Попытайся разбить алмазное сердце...

Трудно пройти по острию бритвы; так же труден, говорят мудрецы, путь, ведущий к Спасению. КАТХА УПАНИШАДЫ

Пламя Возрождения вновь оживало, пыталось вырваться из прямоугольника рамки. Оно пыталось освободиться, сбросить оковы, перешагнуть чертову линию предела... картина стремилась жить. Притушив печально-отчаянный вздох, Тсунаеши отвел взгляд от своего же творения. Еще чуть-чуть, и он начнет бояться себя - нужно быть каким титаном живописи, чтобы создать такое? Ладно, если бы полотно просто осуждающе смотрело, как в "Небесном дыхании", но нет, оно будто бы в насмешку шепчет пробирающим до костей голосом: "А они здесь! Они рядом, и тебе не скрыться!.." Второй тяжелый вздох, вырвавшийся из легких против воли. Да-да, Савада знал, что оба его проклятья сейчас в одном с ним здании. Он чувствовал это чуть ли не кожей, и сверх того - одно из них сейчас расчленяло его взглядом, сидя по ту сторону стола. - Хибари-сан, вам что-то нужно? - По возможности спокойно и тихо спросил рыжий юноша, вглядываясь теперь не в картину, а в документы перед ним. Документы, с которыми он ознакомился еще два с половиной часа назад и уже успел подписать. Но ведь это не повод, чтобы не перечитать их снова, правда?.. Сознаться перед своей совестью, что он просто боится поднять глаза, все равно, что ступить под прицел пистолета. Кто знает, вдруг убьет? - Хм. - И все. Вновь. Настораживает, вводит в недоумение, в бешенство. Что значит это "хм" и почему у этого "хм" такая интонация - задумчивая, оценивающая, тягуче-сладкая и довольная? - Хибари-сан, вам что-то нужно? - Хм. - Хибари-сан, вам что-то нужно?.. - "Только попробуй не ответить нормально!" - уже начинал злиться Савада, тонкими пальцами сминая бумагу. - Хм... - Еще больше патоки в голосе, и она заставляет чуть ли не рычать и... смущаться. Неделя прошла, а кажется, что целый год, правда, время не стирает одного: быть постоянно рядом с идолами мучительно. И до багровых щек, ведь эти двое видели его обнаженным и... э... делали всякие-разные-постыдные вещи с ним, пусть и жутко неприятные! - Хибари-сан. Вам. Что-то. Нужно?! - Не изменившись в лице, но таки впав в легкую степень гнева, поинтересовался мальчишка с нажимом. А потом, решив наконец прекратить эту странную войну, добавил, - Если нет, то, будьте добры, - "будьте очень добры, иначе я рассержусь", - идите работать. Ответ, как несложно догадаться, это - эпичное "Хм". Услышав непонятное междометие снова, Тсунаеши поначалу напрягается, но после прикрывает глаза и выдыхает. Он впервые чувствует настолько сильную злость и поэтому попросту ее боится. Но его должность теперь не дает ему права срываться просто так, и так ясно. Нужно лишь держать себя в руках... - Так Джотто только твой брат? - Не отвлекаясь от разглядывания возлюбленного, произнес вопросительно Кёя, напрягаясь глубоко внутри в ожидании жестокого "нет". Ну вот, модель и вчера спрашивала об этом же. Неужели ей нужно подтверждение уже произнесенного "да", или это проверка какая-нибудь? Савада, как ни силился, происходящего понять не мог. Зачем повторять по сто раз одно и то же, будто как в записи на диктофон?! - Да. - Сквозь зубы и твердо. Ну а куда деваться, ведь брюнет просто игнорирует все попытки его выпроводить?! Тут два решения: либо игнорировать, либо отвечать. Иногда получалось так, что приходилось и пропускать мимо ушей и почти что шептать ответную фразу. Голова начинает раскалываться. Все эти перепалки потихоньку вводят Тсуну в нервный срыв, грозя с минуты на минуту поднять рыжика с кожаного кресла и заставить его избить Хибари до смерти! В мыслях, конечно же. Прикусив слегка губу, Примо-младший оторвался от бумаг и мазнул взглядом по статной фигуре мужчины. И зацепился за внимательные серые омуты, будто за стальной крюк. Глаза в глаза, пробирает до дрожи! - Как давно Реборн тебя усыновил? - Словно пытаясь загипнотизировать жертву, Хибари, казалось, даже перестал моргать, и глядел, глядел. В самую душу и до костного мозга, захочешь - не скроешься, просветит рентгеном. Собравшись кое-как с оставшимися за седмицу дней внутренними силами, Тсунаеши ответствовал немного высоковато: - Он меня не усыновлял. - Как же. - Впервые за два дня посещений кабинета своего босса, Облако улыбается. Больше половины недели после конференции они, вместе с Мукуро, не появлялись в "Звезде царей", будто чего-то боялись. Подсознание подсказывало Саваде, чего именно... А позавчера заявились, хоть и порознь, и начали свою масштабную атаку бедной психики юноши. И перехватывали его в коридорах, и отыскивали в студиях, он не мог укрыться от них даже в помещении, отведенном под деятельность директора. Они спрашивали о немногом, в основном как-то странно молча, впитывая его всем своим существом и интересуясь чем-то невпопад. Вопросы варьировались от "как тебе сегодняшняя погодка?" и до "у вас с Джо разные комнаты, где вы живете?", что, говоря предельно мягко, вводило как минимум в транс. Найти нить, связующую все эти расспросы у Тсуны никак не получалось! Но надобно признать, тянуть жилы они из него стали просто мастерски! - Я не глуп, как тот тип из Tokyo Press, чтобы меня обмануть, нужно стать хотя бы богом. "Или дьяволом," - простонало сердце в мальчишеской груди под самыми ребрами. Как же ему быть? Что сделать? Чертова головоломка! Ему никогда прежде не было так сложно принять решения! Он их раньше вообще почти не принимал!!! - Он меня не усыновлял. - Повторил Тсуна, отворачиваясь. Стоило только разорвать зрительный контакт, как пространство наполнил несколько наигранный шумный вздох, означающий одно: "Ну точно, дитё малое!" Кёя еще пару минут посидел за столом, поразглядывал объект воздыхания, но на миг прикрыл с печалью глаза, поднялся и, не сказав ни слова, покинул кабинет. Но даже когда дверь негромко хлопнула, отгораживая одного человека от другого, Савада так и не позволил себе облегченно расслабиться. И как подсказало время, правильно сделал - вскоре к нему заглянула секретарша, сообщая о том, что его ждут на собрании. Конечно же, он теперь директор огромного молодого модельного агентства, а это накладывает на него некоторые обязательства. Некоторые многотонные непрошибаемые обязательства... В тот момент Мукуро испугался. Просто испугался, мгновенно, до глубин души, чего с ним уже давно не случалось. Именно испуг пришел первым, и лишь спустя долгие мгновения - и удивление, и неверие, и растерянность, и даже приглушенная боль... Но лишь страх остался верным себе, проявившись раньше других. И от этого в тот момент мужчина почувствовал себя ребенком, незащищенным, хрупким, обиженным ребенком. Когда-то он уже чувствовал подобное, когда-то в очень далеком прошлом. Савада Тсунаеши - младший сын Реборна?.. Что за бред?! Какой идиот додумался до подобной шутки?! Рокудо бы громко и наигранно рассмеялся, если бы не видел краем глаза ошарашенное бледное лицо Хибари, если бы не заметил пустого взгляда Джотто, спокойного и серьезного миллиардера... Страх был еле ощутимым, но липкими лапами сковывал все его существо. Еще более страшным казалось то, что Тсуна, такой знакомый и одновременно далекий, такой испуганно-решительный и отчаявшийся, его Тсуна взглянул на него всего лишь раз. Один-единственный раз. И не было ликования от того, что и Кёе взгляд достался в одном экземпляре. Сразу после конференции иллюзионист, будто во сне, спустился к стоянке, сел в машину, доехал до дома сестры. Обеспокоенная Хром, в итоге, осталась в памяти только смазанным пятном. Четыре дня на грани яви и видения, синеглазый будто плавал в безбрежном океане нереальности. Воспоминания вставали перед глазами раз за разом, повторяющиеся и одни и те же - только с каждым мгновением казались все более ужасными. Рыжие волосы. Тонкие кисти рук. Длинные пальцы. Слезы на щеках. Нестерпимая боль в двух топазах... Он очнулся вдруг и сразу из-за того, что где-то рядом звучал голос, он не принадлежал сестре, был юношеским и тихо-дрожащим. Это Докуро оправдывалась по телефону перед "новым директором нерадивого братика". Перед Тсуной. Савада ввел его в это коматозное состояние, но он же и вывел всего лишь словами. Удивительно, страшно. В голове первые секунды было пусто, но потом все вместе навалилось, образовав какую-то кашу. Любимый человек, которого он изнасиловал, обернулся новым начальником - человеком, которого Мукуро обязан был ненавидеть. Но - не мог. Выбирать как-то и не приходилось, становилось ясным как божий день - никакой неприязни к рыжику, есть только невысказанная любовь поровну с нерешительностью. Как подступиться к нему, как подойти? Плевать на принципы и на прошлое, отныне имеет место быть только настоящее. Рокудо не хотел теперь цепляться за детские фобии, разве они значимы?! Он впервые влюбился... и он впервые желал быть вместе с возлюбленным... просто быть рядом... неужели он требовал многого от судьбы? Нужно было с чего-то начинать, и модель начала с вопросов. Каждый день приходила в кабинет Примо-младшего, садилась напротив знакомого до последней черточки человека. Она пыталась наверстать упущенное время, узнавая последние события из жизни Тсу, его пристрастия и увлечения. Потому что в прошлой жизни, которая на самом деле была только частью сейчас существующей, синеглазому так и не удалось ничего узнать про Саваду. С чистого листа, да?.. Жаль, но лист исписан с обратной стороны, и исписан не любовными признаниями, а восхвалениями порочности и тьмы. Наблюдая за работой фотографа, обладатель волос цвета ночного неба глубоко ушел в себя и размышлял. Извинениями ничего не вернуть и не изменить, это ясно. Если попытаться вести себя как ни в чем не бывало, Тсуна может подумать, что Рокудо и вовсе забыл про изнасилование, а подобное не есть хорошо. Нужно постоянно с ним общаться и быть рядом, тогда рыжик постепенно привыкнет к близости мужчины. Порой следует говорить о прошлом, но не долго и безболезненно - чтобы не спугнуть. И еще надо понемногу очаровывать мальчишку, создавая тем самым не просто связь между этими двумя, но прочный канат понимания. Тогда-то, со временем, все и встанет на круги своя... требуется недюжее терпение и ювелирная осторожность. Остается надеяться, что подобное есть в вооружении иллюзиониста. - Мукуро-сан, вас на входе требует какой-то человек... - Фраза, произнесенная одним из гримеров, вывела туманника из задумчивости, заставив удивиться. - Кто именно? - Не знаю, Мукуро-сан... - Робкий голос подчиненного затих, а синеглазый уже направлялся к выходу из студии, слегка сетуя на появление незнакомца. Это появление отвлекло его от таких важных выводов, способных многое изменить!.. На входе Хранителя Тумана встретил тот, кого сам Рокудо видел впервые. - Оя-оя, Му-кун, ты погряз в работе!.. Неужели так сильно хочешь получить похвалу от Тсу-тяна? - Приторно-сладкий голос гостя, казалось, влился в уши модели, заставив ее чуть ли не поморщиться от отвращения. Неизвестный мужчина на это только лукаво стрельнул фиалковыми глазами в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Именно там располагался кабинет нового босса "Звезды царей"... С первой встречи иллюзионист глубоко невзлюбил этого странного двойственного человека. Очень мягко, тепло и немного влажно. Осторожно двигая губами, Фонг с упоением целовал зажмурившегося блондина, с дрожащими ресницами так мило краснеющего... не проникая языком в чужой рот, но медленно и ласкающе то обхватывая немного пухлые губы, то отпуская. В груди приятно пекло от не менее приятных ощущений единения. Дино, который был выше искусствоведа на пол-головы, сейчас послушно запрокидывал подбородок, лишь бы не прекращать детского поцелуя в оправе из взрослой нежности. Оторвавшись от желанного рта, брюнет облизнулся, словно пробуя вкус непосредственного мужчину. Сладко-ненавязчивый, легкий и упоительный... Фонг отдавался этому вкусу, прикрывая в удовольствии глаза, сквозь тонкий прищур наблюдая за смущенным возлюбленным, так красиво вздыхающим от разочарования. Каваллоне сжимал пальцами мягкие подлокотники, откинувшись на спинку кресла. Будто смилостивившись, Аркобалено склонился над итальянцем, смешивая дыхания. Не вытерпев, Каваллоне подался вперед и вверх, просто прижимаясь губами к брюнету. Фонг приоткрыл рот, осторожно проталкиваясь языком между мягких губ, увлажняя и даря удовольствие... Они оторвались друг от друга спустя долгий промежуток времени. С румянцем на щеках итальянец не размыкал век, боясь увидеть искусствоведа. От этого последний слегка улыбнулся и мягко огладил тыльной стороной ладони загорелую натренированную шею и овал лица. - Завтра приходи к обеду в галерею, у меня есть сюрприз. - Аркобалено уткнулся носом в плечо кареглазого мужчины, опираясь руками по обе стороны от него. Тишина комнаты полна гармонии и какого-то родства, что ли. Сердца обоих бьются мерно, в унисон, чуть слышно. Дыхание рваное, одно на двоих. Обладатель пламени Урагана ощущает тепло, так долго ожидаемое, принадлежащее робкому взрослому-ребенку, он прикрывает в спокойствии глаза и прячет довольную широкую улыбку за легчайшей ненавязчивой полуулыбкой. Джотто глядит на восьмиугольную небольшую коробочку, выложенную бархатом изнутри. Шесть колец, одно к одному, сверкают дорогой отделкой и гравировкой знаменитой мафиозной семьи. Пробуя пальцами холодный металл, он задумчиво водит подушечками пальцев по небольшой окружности, глядя куда-то вдаль. Сквозь воздух и пространства, настоящее и будущее... - Джанинни со Спаннером и Шоичи прибудут завтра в семь. - Реборн смотрит на сына строго-понимающе, даже с осуждением. Он осуждает его за слишком рано проявленную слабость, за способность чувствовать боль от бессердечных тсуниных слов. - Чемодан собирать не требуется. Все нужное я куплю в Италии. - Примо-младший прикрывает спокойные холодные голубые глаза и отступает на шаг назад. Только после этого он опускает руку, которая только что трогала кольца. - Ученых встретишь сам, у меня есть незаконченные дела. Медленно разворачиваясь, блондин покидает комнату. Седьмое кольцо уже красуется на его руке, оборачиваясь символом фамильного герба, страданий и потерянной надежды. Стоило одеть этот атрибут Неба, как Джотто очень явственно ощутил пустоту в груди. Всё, теперь он сдался окончательно.