твердый для юной девы - скрадывал красоту. - Спасибо, что донесли, - проговорила она насмешливо, - Простыла бы она, болезная, на камнях. Теперь не отобьетесь от остальных, завидовать будут. - Что красоту такую донес? - хмыкнула я. - Ага, - серьезно ответила черноволосая, - Это всегда так. На кого Сонюшка посмотрит - тому завтра битым быть. Отец ее третий год замуж выдать не может, знаете, почему? - Почему? - я заинтересованно смотрела на неожиданную собеседницу. - А потому что решить не может, кому отдать, а Соня его только путает: сегодня этот богаче, а завтра тот красивее, третий храбрее. Вот и потакает, - пояснила девушка. - Завидуешь? - прямо спросила я. - Завидую, - резко ответила она, - Только не тому, чему вы думаете, - и, развернувшись, ушла в сторону кухни. Я озадаченно задумалась. Странная какая-то. И худющая, как швабра. Скулы острые, глаза блестят лихорадочно, румянец и тот болезненный. Ну да мое какое дело? Как раз выскочил корчмарь и поставил передо мной окорока, миску с густым супом и сухарики. Я благодарно кивнула и принялась лопать. Что поделать, организм был совсем не против лишней еды. - Это что за девочка была? - спросила я, жуя, - Черненькая, в кухню ушла. Корчмарь вздрогнул и вздохнул. - Варварушка это, младшая моя. Хорошая девочка, только иногда такое говорит, что повторить боязно. Я рассеянно посмотрела в сторону кухни. Меня это занимало мало, куда как важнее был завтрашний заказ. Кто ж знал, что и Сонюшка, и Варя очень скоро переплюнут по важности мне любую работу и в итоге перевернут весь мой мир с ног на голову.