Попытайся разбить алмазное сердце...

- ... И я люблю тебя. Очень-очень люблю! - эти слова гулким эхом прокатились по вмиг опустевшему сознанию. Непонятные, необъяснимые, но сладостные и желанные! Сколько раз Джотто представлял себе момент, когда ему признается в любви тот, без кого он жить не может? Сколько раз... А случилось это здесь и сейчас. Вот так вот, с тяжестью на сердце, с отчаянием в воздухе, с безысходностью во взгляде, но здесь, но сейчас. И кажется, что обоим стало немного легче. - Тсунаеши?.. - только и остается, что напряженно выдохнуть с остатками последнего воздуха. Тысячи вопросов вереницей мотыльков проносятся в голове, сам у себя мужчина спрашивает о том, а понимает ли Савада что сейчас сказал? Понимает ли истинное значение этих слов?! А если понимает, то как на них реагировать?.. Такой теплый и маленький. Легко вздрагивает в объятиях крепких рук, теснее прижимаясь к брату, этот мальчишка в самом деле кажется ребенком. Пытается найти защиты, льнет в попытке оградиться от чего-то, кажется, от внутренней тьмы. Блондин не находит сил отстраниться, не может оттолкнуть, сердце щемит, а вместе с ним болит и душа. Ей хочется ныть от неожиданной загадки - а вдруг это признание является вынужденным? Может, оно родилось просто от отчаяния?.. Крепко зажмурившись, Джо еще ниже склонился. Собственный пульс звучал где-то в ушах, мир же начинал сужаться до одного единственного человека. Наверняка он выглядел слабым, как не подобает выглядеть сыну Реборна, но что он мог сделать? Бесчисленное количество предложений, оканчивающихся вопросительной интонацией; бесчисленное количество предположений, давящих огромным грузом, - вкупе они не оставляли выбора. И лишь дрожащий комок в руках, родной до бесконечности. Медленно выдохнув, старший Примо сквозь ресницы посмотрел на близкого рыжика. Не оставить в одиночестве, не сбежать. Сдаться и просто идти вперед, за короной звездных мечтаний. Вперед, протянув руку к любимому. Мужчина нагнулся и мягко коснулся губами чужой щеки. Теплая, практически детская. Словно в дурмане, отстранился, жарко выдохнув: "Тсуна-а-а..." Приятная волна стекла вниз по позвоночнику, словно в насмешку всем доводам разума опалила тело, томительно-обволакивающе. И попробуй сопротивляться - сожжет, не заметит! Поэтому остается только послушно покачиваться в сомнительном тумане удовольствия, не осознавая своих действий. Тсунаеши замер и притих. Его собственное имя, которое произнесли так, как до этого ни разу не произносили - и соблазнительно, и ласково, и горячо - сжало его в тисках, вдавило в его же чувства. От этого так отчетливо проступили все трещинки его души, все ее контуры, все желания, которые он пытался спрятать глубоко-глубоко! Зачем врать?! Приятно. До дрожи приятно слышать, как тебя зовут таким голосом, с такой интонацией! Много ли раз в это коротенькое слово из пяти букв, даже не имя - какое-то подобие имени, сокращение - вкладывали столько чувств, настоящих, живых чувств?.. Немного, по пальцам пересчитать. А это брат, пусть не кровный, но брат, тот, кто спас от Бездны, кто шесть лет воспитывал мальчишку, отдавая ему солнце, небо и звезды по первому желанию. Порой, сидя рядом с Джотто, чувствуешь, что весь мир у ног твоих. Потому что этот мир тебе был подарен им, им одним... Из-за этого не хочется противиться. Савада уверен в том, что больно ему не сделают, наоборот, это до ужаса приятно, так зачем вырываться и сбегать? Эти сильные руки так нежны!.. И юноша еще ближе прильнул к широкой груди, будто бы желая слиться с голубоглазым воедино. Только вздрогнул, когда ухо опалило томным: "Тсунаеши...", вздрогнул, не с боязнью - чувственно. Тихо вздохнув, Примо старший открыл чуть-чуть потемневшие глаза, улыбнувшись. Невесомо скользнул поцелуем по скуле, дальше, к виску. Губами прихватил рыжую прядь, легонько потянув. Наградой было учащенно забившееся сердце и чужое дыхание, горячими иголочками впившееся в плечо. Младшее Небо не сопротивлялось, что радовало и настораживало одновременно: хочется продолжить, но нельзя переступить черту, где твои прикосновения станут пыткой, а слова - ядом. Поцелуй в прикрытые, трепещущие бабочкой веки, обжигая легкие тем самым пряно-сладким ароматом, от которого дрожат кончики пальцев и темнеет перед глазами. Немного отстранится, ладонью приподнимая смущенное личико за подбородок, наслаждаясь витающим в воздухе спокойствием и благоговением. Секунда, и губы Джотто прикоснулись к чужим губам. Нежно и легко. Рождая что-то теплое и греющее сердце. Ласково взяли в плен нижнюю губу, оттянули, тут же занявшись верхней. Добрая детская игра по взрослым правилам, она же - первое побуждение к соперничеству... Разомлевший Савада уже беззастенчиво впивался пальчиками в мужские плечи, он тянулся вслед за братом. Огромные глаза как-то виновато умоляли продолжить, не останавливаться. И эта мольба сладостной горечью скрепила сердце. На время оторвавшись от возлюбленного, Примо медленно вздохнул. Нагнулся, сначала подарив просто касание, а после уже нечто большее... Он скользнул язычком между податливых половинок, которые вкупе назвали так развратно-невинно губами, самым кончиком очерчивая контур, а после немного их раскрывая, осторожно и пугливо. Лишние мгновения позволил себе быть исследователем, впрочем, вскоре прекращая поцелуй. Никакой страсти. Сейчас - только нежность. И уже в третий раз примыкая к мягким губам рыжика, блондин позволил себе улыбнутся. Тсуна скоро научится не бояться, Джотто сам его этому научит... На следующий день в аэропорту намечалось чрезмерное оживление. Врачам, привыкшим ничего не делать на месте работы, в воскресенье, однако, не повезло. Их бригаду, которая играла в карты, буквально сорвали с насиженных мест, отчитывая за халатность. Еще бы, ведь шесть молодых девушек упало в обморок, у двух старушек случился инфаркт, а врачей поблизости не было!.. За подобные проблемы работники аэропорта должны были сказать спасибо Дино и его спутникам, покинувшим самолет. Японским представительницам женского пола очень понравились (железобетонно запали в сердце) красавцы-итальянцы, от двоих из которых буквально веяло феромонами. Оба были блондинами, с разного цвета глазами - карими и небесно-голубыми. И если первый бросал девушкам очаровательные улыбки, сопровождая их иностранными восклицаниями, то второй по-военному собранно и гордо шествовал рядом с первым. - Каваллоне, перестань охмурять всех подряд, а то нас на британский флаг порвут, кора! - Аркобалено Дождя одарил спутника хмурым взглядом, но и понимающей улыбкой. Сам он упорно не замечал, как и на него смотрела пара десятков влюбленных глаз, некоторые смущенно, а некоторые мысленно раздевая тут же. "Наверняка, - думал кареглазый, - девушкам нравится его служебная выправка, орлиный взгляд и беспечность в одежде. Даже сегодня он не оступился от своих принципов, напялил на себя сотую пару берц, камуфляж и белоснежную футболку нараспашку. Черт, даже я завидую этому парню! Были бы у меня такие кубики пресса и мышцы, ух я бы соблазнил сотни две красоток..." - А я что? Я ничего!.. - беспечно заметил Дробящий Мустанг, тут же погасив очередную улыбку. Ромарио предупреждающе покачал головой, и босс его послушался. Они так никогда не покинут стены здания, а им ведь еще и до квартиры Реборна надо добраться. Кстати, о Примо... - Колонелло, а вы не боитесь гнева Реборна? - Хах! - голубоглазый лишь хитровато сощурился. - Этот недо-репетитор мне не чета, кора! - Слова были немного резкими и явно преувеличивали настоящее положение вещей, но ничего другого мужчина с повязкой сказать не смог. Ему и так было сложно... сложно упоминать о миллиардере, сложно думать и говорить о нем!.. - А если он скажет, что у него дома нет места, где можно было бы вас поселить? - проскальзывая в двери аэропорта, спросил Дино. Его подчиненные о чем-то тихо переговаривались позади, таща чемоданы. - Не говори так, как будто знаешь, эй! - явно недовольный этим вопросом, воскликнул военный. Недовольный из-за того, что подобное может случиться на самом деле - брюнет скорее всего и на порог его не пустит... Это било болью по сознанию, это было мучительным и неприятным. Только упрямое сердце твердило о том, что сдаваться оно не намерено. Колонелло итак уже около трех лет не видел Аркобалено Солнца, поэтому отпускать его из-за очередной глупости не хотел. Слишком долго он жил без темноты знакомых глаз, без сильного худощавого тела и едкой ухмылки! - Но все же вы ему не сообщили о своем приезде. Кто знает, как он отреагирует? - тяжко вздохнув, скорее пробормотал, чем спросил вслух, Каваллоне. Но когда он и его спутники уже рассаживались по машинам, отбросил все сомнения, вспомнив, что скоро ему будет суждено увидеть Тсунаеши наяву. Да и по Джотто он соскучился. Блондин с голубыми глазами молчал. Он смотрел в окно и хмурился все те полтора часа, пока они добирались до центра Токио и в частности до дома Примо. До сих пор, словно наяву, он видел то выражение лица Реборна, которое он ему подарил на последок - сжатые в линию губы и осуждающий взгляд. Этот взгляд ему являлся во снах, словно медленно убивая, но в то же время и заставляя жить. Потому что он должен был все исправить, все-все... Громкий звук звонка вернул его в реальность. Сердце учащенно забилось, стоило только осознать, что только пара дверей, возможно, отделяет его от своей цели. От человека, которому он причинил непростительно много боли. Прислуга не работала по воскресеньям, поэтому в прямоугольном проеме показалось лицо самого хозяина квартиры. Джотто с Тсуной, скорее всего, заняты, раз не опередили отца. Улыбнувшись гостям только уголками губ, магнат темными глазами заскользил по ряду прибывших, словно споткнувшись на светлой макушке со знакомой повязкой камуфляжной расцветки. Колонелло пристально вглядывался в человека перед собой. Уставший, с темными кругами под глазами. Хотя, наверное, только военный и смог заметить признаки изнуренности на родном лице. Совсем не изменился, все такой же далекий и желанный одновременно, цепляющий за самую суть, соблазняющий одним свои видом, - Реборн. Он, словно нацепив маску с натянуто-доброй улыбкой, лживой, но, черт, все равно красивой, отступил в сторону, безмолвно приглашая гостей зайти. Правда, когда порог квартиры переступил мужчина с голубой пустышкой, (сейчас завалявшейся где-то на дне сумки), глава семьи Вонгола смотрел куда угодно, но не на него. И когда все с приветствиями завалились в прихожую, магнат не решился сказать "Здравствуй" блондину. Примо избегал его. Изысканно, тонко избегал... Это обухом ударило по голове. Ни криков, ни обвинений, а отчуждение... Исправить все будет невообразимо сложно! С легкостью взваливая тяжелую сумку, которую до этого тащил один из подчиненных Дино, Аркобалено еще раз хмуро попытался поймать взгляд обсидиановых глаз. Тщетно. До комнаты его проводил Джотто, ссылаясь на то, что отцу нужно поговорить с Каваллоне. Военный на это только понимающе кивнул, еще ярче осознавая свою ошибку. Неудивительно, что все так обернулось, в конце концов то, что случилось три года назад, оставило свой нелегкий отпечаток... Тсунаеши проснулся оттого, что кто-то легко тормошил его за плечо. Сонно моргнув пару раз, он сел в кровати, сладко зевая. Хороший сон снился мальчишке, полный теплого света и, кажется, звезд. Они мириадами кружили вокруг, словно маленькие алмазы на темно-синем бархате ночного неба. И среди этой сверкающей россыпи он был как заморский принц, купающийся в роскоши. А еще там кто-то был, кто-то родной и близкий, с пшеничным золотом волос и дорогим аквамарином глаз... Отогнав столь смущающие мысли и не давая всплывать в памяти картинам того, что произошло вчера вечером, Савада поднял глаза и замер. На краю ложа сидел незнакомый мужчина с любопытством разглядывающий его. Совсем не японская внешность никак не хотела вязаться с тем японским языком, пусть и с акцентом, на котором он говорил: - Доброе утро, Тсунаеши-кун! - Примо младший опешил, не зная что сделать. Гостя он видел впервые. Он в изумлении, удивлении и некотором страхе смотрел на блондина, забыв даже об этикете. Груда вопросов, начиная от "Кто он такой?" и далеко не заканчивая "Что он здесь делает?" давила на сознание, еще не полностью прогнавшее остатки сна. Он даже не дернулся, когда мужчина порывисто обнял его, радостно восклицая: - Ну наконец-то мы встретились! О... Ты, наверное, напуган?.. Слабо кивнув, рыжик попытался отстраниться, но его попытки провалились. Этот кареглазый с татуировкой, которую юноша заметил только сейчас, был сильным. Обними он Тсуну еще сильнее, то в комнате послышался треск чьих-то ребер... - Я друг твоих отца и брата из Италии, Дино Каваллоне. Но можешь звать меня нии-сан, хорошо? Савада, глупо моргнув, не нашелся с ответом. Слова нового знакомого никак не хотели доходить до него, поэтому около пяти минут они сидели в тишине. Один ждал ответа, другой пытался вникнуть в сложившуюся ситуацию. Когда же шестеренки задвигались внутри яркой макушки, пространство разорвал первый неуверенный вопрос: - Э... Дино-сан, а что вы здесь делаете? "Камень сердца"* , он же - розовый кварц, является разновидностью белого кварца, которому примесь титана придает розовый оттенок. Первые найденные украшения из этого самоцвета относятся к 7 тысячелетию до н. э.. Это были кварцевые бусы, обнаруженные на территории Древней Месопотамии. Его нежно-розовый цвет символизировал любовь и нежность. В Древней Греции была легенда о том, что этот камень был подарен людям богом любви Эротом. Самоцвет должен был пробудить любовную энергию в людях и обучить их нежным чувствам, любви взаимопониманию. Согласно другому преданию, розовый кварц является не чем иным, как "соком" самой Земли. Он помогает залечить прежние сердечные раны, забыть о прошлых неудачах и без колебаний и опасений начать все сначала. Этот камень утешает в дни печали, помогает обрести жизнерадостность и спокойствие. Он вселяет в сердце веру в лучшее, учит открытости и великодушию, умению получать удовольствие от каждого прожитого мгновения.