Попытайся разбить алмазное сердце...

Глава не большая. Простите автора... >.< Джотто тщетно пытался достучаться до брата. Тот заперся у себя в комнате, никого не хотел видеть и молчал на все расспросы через дверь. Не зная, что нужно сделать, мужчина не решался отойти от покоев возлюбленного. Там его и выловил Реборн, спокойно выслушал все сбивчивые и нервные слова своего старшего сына, помолчал пару минут, разглядывая блондина, а после схватил за шкирку и, как маленького котенка, потащил прифигевшего мужчину к себе в кабинет. Колонелло принципиально держался позади. В разборки родственников никто лезть не стал. Магнат, не переходя на повышенные тона, отчитал Джо за глупые мальчишеские выходки. Не должен был член семьи Примо отлынивать от обязанностей в "Звезде царей", ссылаясь на то, что Тсуна не выходит из комнаты. В конце концов именно вместо Савады он трудится там, так пусть хоть постарается. Реборн строго заглянул в печальные аквамариновые глаза, тяжко вздохнул и успокоил своего отпрыска тем, что миллиардер сам поговорит с рыжей бестией. Коротко кивнув, блондин отправился на работу. Когда же он вернется вечером домой, изволновавшийся и бледный, то первым, кто его встретит, будет улыбающийся Тсунаеши. И все вновь встанет на круги своя... Никому, кроме самого юноши, не будет известно, какая боль убивает его изнутри. Время идет, а он раз за разом все больше свыкается с положением вещей. Только грусти в глазах становится слишком много. Страшно быть сильным. А Хибари, успокоенный недавней встречей, постепенно приходит в состояние сияния. По мере осознания каждого произнесенного Тсуной слова, каждого его робкого жеста и каждого намека, модель все сильнее ощущает подступающее к горлу горячей волной счастье. Чужой рюкзачок, как величайшая ценность в мире, бережно лежит в центре стола, в кабинете Кёи. И никому, даже Кусакабе, не разрешено его трогать. Самому же потянуть замок и заглянуть в недры вмиг полюбившейся сердцу вещи немного... смущает. Именно так, брюнет, с теплой тонкой улыбкой на лице, прикрытыми умиленными глазами, чувствует странный жар у щек. И не понимает причин этого. Узнать же тайну этой вещицы он решается только через три дня, когда в "Звезде царей" каждый работник и каждая модель успели заметить неимоверно счастливое лицо Хибари. Мукуро не понимал причин такой резкой смены настроения напарника и от этого ходил еще более мрачным. Некое шестое чувство подсказывало ему, что изменения в облике сероглазого "ягненка" имеют под собой твердую почву и связаны с личной жизнью. Рокудо упрямо отрицал и не хотел видеть того, что и его извечного врага хоть капельку заботит Савада. Память услужливо не отпускала того момента, где брат Хром позвонил мужчине сообщить о том, что он увидел Тсунаеши об руку с Джотто, но его жестоко и самодовольно осадили. "Займись чем-нибудь более стоящим", ага, как же. Что может быть "более стоящим", чем собственный внутренний мир? Именно попытки восстановить равновесие в душе, (читай: найти и хотя бы поговорить с младшим Примо), сейчас и занимали голову Мукуро. Вот как-то так. Прикрыв тихо дверь, Хибари точно брошенным взглядом отыскал рюкзак. Медленно подошел к столу, сверху вниз глядя на черно-рыжий предмет, постоял пару мгновений над ним и просто подумал. Прекрасный способ встретиться с Савадой брюнет упускать не собирался, но ведь шарить в чужих вещах - не есть хорошо. И у идола Японии такое чувство, будто он сейчас решает, открыть ли ящик Пандоры. Отметая ненужные сомнения, он осторожно разворачивает рюкзачок к себе, мучительно долго тянет за замок, впрочем, тут же заглядывая внутрь. Застывает, удивленный и довольный одновременно. Альбом, набор карандашей и ластик. Все, что нужно молодому художнику для набросков и зарисовок... только Тсуна не рисовал. До этого момента. Точнее, Кёя теперь знает, что мальчишка с огненной шевелюрой не просто красивый ребенок с невинными замашками, но и человек, близкий к искусству. Это приятно греет сердце, будто ты открываешь одну из граней души любимого существа, а значит, становишься ближе к нему. Они уже не два работника одного агентства, но люди с общим интересом. Потому что Хибари любил изобразительное искусство. Приподняв уголки губ, мужчина ловко подхватил скрепленные вместе листки и уселся в кресло. Открывает альбом, будто в волшебный колодец заглядывает, очарованный, полный любопытства. Модели никогда прежде не доводилось видеть используемый для набросков материал. Поэтому брюнет в этот момент так сентиментален, от первой страницы, где во всю ширину своих резных искрящихся крыльев разворачивается утонченная фея, он приходит почти что в детский восторг. Обычно спокойные чистые глаза сейчас распахнуты и ярко блестят, а от щек отлила кровь, теперь они бледны от переживаний, чувств. Сглатывая, мужчина резким движением приподнимает лист и отводит его назад. В груди тяжело бухает собственное сердце, приятное тепло скапливается где-то в районе солнечного сплетения. Серый на снежно-белом, переходящий местами в графито-черный, иногда цветной. И наброски, наброски, наброски... природа, места, в которых хотелось бы побывать, несравненно живописные заснеженные и цветущие леса, опьяняющие виды на город сверху или откуда-то с невообразимого ракурса, грациозные животные, хищники на охоте и отдыхе, даже просто закат, пылающий вдали, из-за темнеющих макушек рельефных крыш... люди, очень много людей. Неизвестные Кёе парни и девушки, старики, дети, женщины, мужчины... Движутся, подают руку для рукопожатия с листа альбома, лукаво сверкают глубокими чародейскими глазами, тепло улыбаются той самой знакомой улыбкой, которая присуща Тсуне. Абстракции, непонятные сначала, но заставляющие задержать дыхание и пораженно застыть. Потому что не должно существовать подобного - фигуры и линии, плавные переходы и резкие углы, без смысла, НО по-настоящему цепляющие!.. В маленьком канцелярском творении внешне нет ничего примечательного, но вот суть его загребущими ручонками хватает тебя за самую суть, не отвертишься, не отвернешься. Будешь смотреть в тщетной попытке понять и осознать... вот это и есть искусство? Талант? Впиваясь взглядом в отдельные детали, Хибари листает дальше и дальше, содрогаясь от очередного изображения. Чего только не было в этом альбоме! Если присмотреться, столько людей, тщательно прорисованных или едва зацепивших взор, разных, ничем внешне не объединенных, но полных какого-то своего определенного чувства. Парень с грустно приподнятыми уголками губ, прикрытыми каре-зелеными омутами глаз и неповторимо обаятельными ямочками на щеках... тихая печаль. Пожилая дама с сеточкой морщинок на лице, ясным добродушным взглядом, парой седых прядей в волосах и раскрытой ладонью, предлагающей помощь... мудрое милосердие. Огненно-яркий, пшенично-золотой ореол, лицо и фигура начертаны обычным серым карандашом, слегка-слегка, а может, что очень внимательно и осторожно, да небесно-голубые, нет, даже какие-то особого оттенка синие завораживающие глаза... Джотто. Особый Джотто, такой, каким его раньше не дано было и представить. Лишь шевелюра и очи в цвете, но... это придает особого шарма и обаяния. Это отражает всю особенность Примо, исключительное отношение Савады к нему. И это бьет по сознанию болью, завистью. Ревностью. Снедающей все, уничтожающей до основания, разжигающей кровь до состояния лавы ревностью. Хочется вырывать этот листок, разодрать на сотни мелких кусочков, чтобы Тсунаеши, даже более того, ЕГО Тсунаеши не смел так рисовать Джо. Больше никогда никого иного, только Кёя есть в жизни Тсу... должен быть только Кёя. Едва уловимо мужчина проводит кончиками пальцев по красивому аристократу с копной светлых волос и прекрасным телом, видным в расстегнутой рубашке. Желание уничтожить рисунок почти осязаемо, оно кипит внутри и взрывается, жаль, что подобного Хибари не может себе позволить. Альбом принадлежит не ему, и как бы не были отвратны наброски в нем, портить подобную вещь брюнет не имел права. Тсуна наверняка бы расстроился, не зря он с такой любовью изображал Примо на бумаге, а лишь ради рыжика стоит попытаться погасить собственную ненависть. "С такой любовью"? Медленно и осторожно отложив занятную вещицу обратно на стол, к заветному рюкзачку, мужчина опустил руки на колени. Спустя мгновение пальцы до треска разрываемой ткани сжали дорогие джинсы, костяшки на кистях рук побелели. Что-то гортанно простонав, низко и хрипло, и хищно, модель низко опустила голову, расцепляя ладони. Подрагивающие от напряжения пальцы вцепились в темные волосы в жесте отчаяния. Ревность была ужасающей. Она мучила изнутри, сотней возмущенных и ядовитых голосов впивалась в каждую мысль, терзая ее, шипя: "А Тсуна с ним... не с тобой... рисует другого... и другой владеет им. Не ты, не так!.. Не ты!" Молниеносно вскочив, он болезненно и мучительно простонал проклятие, одним точным и резким движением опрокидывая кресло. Хибари пронесся ураганом по кабинету, хватая все, до чего дотянется рука, стукая это об пол, ломая, разбивая, разрывая. Дорогие фарфоровые статуэтки, вазы, тонкие деревянные виноградные лозы,сделанные на заказ одним талантливым мастером, - все будто разлетелось на осколки и стало вмиг ненужным. - Ненавижу его! - Прохрипел брюнет, после замирая и смотря на чужой альбом больными глазами. Внизу живота странно тянуло, хотелось еще раз глянуть на прекрасные наброски. Но вместе с тем хотелось и отойти подальше от стола, не давая себе возможности дотянуться до чертовой вещицы, полной дьявольского очарования. Вихрем Кёя промчался по кабинету, громко хлопнув дверью. Ему бы не помешало остынуть. Мукуро лукаво посмотрел в сторону очередной жертвы. Та ответила не менее развязным взглядом, пошловато облизав губы. Невысокий парень с крашеными ярко-рыжими волосами по-кошачьи выгнулся, демонстрируя аппетитную попку и хрупкие ключицы. Легким неосознанным движением синеглазый откинул длинные волосы с плеча, заметив краем сознания, как бармен этого клуба буквально пожирал глазами знаменитость. Но Рокудо не интересовали другие, он хотел того кареглазого мальчишку с неестественного цвета прядями. Плевать на качество, лишь бы разрядиться!.. Призывно махнув головой, мужчина ловко слетел с высокого стула, грациозной фигурой исчезая в обезумевшей толпе. Он знал, что паренек точно пойдет за ним, не каждый же день идол Японии распаляется на всяких шлюх. Будет потом хвалиться перед своими друзьями, мол, меня поимел сам Мукуро, одно из главных лиц страны!.. Презрительно скривив губы, он королем прошелся между распаленными людьми, направляясь к выходу. Тащить игрушку на одну ночь к себе в квартиру обладатель волос цвета звездного неба не собирался, поэтому, покинув клуб и направившись к своей привлекающей внимание машине, работник Звезды царей силился вспомнить поблизости хоть один стоящий отель. Полностью сосредоточенный на подобных мыслях, он не заметил замершую неподалеку знакомую и статную фигуру. - Джотто-сан? - Джи развернулся, спокойно оглядываясь на своего босса. Тот же остановился и удивленно одарил вниманием только что заметившего его Рокудо. - Доброго вечера. - По правилам этикета поздоровался Примо, стоя метрах в пяти от модели, которая не менее изумленно промолчала. И тут показался паренек из клуба. Даже в свете вечерних фонарей можно было разглядеть его яркую шевелюру, тонкую кость и не слишком большие шоколадные очи. - Идол-сан? - Голос у этого малолетнего незнакомца был высоковатым, как у девицы, сам его обладатель соблазняющей походкой дошел до Мукуро и заглянул в совершенное и напряженное чужое лицо. - Кхм. - Джо вскинул тонкие брови, вглядываясь в рыжего школьника. Вот тут-то синеглазый и понял, почему его работодатель так ошарашенно-насмешливо-оценивающе ухмыляется, внимательным взглядом распиливая спутника Рокудо на кусочки. Он же видит перед собой несовершенную и незаконченную фигуру Савады. Похожее телосложение, лицо, прическа. Отдаленно напоминает его, хоть и выглядит бледной тенью на фоне самого Тсуны. Сын Реборна прищурился, не обращая внимания на онемевшего подростка, узревшего сразу двух "Богов модельной индустрии". Шестеренки в этой одаренной голове быстро заработали, сопоставляя факты... Кулаки блондина сжались, хотя больше никаких внешних изменений не произошло. Рокудо застали на месте преступления, так сказать. Теперь он не отвертится от того, что влюблен в младшего брата Джотто. Уже все видно - доступный мальчишка, нужный лишь для временного утоления жажды. - Неудачная копия. - Спокойный голос Примо разорвал напряженную тишину. - Дешевая фальшивка, Мукуро-сан. В сопровождении верной ищейки, блондин прошествовал до своей машины, так и не оглянувшись на окаменевшего синеглазого мужчину. Сама мысль о том, что братишка Хром явно не равнодушен к Саваде, бесила. Но отпрыску знатной семьи не следует показывать подобного чувства, даже по отношению к подчиненным. Видит бог, но Джо в этот раз сдержался, пусть так будет всегда! Нахмурившись, Рокудо тоже уселся на водительское сиденье. Рыжий мальчишка так и остался стоять в одиночестве возле клуба. Он был вмиг оценен как "ничего не стоящий ребенок", модели как-то сразу опротивело подобное времяпровождение. С настоящим Тсунаеши в конце концов никто не сравнится. Решение подойти к своему боссу у Кёи возникло само собой. Напряженно распивая уже четвертую чашку чая, которая помогала ему успокоится, брюнет обдумывал, как лучше исполнить подобное. Вернуть Саваде его рюкзак, при этом еще раз встретившись с ним лично, было, пожалуй, главным, в чем мужчина не сомневался. Но возможно ли найти эту мелкую бестию? Ответ маячил впереди ясным огоньком, жаль, что у модели возникало желание этот огонек взять в ладонь и погасить. Выловить Джотто в "Звезде царей" и спросить про Тсуну? Черт, бредовей плана и не придумать. Кажется, Хибари от ревности быстрее умрет, чем обратится к блондину с таким вопросом. Но ведь ничего про рыжика Кёе не известно, а сына Реборна Мукуро видел рядом с Тсу. И рисунки в альбоме подтверждают существующую связь между этими двумя. На половину пустая чашка дернулась вместе с рукой, ее державшей, пару капель горячей жидкости опалили аристократические пальцы. От этого сероглазый только поморщился. Неприятно признавать, но другого выхода он не видел. Желанное "прости" он-таки получил, но прощения как следует все же не попросил. Еще, пусть и самый короткий, но модели требовался еще один разговор со своим возлюбленным. Требовался, как воздух. Достигать этого таким путем... "Если хорошо постараешься и будешь осторожен, то даже сможешь узнать, что именно объединяет Примо и Саваду", - прошептал ищущий всегда выгоду внутренний голос. Брюнет сильнее нахмурился, но безмолвно признал правоту собственного суждения. Хотя все эти советы порой так утомляют! Где-то наверху раздался тонкий голосок канарейки, той самой, не желающей сначала Кёю слушаться. Сейчас же она все время повторяла "Хибари! Хибари!" и довольно ластилась к своему хозяину. И сероглазый все чаще просыпался с маленьким пушистым желтым комком у шеи, так трепетно дышащим и дарящим тепло... Поставив хрупкую керамическую чашечку на стол, мужчина откинулся назад, запрокидывая голову. Черные пряди волос в беспорядке упали на лоб и верхнюю часть лица, так не видно было прикрытых трепещущих век. Мысли все еще метались в голове Хибари, но решение он уже принял. Джотто - не Джотто, Примо - не Примо, но пусть хоть и сам дьявол... ему нужен был Савада. Без Тсунаеши ничто не имело смысла. Уж лучше постараться исправить ошибки, какими бы они ни были, чем смотреть в карие глаза, и не видеть в них отклика. Без Тсунаеши и правда ничто не имело смысла. Королю Людовику XIV один путешественник продал уникальный голубой бриллиант за 250 тысяч ливров. В XIX веке этот замечательный бриллиант получил название Хоуп (от английского hope - "надежда"* ). Это имя было словно бы насмешкой - камень обладал роковым свойством разбивать надежды своих владельцев.