Попытайся разбить алмазное сердце...

Солнце едва-едва обозначило конец дня, уходя за тонкую линию горизонта. Время близится к девяти. Со спокойным лицом Фонг глядел на толпу людей сверху вниз и витал мыслями где-то там, далеко, за гранью. По правую руку от него стоял охранник, внимательным взглядом ощупывал маленькие фигуры и выискивал потенциальную опасность. Вечер еще даже не поздний, а народу в клубе навалом, страшно подумать, что здесь будет в полночь! И все же это немного утомляет - быть директором в подобном заведении. Было бы прекрасно просто работать в галерее, как искусствовед оценивать очередной шедевр, обогащая культурно сливки общества... но нет, чертов Скалл вновь пытается осуществить свою карьеру несостоявшегося киллера, оставил клуб без главы, пропадает в Италии. За что Фонгу это, Ками-сама? Почему именно Аркобалено Урагана вновь оказался крайним?! - Фонг-ним, разрешите помочь Катсуро? - Брюнет отвлекся, бросил короткий взгляд в сторону выхода, где намечалась потасовка, и один охранник старался предотвратить драку. - Да-да, конечно. - Ответил тихо, наклоняясь немного вперед. В клубы, бары мужчина обычно не ходил, да и рестораны посещал изредка. Если бы не должность временного директора, то он бы и шагу не ступил в этот знаменитый "Premier.27", ни за что бы! Но ведь судьба та еще девчонка с непослушным и непоседливым характером... Дали, в которых витал мужчина, едва ли были такими уж и дальними. Нет, мысли приземленные, связанные с тем самым семейством, в последнее время часто мелькавшим на экранах телевизоров. Примо, золотое сечение высшего общества. Удивительно стойкое положение Реборна, в чьих порой тиранических руках огромнейшая сосредоточена власть. Старший сын - Джотто - и младший, Савада Тсунаеши. А еще Хибари Кёя, слишком уж болезненно переживающий последствия своей ошибки. Да, клубку спутанных нитей в данном раскладе обрадовался бы каждый игривый котенок, вцепившийся со вкусом в переплетение пестрых жизней... И все-таки Фонг ненавидел судьбу! Чертова стерва всегда умеет насолить и ударить побольнее, а чтобы извиниться, пользуется связкой ключей, способной открыть любое сердце!.. Личный демон-ангел искусствоведа проталкивался через толпу танцующих и широко улыбался. Насколько же нужно быть удачливым, чтобы стать директором именно в том клубе, куда решит заглянуть Каваллоне? Ответ в процентах, пожалуйста! Ноль, запятая, ноль, ноль... Широко распахнутыми глазами брюнет следил за передвижениями блондинистой макушки, он удивленно и несколько ошарашенно наблюдал за довольным жизнью Дино, сейчас одетым в, разрази его бог за столь откровенный вид, широковатые сидящие на бедрах штаны и безрукавку-сетку. Последняя особенно хорошо открывала вид на загорелое литое тело итальянца и в частности на красивый изгиб спины и шеи. Растрепанные волосы сейчас были зачесаны в одну сторону, делая из молодого человека эдакого соблазнителя. Фонгу захотелось отчаянно схватиться за голову и простонать что-то в духе: "О, Всевышний!", из Дробящего Мустанга выйдет такой же искуситель, как из самого искусствоведа циркач! Хотя не признать красоту Каваллоне было бы кощунством. Удивление с Аркобалено вмиг спало, когда цепкий взгляд выхватил из общей картины тонкую ручку, по-хозяйски закинутую на плечи его Дино. Женская конечность выглядела неестественно и не нужно. Она была лишней. Потому что блондин, ЕГО блондин, должен принадлежать ему одному. И пусть пока между ними отношения на уровне дружеских, но одностороннюю ревность еще никто не отменял! Пальцы брюнета до побеления вцепились в тонкую витиеватую ограду. Сорваться с места и ринуться к этому взрослому ребенку? Нет. Нельзя. Любовь любовью, Мустангу это по боку, и ему Фонг никто. Просто взять и заявить о невозможности подобных отношений между Каваллоне и какой-то девушкой будет чем-то сродни предательству. Прикрыв глаза, мужчина медленно выдохнул и одним рывком расцепил пальцы. Дино должен быть счастлив, и кто сказал, что это счастье ему дарует Аркобалено Урагана? Да, внутри все переворачивалось и стенало, молило ринуться вниз, но... но ведь он не был эгоистом. И не имеет права быть. Каким бы сильным не было желание присвоить кареглазого итальянца себе, как бы не хотелось впиться в его губы подчиняющим поцелуем, а мысли не становились все сумбурнее и раскрепощеннее, Фонг обязан не забывать о праве выбора. Порой отпустить - единственный путь, позволяющий любить. С этим всего лишь нужно смириться... Развернувшись, искусствовед двинулся к vip-ложе, где предусмотрительные подчиненные уже все подготовили для того, чтобы их боссу было легче работать: заваленный бумагами стол, на мягком диванчике пара подушек, безалкогольные коктейли неподалеку и излюбленный зеленый чай в небольшом заварочном чайничке. Исполнять обязанности директора клуба в кабинете не представлялось возможным. Череп, долгих лет ему жизни, свою главную обитель оформил так, что Фонгу там становилось плохо, черно-фиолетовые стены давили на сознание. Скалл, наконец, сочетал в себе все самое неуклюжее и бесполезное, и окружение Аркобалено Облака тоже становилось таким. С тяжестью на сердце, мужчина отгородился от остального мира обитой бархатом дверью. Упрямо-кислотные и ревностные мысли он игнорировал, гнал подальше. Душе было больно, хотя имеет ли это хоть какое-то значение? Тем временем Тсунаеши сидел в своей комнате и глядел в стену напротив, почти не моргая, не изменяясь в лице. Нахмуренные брови, сурово сжатые губы, бледные щеки и прищуренные глаза... Думы неприятны, но неизбежны. Савада впервые без страха копался в собственных сомнениях и ошибках, выискивал что-то и выбирал из тысячи возможных решений. Решений одной проблемы - его будущего. "Как поступить? Что сделать? Как помочь брату и отцу? Смогу ли совершить то, что нужно, или то, что правильно? Что требуется от меня? Под силу ли мне найти себя и стерпеть все издевательства судьбы?.." Озадаченный и одновременно отрешенный, он сидел на кровати и выбирал. Неожиданная встреча с Кёей возродила в нем страх и надежду, но вместе с тем и сподвигла на осмысление. Он же не может прятаться вечно за спинами Реборна и Джотто, прикрываясь их именем и скрываясь в тени. Мальчишка буквально кожей чувствовал, что с каждым днем ноша, которую он взвалил на плечи старшего брата, все прибавляет в весе и прибавляет... А он только трусливо поджимает хвост и отсиживается в спальне в попытке убежать от самого себя. Он ребенок, и не более? Ребенок, ребенок. Но это не оправдание. Возраст не снимает ответственности, мы создаем мир вокруг по мере своих возможностей. И Тсуне было плевать на чужих людей, незнакомцев и незнакомок, прохожих и идолов с темными душами. Всего лишь выбор... между былым и будущим. Рыжему юноше нужно было просто решиться на что-то. И похоже, что выход единственен в своем существовании. "Я не хочу бежать от прошлого, не хочу бояться их", - опущенный взгляд, - "Как говорят, слова не мальчика, но мужа". Немного рассеянное освещение, комната наполнена атмосферой спокойствия и гармонии. За столом сидит молодой мужчина, на темном овале лица которого особенно выделяются яркие глаза, как два драгоценных камня. Тень от непослушной челки ложится на светлый бархат кожи одним полутоном, придавая облику мужчины контраста. На стене по правую руку картина, написанная с талантом, с душой. На ней переплетаются в необузданной пляске желтые, огненно-рыжие, красные, бордовые мазки, а кое-где и зеленые, и черные... На небольшом полотне пляшет пламя, не обычное, странное, - будто живое. И в нем читаются страстные порывы, признания срывающимся голосом и боготворение. И отчаяние - как боязнь потерять свою веру. Новое произведение неизвестного автора, подписывающегося "Десятый", оно распяло комнату, словно прорубив окно в альтернативную реальность, где не было людей, лишь огоньки их душ. Оно разделило кабинет на неравные части в соотношении: пылающее - то, что в посеребренной рамке этой картины, и пустое - то, что отдается гулким эхом серости в сердце. Имя полотну - "Возрождение". Джо сам повесил полотно в своем кабинете, чувствуя, что на него будто бы смотрит своими карими глазами маленький Тсунаеши, он чуть-чуть теплыми пальцами гладит по щеке и робко улыбается... через свое полотно... Рассмотреть творение талантливого художника Кёя решил после, мазнув по небольшому прямоугольнику запоминающим взглядом. В комнате директора он не для этого, поэтому и распаляться на ненужные вещи не стоит. Нелюбовь, почти что граничащую с ненавистью, темноволосый мужчина запрятал глубоко-глубоко внутрь, напоминая себе, что ему нужен незамутненный разум. - Доброго вечера, Джотто-сан. - Модель с почти бесчувственным лицом проследовала до кресла напротив босса, уселась в него. Чужой рюкзак Хибари пока явить свету не решился, для начала решив действовать издалека, осторожно ступая по тонкому льду подозрений блондина. - Доброго. - Коротко в ответ, не поднимая глаз от документа. Забывать о том, что Мукуро на пару с Кёей не переносили своего теперешнего начальника, никто не собирался. Отпрыск магната уже выискивал причины столь неожиданного визита идола. - У вас какое-то дело ко мне? - Хм. - Сероглазый кумир на некоторое время замолчал. - Да, если можно так сказать. - И вновь молчание. Через пятнадцать минут тишины Примо удивленно вскинул брови и наконец-то посмотрел на собеседника, не понимая причин его безмолвия. - Я слушаю. - Прохладным тоном сказал Джотто, подмечая, как глупо и неуместно прозвучала эта фраза. Но что поделать, если не желательный гость не хочет проронить и звука, требуя ненужного разрешения продолжить диалог. Ками-сама, до чего же все это иронично и непонятно! - Я бы хотел поинтересоваться о том, как идут дела в R&D. - Под предлогом обеспокоенности о бывшем месте работы и коллегах, брюнет решил как бы невзначай узнать, показывается ли Савада там. Стоит только голубоглазому аристократу упомянуть Тсунаеши, и Облако уже уверен в том, что связь между этими двоими существует. Все замашки собственника были на время похоронены под могильной плитой с названием "Вход только для сотрудников". Огрызаться и отстаивать свой авторитет сейчас - подписывать смертный приговор себе... - Неужели? - С едва заметной усмешкой риторически спросил блондин, с внезапным любопытством разглядывая сидящего перед ним человека. Идеальное лицо, чернее ночи волосы, глаза, как два родника, счастье в каждом жесте напополам с напряжением. С Хибари произошло что-то хорошее, то-то он так светится. - Не беспокойся, мой отец лично занялся делами этого агентства, так что перспективы не вызывают сомнений. Вас с Рокудо успешно заменили, новые лица теперь представляют известные бренды. - Новые... лица? - Да, когда-то тобой же посоветованные для фотосессии "Vongola" Хаято, Такеши, Рехей и Ламбо. Весьма удачный выбор, не находишь? - Вполне. - Кёя нахмурился, умело актерски играя в задумчивость и попытки что-то вспомнить. На самом же деле он усиленно думал, осознавал, что Тсунаеши с его лицом мог бы вполне стать представителем R&D, и если его нет среди упомянутой четверки, то и в агентстве Реборна он скорее всего больше не работает. - А как же... э... Савада? Да, кажется, Савада... разве он не входит в состав этого квартета? При упоминании брата, Примо на мгновение замер, с легким прищуром глядя на невозмутимого внешне сероглазого идола. Интуиция его вопила о том, что что-то здесь не так, ох не зря Кёя интересуется рыжиком! - Не понимаю, с чего вы решили, будто он будет одним из них? - Тихо поинтересовался блондин, впиваясь несколько потемневшими глазами в собеседника. - Ну... он так рвался стать супермоделью, даже Занзаса сподвиг на несколько фотосессий от ASis... - И что? - Резко и напряженно. К внутреннему голосу Примо прислушивался, поэтому почти сразу отбросил все нерешительные метания, порываясь пойти в атаку. - Почему вы интересуетесь им? Вас что-то объединяло? Вы были друзьями? Или настолько близки?.. "Он... ревнует", - с оцепенением, ошарашенностью и ответной ревностью вдруг осознал Хибари. Теперь ему не требовались никакие доказательства, он ясно видел тонкую нить, связующую Джо с Тсуной. Это бесило и распаляло. Сносило крышу. - А почему же вы задаете подобные вопросы? - Серые льдинки сверкнули грозовым серебром через узкие щелочки век, - Это мое право - расспрашивать о человеке, который мне... не чужой. - "Не чужой"? - Неожиданно мягким и бархатистым голосом спросил блондин, застывая в выражении лица. Даже тени в комнате стали отчетливее видны, проступая резким разрезающим пространство контрастом. Еще чуть-чуть и, кажется, Джотто запылает от гнева. - Думаю, вы выразились немного не так. Тсунаеши не может быть вам "не чужим". - С нажимом произнес он. Попробуй не согласись с этим человеком, - сотрет в порошок. - А это уже не вам решать. - Сквозь зубы практически прошипел Кёя, сжимая руки в кулаки. Хищнику внутри как-то в миг стало наплевать на все предостережения и опасения, он разодрал ко всем чертям преграды, которые модель так старательно возводила в себе, срываясь с места и рыча: "Он мой!" Воспоминания о том, что именно Примо младший об руку ходил с Савадой еще сильнее ударило по сознанию, из-за чего воздух вокруг вдруг покрылся красной тонкой пеленой, понемногу сгущающейся. - Он будет мне тем, кем сам захочет. Или кем захочу его видеть я. Я, а не ты. Секунда. Всего одно мгновение, но... но взбешенный и разъедаемый ревностью Джо вскакивает, сильной рукой хватая чужой пиджак и вплотную приближаясь к не менее гневному брюнету. - Скажи еще хоть слово и предупреждаю: ты больше никогда не будешь представлять даже самую незначительную марку или бренд. Одна фраза не в том тоне, не в том смысле, хоть немного задевающая Тсуну, и ты перестанешь существовать. Ты. Понял? - Тут же, без передышки, - Не смей говорить "он мой", "будет так, как того хочу я", "это мое право". Здесь у тебя нет прав . Все будет так, как хочет того Тсу. А семья Примо встанет за его спиной, и только посмей сделать что-то не то... я и мой отец уничтожим тебя. Ясно? "Ясно? Ясно?.. Яс-но?.." - огненной вязью высветилось в сознании. По мере осознавания смысла этих слов Хибари бледнел. И срывался, и сходил с ума, и свирепел. Тонкие пальцы сероглазого идола до синяков сжали чужое запястье, впрочем, даже не пытаясь отцепить руку блондина от дорогого пиджака. Еще чуть-чуть и он... он... просто убьет его?.. - Э... Кхм-кхм, Джотто-сан, к вам тут иностранные гости. Из Италии какой-то Каваллоне Дино... - Голос секретарши сорвался, но успел напоследок на йоту разрядить атмосферу. Примо разжал ладонь, словно она была деревянной, и безумным взглядом прожег подчиненную. Та побелела, а через пару тройку секунд изничтожающего внимания закатила глаза и упала в обморок. На этом опасный разговор подошел к логическому концу. Вроде бы. - Джо-о-о, у меня к тебе серьезный вопрос... ой. - Замерший в дверях Дино удивленно глянул сначала на одного ревнивца, после на другого и лишь широко улыбнулся. - Ах, годы молодые... любовь, любовь... Лю-бо-о-овь! - Заговорщицким фальшивым голосом пропел итальянец, внутренне усмехаясь. В чужих бедах он разбирался лучше, чем в своих, поэтому без зазрения совести вмешивался в ход событий. Он, в конце концов, босс третьей по силе мафиозной семьи!.. Только Примо - первые по мощи. - Дино. - Угрожающе обратил свой гнев старший из венценосных братьев на друга. - Ты... С холодным, точеным, как у фарфоровой куклы, лицом Хибари поднялся и с достоинством удалился из кабинета. Рюкзак, который сейчас как бы и не нужен, он прихватил с собой. В воздухе помещения затрещало по швам покрывало пространство, даже тени в страхе отхлынули к стенам. Ревность в аквамариновом взгляде так и не погасла... А хитрый Дробящий Мустанг, втайне несколько боявшийся гнева Примо, решил обезоружить оппонента одной-единственной фразой: - Что мне делать, если я влюбился в мужчину? Треск разрываемых швов стал сигналом. Чаша чьего-то терпения переполнилась... обернувшийся бесом, Джотто рванулся к итальянцу, собираясь избавиться хоть от капли кислоты внутри. Кулаки его, к счастью, так и не достигли цели. Хотя Фонг, цепким взглядом при следующей встрече с возлюбленным разглядевший небольшой синяк на открытой ключице, загробным голосом спросит, откуда у блондина такое богатство... Недалекий Каваллоне вновь добродушно и весело рассмеется, шутливо толкая Аркобалено в плечо, и многозначительно протянет: "Кто знает, кто знает..." Где-то на другом конце света, Италия Недвижимая груда самолета, всей своей мощью многим внушавшая ужас, приводила его в некоторый восторг. Такое прекрасное творение инженерных искусств, дающее людям возможность летать, разве не чудо? Парить в выси, выше кромки облаков, почти что в божьей обители, где цветет лазурь... завораживает. - Шоичи-кун, ты слишком медлителен. - С улыбкой заметил он, не оборачиваясь. - И вы тоже, Джаннини-сан. - Но ведь чемоданы... - Что, тяжелые? - Тонкие губы мужчины не переставали растягиваться своими уголками и подрагивать от сдерживаемого смеха, - Ну так попроси помощи, или зачем с нами отправляются столько людей? - Короткий оценивающий взгляд на фигуры идущих впереди охранников. - Кому может понадобиться делегация ученых? М... Маньяку? - Э... Как бы... - Растерянный Шоичи начал оглядываться то на одного, то на другого, то на третьего или четвертого сопровождающего, которых приставил к ним Занзас. По приказу Реборна механикам срочно требовалось прибыть в Японию по какому-то важному поводу, чуть ли не делу государственной важности. Точнее, мафиозной. - Я не собираюсь тебя ждать, Шо-чан. - Тихо рассмеявшись, мужчина с грацией двинулся вперед, к проводнице. Внушительную по размерам сумку он тащил без усилий, будто та была пушинкой. Вот что значит - особый человек в мафии! Вне семей, наемник, но полный могущества! Белоснежные волосы с легким фиолетовым отливом на жарком итальянском солнце еще сильнее заблистали, буквально ослепляя. - Бьякуран-сан... - Зеленоглазый механик, по совместительству техник и ученый, тихо бросил вслед высокому спутнику беззвучное слово, полное непонимания. Семья Каваллоне, обеспокоенная сохранностью босса, наняла Джессо, приказав ему уничтожить угрозу для Дино и всячески обезопасить его. Наемнику предстояло избавиться от предателей. В течении месяца он будет тенью Дробящего Мустанга. Ирие, бывший как бы другом для этого опасного человека, с удивлением осознавал, что Бьякуран не взял как обычно половину оплаты заранее, да и с лица его не сходила полная затаенного ожидания улыбка. Оставалось только гадать, чем все обернется в будущем. Со смущением вручив чемодан одному из охранников, Шоичи поспешил вслед за обладателем фиалковых глаз. Аметист* - минерал, представляющий собой прозрачную фиолетовую разновидность кварца. В переводе с греческого аметист означает "непьющий", "трезвеющий". Возможно, такое название связано с тем, что окраска камня напоминает сильно разбавленное водой красное вино, от которого уже трудно захмелеть. Сами же греки сложили о происхождении этого самоцвета прекрасную романтическую легенду. Бог виноделия Дионис воспылал однажды страстью к прекрасной нимфе Аметист. Но она любила пастуха Сприкоса - музыканта и любимца бога Аполлона, - поэтому отвергла ухаживая Диониса. Но тот продолжал домогаться ее любви. Она спасалась бегством, но Дионис почти уже настиг ее и жаждал заключить в объятья. Тогда нимфа призвала на помощь богиню Артемиду. Как только Дионис прикоснулся к нимфе Аметист, богиня превратила ее в прекрасный мерцающий камень фиолетового цвета. В отмщение Дионису этому камню была дана сила хранить людей от пьянства. Одно старинное, связанное с аметистом поверье гласило, что человек, получивший в дар этот камень, полюбит дарящего, даже если прежде был влюблен в кого-то другого. Это камень, помогающий вытеснить прежнюю любовь и заменить ее новой. У римлян аметист называли "благословенным камнем". Считалось, что он дарует своему владельцу удачу, благоденствие и покой, помогает уладить конфликты и достичь душевного равновесия.