Песнь звезд

Пашка Гераскин прикрыл глаза. Шесть лет… Годы прошли с того времени, когда эта проклятая планета, рухнувшая в средневековье, отняла у него… Алису. И не только Алису. Ирия тоже исчезла среди руин Города. А еще… Пашка провел по повязке на глазах… Его глаза… Каким чудом глаза вообще уцелели? Особенно после этого взрыва… Когда Гераскин отогнал от руин детского санатория диких медведей, и хотел запустить в воздух ракету, ракетница внезапно взорвалась в его руках… Вспышка и боль. Боль в глазах, на лице, руках… Испуганный крик Альты. А потом… Пашка даже сейчас не особо понимал, что произошло. Он внезапно стал видеть. Но видел как-то странно. Странное цветоощущение, более сильные запахи… И… Пашка видел самого себя, корчащегося и державшееся за лицо. Рот раззявлен в крике. — Что со мной такое? — испуганно спросил Гераскин — У тебя, мальчик, и у меня произошло слияние душ… — послышался голос Альты. Странно, голос, казалось, звучал в его голове. — Слияние душ? — сквозь боль переспросил Гераскин. — Преодолей боль… Не тони! Спокойствие… — Альта провела целым крылом по телу Гераскина. Пашка сосредоточился. Он представил себе, что плывет к берегу, а море кидает его по волнам. Боль немного стихла, напоминая о себе только покалываниями на лице и в пальцах. — Ох… Что со мной все-таки? — Мы, Альтосы, называем это… — Альта произнесла какое-то певучее слово — Когда у двоих вместе случается беда, происходит соединение, слияние душ. Ведь ты и я ранены. Причем ты спас меня, а для нас, Альтосов, это очень много значит. Я помогу тебе — Альта подала крыло Гераскину. Пашка осторожно убрал руки с лица и оперся о здоровое крыло Альты. — Пиздец! — вырвалось у Гераскина. Он смог оценить травмы — ведь смотрел глазами Альты! Вообще, странная была вещь — глядеть на самого себя… Правая рука Пашки была искалечена и в крови, грудь посечена осколками, лицо все в крови, глаза зажмурены. И Пашка понял, что глаза лучше и держать закрытыми — в веки вонзились крошки от ракетницы. Только бы не ослепнуть… Ведь как он спасёт Алису? .Пашке было страшно думать, что могло произойти с его лучшим другом. Ведь братья Кроты, вероятно, рассадили пленников на разные лодки — очевидно, чтобы не смогли сговориться о побеге. Так что на Длинном острове Альту встретил один Пашка. И, разумеется, решился на побег. Ведь если он доберется до помников… — то можно прилететь на корабле! Пашка представлял себе восторженный взгляд Алисы — как он приземляется и разгоняет злобных работорговцев… Но теперь… Дело, похоже, оборачивалось скверной стороной. Хорошо, что медведи с испуганным визгом разбежались. — Послушай… — прошептала Альта — если ты коснешься моего больного крыла, то все Альтосы услышат мой зов. Просто твоя боль усилит мою… — Ты хочешь, чтобы я был генератором? И птицы почувствуют? — Да. Шатаясь, корректируя через глаза Альты свои движения, Пашка обошёл птицу и коснулся раненого крыла. Пашка стал гладить перья. — Аккуратнее… Пашка продолжал поглаживать перья Альты. Даже склонился и поцеловал губами рану, подул на нее. Пашка ощутил, как накапливается вместе с болью какая-то сила, которую надо было выплеснуть… Но куда? Гераскин ощутил, что… словно мягкие кошачьи лапки касаются его волос, словно что-то хочет проникнуть в его сознание. Голос Альты. — Откройся. Не бойся. Просто как бы раскрываешься… Сделай это. И Пашка сделал. Он не понял, как это получилось — но боль исчезла. Сразу же пришёл легкий зов — Где вы? — В руинах санатория, «Лесные поляны»! Ваши там бывали? — Да! Я там была! — отозвался голосок — Ночевали вместе с моим всадником. Сейчас передам и мы прилетим. — Я и Альта ранены. — Мы знаем. Слияние душ чувствует. Спустя час прилетели несколько Альтосов и два помника. Один из них, доктор Хруст, промыл и перевязал раны Пашки и Альты. Затем один помник остался с Альтой, а Пашку посадили на одну из птиц, которую звали Алиной. К вечеру Пашка прибыл в Убежище помников. Едва передав послание Ручейка, Пашка покачнулся и упал. Сразу же его доставили в больницу, где после операции Гераскин и забылся беспокойным сном. Наутро раны воспалились. Так что, когда Пашку пришли навестить доктор Хруст и пожилая женщина, Гераскин не мог даже подняться. Он лежал больной и несчастный, прислушиваясь к радостному пению Альтосов. — Здравствуйте. Я — Учительница Зарница — женщина поставила у постели Пашки на столик большую кружку с молоком и положила рядом буханку. — А почему Альтосы так поют и я слышу мое имя? — пересиливая боль, спросил Пашка. — Не удивляйтесь, Паша. Наши друзья — птицы Альтосы — очень привязаны друг к другу. И если вы спасли жизнь одной из них, можете быть уверены, что все птицы будут петь о вас гимны. Но я вижу, что в послании Ручейка говорится о тревожных вещах. Можете ли вы добавить что-нибудь новое? — Постараюсь, — сказал Пашка, стараясь рассмотреть собеседников через пелену на глазах. — Значит, вы с другой планеты? — спросил профессор Хруст. — Вот именно, — сказал Пашка. — Мы ищем наших друзей, которые живут у вас. — Да, к сожалению, они попали в плен к духам беспамятства. И мы не можем им помочь. Но в остальном они здоровы. Мы о них заботимся. Однако вам сейчас нужен полный покой. Так что кушайте пожалуйста. Наша еда покажется вам скромной, но мы живем небогато, — сказала женщина. — Это замечательная еда! — ответил Пашка. — В последний раз я ел тысячу лет назад. Он отхлебнул теплого парного молока, это было самое вкусное молоко, которое ему приходилось пить в жизни. — Простите, — сказал он с набитым ртом, — я не знаю вашего имени-отчества. — А что такое отчество? Это имя отца? — Конечно. — Мы забыли многие слова, — сказала женщина. — Кто был мой отец, я не знаю. Когда я была маленькой девочкой, меня продали в рабство, наши люди выкупили меня и привезли сюда. — Сколько же лет существует ваше Убежище? — Уже больше ста лет, — сказала Зарница. Пашка с трудом дожевал хлеб и допил молоко. — Я понимаю, что вы плохо себя чувствуете, — сказала Зарница, — но, пожалуйста, постарайтесь еще немного потерпеть. Нам очень важно знать, как готовятся наши враги к походу. — Разумеется, — ответил Пашка. И он начал рассказывать обо всем, что видел за последние два дня. Когда Пашка кончил свой доклад, глаза у него слипались. Но он все же нашел в себе силы попросить Зарницу: — Можно, я встречусь с моими друзьями? — Конечно, можно, — ответила женщина. — Только они вас не узнают. — А вдруг? Я с ними давно знаком. Ведь не может быть, чтобы люди все забыли. — Может быть, — вздохнула Зарница. — Но сначала — выздоравливайте! Про слияние душ мы расскажем в другой раз… — Послушайте! — встрепенулся Пашка — В лесу стоят два космических корабля. Один из них — Гай-до, мы сможем поднять его в воздух, если перенесем на него с «Днепра» контейнер с гравитонами! — Не волнуйся, Пашка. Мы снарядим экспедицию — успокоила Зарница. Женщина ушла. Профессор Хруст стал осматривать Пашку. — Дело серьёзное — покачал он головой — Вы сможете поправиться, но… — Что? — Есть сильный риск ухудшения зрения. Паша закрыл глаза. Как же он узнает Алису, если будет слепым? Снова вспомнилось чудесное слияние с Альтой. Он был и человеком и… чувствовал себя вольной птицей. Чувствовал перья, мог видеть… А что если? Додумать Гераскин не успел — он опять заснул — похоже, в молоко было подмешано что-то. Проснулся Пашка только днём. Рядом сидел профессор Хруст. — Вы сможете помочь нам с картой? Следопыт Крылан составил ее и отметил, где упал небесный корабль. — «Днепр» — понял Пашка. Он вгляделся в карту. Перед глазами было мутно, но черный крестик Пашка все же различил. — Да. Мы приземлились вот здесь. Скажите, десять помников смогут довезти на волокуше контейнер? — Смогут. — Сейчас я сделаю запись для Гай-до. Он разумный корабль, поймет — Пашка начал наговаривать на браслет связи послание. *** Помник Копье медленно ступая дрожащими ногами, обошёл драконью голову стороной, подошёл к небольшому кораблику. — Помник К-копье приветствует тебя! Я принес послание от Пашки Гераскина! Огромные глаза корабля внимательно взглянули на него. — Пашка тебя послал? Копье поднял руку с браслетом и нажал на кнопку. Послышался голос Гераскина. — Привет, Гай-до! Нам удалось найти экипаж «Днепра» и его пассажиров. К сожалению, Алиса, я и Ирия попали в рабство к местным феодалам-поклонам. В замке Кротов после того, как мы поссорились с хозяевами, нас разделили по разным комнатам, продавать повезли также раздельно, на разных кораблях — местный правитель собрал громадное войско. На Длинном острове меня встретила Альтос Альта, и мы отправились в Убежище… Я был ранен по дороге, так что мне пришлось остаться в Убежище… Из-под деревьев появился отряд помников, которые тащили контейнер с гравитонами. Под руководством Гай-до контейнер загрузили в отсек гравитационного двигателя. Затем все помники поднялись на борт корабля и Гай-до взмыл в небо, а затем… внезапно взял курс на юг, в сторону столицы. — Куда вы летите, господин Гай-до? — робко осведомился Копье. — Сейчас увидите! Вот мелькнула внизу река… а вот впереди показались клубы пыли — вдоль леса двигалось войско Радикулита. — А ну, держитесь! — сказал Гай-до. Он резко пошел вниз и на бреющем полете промчался над войском. Появление его было таким неожиданным и таким страшным, что кони и быки бросились в разные стороны, воины приседали, бросая оружие. Телохранители кинули паланкин с Радикулитом, зубоврачебное кресло упало, и сам Повелитель закатился в камыши. Удесятеряя панику, с неба гремел голос Гай-до: — Остановитесь, безумные! Не смейте идти в лес! Поверните домой, несчастные! Ни один из вас не вернется живым, если посмеет напасть на Убежище помников! Сказав так, Гай-до включил сирену… Дорога опустела, лишь валялись в пыли брошенные копья и опрокинутые осадные орудия. И только после этого гордый своей выдумкой Гай-до взял курс к Убежищу помников. Он включил для помников фильм о Земле. *** В санитарном отсеке Гай-до постарался подлечить Пашку, но прежнее острое зрение к Гераскину не вернулось. Когда Пашка пошёл на поправку, его позвали в гости. Близ площади, на которой сделал посадку Гай-до, стояла лошадь, запряженная в кузов старого автомобиля. Шин на колесах не было, и потому, когда этот экипаж поехал по улице, трясло так, словно катишься по стиральной доске. А это особенно чувствительно человеку, который только что вкусно покушал. Пашка подслеповато оглядывался по сторонам, стараясь разглядеть подробности. Честно говоря, он ожидал от города помников большего. Кое-где улица шла между расчищенных от развалин кварталов. Потом тянулись груды камней, руины больших зданий, переплетение проводов и арматуры… — У нас не хватает пока людей и сил, чтобы все привести в порядок, — сказала Зарница, заметив удивление Пашки. — Но со временем мы обязательно отстроим наш город. Они миновали ржавый остов автобуса, опрокинутый помятый киоск, фонарный столб, привалившийся к стене… На некоторых домах сохранились вывески, напоминавшие о прошлой жизни. Уже совсем стемнело. Улицы были освещены редкими керосиновыми фонарями. Прохожих почти не было. — Вы так и не догадались, что здесь произошло? — спросил Пашка. — Наш главный учитель, профессор Разум, обещал сегодня сделать сообщение, — сказала Зарница. — Он уже несколько месяцев работает в архиве Собрания наук, который мы раскопали в прошлом году. А пока мы знаем только, что жизнь на нашей планете оборвалась неожиданно. Люди бросили свои дела, остановились заводы, машины и поезда; самолеты, что летели в небе, упали и разбились, в столовых люди оставили недоеденные блюда, корабли теряли путь к гавани, и их выбрасывало на берег… Что это было за бедствие, никто не знает. — Даже самые старые старики? — Даже самые старые. — Но ведь здесь живут подолгу, — сказал Пашка. — Наши друзья с Атлантиды улетели двести семьдесят лет назад. — Теперь мы живем не так долго, — ответил профессор Хруст. — Может, сорок — пятьдесят лет. Вот мне, например, тридцать пять… — Погоди, — оборвала пигмея Зарница, — о каких друзьях с Атлантиды ты говоришь, Паша? Кто улетел от нас двести семьдесят лет назад? «Конечно же, — спохватился Пашка. — Она ничего не знает!» И Пашка начал свой рассказ перед взволнованными жителями Крины. Он рассказал им о том, как они с Алисой отыскали забытую экспедицию с Крины на дне Тихого океана. Но он не успел кончить рассказ, они доехали до места назначения. Там, рядом с глубокой ямой, в которой работали археологи, раскапывая подвалы научной библиотеки, стояло приземистое здание с узкими окнами. Когда-то в нем был склад. Теперь же в подвалах освободили место для тех ценностей, что помникам удалось найти или раскопать за последние сто лет. Они старались сберечь каждую крупицу знаний. В одном из подвалов, в большой комнате, устланной мягкими коврами, Пашка нашел своих друзей. Лучше бы он не видел их! Страшно было войти в комнату и увидеть, что капитан Полосков сидит за столом и, придвинув к себе лист бумаги, рисует на нем крестики и нолики, всклокоченный механик Зеленый мрачно бродит из угла в угол и повторяет: «Это хорошо не кончится», Тадеуш лежит, задрав ноги, на широком диване и равнодушно смотрит в потолок. В углу, прижавшись друг к другу, дремлют два старика — Посейдон и Гермес, а Афродита сидит на полу и пытается напоить Алисину старую куклу чаем из кружки… И страшнее всего, что никто из них тебя, Пашку Гераскина не хочет узнавать. — Здравствуйте! — громко сказал Пашка, в глубине души надеясь, что земляне и криняне, увидев его, бросятся к нему с объятиями и это недоразумение разрешится. Но ничего подобного не произошло. Капитан Полосков поднял голову, посмотрел на Пашку равнодушно и снова принялся рисовать. Механик Зеленый произнес, глядя в угол: — Жду больших неприятностей. А Тадеуш даже не повернул головы. Пашка на какое-то время буквально потерял рассудок. Он бегал от человека к человеку, тряс каждого, кричал: — Ну что же это? Вы меня не узнаете? Я же Пашка Гераскин! Ваш друг. Вы меня помните? Вы Алису помните? Потом он кинулся к Тадеушу, дергал его за рукав и повторял: — Ирия здесь! Она прилетела. Ты понимаешь, твоя Ирия здесь! — Ирия? — Тадеуш удивился. Он осторожно освободил свой рукав от Пашкиных пальцев и повторил: — Ирия? Странное имя. — У тебя есть дочь, Вандочка! Она живет под Вроцлавом. Сейчас за нею присматривает медсестра Меркэ. — Меркэ… — медленно повторил Тадеуш. — Так… Не мешайте мне думать. И он отвернулся к стене. Пашка готов был разреветься. — Не расстраивайтесь, — сказала Зарница. — Вы этого раньше не видели, а для нас, к сожалению, это обычное дело. Мы потеряли таким образом много друзей. — Но почему? Почему? — В лесу осталось немало колодцев и котловин. Люди считают, что там живут духи беспамятства. Если человек туда попадает, он все забывает. — А потом? — А потом? Мы их лечим. — Как? — Мы все начинаем сначала. Мы показываем им разные вещи и просим запомнить! Мы учим их есть, пить, одеваться, мы подсказываем им забытые слова. Постепенно человек становится нормальным. Для него начинается новая жизнь. Он может накопить новую память, но никогда уже не вспомнит то, что было раньше. — Какая ужасная болезнь! — Хотите, Паша, посмотреть, как их учат? Только учтите, это не очень приятное зрелище. — Хочу, — упрямо сказал Пашка. В комнату вошла женщина. Она катила перед собой столик, на котором стояла тарелка с пирожками. Она остановилась посреди комнаты. Люди в комнате оживились. Афродита первой подбежала к столику. — Дай! — закричала она. — Подожди, — сказала женщина. — Сначала ты должна сказать мне, сколько будет один и один. Женщина показала Афродите два пальца. — Не знаю, не помню, хочу кушать! — Сначала скажи, — настаивала женщина. — Я скажу. — Полосков поднялся и подошел к столику. — Это будет два. — Вот как хорошо, умница! — сказала женщина. — Возьми пирожок. А как тебя зовут? Полосков жадно жевал пирожок. Паша смотрел на него с состраданием. Полосков потерял свой мундир, он был в брюках, но босиком. — Я не помню, — сказал Полосков. — Простите, Паша, — услышал Пашка голос пигмея Хруста. — Я хочу, чтобы вы продиктовали мне имена и род занятий наших больных. Это может быть полезно при лечении. И Пашка, стараясь не смотреть и не слышать, как женщина учит беспамятных, продиктовал пигмею имена и занятия всех больных… Больных ли? Ведь они не знают, что заболели. Они думают, что все в порядке. — А потом мы учим их работать, — сказала Зарница. — Они могут освоить простые занятия. — Мы увезем их как можно скорее, — сказал Пашка. — Если это вирус или что-то подобное, наши ученые найдут противоядие. — Это было бы замечательно! — сказала Зарница. — Если вы сможете привезти это противоядие нам… — Первым делом! — заверил ее Пашка, будто он и был тем ученым, который вот-вот придумает противоядие. — До свидания, — сказал он своим друзьям. Но никто из них не ответил. Они смотрели на столик с пирожками, им было не до Пашки. . **** А на следующий день Гай-до увез беспамятных космонавтов на Землю. — Ты со мной летишь? — тревожно спросил кораблик у Пашки. — Нет — покачал головой Гераскин — Мне необходимо разыскать Алису и Ирию Гай. Наверняка их продали где-то в Городе. Как только я оправлюсь от ран, то начну поиски. — Хорошо. — сообщил кораблик — Я много думал, пока стоял там, в лесу. И теперь, когда ты мне все рассказал, мне стала абсолютно ясной причина болезни наших с тобой друзей. — Ты догадался?! — Да… Разумеется, это потребовало некоторой изобретательности и серьезных размышлений. Ты помнишь, как на высоте восьми километров от планеты мы брали образцы забортного воздуха, подлетая к Крине? — Помню. — Что-то почти неуловимое в анализах мне тогда не понравилось. Должен тебе сказать, что интуиция меня не обманула, и я недаром окружил себя силовым полем. Смею думать, что это дало нам возможность спокойно сесть на Крину. Пока я сидел и ждал вас в лесу, я размышлял над этим происшествием. И в результате решил провести небольшой эксперимент. С помощью манипулятора я поймал двух мышей и поместил их в маленький несложный лабиринтик, выход из которого мыши легко находили. Но стоило мне заполнить эту мышеловку воздушной пробой, взятой нами на восьмикилометровой высоте, как мыши стали метаться и уже не могли выйти из лабиринта, они напрочь забыли, где находится выход. Значит, рассуждал я, там, в атмосфере, на этой высоте существует некая субстанция, которая заставляет живые существа терять память. Это не вирусы. Это даже не газ — газу не проникнуть в корабль. Это разновидность биологического поля. И оно, словно пелена, окутывает планету на высоте восьми километров. — Значит, экипаж «Днепра» попал под действие такого поля и потерял память? — Именно так! — А на планете никто не знает, что существует такой слой. Они уже двести семьдесят лет никуда не летают. Но зато у них есть какие-то колодцы и провалы, попадая в которые человек становится бе-пе — беспамятным. — Молодец! — воскликнул Гай-до. — Между колодцами и слоем есть связь. Я измерил движение слоя и подсчитал, что он постепенно поднимается над планетой. Ровно двести пятьдесят лет тому назад он вплотную прилегал к поверхности Крины. Понял? — Начинаю понимать! — сказал Пашка. — А допусти, — воскликнул Гай-до, — что двести семьдесят лет назад планету окутало поле беспамятства! И люди мгновенно все забыли. Тогда ты можешь объяснить, почему они до сих пор, за исключением кучки упрямых помников, не умеют читать. Ты же сам говорил, что какой-то их учитель изобрел колесо! Представляешь, как все забыто! Поэтому их так мало на планете. Ведь люди без памяти легко погибают, как погиб наш бедный Меркурий. — Это великое открытие! — воскликнул Пашка. — Ты гений, Гай-до! — Я давно об этом подозревал, — ответил кораблик скромно. — И я намерен уничтожить это поле забвения. Затем Пашка, подслеповато моргая, смотрел, как Гай-до улетает высоко-высоко в небо… Пока корабль не исчез. Гераскин отправился проведать Альту. Альта чувствовала себя намного лучше, но пока не могла летать. За нею ухаживала молодая помница, совсем девчонка. Увидев Пашку, она смущённо потупилась.  — Я принёс лекарство, антибиотик для раны — сказал Пашка. Он внимательно обследовал и почистил рану. Выстриг перья вокруг нее и обработал. Затем Пашка показал помнице, как накладывать повязку. Альта довольно ворковала. Девочка протянула Пашке досочку.  — Можно… автограф? Пашка расписался. Смущённая девочка убежала. Альта поглядела на Пашку.  — Спасибо за помощь. Ты ведь хочешь обучиться слиянию душ?  — Да — кивнул Пашка.  — Положи раненую руку на моё крыло и поглаживай. Пашка стал поглаживать, массировать крыло.  — А теперь забирайся. Хорошо. Крепко прижмись к спине, как тогда, когда мы летели в Убежище. Пашка исполнил все, что советовала Альта и… Это произошло. Он слился душами с Альтой.  — Хорошо — сказала Альта. — Теперь будем учиться. Вспоминай. Раскрой всю свою душу. А я смогу поделиться теми своими знаниями, которые подходят человеку. И Пашка раскрылся. Он опять стал видеть все глазами Альты.  — Так, хорошо. Представь, что ты… как говорят у вас, людей, подключаешься. Пашка коснулся перьев Альты и в его голове начали появляться знания Альтоса. Их Пашка представлял в виде книг, которые он брал и расставлял в шкафу — своем мозгу. Он наводил порядок, убирал и чистил от пыли. Он смотрел на себя глазами Альты и видел… отважного птенца, о котором нужно заботиться. Особенно когда он так болен. Много интересного узнал Пашка — как ухаживать за перьями, как лечить раны, какие ягоды и плоды съедобны и для птиц и для людей, как лучше прятаться от летучих мышей, какие встречаются опасные животные и ядовитые растения. Узнал и про светящиеся ночами пустыни, про дикие племена, считающие ересью даже корабли, дома и оружие жителей Города, а тех — слугами мерзких демонов. Дикари кочевали в лесу и пустынях, нападали на дальние поселения. Узнал Пашка и откуда появились пигмеи. Поле беспамятства сделало что-то с организмом тогдашних кринянских детей, отчего они попросту перестали расти. Дети стали взрослыми, но остались маленькими. От них и пошли пигмеи. День за днем Пашка учился у Альты слиянию душ. Когда Альта смогла снова летать, Пашка стал подниматься на птице и смотреть ее глазами. Он просто закрывал глаза и смотрел глазами Альты, гладил ладонями по спине и шее птицы. Глядел на лес, на звезды. Когда они летали ночами, Пашка выискивал созвездие с крохотной жёлтой звездой — его родным Солнцем. Ночное зрение Альтосов оказалось весьма интересным и не похожим на то, что было известно Гераскину. Альтосы видели… в странном темно-бирюзовом свете с розоватым оттенком на горизонте. Так что Пашка с радостью принялся за изучение этого феномена. **** Кроме того, Пашку однажды пригласили к Мастеру Клинков. Когда Гераскин вошёл, Мастер Клинков тренировался. Ловко двигаясь, он наносил быстрые точные удары по соломенным чучелам. — Приветствую, Пашка с Земли — поздоровался Мастер. — Приветствую. Почему вас именно так зовут — Мастер Клинков? И я заметил, что у некоторых помников имена по названиям оружия — Копье, Дротик… — Очень просто! — усмехнулся помник — Мы выбираем самых смелых, сильных, упрямых и находчивых мальчишек. И с трех лет начинаем их обучать воинским умениям. Конечно, они умеют читать и писать, однако главным образом тренируются, учатся выживать в лесу, владеть оружием. В семь лет ребенок получает первое оружие и имя — Копье, Дротик, Лук, Меч. Те, кто умеет читать следы зверей и разбираться в их повадках — получают их имена. Когда же дети станут взрослыми — они проходят… — Что-то вроде Олимпиады? — Что это такое? — переспросил Мастер. Гераскин объяснил. — Я понял. Божественные Игры. У нас — Мастерство. Ребята соревнуются в своих умениях. У нас даже слепой способен научиться стрелять из лука и сбивать в полете жука. — Ого! — Именно так. А сейчас посмотрим, чему мы сможем тебя обучить. Вот, выбирай — Мастер Клинков указал на большой металлический стол. На столе лежали мечи, копья, кинжалы, молоты, кистени, моргенштерны. Над столом висела полка с разложенными на ней луками. Мальчик подошёл к оружию, долго рассматривал, Выбрал один кинжал, взвесил, покачал головой, отложил. Выбрал кинжал и довольно кивнул. — Мишени вот там. Не торопись. Сейчас я их включу — мастер потянул рычаг, мишени закрутились, заскрипели. Гераскин вгляделся сквозь пелену, застилавшую глаза, и метнул кинжал. Мастер подошёл к мишеням, кивнул. — Для начала не так уж и плохо. — Я учился дома — сознался Гераскин. — А я поставлю тебе руку. Глазомер неплох, но с рукой еще надо потренироваться. **** Многому научился Гераскин за годы у мастеров-помников. Он научился читать следы, сражаться против чудовищ, владеть разным оружием. Однако поиски были безуспешными. Недавно два храбрых помника даже сумели проникнуть в замок братьев Кротов, но ничего толком не смогли узнать. Алисы в замке явно не было, но оказалось, что Левый Крот женат. На глуповатой, смешливой девятнадцатилетней девушке из хорошей семьи. И эта молодая поклонка собиралась осчастливить Левого Крота — она ждала ребенка. И у юной жены Левого Крота был еще один ребенок, лет семи, которого она воспитывала. Так что вряд ли эта поклонка могла быть Алисой. Хотя бы потому, что она, судя по старшему ребенку, стала женой и матерью еще до прибытия на Крину "Днепра"... Звали ее Змейка. Пашка какое-то время разглядывал фотографию Змейки с набеленным, разрисованным лицом, длинными рыжими волосами, пряди которых были кое-где выкрашены в разные цвета, уложенными в затейливую причёску и посыпанными серебристыми конфетти, одетую в оранжевое платье с узорами. Платье было подпоясано поясом со свисающими волчьими хвостами. Гераскин отложил фото. — Надо будет расспросить ее… Когда-нибудь.