Попытайся разбить алмазное сердце...

Когда с знаменательной даты открытия прошло три недели, случилось кое-что, разительно повлиявшее на дальнейший ход истории. Тсунаеши только-только отпустили "на волю", и он с радостью и небывалым прежде желанием занялся изучением красот родного города. Когда длительное время сидишь в четырех стенах и лишь рисуешь, рисуешь и еще раз рисуешь, то вскоре начинаешь мечтать даже об одном взгляде на место, в котором живешь. Хотя раньше подобных мечтаний не возникало. Сияя как начищенный драгоценный камень, мальчишка, с небольшим рюкзачком за плечами, степенно шествовал по улице. Его большие глаза, казалось, стали еще больше, и огненно-яркая макушка то и дело вертелась в разные стороны: так хотелось все получше рассмотреть! Он уже предполагал с каких ракурсов открываются лучшие виды и мысленно отмечал, где еще следует пройтись. Близился конец лета, и в воздухе витало какое-то странное чувство, то и дело подстегивающее сесть на какую-нибудь лавочку или скамеечку и сделать пару набросков пробуждающегося города. Весь воздух пропитан стремлением запечатлеть это мгновение, эту минуту. Повинуясь этому порыву, Савада резко свернул влево, там как раз есть небольшой парк. Но там его ждало разочарование, так как ранним утром это место еще было закрыто, да и вообще следовало найти какую-нибудь кафешку и позавтракать нормально. А то ведь ушел из дома, прихватив только бутерброд да памятный альбом с парочкой разной твердости карандашей. Как талантливый, но бедный художник. Юноша несколько расстроился, но бодро направился к одному знакомому заведению, там он частенько бывал, когда работал в R&D. От болезненных воспоминаний, уже чуть-чуть померкших и выцветших, он крупно вздрогнул и прибавил шагу. - Добро пожаловать! - Почти что пропела симпатичная работница заведения в красивом клетчатом сарафанчике и белоснежной блузке. Поздоровавшись в ответ, Тсуна огляделся. Сочетание модерна и классики, красный с позолотой и черно-белый контраст... ничего не изменилось. Совершенно. От этого приятно теплело на сердце. Слегка прикусывая губы, чтобы не расплыться в глупо-широкой улыбке, рыжий вихрем пронесся мимо столиков и устремился к своему излюбленному месту - у самой дальней стенки, где справа огромное окно. Оттуда видно всю улицу и уж точно невозможно пропустить момент, когда город наконец-то оживет полностью. Скидывая рюкзак на соседнее место, мальчишка радостно потянулся и обнажил зубки. Заказ - молочно-карамельный коктейль с тертым шоколадом и фруктами, а так же знакомый от брата немецкий штрудель с шариком ванильного мороженого - и вот, Примо младший, явно довольный жизнью, откинувшись на спинку мягкого сиденья, со счастливым выражением лица смотрел куда-то перед собой. От него тянуло умиротворением и каким-то невинным детским восторгом, от которого немногочисленные посетители и сами приободрились и стали куда более доброжелательными. Мир вдруг сосредоточился здесь, в одном-единственном помещении, за дальним столиком, в завораживающих карих глазах, на нежно краснеющих щеках, в ослепительно-яркой улыбке... И именно из-за этого маленького чуда, так бесхитростно открытого и немного лукавого, Хибари замер посреди улицы, расширив зрачки от удивления и изумления. Огромное окно, как будто витрина в ювелирном магазине, открывало прекрасный вид на тихо радостного Тсунаеши-ребенка. Того самого, которого Кёя так давно не видел, тех пор, как... он же ему не привиделся? Он же действительно здесь, вот тут вот, протяни руку, прикоснись ладонью... к холодному стеклу. Вдруг стерлись все преграды и душевные сомнения. Модель так долго терзала себя, была виноватой и просто потерянной, что возникало стремление все это стереть. Нужно взять и уничтожить это "до", создав лишь "после", только с этим Тсунаеши, с этим рыжим котенком, незаслуженно обиженным и преданным своими идеалами... Облако, слегка нахмурившись, стрелой метнулось вперед, движимое одним. Желанием заглянуть в знакомые глаза и увидеть на их дне бесподобные светлые искорки тепла и надежды. Отворив дверь тихо, дабы не спугнуть милую бестию, мужчина уперся взглядом в обомлевшую девушку. Та, сразу же узнав молодого идола, обернулась статуей, только челюсть на пол не роняя. Так и не услышав с ее стороны приветствия, Хибари проскользнул мимо нее, как хищник, мгновенно отыскивая приметную огненную макушку и впиваясь в нее серыми глазами. Время как будто замедлило свой бег, пространство стерлось. Остался только он. Савада Тсунаеши. Мало кто по-настоящему знает, что такое "падать с небес на землю", если к тому же "земля" полна страданий и режущих душу воспоминаний, а еще красивых божеств с по истине злостно-чернильным характером, тех самых, в которых ты когда-то верил. Это настолько же болезненно, насколько и ошеломительно; вкуснейшая еда оборачивается отравой, готовой тут же застрять в горле, а недалекое счастье жалкими ошметками возможного светлого будущего. В такие моменты сердце замирает, замирает не как в любовном томлении, нет. Ему просто становится невозможным сделать удар, разогнать по венам стынущую кровь, избавиться от оплетающих его шипов с ядом на конце. От этого просто неосознанно умираешь, погибаешь чем-то светлым и добрым, оставаясь пустым. Ударь кто по замершему телу, оно отзовется гулким звуком не заполненности. Душа не здесь, ей стало плохо, и после... А рядом человек. Тот самый, с ясным холодным взглядом и сурово поджатыми губами. ... вернувшейся в тело душе до безумия хочется исчезнуть. Тяжко простонав, мальчишка накрыл ладонями перекосившееся в страданиях лицо, едва слышно всхлипнув. Глупое-глупое сердце, зачем ты привело его сюда? Зачем ты позволило этому случиться?.. Реборн усиленно делал вид, что он занят. Темный взгляд натыкался сам собой на довольное лицо Колонелло, так отлично не вписывающегося в интерьер кабинета. Хорошо хотя бы, что работать не мешал. Перечитывая в третий раз договор о сотрудничестве с американской фирмой, разрабатывающей залежи нефти на территории США и Канады, брюнет тщетно пытался вникнуть в то, что значит все это перечисление букв. Нет, конечно, читать он умел и деловые бумаги обычно щелкал, как орешки, но в этот раз все как-то подозрительно расплывалось перед глазами. Звонок мобильника, магнат на ощупь отыскал телефон, мимолетно глянул на дисплей и нажал "Принять". - Да. - Не отрываясь от документа, мужчина уверенно начал разговор. - Добрый день, Реборн-сан. - Голос на другом конце был хрипловатым и посаженным. Впрочем, как и всегда. - По просьбе Дробящего Мустанга я связался с Джаннини, он сейчас занят каким-то совместным проектом со Спаннером и Шоичи, но сказал, что готов прилететь в Японию по вашему приказу. - Отлично. - Рука с тисненным листом опустилась на стол, пальцы разжались, позволяя договору свободно упасть на лакированную поверхность. Память услужливо подбросила воспоминание о том, как он лично закрывал кольца в сейф. Интересно, а что случится в мафиозном мире, когда все узнают, что Халф Вонгола Рингс действительно существуют? Хотел бы Реборн посмотреть на лица глав семей!.. Усмехнувшись, брюнет вновь как бы не специально зацепился взглядом за прислушивающегося Колонелло, так вольготно расположившегося на диванчике. С того раза, (а миллиардер предпочитал не вспоминать, как его отлюбили в ванной, ибо до сих пор чувствовал, как у него подкашиваются ноги от подобных воспоминаний), боец Комсубин, казалось, не желал покидать своего любимого ни на секунду. Они даже ужинали в столовой в одно и то же время, и это просто... умиляет и выводит из себя. Да, именно так, хочется и благодарно поцеловать, и хорошенько ударить. Тяжко вздохнул, магнат сосредоточился на разговоре. - Как прошла встреча со своими напарниками? Занзас молчал. Реборн прекрасно слышал, как на мгновение остановилось его дыхание, будто элитный убийца чего-то сильно испугался или испытывал боль. - Они были рады. - "Если так вообще можно сказать про Варию", - явственно достраивалось в уме окончание фразы. - Правда, резиденцию независимого отряда придется достраивать. Всех интересует, когда и Скуало вернется в Италию. Удивленно вскинув бровь, мужчина лишь легко покачал головой. Не похоже, что психов из Варии вообще что-то интересует, а значит, это сам Занзас таким замысловатым способом пытается узнать, как там его помощник и R&D в целом. И почему-то миллиардеру не хочется врать или изворачиваться. - После перевода Кёи и Мукуро в "Звезду царей", я лично занялся делами в своем агентстве, не беспокойся. Начался новый набор моделей, и уже утверждены несколько кандидатур. В общем перевод, конечно, повлиял на престиж R&D, но не так сильно и отрицательно, как предполагалось ранее. Наверное это из-за того, что два агентства тесно сотрудничают, практически как две части одного целого. О слиянии их не может быть и речи, но в скором времени такая мера и не потребуется. Скуало наверняка доложил тебе, что идет усиленная раскрутка четырех моделей, которых я хочу сделать официальным лицом R&D. - Сразу четырех? - Без особого удивления в голосе поинтересовался красноглазый брюнет, а потом спросил, - И каких же? - Хаято, Такеши, Бовино и Сасагавы. Первые два с недавнего времени пользуются особым успехом, на Ламбо же заглядываются все школьницы и молодые мамаши, а Рёхей вот-вот станет главной фигурой в фотосессиях, связанных со спортивными брендами. При упоминании Бовино вариец поморщился, как от зубной боли. Этого "сопливого мальчишку" он и раньше на дух не переносил. Удивительно, как зеленоглазый вообще продержался на месте модели. - Ясно. - Пару секунд молчания, и Занзас вспомнил про еще одну причину, по которой звонил. - Число недовольных тем, что вы не называете приемника, резко пошло на убыль, когда я прибыл. - "Ну еще бы!" - с усмешкой подумал Реборн, но подмечать этого вслух не стал. - Теперь правящие семьи в Альянсе требуют просто не слишком тянуть с этим. Обозначенные полгода остаются в силе, за это время я уж постараюсь, чтобы никто заикнуться не смел о ваших фаворитах. - Только не перестарайся. Мафиози многие тебя и так боятся, как огня. Не порть свою репутацию еще больше. - Магнат откинулся на спинку кресла, улыбаясь от своих же слов. И так понятно, что именно ответил человек на том конце связи. - Меня не волнует репутация. - Вполне ожидаемо, и сказано таким будничным спокойным тоном... - Я сделаю все для того, чтобы Вонгола оставалась сильнейшей. - Да, я знаю. В любом случае, в скором времени я планирую отправить Суперби в Италию, имей это в виду. Постарайтесь там больше никаких зданий не рушить, а то счета меня убивают своим содержанием нулей... - Хорошо. И последнее, Реборн-сан. Семья Каваллоне просит, чтобы вы, в тайне от Дино, отправили своих людей на проверку нескольких человек. Они могут представлять потенциальную угрозу, но сами подчиненные Мустанга не хотят обременять босса, по их словам, "и так много сделавшего для них". - Дураки, если не босс, то кто? Хотя, я понимаю их. - Брюнет прикрыл темные глаза, на время забыв даже про Колонелло. - Подобным узам в семье можно позавидовать... Передай, пусть пришлют список. Сделаю все, что смогу. - Слушаюсь. В скором времени придет по факсу. У меня все. - Да-да, до скорого. - И мужчина отключился, протяжно выдыхая. Накатила меланхолия, - он так давно не был на родине, не видел знакомой природы, не вдыхал тамошнего воздуха... Италия - страна чудес. Он думал так в детстве. - Помочь расслабиться? - Как чертик из табакерки, возник рядом блондин с лукавым взглядом аквамариновых омутов. Он склонился так низко над бледным Примо, что практически прошептал слова тому в губы. Предусмотрительно перед этим положил руки на чужие плечи, дабы ему не заехали в лоб. Конечно, он же намеревается немного испугать брюнета, вдруг тот вскинется?.. Миллиардер лишь сильнее смежил веки, чувствуя, как приятное тепло начинает разливаться от движений ловких пальцев бойца, разминающих его мышцы. В награду он выдохнул в чужие губы порцию горячего воздуха. Не стерпевший от подобной провокации, Колонелло запечатал соблазнительный рот своего любимого жарким и глубоким поцелуем. Счастье? Да, похоже на то. Хотя ученик Лар Милч не задумывался над подобными глупыми вещами. Для него существовал только данный момент и только мужчина в его руках. Не проронив ни слова, Хибари просто уселся напротив мальчишки, отодвинув чужой рюкзак к стеклу. Глаза неспешно, подробно ощупывали знакомую до боли в кончиках пальцев фигурку, взгляд в сторону - расстрел. Внутренний голос, начавший было насмехаться над нетерпеливым Кёей, было послан далеко и надолго. И все принципы тоже... Хотелось коснуться. Хотелось услышать голос. Хотелось отнять руки от лица и заглянуть наконец в два карих омута... Хотелось просто осознать наконец-то, что "ДА, он перед тобой". С каменной маской на лице, мужчина вдруг понял, что не знает, что нужно сделать. Тсуна уже давно пропал из агентства, единственный раз, когда Мукуро заметил его вместе с Джотто, не приносил радости. Потребность увидеть его стала почти болезненной, она отражалась во всем, начиная от постоянно бледного лица и переживаний и заканчивая нежеланием работать. Сейчас же есть реальный шанс что-то изменить, упустишь его... упустишь себя. Свою жизнь, смысл, и черт знает, что еще... - Ты не изменился. - Мягко, осторожно начал тяжелый разговор брюнет, пряча под столиком дрожащие руки. Спасибо, голос не сорвался, не затих, звучал ровно и завораживающе. Приложить чуточку обаяния, чтобы вызвать желание ответить, и вот - полноценная беседа. Хотелось бы, чтобы так все и было. Савада молчал. Через некоторое время, видимо, решив что-то для себя, он медленно опустил ладони, как-то по-детски и нерешительно прижав их к груди, сжав в маленькие кулачки. "Ками-сама, и вот этого ребенка я изнасиловал?!" - с ужасом и страхом заметила модель, но приложила как можно больше усилий, дабы подобная бьющая хлыстом по сознанию мысль никак не отразилась во внешнем облике. Напоминать о том дне будет просто верхом бессердечности, это и так ясно. - Добрый день, - подождать лишние минуты, лишь бы услышать вот такой слабый, нерешительный голос... это определенно стоило того, - Хибари-сан. - Глаза Савада так и не поднял. Краска отлила от его щек, сделав их бледными, а хрупкие плечи поникли. Страдальческий вид рыжика вызывал одновременно и жалость, и сочувствие, и презрение к самому себе. Скажи мужчине, что в будущем он будет убиваться по какому-то мальчишке, то он собственноручно посадил бы шутника на кол. Вот и все. Что спросить дальше? Кёя растерялся, впервые в своей жизни. - Как ты? - Облако слегка отстранился, не желая давить на собеседника, поражаясь самому себе. И где только силы нашел так нежно и осторожно действовать? Тсунаеши дернулся, кое-как выдавливая кривоватую нервную улыбку. Интересный вопрос. "Я просто замечательно! Цветочки цветут, солнышко светит! Мир прекрасен!" - такого что ли от него ожидают? До скрипа сжимая зубы, Примо младший уберегает себя от грубости, неизвестно откуда появившейся. Взгляд мечется от штруделя к бокалу с коктейлем и обратно. Отчаяние все явственней проступает под коркой душевных метаний. - Н-нормально. - На выдохе, переходя на шепот, сказал он, не отыскав лучшей альтернативы для ответа. А Хибари видит, как Саваде тяжело. Что-то подсказывает, что он должен уйти, он просто обязан это сделать, только бы не причинять еще большей боли. Если любишь, то желаешь счастья. Для столь чистых чувств не бывает другой перспективы, и да, модели следует встать и удалиться. Но она не может. Пусть мужчина будет эгоистом и себялюбом, пусть выглядит подонком и тварью, но... он останется. Потому что сделав первый шаг к двери, кажется, умрет. Душа не выдержит. Смешно, он стольким разбивал сердца, стольких уничтожал одной безжалостной фразой, но в итоге сам сидит с разбитым сердцем. Попытка убить не удалась, вот Тсуна, живой и не сдавшийся, а Кёя ощущает себя готовым вот-вот переломиться, раскрошиться на тысячи кусков... - Думаю, я не должен просить прощения. - Прикрыв полные боли глаза, брюнет нахмурился. Что-то давит на грудь изнутри, томительно и медленно. Удивленный переменой, мальчишка робко глядит на красавца-идола, которому поклоняются, как божеству. Сейчас рыжик согласен, что красота покоряет города, она уничтожает крепости, сметает войска... она только очаровывает, но этого зачастую и хватает. В воспоминаниях Савады, не всегда полных мучений и грусти, человек напротив был именно таким: гордым, завораживающим, идеальным даже в страданиях... Просить прощения действительно поздно. Но голос, бархатный и мягкий, обволакивающий, вдруг стал похожим на шелест листьев об асфальт. Внутри рванулось чувство, кажется, давно позабытое, - сожаление. Нет, сочувствие. Совесть упрямо, как беспокойная кошка, завыла: " Это ты виноват! Это твоя вина!" Странно чувствовать подобное по отношению к человеку, который тебя морально практически уничтожил, но Тсунаеши просто не может по-другому, не может! Он видит перед собой хмурого, потерянного Хибари, и ощущает себя провинившимся, он так и хочет крикнуть: "Прекрати! Где твоя гордость, почему ты сейчас так жалок?!" И Примо желает хоть раз поступить по-взрослому, ничего не испортив, ничего не сломав. Он желает показать, что все-таки изменился. Да - больно, да - страшно... НО! Савада еще не опустил рук... и Кёя тоже не должен опускать, что бы им сейчас не двигало... - Не надо. - С небывалой решительностью в голосе начинает мальчишка, хотя его мелко трясет. Свои тоном он выбивает модель из подвешенного не адекватного состояния, заставляя ее широко распахнуть глаза, по-моему, в шоке. - Не надо извиняться. Я... я... - Вовсе и не решительно всхлипнув, он, срываясь продолжает, - ... простил... уже... Тсуна не врет, правда, не врет. Еще с того дня, когда увидел бледное лицо Хибари в телевизоре, на открытии "Звезды царей", и с того момента, когда застал своего отца в ванной вместе с Колонелло, и за то время, пока рисовал новую картину... выплескивал все чувства на полотно, всю боль, всю-всю, и сожаления, и страхи... Он не мог ненавидеть, никогда не мог. А простить, не смотря на судорожно сжимавшееся сердце, оказалось не просто, но возможно. Не ради кого-то, а ради себя. Звучит отвратно, но это правда: Тсуна сделал хоть что-то для успокоения собственной души, ей было сложно терзаться из-за надругательства, и она просто отпустила... спустя какое-то время. Брюнет застывает в нерешительности и глупом непонимании, а Савада, бросив короткое "прости", не осознавая, что извиняется ни за что, срывается с места, удивительно быстро выбегая из кафе. Спустя долгие секунды, хищник-собственник в Кёе просыпается, и мужчина устремляется за рыжиком. В голове пульсирует лишь одна мысль: поймать, схватить, обнять. Не отпускать. Никогда не при каких обстоятельствах не оставлять в одиночестве. На улице восходящее солнце играет в световую игру, окрашивая все в нежно-золотистый. Прохожие не обращают внимания на происходящее. Тсунаеши нет. Сколько бы мужчина не оглядывался, сколько бы не щурил в отчаянии серые глаза, его рыжего недоразумения уже не было. Оставалось лишь вернуться в кафе, оплатить заказ Примо, и, грея леденеющие пальцы о чашку с неплохим зеленым чаем, отстраненно вглядываться в сверкающий через окно горизонт. Медленно понимать, что его на самом деле простили, что его не растоптали жестоким "нет"... потихоньку теплеющий взгляд зацепился за маленький рюкзачок там, где раньше сидел Хибари. Легкая улыбка на красивых губах, - вот и повод свидеться снова. Одним из четырех самых дорогих ювелирных камней является рубин* - прозрачная разновидность корунда. Окраска его варьируется от ярко-розового до темно-вишневого. Название же образовано от латинского слова "рубер", что в переводе означает "красный". Первое упоминание о рубине найдено в древнеиндийских текстах, относящихся к 2300 г. до н.э. Там этот замечательный камень назван "царем драгоценных камней, предводителем самоцветов". Самые лучшие рубины издревле добывали в Бирме (ныне Мьянма). Местные жители считали, что если камень зашить под кожу, то он сделает человека неуязвимым в любой битве. А в лапидарии кастильского царя Альфонсо X рубин назван камнем, "удаляющим печали и дающим радость". Русский лечебник XVI в. пишет об этом камне следующее: "Яхонт красный кто носит, страшных лихих снов не увидит, укрепит свое сердце и в людях честен будет", (красным яхонтом издревле называли рубин, в отличие от синего яхонта - сапфира). Астрологи приписывают красному самоцвету большую силу влияния. В индийской астрологии он считается камнем силы и власти, сгустком энергии, покровительствующим людям деятельным и ярким, укрепляющим их силы, оберегающим от зла. По мнению Э. Леви, основным воздействием рубина является пробуждение в человеке стремления к великому. В трактатах Индии о камнях его называют камнем Солнца и считают главным среди девяти самых ценных камней, остальные из которых - алмаз, сапфир, изумруд, топаз, хризоберилл, оникс, горный хрусталь, гранат. Рубин почитаем так же у древних греков и римлян, в Греции его называли антракс, в Риме - карбункулус. Современная литотерапия рекомендует носить рубин для укрепления воли и характера, для развития стремления к лидерству, избавления от комплекса неполноценности, воспитания мужества и чувства ответственности.