Куда черти не уносят

- Прага. Странное название, - я посмотрела на просторную табличку с хитрой вязью. - Почти город. Праг - Порог, - пояснил Свирк. - Корчму бы, - я потянулась, мечтая о горячем супе и потрохах: на охотничьем пайке сильно не ожиреешь. Некромант смерил меня ироничным взглядом. Еще в первой нашей «совместной» деревеньке на тракте он в ответ на мою розовую мечту о теплой еде сказал: «Со мной, Сашко, о корчмах можешь забыть. Меня туда только под страхом смерти пускают». «А заказчики как же тебя находят?» - удивилась я. « Как-как, - мрачно и несколько смущенно буркнул он, - прохожу по деревне, бренчу амулетами, строю рожи - всякий понимает, что не целитель перед ним. Кому надо, тот подойдет, без нужды не сунутся». Я расхохоталась, представив ту самую рожу. Так и повелось в нашем странном тандеме. Свирка люди побаивались, смотрели волками. Даже я со своей наемничьей рожей на его фоне становилась для селян идеалом гуманизма - по крайней мере на мне не болтались сомнительные черепушки, а у Свирка кое-что и в дорожный плащ было вшито, кое-что на запястьях или шее болталось - такие вещи очень нужны в дороге, где не знаешь, чего ожидать, как он позже пояснил. Постепенно я привыкла быть разговорчивой и дружелюбной с селянами, выучилась выделять в толпе самую словоохотливую кумушку и споро запоминала всю информацию. Дело в том, что некромант теоретически не только мог упокоить умертвий и проклятых. На каждом привале я требовала у спутника рассказов об Академии или о работе на тракте. Естественно, матрицы и плетения заклинаний Свирк мне не рассказывал, но все, что поинтереснее - охотно. «Смотри, Сашко, - объяснил он как-то на мой вопрос. - Нечисть есть разных видов, делится по разным принципам. Где живет, что ест, для чего нужна… Но тебе нужно понять главное: есть нежить естественная, часть мира, а есть сотворенная магом, нарушающая ход вещей». Оказалось, что некромант - специалист в первую очередь именно по нечисти искусственной. Вся проблема в том, что чтобы нечисть уничтожить, надо знать, как ее сотворить. Это - одна из причин, по которым некромантов боятся. В человеческую голову не залезешь, не проверишь, хочется ли худому юнцу из Академии помочь миру или же с помощью сотворенной нежити заиметь массу выгод. Потому что нечистью некромант может немножко и повелевать, и управлять, и просто подавлять волю - все очень слабо, но может. Для селян все эти причины на одно лицо, главное, что они слышат - не «может», а «будет». Всех судят по себе. Но, как и всякий маг, некромант знает принципы существования любой нечисти, в том числе естественной. С ней он может общаться с успехом и на равных, в отличие от пугливых селян, предпочитающих не видеть нежить, зная прекрасно, что она есть. И это помогало: в мире, где, как я успела понять из его рассказов, нечисть является неотъемлемым участником любой жизни, где на десять людей двадцать разных ее представителей, активность ее тоже создает много работы. Фактически, маг - единственный доступный людям посредник между немым для них миром нечисти. В маленькой приболотной деревеньке, например, мне на ухо нашептали, что в озере пропадает белье, а на следующее утро его находят безнадежно испачканным ряской и тиной. Стирать ничего не выходит, только в воду - сразу на глубину. Свирка там почему-то не испугались, видимо, очень уж устали таскать воду корытами, когда привыкли в каждой луже что хошь то и делать. Где-то после полуночи мы со Свирком грызли гостинец - копченого куренка - у самого болота, охраняя рубашку-приманку. Видимо, вор попался очень вежливый, ему сильно не хотелось тащить бельишко при свидетелях, но мы были упорны, и часа через полтора, когда с цыпленка мы перешли на каравай и яблоки, Свирк вдруг щелкнул пальцами в сторону мостков. Оттуда колоритно заругались, и я увидела зажатую в невидимых тисках зеленоватую руку с перепонками, силящуюся выдраться. Что характерно, вместе с ухваченной за подол рубахой. - Привет, батя водяной, - вежливо поздоровался Свирк. - Чего у добрых людей одежку воруешь? Аль своя поизносилась? Русалки обиделись и не штопают? Я постаралась не смеяться слишком громко, меня ужасно веселила социальная и личная жизнь нечисти, которая, видно, из-за долгой близкой жизни с людьми, вела себя едва ли лучше них в каких-то вопросах. Банники приглашали гостей помыться, домовые напивались вдрызг простоквашей, овинники храпели и пугали этим крестьян… До бесконечности, честное слово, и каждый раз как анекдот. Из озерца высунулось очень обиженное продолговатое лицо водяного. Он еще раз безуспешно дернул рубашку и вздохнул. - Не то. - Что - не то? - вежливо наклонил голову некромант. - Одежда, конечно, не та, не тебе ведь ее шили. Водяной шмыгнул носом и насупился, выкатив огромные глаза еще сильнее. - Так ить про то и толкую. Кажную весну мне отдают рубаху. Так али не так? - Так, - согласился Свирк. «Вот и зачем?» - подумала я. - Рубаха та особая, без кружавчиков, без вышивки, одна пола длиннее. Так али не так? - Так, - снова вежливо кивнули мы. - Ну вот! - булькнул водяной. - А нонче пожалели мне новой, отдали чью-то, пола-то как полагается… Вышивка! Вышито по вороту цветочным узором! - нежить передернул худыми плечами, голос у него стал совсем обиженным. - Буду воровать, пока свою не найду - какую надыть, а не какую кинули. А еще рыбы просят, у! - он погрозил острым кулаком в сторону деревни. Я хрюкнула и закашлялась, стараясь скрыть смех. Все беды от непонимания. У нечисти все по правилам, это вам не хухры-мухры. Водяной подозрительно скосился на меня, но ничего не сказал. Зато по спине как-то подозрительно потекло, судя по запаху, болотная водица. Я промолчала, но приятно не было. Обидчивый какой. Свирк невозмутимо щелкнул снова, и водяной потер руку. - Найдем тебе какую полагается, батя. А ты больше не шали. Нежить снова шмыгнул и собрался уйти под воду. - А рубашку все-таки отдай, тебе не приглянется, - ласково попросил некромант, за что получил этой же рубашкой в лицо. Рубаху водянику организовали и с почестями сложили на нужное место, клятвенно пообещав больше так не делать. Одежда моя, кстати, сохнуть никак не хотела, пока Свирк не высушил противным заклинанием (так стянуло, аж дышать стало больно). Правда, спустя три часа уговоров. «В назидание, - заявил он. - Над нечистью смеяться нельзя, за редким исключением». В общем, весело было. Так что, когда мы пришли в деревеньку Прага, а я лениво обдумывала, почему вышло, что название так сильно напоминает чешскую столицу в моем родном мире, ни один из нас даже не остановился, чтоб договориться, что и как. Свирк пошел за хворостом для ночного костра, остался чертить защитный круг (не столько от нежити, кстати, сколько от тумана, росы и прочих приятностей погоды), а я сразу в корчму за запасами, потом - к центральному колодезю, он же - главная дислокация местных сплетников. - Ну и колдуны нынче пошли! - я вытерла потный лоб и сделала большие глаза. - Видали, стоит у ворот и аки царь какой ждет, чтоб к нему сами выходили. - Колдун? - с придыханием спросили меня. - Какой еще? - Такой, - важно сообщила я, - мертвомаг! Который упырей упокоить может, с нечистью столкуется, туда-сюда. Звал кто или сам пришел? - Не-не, не звал никто окаянного! - завопили местные. Замолчали, подумали как следует. Я помогла. - Слыхал я, чуют они, ежели где что происходит. Сразу за этой фразой сплетни всегда можно было грести лопатой. Прага не оказалась исключением. И ведьмы на каждом шагу, и на кладбище «чегой-то нечеловечье» творится, деревня-то большая, на краю странники какие-то поселились, не злыдни ли какие, каженники толпами бродят… Обычный набор, между прочим. - Так, - выдохнула я, скинув перед ленящимся у кучи собранного хвороста Свирком еду, - жратва вот. Пять коров доиться перестали и одна коза. Баба какая-то вечером из бани заикой вернулась. На кладбище неспокойно, воет кто-то. Какой-то дитенок которую неделю спать не может, кошмарит. Там-сям пропадает что-то. Свирк деловито все выслушал, кивнул. - На кладбище ночью проверим, но думаю, брешут. В неспокойных по-настоящему местах об этом помалкивают, а тут народ непуганый, сразу видать. Пропажи - людское дело, нечисть свое берет. Я захихикала над формулировкой. Серьезно? Кого-то это мне напоминает. - Коровы - брехня, если только овинники не расшалились. Или знахарка местная в корыто не так плюнула, - хмыкнув, заявил он. - Слушай, а что, и в народе знахари бывают? Порча там, сглаз? - не выдержала я. Вопрос меня давно мучил, еще в том мире, когда одногруппницы про гадалок что-то говорили, опять же, передачи всякие. Свирк весело пожал плечами. - Магический дар распределяется неравномерно, знаешь ли. Кому-то с ведро, кому-то с наперсток. Обучать начинают этак с кружечки. Неучи погоды особенно не делают: так, приворожить случайно могут, злое слово, опять же, навесить по мелочи. - И что, ты такую порчу снять можешь? Он поморщился. - Такую сложнее, - он взял веточку и принялся рисовать на земле. - Смотри, вот как выглядит заклинание - обычная сеть. Форма разная, но плетение везде одинаковое. Расплести такую несложно, известно, где, что и с чем сцеплено. А вот любительская, случайная, на клубок похоже. Попробуй-ка, распутай. - Долго возиться придется, - согласилась я. - Благо, и силы в них немного, - кивнул Свирк. - Даже если много разными словами проклинать, будет у человека головная боль или живот поведет. Только если много раз повторять одну и ту же фразу, например, на бесплодие, выйдет около того. Несправедливо, но факт. - Ясно-понятно, - вздохнула я. - А лечить только магией можно? Или препараты с лекарствами тоже прокатывают? - Чего-чего? - некромант тряхнул темными волосами. - Опять ты на своем языке общаешься. Магией лечить быстрее, выздоровление вероятнее. Но и народными средствами кое-что лечить можно, тебе же ногу лечили как-то. Просто тут удача работает. - Ладно-ладно, - я подняла руки, сдаваясь. - Что с бабой и ребенком? - Баба, скорее всего, сама виновата, на тринадцатый пар пошла. А кому приятно, когда ты с товарищами веселишься, а тебе мешают? Вот и баннику не очень. - фыркнул тот, выгребая из сумки сало и в предвкушении обеда его обнюхивая. - Ребенка посмотрю, испуг даже я снять могу, хотя и не лекарь. Но в итоге, конечно, посмотрели и бабу. Мне нравилось наблюдать, как Свирк взаимодействует с селянами. Поначалу это всегда напоминало цирк: истово взывающие к предкам люди, держащиеся в пугливом отдалении, каждый жест и шаг вперед воспринимали так, словно некромант сейчас одним словом тут всех положит. Свирк никогда не пытался им возражать, вел себя просто и непринужденно. Хотя, конечно, мне было видно, что ему не очень уютно, что с тем же водяным он держится много более расслаблено. Ребенка ему показали не очень охотно, причем, вытащили из домика, в дом не пустили. И того бы не сделали, кабы я не отпихнула плечистого хозяина и не вынесла пацаненка с пустыми глазами с лавки у печи, закутанного в одеяло. Худющий, с торчащими ключицами и скулами, здоровым он точно не выглядел. Народ вокруг заахал и заохал сочувственно, но не приблизился. Свирк положил руку с чистыми тонкими пальцами на лоб пацаненку и задумался. Я с любопытством посмотрела в голубые пустые глаза. Нет, не пустые. Застыл в тех глазах чистый неубывающий детский ужас. Заметила, что второй рукой мой спутник почти незаметно водит над грудью: если не приглядываться, кажется, лежит себе рука и лежит. - Давно он такой? - спросил Свирк так резко, что мамаша, отважившаяся подойти ближе других, подпрыгнула, всколыхнув необъятную грудь. - Две седмицы, - пробормотала она. - Аккурат опосля посиделок у костра, пришел кто, напугал видно… - Один был? - Не, с ребятишками. Баяли, говорят. - Баяли, значит, - некромант поднял серые светлые глаза на толпу. - Что баяли? Про воинов смелых? Или про другое что? Народ зашушукался и вытащил вперед троих пацанят примерно одинакового возраста - мелкие, сопливые, в запыленных рубашонках, один даже с разбитым носом. Они бычились, стараясь не смотреть на Свирка. Тот поднялся и нарочито медленно сделал шаг в их сторону. - То ли баяли, что говорите? - тихо-тихо спросил он. Ну и чего он жуть на детей напускает? Ладно взрослые, а эти-то ведь описаются сейчас со страху, как потом объясняться будем? Между прочим, Свирк мне позже пояснил, что действительно есть такая «жуть» - обычная слабая волна магии с каким-то вектором куда-то не туда. Очень помогает по жизни, кроме таких безнадежных, как я. Однако, обошлось… по-своему. Тот, что с разбитым носом, первым не выдержал, глаза поднял, встретился взглядом с некромантом, вздрогнул и взвизгнул: - Страшные байки! Про каженников, ночного духа и козу с тремя рогами! - и бегом обратно за материну спину. Двое оставшихся уставились себе под ноги. Народ зашептался. - Он имя назвал? - спросил Свирк. - Такое странное, звучало красиво, как песня. Оба пацаненка кивнули. Мой спутник покачал головой. - Ясно все. Что ему ясно, я не поняла, но спрашивать пока не стала. Уже намного менее загадочно Свирк потер руки, разогревая их, и положил на виски ребенку с пустыми глазами. Что-то он делал, потому что я, стоявшая рядом, ощутила слабое покалывание магии, знакомое по вариной подвеске. Это было еще одной новой для этого мира чертой - я не была магом, но магию ощущала. Мальчик задышал чаще, лицо его немного разрумянилось, но глаза остались пустыми. Свирк неожиданно ударил по лицу наотмашь - белобрысая голова мотнулась в сторону, мамка охнула и прикрыла рот… Но пацаненок несколько раз моргнул, и глаза его приобрели осмысленный оттенок. Он огляделся, Свирк поймал его за подбородок, глядя в глаза, и медленно внятно проговорил: - Имя то забудь навсегда. Еще раз призовешь - сам баечником станешь. Все? Тот зачарованно кивнул. Мамка всхлипнула и обняла его, утопив в куче юбок и необъятных телесах. Отец бочком подошел к некроманту и всунул в руку оплату, поскорее отодвинувшись к сыну. Мы со Свирком отошли подальше. После колдовства он всегда хотел пить. - Повезло, баечник не очень старался, разозлился только. А то б я не расплел, не лекарь ведь, - пояснил он, жадно припадая к ковшу. Я терпеливо дождалась, пока он напьется. - Что с ним было? Свирк вздохнул, позволив себе легко улыбнуться. - Истории, Сашко, разные бывают. Правда и кривда в них причудливо перемешиваются. Иной раз и попадет туда что-нибудь по-настоящему опасное. Назвал он имя баечника, духа страха, тот пришел, раз звали. Увидал, что в шутку, и разозлился. Повезло, что ребенок, да времени немного прошло. Взрослый бы через месяц сам баечником стал, совсем бы с тела сошел, а душа принялась службу его служить. Имена - страшная вещь, - непонятно добавил он. - Может, останемся на пару деньков? - предложила я. - Вроде тебя тут не особенно уже боятся. Доброе дело сделал. - Можно, - вдруг согласился Свирк. - Да и бабу завтра посмотрю. Заикание - испуг простой, урок она свой усвоила, может выйдет чего. Он помолчал. - Да и пожрем нормально хоть пару дней. Мы рассмеялись.