Попытайся разбить алмазное сердце...

Это утро для Тсунаеши началось как обычно: с мягкой постели и света солнца, пробивавшегося в комнату через окно. Иными словами ничего странного. И все было бы просто замечательно, если бы не интуиция, которая кричала, вопила о скорых проблемах. Сначала мальчик даже опешил, так как он впервые почувствовал такое острое предчувствие чего-то нехорошего. Помявшись, все же решил отбросить предрассудки и не обращать внимания на внутренние метания. Ну не может такой спокойный и хороший день омрачен чем-то плохим... Как был дураком, так и остался. Вспоминая потом об этом утре, Савада еще не раз горько улыбнется, зарывшись пальцами в непослушные волосы. Но это потом, не сейчас. Умывшись, переодевшись Тсуна отправился в столовую, на обед. Завтрак уже давно прошел, точнее, его успешно проспали. Открывать глаза, когда солнце еще только вставало, настолько рано, словно в школу собираясь, оказалось до ужаса сложно. Тело жутко упрямилось и ленилось, а вскоре вообще переставало реагировать на приказы подниматься и топать в ванную. Эта привычка настолько въелась в сознание и плоть, что ранний подъем стал чем-то невозможным даже просто на физическом уровне. Ну а так как в школу рыжик не ходил, занимаясь с репетиторами, практически все время сидел дома и не работал, то бороться с собственной слабостью не стал. В столовой, словно только его и поджидая, сидел Джотто, вновь читая какие-то документы и попивая кофе. Терпкий аромат разносился по помещению, и хотя паренек не любил этого заморского напитка, непроизвольно потянул носом воздух. Тело как-то сразу приободрилось, наполнилось силой. Такой прекрасный день, так надо и прожить его прекрасно! - Доброе утро, нии-сан! - Широко улыбнувшись, младший Примо сел напротив брата. Как по волшебству перед ним появились тарелки с яствами, чашки, столовые приборы... Что ни говори, а прислуга, пусть ее и было мало, свои обязанности выполняла на высоте. - Доброе. - Голубые глаза быстро скользнули по фигуре напротив, ощупали, оценили, остались довольны. Особое внимание было уделено ярким волосам, в воображении мужчины сладкой дымкой пронеслись отрывки произошедшего прошлым вечером. И на краткое мгновение блондину показалось, что к аромату свежесваренного кофе прибавился еще один, более тонкий, такой пряно-карамельный... Не позволив себе слишком долго витать в грезах, Джо подобрался, отогнав ненужные сейчас мысли. Тсунаеши, не обратив внимания на заминку со стороны собеседника, принялся за еду. И все было таким вкусным, воздух - свежим, свет - теплым, что до дрожи захотелось возликовать душой. Наконец-то пришло чувство спокойствия, именно то чувство, которого парню так долго не хватало! Еще с тех времен, как его изваляли в грязи (нахмуренные брови и прикушенная губа) он не мог найти себе места, метался, чтобы внезапно обессилеть, быть покладистым, чтобы после взбунтоваться!.. Но неожиданно все пришло в норму. Внутри воцарилась гармония, и она же успокоила разбушевавшееся предчувствие. Все будет хорошо. Все просто обязано быть хорошо! - Какие планы на сегодня? - Слизывая с пальцев малиновый джем, Тсуна посмотрел на мужчину. Тост, украшенный сверху этим самым джемом, соблазнительно хрустел, когда его кусали, что было расценено как предложение продолжить. Ответом же Саваде был полный смешинок взгляд поверх кипы бумаг. - Думаю, тебе следовало спросить о другом. - Документы отложены в сторону и мальчик может видеть легкую улыбку на губах, в уголках которой спряталось лукавство. Рыжик от этих слов удивился и наивно спросил: - О чем? Тихий смешок раздался в столовой, украшенный прикрытыми в умилении голубыми глазами. Все же этот ребенок до удивления предсказуем и от этого еще более прекрасен! Невозможно смотреть на это маленькое чудо и не улыбаться! - О подарке, который мы с отцом решили тебе сделать. - Ответил на вопрос Джотто, погладив при этом белоснежный бок чашки с кофе. Такой прелестный момент, такой... разрушенный. Мысль о том, что придется напоминать об изнасиловании, пусть и косвенно, резанула по нервам. Пальцы старшего Примо дернулись. - А... Что это за подарок? - Тсунаеши замер, замерла его рука, потянувшаяся за очередным тостом. Два огромных карих омута, казалось, стали еще больше, и непонятно от чего: от ожидания или от удивления. И как назло эти омуты были обращены к напрягшемуся мужчине, который подумал об очередной порции возможной боли для младшего Неба. - Попозже зайдешь в кабинет к отцу и тогда узнаешь. - Попытавшись беззаботно улыбнуться, блондин уткнулся в документы, жалея, что подумал о минувшем. Пусть этим "минувшим" и было нечто настолько ужасное. Хотя нет, наоборот, нельзя было забывать об изнасиловании, нельзя. Ради брата и ради себя! Кёя смотрел на свое отражение. Сегодня у него как обычно съемки, его отправили смывать грим, нужный для очередной череды фотографий. Грим-то мужчина смыл, но, неожиданно даже для себя, задумался о будущем. Сегодня он вообще весь день ходил рассеянным и не мог нормально сосредоточиться на работе. Сказанное вчера Занзасом крутилось у него в голове, крутилось и крутилось, будто бы по замкнутому кругу. Перевод в новое агентство на постоянную основу. Черт, звучит как неудавшаяся шутка. Он будет ходить под начальством младшего сына Реборна. Личность же этого "младшего" так и оставалась тайной, хотя, если они уже с понедельника, то есть с завтрашнего дня, начнут работу в новом агентстве, то скоро тайна перестанет быть таковой? Это конечно будоражит кровь скорым весельем, но вот перевод... он сводит все на нет. Неудивительно, что чувства в смятении. А может, даже в страхе. Невозможность предвидеть, неуверенность в том, что только предстоит, медленно, но верно подтачивает что-то внутри. Решение созрело само собой. Уйти модель не сможет. Всю жизнь мужчина старался из-за всех сил, так, словно в последний раз, он надрывался, не жалел себя... Не для того, чтобы, испугавшись, покинуть эту индустрию. Он по камешку, по маленькому пазлу строил и складывал мир вокруг, делал его цветным и живым. Сдаться сейчас, все равно что лишиться смысла жить. Ни родители, ни друзья, никто не сможет ему сейчас помочь, некому подсказать верный ответ. И не для кого стараться. Разве что для себя. А это "себя" не хочет уходить. Не хочет, но все равно боится грядущего. Почему же? Тяжелый вздох. Кёя мотнул головой, выпроваживая подобные мысли, а после мазнул взглядом по отражению. Очень бледный, и черные волосы только оттеняют эту бледность, делая ее почти болезненной. Очень усталый, о чем говорят темные круги под глазами, сегодня брюнет плохо спал. Очень измученный. Непривычный прищур, глаза странно блестят, сверкает грозовое серебро, но как-то не так. Тело - предатель, слишком явно показывает внутренние метания, а душа - отступник, все ноет и ноет, и просит чего-то. Не хочет успокоиться после того, как Мукуро позвонил и сказал о Тсунаеши и Джотто. Все ей мало, требует еще, требует без разбора - страдания, удовольствие, боль, блаженство?.. Плевать! Главное - еще! Но так, чтобы трогало сердце... тихонько трогало сердце... впервые... Сжав пальцами края раковины, Хибари прикрыл глаза. Пора признать, что измотала его так отнюдь не мысль о переводе, куда уж ей! А все этот Мукуро, ублюдок, нашел-таки путь, сделал плохо, ранил в самую глубь! Но надо успокоиться. Медленно расслабил запястья, отпустив холодный фарфор, приподнял веки. Серые родники бушевали, рвали, затягивали... Ну и кто после этого скажет, что с ним все нормально?! Да он же одним взглядом убьет и не заметит. "Забудь о ненужном. Помни только о работе. Отбрось смятение и недовольство. Запри душу на замок, сердце посади в клеть. Успокой себя, ну же! Тогда все будет так, как надо," - попытался привести себя в порядок мужчина. Вроде бы стало легче, поэтому он бросил еще один, на этот раз последний, взгляд на собственное отражение в зеркале и поспешил покинуть ванную. Впереди фотосессия для журнала, а после обеда - подписание контракта. И скорый Ад в новом агентстве. Сегодня Мукуро был ассистентом. Как ни странно, эту роль Туман не считал обидной, хотя многие бы на его месте возмущались и отказывались от подобной "принижающей их" работы. Быть умеющим, бесспорно, похвально, но одного умения мало. Ассистент это нечто большее, нежели просто помощник. Без него сложно. Потому что именно этот человек - тот, кто согласует работу и модели, и фотографа, и гримеров... К тому же побыть ассистентом, значит временно снизить нагрузку, сменить репертуар, одним словом - отдохнуть. На этот день было только два важных заказа: один для Хаято, другой же для Хибари. Притом последним занимался не Рокудо, хоть за это спасибо судьбе. Но и Гокудера не обладал легким нравом, не зря его прозвали подрывником из-за того, что он был взрывным, словно граната или бомба. И почему-то многие особи женского пола считали эту вспыльчивость проявлением не буйного, а страстного, чувственного нрава. А вкупе с необычной внешностью и итальянским происхождением его считали чуть ли не богом. Девушки - богом любви, парни - войны... Но характер у него все же не ахти. Скорее всего именно по этой причине Хаято не перевели в новое агентство, как Мукуро. "А-а-а! Опять я про это!" - мужчина обреченно вздохнул. Если недели две назад он сетовал на плотный график съемок и ущемление его личной жизни, то после вчерашних слов Занзаса был готов благодарить работодателя за лишние минуты, дозволенные ему провести в стенах R&D. Сознание устало метаться между желанием согласиться на предложение заместителя директора и желанием отказаться. Не хотелось все бросать. Уже очень долго синеглазый жил по законам модельного мира. Да что скрывать, он и жил теперь только перед объективом фотоаппарата, и все! Существование его как-то резко пошло под откос, но вот когда? После потери родителей? А может, после осознания собственной цены? Ведь однажды, во время очередного банкета, один из гостей в шутку сказал, что "этот прелестный мальчик стоит целый миллион"... Захотелось спросить, - и это все? Просто миллион? Сколько ему тогда было? Лет одиннадцать? Так мало, а его уже успели оценить! Ему уже дали цену!!! Как очередной дорогой безделушке из личной коллекции, чье предназначение - кратковременное развлечение особ голубых кровей, а после - украшение какой-нибудь витрины, где он навечно замурован в стекло. Он был просто очередным успешным вложением его семьи. И вложение это - миллиарды, миллионы - стерло того маленького мальчика, жаждущего тепла. Словно ластиком из тетради стерло... Внутри все затопило отчаянием. И тогда возникла тьма. Перестали сниться сны. Мир окрасился во все цвета лжи и обмана. Все вокруг казалось прогнившим, а сам он, заперев за самой дальней дверью все теплое и светлое, раньше времени умер. Словно роза, его душа увяла. А еще через несколько лет он нашел свою отраду в призвании модели. И начал жить только ради этого, каждый день проигрывая какое-либо чувство. Словно будучи не в состоянии чувствовать вообще, он пытался, будто актер на сцене, сыграть что-нибудь - радость, сочувствие, умиление, понимание. И вскоре он смог обмануть лучших фотографов мира, которые перестали видеть его истинное лицо за чередой масок. Все ослепли, кроме одного. Одно-единственного человека, увидевшего самую суть... Теперь же бросать все не только не хотелось, но и не получалось. Проще руку себе отрезать, нежели отказаться от этого. Но и отдавать себя во власть какого-то ребенка, которого он не знал вообще, было так же мучительно, как кланяться перед очередным денежным мешком, пришедшим поглазеть на "младшего Рокудо". А выбора нет. От этого еще больней. - Эй, длинноволосый, оглох что ли? - Голос Гокудеры как всегда прозвучал грубовато, но не оскорбительно. Он вырвал Мукуро из тягостных дум, вернул на землю грешную. И мужчина с головой ушел в работу. Выбора не было, да. Но было желание не сдаваться, к нему примешалась капелька упорства, которые вместе придавали сил. Отчаяние не прошло, но стало немного легче от того, что оно стало привычным. Привычное сносить проще. Вплоть до обеда Туманник волчком вертелся, отгоняя непрошенные сомнения. После же, скрепив сердце, поднялся в кабинет к Занзасу. Чтобы вывести пару иероглифов в договоре много времени не понадобилось. Еще раз спасибо судьбе за то, что с Хибари синеглазый так и не столкнулся... Чем Тсунаеши любил кабинет отца, так это ощущением строгости. Больше ни в одном помещении их квартиры не возникало такого чувства, стоило только переступить порог. Здесь много места, все так пусть и грозно, но как-то по-особенному изящно, со вкусом. Роскошный синий бархат сочетался с черным деревом, приукрашивал резные предметы интерьера. Благородство в оправе строгости. Вот что завораживало и пленяло. Реборн сидел не за столом, как обычно, а на диванчике с бокалом в руках. На дне этого бокала плескалась янтарного цвета жидкость, и Савада не мог с точностью сказать, что это было. Глава семейства хмурил брови, из-за чего вновь взбунтовалась интуиция мальчика, но силой воли он ее успокоил. Джотто сидел рядом с брюнетом, откинувшись назад, тоже хмурый, несколько унылый. Немного робко, благо он не избавился от подобной привычки за те шесть лет, что прожил здесь, Тсуна дошел до кресла, стоящего напротив диванчика, и сел в него. На самом деле его не особо заботило, что именно ему хотят подарить, сильнее хотелось спросить по какому поводу праздник. Разговор, как и подобает старшему, начал Реборн: - Помнишь, я дал вам вместе с Джотто и Джи поручение, касающееся одного купленного мной здания? - Аркобалено не любил ходить вокруг да около, тем более, что юлить сейчас и не требовалось. Пока не требовалось... Рыжик согласно кивнул, не понимая к чему клонит его родитель. - С завтрашнего дня это здание начинает свое существование как новое модельное агентство. - А... Э... - Младший из братьев сначала сделал до ужаса умное, понимающее лицо, но потом, стоило только осознать, что именно сказал магнат, как лицо стало растерянным и удивленным. Джо, из-под полуприкрытых век наблюдавший за возлюбленным, тихо рассмеялся. Тсу-кун всегда был забавным, но стоило хоть немного его сбить с толку, как его реакция на все происходящее становилась просто умилительной! - Ясно. - Собравшись, произнес юноша, хотя весь его облик говорил, что ничего ему и не ясно. - Ох, - немного тяжко, немного весело вздохнул Реборн, - И это новое агентство... - Эффектная пауза, где, как предполагалось, должны все задержать дыхание, выпучив глаза, а на самом деле рыжик все еще пытался понять сказанное ранее, а блондин с замиранием сердца ожидал дальнейшего. - Мы дарим тебе. Миллиардер, замолчав, немного кривовато улыбнулся, ожидая восторженных восклицаний. Но таковых не прозвучало. Бедного Саваду, усиленно пытающегося понять что значит "новое модельное агентство" сверху еще накрыло волной под названием "мы дарим тебе". Пауза все затягивалась, брюнет все больше не понимал почему его приемный сын молчит, а Джотто, догадавшийся о причинах тишины, прикусил губу, чтобы не засмеяться. - О-о-о... - Вроде бы междометие, которое должно подтвердить сообразительность Тсунаеши. Но, увы, с этим "о-о-о" все большее удивление расцветало на лице подростка, расцветало, расцветало, смешивалось с потугами осознать и в итоге вылилось в вопрос: - Как мне? Брови нефтяного магната взлетели вверх. Поразительная реакция со стороны младшего сына. Просто невыразимая словами! Когда же в голове мальчишки все шестеренки встали на место, тысячи картинок пронеслись перед глазами: начиная от воспоминаний, заканчивая мечтаниями. Он же с раннего возраста влюбился в мир фотографий! Он влюбился в ту реальность, наполненную волшебством, прочно и навечно, пусть она впоследствии и была покорежена, измазана в грязи, он полюбил ее всем сердцем и это главное! А сейчас, после того, как он смирился с невозможностью и дальше следовать по этому пути, этот путь вновь появился. И за это спасибо... семье? - Уа-а! - Чуть ли не взвизгнул Тсуна. Радость, необузданная радость пронеслась по телу вместе с ликованием, со счастьем и с тем странным чувством, от которого немного щемит в груди, но щемит приятно, признательно, словно не имея возможности быть узнанным и признанным... Как, как это назвать? Широко раскрытыми глазами, в которых, можно поклясться, светились звезды, Савада смотрел поверх головы собеседника, куда-то вдаль, по дороге, огороженной мечтами и надеждами. Он не замечал ничего вокруг. Он не заметил, как вмиг тень легла на лицо Реборна, очи, черные-черные, опасно вспыхнули. Мужчина поймал момент, и по его расчетам, именно сейчас рыжик, пребывавший в эйфории, наиболее легко должен вынести следующую новость. - И для начала было решено, что две модели будут работать под твоим начальством - Хибари Кёя и Рокудо Мукуро. - Как обухом по голове. Сначала тяжко, тяжело, и лишь потом - больно. Наверное, именно так и падают в бездну. Боль умирает от еще большей боли, душа пустеет, а сердце, разрываясь, замирает. И - Бездна. Александрит* является разновидностью хризоберилла, содержащего в себе примесь хрома. Камень меняет окраску в зависимости от освещения - при дневном свете он изумрудно-зеленый, а при электрическом становится темно-фиолетовым. Александрит получил свое название по имени российского императора Александра II, потому что был впервые обнаружен в день его совершеннолетия - 17 апреля 1834 года. Считается, что этот камень может сыграть в судьбе человека роковую роль, поскольку притягивает к себе неприятности.