Куда черти не уносят

Некромант пыхтел и стонал под моими руками и требовал «сильнее» и «не жалей там, налегай». Я, ворча, все равно жалела. Все казалось, сломается подо мной, порву нежную белую кожу, вон, как кровь-то под ней бегает. Ночь на кладбище с тремя дюжими упитанными упырями не прошла для него незаметно. За раз, как он объяснял, можно подавить волю одного существа, другим же только выдавать помехи. Но упыри в последние дни питались слишком хорошо, чем и побудили жителей Буераков обратиться к такой сомнительной с их точки зрения личности, как некромант, которого они через слово называли «проклятущим», «мертвомагом» и «ведьминым отродьем», забывая, что нанимают. Вот и пришлось Свирку вспоминать акробатические трюки, пока один упырь гонялся за теми двумя, которые гонялись за Свирком, который совершенно не мог сосредоточиться на подавлении жажды жизни в теле управляемого упыря по все той же причине - за ним гнались два его озлобленных сильных собрата. Благо, мне ночью не спалось, и я вышла поглядеть, как там идут дела. Погостов я, стараниями Свирка, больше не боялась, привыкнув наблюдать всякую гадость. Увидев танцы с упырями во главе со своим другом, я, недолго думая, подняла ближайшую лопату, кем-то предусмотрительно прислоненную к оградке, и метнула ее со всей силищи на манер копья в особо громко рычавшего нежитя. Лопата прошла его рыхловатое подгнившее тело насквозь, и он, снеся собой пару надгробий, рухнул. Встал, к моему вящему удовлетворению, нескоро, да и остатки лопаты в грудине ему очень мешали. Хмыкнув, я продолжила мять мышцы Свирка и удовлетворенно выслушивать стоны. Голос у него был глубокий, убедительный, гипнотический. Заклинаниями поставленный. Интересно, так же в постели с женщиной стонет или молчит, как партизан? - Свирк, а, Свирк! - спросила я, продолжая мять ему хребтину. - М? - отозвался он с присвистом. - Ты с бабой-то был? - Ну был, - выдохнул он. - А что, непохоже? - Не знаю, - честно отозвалась я. - Тебе как, понравилось? - Ничего, - он выдал особенно страстный фортель, так как я набрела на затекшее плечо. - А что это ты спросить решил? Нешто самому по вкусу не пришлось? - Да тоже вроде ничего, - озадаченно ответила я и добавила с любопытством. - Как думаешь, есть тут кого потискать? - Да уж, давненько я в бордели не заглядывал, - он выпростался из-под меня и потянулся за рубашкой. - Ближайший город далеко, так что придется тебе попытать счастья на сеновале. - Тоже верно, - вздохнула я и постаралась не смотреть, как он одевается. От греха подальше. Но лучше сначала. Названия деревень, через которые мы проходили, скользили по моей памяти, как неумехи без коньков по льду: то на зад хлопались, то лбом об лед, то ноги разъезжались, словом, никогда не стояли на месте. Поначалу я запоминала все эти смешные или заковыристые названия, возомнив себя лингвистом, болтала со Свирком об их происхождении, гадала, кто да как давал… Потом надоело. Единственное, что мне не надоедало никогда - это расспрашивать некроманта о чудесах. Сперва он делился не очень охотно, общими словами. Потом стал говорить больше, размеренно, почти напевая, отсеивая ненужную техническую информацию, сводя мастерство до баек, словом. Но когда нашим совместным скитаниям исполнилось три месяца, он вдруг стал откровеннее, о чем я ему и сообщила напрямую в форме вопроса «Чего это ты разговорился?» Он в ответ удивленно улыбнулся. - Иногда я забываю, что ты ненашенский. Три раза по три десятка лун прошло. Ты мне не незнамо кто больше. - Это как-то… магически подтверждается? - похолодела я. Мало ли какие обязательства такой союз накладывает, вдруг повязывает, я ему должна что-нибудь… этакое. Вдруг уйти теперь нельзя… - Нет, - он отмахнулся. - Просто обычай такой. Но я ему верю. Так получилось, что мы стали друзьями. Это сразу же стало заметно: в болтовне Свирка об Академии стали проскальзывать реальные имена, даты, печальные истории о нечисти, матрицы, цифры… Оказалось, Академию полностью называли Академией Исследования Альтернативной Жизни. Не сразу выговоришь, но солидно. А еще Свирк впервые разделся в моем обществе. Тело у него было белое, не целованное жестоким летним солнцем в поле, сразу видно, рос не крестьянином. Кожа походила цветом на молоко, на ней даже волос не было. Однако несмотря на кажущуюся субтильность, он был жилист и по-своему силен. Почувствовав лопатками мой взгляд, он обернулся и прищурился. - Не так что-то? - спросил беззаботно. Я отмахнулась и отвела взгляд. Вот так-так. Слишком легко я приняла тот факт, что теперь мужчина, смирилась с тем, что меня может тянуть к женщинам, вроде как, естественно. В корчмы мы за девками не заглядывали, дали бы еды купить, хрен с ними, с прочими потребностями. Долгое время моими единственными эротическими снами были сны про обнаженную жареную курицу или плавные изгибы котлет. Мое здоровое мужское тело от этого несколько страдало, хотя и компенсировало беготней наперегонки с нечистью. Поэтому когда я вдруг среагировала на него (то есть как «я»…), удивилась - это мало сказано. А поскольку он мне был теперь другом, и спать мне с ним рядом придется очень может быть долго, я решила от греха подальше найти девушку на ночь. Не представляя, как начать такое нелегкое дело как съем, я тупо шастала по деревне, строя глаза любопытным… Пока не поняла, что это можно делать ненавязчиво за невинным разговором, а уж нужные сами все поймут. Объясняли мои ошибки и навязчивость мне обычно их мужья. Кулаками. К моему вящему удивлению, девушкам я как мужчина оказалась интересна. Наемничья рожа их поначалу пугала, но под общий флер романтики моих рассказов и шуток они незаметно перемещались из противоположного угла комнаты или поля ко мне на колени. Свирк, утром завидев мою невыспавшуюся, но довольную бородатую рожу, делал вид, что ничего не заметил, я молчала, все шло как надо. Упомянутый Свирк, тем временем, кряхтя, перевернулся на спину и натянул рубаху. - Слушай, Сашко, возьми-ка меня с собой, авось и на меня охотница найдется, - вдруг попросил он неуверенно. - Что это ты вдруг? - удивилась я. - Сил уж нет, особенно на тебя глядючи, - вздохнул он. - Хочется? - понимающе спросила я. Свирк кивнул на топорщащиеся брюки. Серьезно все. Если даже от массажа встает… Как бы у самой не встал. То-то объясняться весело будет. - Трудно придется, - вздохнула я. - Ты ж вроде как мертвомаг, мерзкое отродье и все такое. - Обычно да, - кивнул он грустно, - но иногда везет. Тем более, коли ты мне работу подбрасываешь, может и тут сможешь? - Попробую, - я невольно почесала затылок, сомневаясь. Но вообще-то у меня получилось. Так уж вышло, что сеновал нам пришлось делить. Распластавшаяся подо мной тоненькая девчушка только выглядела неискушенной, на деле же отзывалась маленькой чумазой рысью, пахнущей лесом и прелой травой. Соседний стожок фыркнул, и показалась загорелая спина свирковой наездницы. Здоровая девка, кровь с молоком, сбежала от мужа в объятья загадочного некроманта, в колдовские приключения на одну ночь. Вот разве что налет романтики портился запахом коров, ну так что с деревенской взять? Я не осуждала ее, я бы тоже сбежала. И не на одну. Опомнившись, но продолжая двигаться, я перевела взгляд на Свирка. Его глаза были полузакрыты, рот приоткрылся, истома владела им, а не эта роскошная селянка. Черные волосы на мягком сене казались щупальцами темноты. Он открыл глаза и перевел взгляд, полный мечтательного восторга и страсти, на меня. Мне показалось, я пропала. Мягкая плоть обступала и ласкала меня, но мне мыслилось, это было его тело. Знакомые худые белые ключицы, тонкие сильные руки. Он смотрел на меня так озадаченно, словно тоже что-то чувствовал и лишь удивлялся, откуда берутся стоны и вскрики наших компаньонок. Девушка на нем, тем временем, вскрикнула в последний раз, затряслась, будто в лихорадке, и он зажмурился, готовясь к вспышке. Я поняла, что сейчас же последую за ним. Вместо рыжей девчонки я видела под собой красивое лицо Свирка, и последний поцелуй начисто снес мне крышу. Черт. Это было очень плохо. Мне с ним еще сколько рядом спать? Значит, не в воздержании дело. Хреново. Предстоял возможный тяжелый разговор, после которого я с большой вероятностью лишусь напарника. Я открыла было рот, чтобы что-нибудь сказать, наверняка все испортить окончательно, но тут на мое счастье рыженькая, собрав нехитрые вещички, сверкнула зелеными глазенками на Свирка. - Ты колдун, говоришь? - спросила она с сомнением; а ведь сначала пялилась с опаской. Ну, какая тут опаска, когда Свирк из волос сено выбирает? - Ага, - кивнул тот расслаблено, не спеша натягивать на себя одежду. - Неладно у нас, - она пожевала губами, будто решаясь на разговор. - Везде неладно, как поспрашивать, - нейтрально отозвался Свирк, слышавший такое раз тысячу. - Нет, - она покачала головой. - Кабы он не услышал… Дурное слово о нем силу имеет небывалую. - О ком слово? - некромант скосился на нее с некоторым любопытством. - Из твоих, - она занервничала и порывисто кинулась к дверям. Мы с недоумением проследили за ней. - Некромант что ли? - решилась я нарушить тишину; благо, тему перевели. - Вряд ли, наши в деревнях не живут. Просто колдун какой-нибудь, - нахмурился тот. - Похоже, все по-настоящему, раз так боятся и молчат, - вспомнила я его рассказы об истинном и ложном. Он покивал и встал к окну, принявшись чертить что-то руками, нашептывая. Я натянула штаны и дождалась, пока он закончит. - Давай я с утреца пойду поспрашиваю местных кумушек. Может, кто и проговорится, на мое обаяние глядя, - хмыкнула я. Свирк, однако, остался серьезным. - Будь осторожен. Что-то тут очень неладно. - Не понял. Он вздохнул и покосился на окно. - Магический фон. Есть какие-то стихийные очаги, очень… неприятные, как липкая грязь, - его передернуло. - Орудует кто-то? - И силы в нем не чарка, что уже подозрительно, - Свирк довольно быстро натянул на себя свои лохмотья, погрузившись в думы. Я, сочтя разговор оконченным, от греха подальше ушла в другой угол, зарылась в стог сена и приготовилась спать. Спалось мне как-то нехорошо. Снилось, будто за мной гонится черная собака, рычит, капает слюна изо рта - бешеная. А я никак не могла оторваться от нее или убить - все бежала, бежала, а силы кончались, и вот она уже была близко… Очнулась я от щелчка по носу. - Проснись! - крикнул мне Свирк, видимо, уже не в первый раз. - Что такое было? - прохрипела я, неловко ворочая затекшими конечностями. - Липкая Жуть. Нас нашли, поприветствовали и попытались выгнать. Кому-то не нравится, что в деревне посторонний маг… - некромант, задумавшись, погрыз ноготь. Я ходила по скрипящему деревянному настилу, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя душную вату кошмара. Не выходило. Руки и ноги были вялыми, хотелось лечь и уснуть обратно. Свирк, заметив мое состояние (скорее всего, по многочисленным ругательствам), махнул рукой, что-то поплел и пошептал, и мне стало лучше. - Спасибо, - выдохнула я, с хрустом потягиваясь. - Если честно, у меня возникают два желания: свалить отсюда к чертовой матери или пойти и надрать чей-то наглый зад, сделать доброе дело. Но второе зависит от тебя. Свирк рассеянно кивнул, порылся в сумке, вытащил оттуда какой-то мешочек, а из него - мелкую черепушку, вроде куриную. Многозначительно по ней постучал. Я, доселе не видевшая такого увлекательного действа (он обходился плетением сетки заклинаний, максимум, завязанной на нехитрый предмет), уставилась на него. - Оберег тебе. Вся магия сползет, как с гуся вода, - он ловко стащил с шеи кожаный шнурок, стряхнул с него чей-то зуб (вполне, кстати, человеческий), продел за глазницы черепушку, торопливо на нее нашептал и нацепил на меня. Я замерла, почувствовав на шее его теплые деликатные руки. - Вот так, - проговорил он задумчиво, задержавшись пальцами на моей шее чуть дольше, чем надо, на мой вкус. Во рту пересохло, я кивнула и слиняла по делам, весьма трусливо, по-моему. Что-то в деревне и впрямь происходило, поскольку жители при разговорах о мертвомаге начинали ворчать и настороженно оглядываться, отговариваясь тем, что ничего у них не случалось, «даже коз леший не ворует», а «водяной и подавно молчит». Учитывая тот набор ерундовых историй, который я выслушивала в каждой деревеньке (и чем безобиднее там было, тем больше, по словам крестьян, ночами просыпалось ужасов), ситуация была опасной. Где-то через час бестолковых поисков, отчаявшись набрести на конкретные сведения, если не считать обеспокоенных оглядок, я решилась вернуться к Свирку. Почти на выходе из ворот из-за кустов на меня набросились, да так внезапно, что я чуть постыдно не свалилась в обморок (то-то потехи было бы!). Стряхнув то, что уцепилось за меня, к ногам, я с удивлением увидела смутно знакомую женщину. Только вот этой старухи я прежне не видала точно: волосы у нее были седые и редкие, а глаза - безумные. И глаза эти были мне знакомы… - Помогите, ради всего благословенного! - запричитала она надломленным голосом, вцепившись мне в руки. - Что такое? - выдавила я, угадывая, что будут синяки. - Он все! Колдун! Он узнал, что я… у вас… и теперь… - она всхлипнула и разрыдалась, да так безнадежно и отчаянно, что из меня фонтаном полилось сочувствие. Женское горе всегда найдет отклик в другой женщине, кем бы я она ни была телом. Она, тем временем, утерев глаза, более внятно сказала. - Не узнаешь меня? И я себя не узнала. Ночью молодкой ладной легла, утром старухою древней проснулась! Он все! Узнал он, убьет меня теперь, а мне все теперь едино - терять нечего… Муж из дому выгнал, дите не узнает! - и она осела на землю, снова залившись слезами. Я похолодела и подхватила ее на руки, спешно рванув к Свирку. Это было уже более чем серьезно. То ли он смотрел не так, как я, то ли видел чары, но девушку в старухе узнал сразу, нахмурился, протянул к ней руку - и отдернул, будто обжегшись. Я выжидающе смотрела на него. - Вытянул, - пояснил тот брезгливо. - Самоучка, но талантливый. - Он раньше животину лечил хорошо, раны заговаривал, места рыбные да охотничьи знал, - всхлипнула старуха, с надеждою глядя на Свирка. - А зимой, как обидел его Быня-силач спьяну, будто с цепи сорвался, другим стал. - Что он сделал? Расскажи мне, - Свирк уставился на нее своими прозрачными глазами, и мне почудилось, что они начали светиться. Старуха-девушка заломила обтянутые кожей руки, покрытые пигментными пятнами. Я невольно отвернулась, не в силах смотреть на нее, преждевременно постаревшую, и потому не несущую в себе присущего счастливой старости благородства. - Быня-силач красивый был, до девок охочий, - выдохнула та, тяжело дыша, - ну и глаз на него знахарева дочь положила, младшая, любимая. Колдун уж и так, и этак ворожил, говорят, по лунному свету ходил, из лесу поутру в земле измазанным возвращался… Не отвратил ее. А тут Быня сгоряча девчоночку оттолкнул, мол, не мила ему вовсе, - рассказывая, она успокаивалась, только руки то и дело нервно теребили подол платья, в когда-то завлекательном вырезе которого виднелась обвисшая старушечья грудь. Она замолчала, видно, собираясь с силами. - А потом Быня пропал. Видали колдуна, как возвращался он из лесу, в крови перемазанный. Быню так и не нашли, а девчоночка словно поутихла. Только вот с тех пор знахарь будто другим человеком стал - то и дело где молоко пропадает у коровы, парни вдруг от девок отворачиваются, бабы здоровые деток мертвых рожают прежде срока… С ума колдун вышел, младшую свою даже на улицу не выпускает… Молчат все, боятся его ныне, и не зря, - закончила она совсем тихо. Я с ужасом посмотрела на замершего Свирка. Он ответил мне решительным взглядом. - За такие дела наказание одно, это тебе всякий скажет, что некромант, что обычный маг, - грустно сказал он. - Где живет ваш колдун? - Дом с петухом на крыше, - машинально ответила та, но вдруг спохватилась и уставилась на Свирка полными надежды глазами. - Ежели вы его убьете, вернется моя красота? Я задумчиво кивнула сама себе - закон сохранения энергии подсказывал мне, что как-то это осуществить можно. Но, едва взглянув на лицо некроманта, я поняла, что фатально ошиблась. - Врать не буду. Ежели он твою красоту в какую-нибудь вещь заключил, я верну. А ежели другому человеку отдал или живому кому, твоя красота частью его станет, и после смерти не воротишь, - тихо, но твердо проговорил он. Старуха-девушка кивнула и сказала, что будет ждать нас здесь и молиться. Дом с петухом на крыше был добротный, чистый. Свирк замер у входа, пробормотав что-то, помахав руками и брезгливо ими потряс, будто стряхивая нечто неприятное. Мне показалось, будто я увидела в чердачном окне белое лицо. Открыл нам неопрятный мужик, заросший косматой бородой по самые глаза. Глаза эти, синие-синие, сверкали негодующим светом, от которого хотелось виновато отвернуться, и я опустила взгляд на его некогда белую рубаху. - Чего надо? - спросил он, быстро окидывая взглядом нас обоих, задерживаясь на моем друге. - Закон соблюсти, - хрипло, но решительно ответил Свирк и вознамерился зайти, но мужик перегородил ему дорогу и сложил на груди могучие руки. - Неча по избам шастать, отродье мертвомажье! - проговорил он. - Сашко, - кивнул мне некромант. Я несильно пихнула мужика внутрь. Он, не ожидавший такого, ударился спиною о печурку, крякнул, синие глаза забегали. - За что спросить пришли? Ничего не делал, - заявил он уверенно. - Народ по-другому говорит, - мрачно отозвался Свирк, растопырил пальцы одной вытянутой руки (как будто знак «стоп»), второй принялся чертить по воздуху сложную фигуру, взгляд стал отсутствующим. - Убийство за тобой, вредительство. За такое одно наказание. Свирк не видел, но я, наблюдавшая за мужиком, вдруг заметила просветлевший его взгляд, скользнувший кверху и спешно вновь уставившийся на пол. - Ну так не тяни да уходи, - покорно отозвался он. - Нечего тебе тут делать, бери жизнь мою и забудь дорогу сюда. Что-то во всем этом было не так. Я задумалась. - Дочь твоя где? - спросила я. - Ее тоже убил? - Богов побойся! - крикнул он возмущенно, но спохватился и замолчал. - Не тронь ее, недужная она. Свирк кивнул ему, но меня что-то глодало. Решаясь, я подошла к узкой лесенке наверх. Знахарь дернулся вперед. - Стой! Не ходи туда! Я посмотрела на него внимательнее. Руки он не тянул, шептать ничего не шептал, синий взгляд смотрел отчаянно. Сжав губы, я стащила амулет с шеи и положила на стол, неуклонно двинувшись к лесенке. - Нет! не надо! Я виноват, меня и убивайте! Не тронь ее! - завопил тот уж совсем отчаянно, взмахнув руками и… не накладывая никакого проклятья-заклятья. Я нахмурилась и, натянув амулет обратно, положила руку на плечо некроманту. Тот попытался ее стряхнуть, но я настойчиво повернула его голову к себе и сказала «Нет. Не тот». Мужик зарычал и кинулся на меня, но я ждала и мощным толчком отправила его обратно, а Свирк, хмуро кивнув, набросил какое-то свое заклинание, отчего тот не мог даже встать. - Сеть, - пояснил мой друг. - Ты же не думаешь…? Я, поняв его с полуслова, кивнула. - Он мне и вреда причинить не смог, вишь, какой поспешный. Да и в глаза глянь - не он это. Знахарь, услышав наши слова, вдруг завопил, сыпля проклятьями и заявляя, что он - самый черный злодей, многих убил и еще убьет. Свирк, глядя на это, кивнул мне и, примерившись, полез на чердак, я - за ним. У противоположной стены замерла совсем юная еще девушка, темноглазая и темноволосая. Красивая настолько, что не было никаких сил сопротивляться… Я почувствовала, как тянут меня к себе темные омуты глаз, как душа поет и плачет, стремясь к этому неземному созданию. - Сашко! - предупреждающе крикнул Свирк, и мне прилетело чем-то очень неприятным: мои ноги отказали, и я со всей дури грохнулась на пол, больно ударившись, но зато опомнилась. Девчушка, что-то сообразив, вдруг совершенно преобразилась, вытянула вперед руки, скрючила ногти. - Сами все виноваты! Зачем пришли, глупые?! Умрете тоже, как Быня умер! Никого не прощу! - завизжала она. Я в ужасе уставилась на нее, потом перевела взгляд на Свирка. Ему, видно, приходилось нелегко: рука, вытянутая в защитном жесте, дрожала, принимая на себя заряды то огня, то молний (и тут я порадовалась, что на мне талисман, но все равно закрывала голову руками), а вторая резче, чем обычно, выписывала рисунок в воздухе. Наконец, когда, казалось, силы некроманта были на исходе, он рявкнул что-то на непонятном языке, и ведьма, покачнувшись, скошенной травой сползла на пол, не издав ни звука, по-прежнему красивая, как богиня, не только свой, но и чужой красотой. Свирк устало сполз по стене и долго дышал. Прошло несколько минут молчания; наконец мой друг тяжело поднялся и устало махнул рукой - мои ноги снова могли шевелиться. Я поднялась, подхватила его, благодарно вздохнувшего, и потащила по лесенке вниз. Внизу, уже не сдерживаемый никакой магией, обняв колени, сидел бородатый знахарь. - Что, и тебя извела ведьма твоя доморощенная? - устало спросил некромант, опуская на лавку. Знахарь покачал головой. - Ясно, значит сам защищал, злодейства покрывал да на себя брал, - Свирк вздохнул. - А надо было ее в столицу отправить, к магам учиться. И не было бы ничего. - Не хотел я, - хрипло проговорил мужик, - старшая упорхнула к мужу, молодшая только и осталась… Как на мать похожа была, - его синие глаза заволоклись слезами, - …отмучилась. - И других отмучила, - веско отрезал мой друг. - Живи теперь с этим, искупай вину за двоих. У самого-то так не выходило? Знахарь покачал головой. - У меня крупица дара-то, только и мог, что лечить да помогать, никому зла не делал… Да вот Быня этот, чтоб его за дальним Пределом Вещий Ворон деревом жизнь прожить заставил! - в сердцах всхлипнул он. Свирк смолчал, тяжело поднявшись, я подхватила его и повела прочь из дома знахаря и из деревни. - А та… заколдовали которую? - с надеждой спросила я, уже зная ответ. Свирк покачала головой, не глядя на меня. Мы поднялись на этот треклятый сеновал за вещами, чтоб был он неладен! Заколдованная девушка уставилась на нас во все глаза с такой дикой надеждой, что мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда и невозможности ей помочь. Свирк молча прошел за своей сумкой, я подхватила свою, мой друг так же молча пошел к двери. Старуха некоторое время потрясенно молчала, а затем принялась молча и ужасно биться головой об стену. Слезы текли по ее сморщенному лицу безостановочно, и в тихом монотонном стуке было что-то ужасное и неотвратимое. - Прости, - сказал Свирк и вышел; я, растерявшись на миг, подошла к страдалице и обняла так крепко, как смогла. - Тише-тише… Авось наладится все, не все еще потеряно, - зашептала я бесполезные слова. - Примет тебя муж назад, прокормит, детишки по ласке материнской узнают… Она вдруг успокоилась, всхлипывая, утерла слезы и неистово закивала. - Ты иди-иди, - бормотала она со странной улыбкой. - Проживу… покажу ему… примет меня… Не вслушиваясь больше в бессвязный лепет, я вышла. Нам со Свирком предстояла дорога и ночевка в лесу: никто не прогонял, но нам самим не хотелось здесь более никому смотреть в глаза. Свирк молчал весь день, только на следующий заговорил о каких-то пустяках. И только на третий признался: старуха-девушка та повесилась после нашего ухода, мы и отойти не успели. Я пораженно уставилась на некроманта, разрываясь между пониманием и укоризной. Когда первое все же победило, я уселась на мягкий мох, достала еду, чтоб помянуть, и проговорила: - Мы ведь даже имени ее не узнали. Свирк только покачал головой и взял у меня ковригу. Той ночью мы спали, прижавшись спинами друг к другу, делясь теплом и ободряя друг друга. Ни о чем другом и мыслей не было.