***
Заслышав приближающиеся шаги, Рей широко распахнула глаза. Руки по-прежнему были скованы сдерживающими Силу ограничителями, прикрепленными над головой к увесистой балке, милосердно низко, так что можно было чуть шевельнуть кистями. Не считая этого, сидеть было крайне неудобно, и пришлось долго искать позицию, в которой у нее бы не сводило плечи — таковая нашлась на самом краю металлической скамейки, слегка согревшейся от тепла ее собственного тела. Маленькие милости вселенной. В таком положении ее оставили здесь, по меньшей мере, часа два назад — без сторонних звуков или визитеров, которые могли бы составить ей компанию. Рей с отстраненным любопытством удивлялась: отдал ли Рен на то прямой приказ, повелев штурмовикам держаться подальше от трюма, словно оковы могли нежданно свалиться на пол и подарить ей шанс настроить его солдат против него. Короткий рывок руками в металлических ободках избавил ее от этой идеи. До сегодняшнего дня она и не знала, что существует материал, способный ослабить ее единение с Силой. Наверное, это еще одно знание, которым Люк Скайуокер не успел поделиться до того, как она ушла. Дверь открылась, и Рей заставила себя навесить на лицо бесстрастное выражение. Перед ней появился Кайло Рен в неизменной маске и полном боевом облачении. Выдержав короткую паузу, он шагнул в крошечный закуток. Высоченная фигура Рена заняла собой практически все свободное пространство, и — хоть это было неудобно и почти болезненно — Рей едва не вывернула шею, чтобы взглянуть ему в маску, туда, где за визором должны быть глаза. Он молча взирал на нее в тусклом свете камеры. И Рей старалась держать эмоции под контролем, дожидаясь, что он скажет. Она бы скорее предпочла выброситься из шлюза, чем заговорить первой в этот момент. — Ты сменила прическу. Рей все-таки фыркнула, не вытерпев — реакция, не слишком соответствующая ситуации, но его слова подходили не лучше. Фраза вышла настолько обыденной, настолько нормальной, что совсем не отражала напряженный характер их отношений. — А ты совсем не изменился. Видимо, Первому ордену не хватает финансов на твой гардероб. Все вложено в разработку нового оружия для убийства миллиардов. На самом деле это было совсем не то, что ей хотелось сказать, но отчаяние из-за сложившегося положения и тревога за благополучие Рику уже едва не довели ее до слез. Но за время, что она просидела в одиночестве, ей удалось немного взять себя в руки — она помнила, как Рен презирал слабость. По сути, ее отказ уступить, скорее всего, и явился причиной его увлечения, превратившегося в одержимость, вместо вполне логичной жажды расправы. Конечно, роль в этом сыграли и ее нераскрывшиеся способности Силы, а теперь вот еще и Рику… Единственной тактикой, остающейся ей доступной, было попытаться сыграть с ним, когда он выйдет из себя. Его шлем чуть наклонился набок. — Это ведь то, чем занимаются монстры, разве нет? Убивают без разбору. Не сомневаюсь, каждый мужчина и каждая женщина, погибшие на «Старкиллере», были монстрами, которые того заслужили. Рей заставила себя отвести взгляд от черной хромированной маски, не желая ввязываться в дискуссию на его любимую тему — уступающую по популярности разве что вопросу ее подчинения. В его понимании, в том, что касалось человеческих жертв, Сопротивление было виновно в той же мере, как и Первый орден. Услышав шорох ткани, она подняла голову и вздрогнула, увидев, что Рен присел перед ней. Свет матово отражался от гладкой поверхности шлема, скрывающего его лицо. — Я пришел сюда, чтобы обсудить условия твоей капитуляции. Недоверчиво нахмурившись, Рей аж приоткрыла рот: — Условия? — Она погремела ограничителями над головой. — У меня создалось впечатление, что я облажалась по-крупному. И нам обоим прекрасно известно, что я ни на миг не была близка к капитуляции. — Возможно, моя формулировка была чересчур мягкой. Я пришел объявить тебе приговор. Она притихла. Вот и настал момент, которого она ждала и боялась всей душой. Печальный итог многих лет в бегах, отречения от дара в ее крови и решительного отказа участвовать в бурных галактических событиях ради шанса на будущее с Рику. — Мальчик будет выведен из-под твоей опеки, — механический голос Рена звучал, будто обсуждалась судьба подразделения СИД-истребителей. — Его воспитание и обучение — более не твоя забота. Тебе будут разрешены регулярные встречи с ним, под наблюдением, конечно, и по моему усмотрению. Но это будет зависеть от твоей покладистости. У нее словно одним махом выбили воздух из легких, но каким-то образом ей удалось найти силы, чтобы выдохнуть: — Покладистости?.. — Как Верховный Лидер, я обладаю высшим авторитетом в Первом ордене. Мне нет равных — во власти, силе и доблести на поле боя. Я завоевал этот авторитет силой, кровью и деяниями. Те, кто пытался выступить против меня политически, были разгромлены и покорены, а тех, кто думал бросить мне вызов в бою или организовать мое убийство, давно счистили с дюрастилового пола. Впрочем, это не означает, что у меня нет врагов. Я могу читать мысли тех, кто находится рядом со мной, но не могу предвидеть действия тех, кто вдалеке. Как Рей ни старалась, но не могла уловить подтекст этой словесной демонстрации силы и одновременно признания уязвимости. Безумно хотелось возмутиться сказанным об ограничениях, наложенных на встречи с Рику, но она выжидала, чтобы понять, к чему клонит Рен. — По этой причине я позаботился о том, чтобы мудро подходить к выбору непосредственных подчиненных. Я должен быть уверен, что лишь те, в чьей верности нет сомнений, приближены ко мне. — Что означает обречь себя на редкостное одиночество, — это должно было прозвучать издевкой, но Рен совершенно не оскорбился, судя по его ответу: — Именно. Ее глаза сузились: — Какое отношение это имеет ко мне? Ты же не строишь иллюзий насчет моей лояльности. — Ты предсказуема. В этом есть некая лояльность. Но помимо этого, нас объединяет Сила — независимо от того, где мы находимся. Сейчас связь между нами ослаблена, но она может стать весьма эффективной. Если бы мы только укрепили ее… — Подожди, — перебила его Рей. — Зачем мне это делать? Последние шесть лет я потратила на то, чтобы скрываться от тебя. Я оборвала связь с Силой, не давая тебе возможности вторгнуться в мои мысли и выследить меня, как дикого зверя! И тогда ты додумался использовать моего сына, выманил его, манипулировал им… Ему же всего шесть! Он не понимал, что делал и как это навредит нам! Он даже не знал, кто ты на самом деле, что ты такое! И если ты рассчитываешь… Ее пылкий порыв утих, едва Рен поднял руки и просунул пальцы под шлем. Раздалось гидравлическое шипение, и он, продолжая сидеть перед нею на корточках, снял маску. Его лицо… Она не была готова к тем эмоциям, которые оно пробудило. Все еще притягательное своими необычными чертами — лишь у рта и вокруг глаз пролегли незнакомые тени. Его взгляд был пронзительным, как и раньше — бездонный и темный, он приковывал ее к месту сильнее, чем любые оковы. Страшная рана, что она собственноручно нанесла ему на «Старкиллере», по-прежнему рассекала его лицо, но шрам давным-давно побледнел, превратившись в розоватый росчерк. Впрочем, это никогда не портило его в ее глазах — к ее немалому ужасу. — У меня нет намерений причинить мальчику вред. У него будут лучшие наставники, которые только возможны в цивилизованной части галактики, и я лично прослежу за его боевой подготовкой. Ему больше никогда не придется гадать, когда посчастливится поесть, или жить среди пыли, грязи и преступников. Он ни в чем не будет нуждаться. — Ты говоришь так, — раздраженно начала Рей, — будто сытое брюхо отменяет тот факт, что ты собираешься заразить ребенка ненавистью и забрать у меня. Его взгляд стал напряженнее, это — она знала по опыту — означало намерение сказать нечто такое, что ей очень не понравится. — Как я уже упоминал, твое право на встречи с сыном будет зависеть от твоей покладистости. — И как же эта «покладистость» будет выглядеть, Рен? Обращение к Темной стороне? Убийство невинных во имя Первого ордена? Его губы скривились в редкой иронической улыбке, а рука коснулась ее лица, обхватывая так, что большой палец уперся ей в горло. Она почти перестала дышать. — Подчинение. Приоткрыв рот, Рей неуверенно попыталась вдохнуть. Она ждала, что Рен скажет дальше, а он тем временем лениво поглаживал ее шею. — Тебе предоставлена роскошь выбора, Рей. Мне требуется спутница, которая не имеет отношения к политике Первого ордена, которую нельзя совратить и использовать против меня. У тебя нет склонности к интригам. В сущности, — в его глазах заплясало веселье, хотя усмешка не изменилась, — ты облачена в свою праведность, как в броню. Если ты будешь подчиняться, тебе будет позволено видеть мальчика минимум раз в день. Тебе отведут гостевые комнаты рядом с моими личными апартаментами, предоставят регулярное питание и подобающую одежду. Свои дни ты сможешь проводить как угодно — в пределах своих комнат. Впоследствии эта свобода может распространиться за их пределы, но в любом случае ограничивающий Силу ошейник будет обязателен. Ее дыхание снова пресеклось. — Ты хочешь посадить меня на цепь… как рабыню, — это был не вопрос, и ее стало подташнивать, пока он продолжал ласкать ее кожу. Он следил за движениями своего большого пальца с напряженным вниманием, иногда бросая взгляд на ее лицо и снова возвращаясь к своей затянутой в черную перчатку руке, обхватывающей ее шею наподобие вышеупомянутого ошейника. — Это будет похоже на ограничители, которые на тебе сейчас, но их мощность в значительно степени меньше. Мы сможем общаться и чувствовать присутствие друг друга в Силе, но это будет пределом твоих возможностей. В настоящий момент мои инженеры тестируют прототипы из разных сплавов. Их жизни зависят от успеха работы, поэтому, полагаю, скоро мы получим действующий образец. — Это… это все? — с трудом произнесла Рей. — Ты всего-навсего хочешь, чтобы я сидела у себя в комнате и вела себя прилично? — В ответ его пальцы сжались крепче, еле-еле, но достаточно, чтобы ощутить сдавливание кожи под ними. — Вечера ты будешь проводить со мной, насколько позволят мои обязанности. Как ты, может быть, уже догадалась, мой интерес не ограничивается только беседой, — его рука скользнула ниже, слегка задевая потертый ворот ее туники. Сердце заколотилось сильнее. Она всегда знала, что это могло случиться, знала, что притяжение между ними не исчезло после первой встречи на «Старкиллере». Оно разгоралось в течение ее краткого заключения на Морабанде и позднее на флагманском корабле Первого ордена. Какой же она была наивной, надеялась, что он покончил с этим, что не попытается загнать ее в угол подобным образом. Она так упорно цеплялась за убеждение, что причины, по которым он охотился за ней по всей галактике, касались лишь того, чтобы усилить его могущество за счет ее собственного. — Ты заставляешь меня выбирать между потерей Рику или потерей… себя. Ты хочешь искалечить меня, надеть на меня хомут, заставить меня быть твоей… — Рей не сумела произнести слово, вертевшееся у нее на языке, — …твоей спутницей. Зачем было притворяться тогда, что хочешь обратить меня ко Тьме? — В то время я был убежден, что мне нужна твоя сила, чтобы победить Сноука. Но оказалось, что мне требовалась лишь правильная мотивация. Я больше не нуждаюсь в сильном союзнике, чтобы смести моих врагов. Я доволен, будучи верховной властью в галактике. Даже твой мастер-джедай не сумеет победить меня сейчас. — От его самодовольного тона ее опять затошнило, но отчасти из-за страха, что он мог быть прав. — И если я откажусь? — Тогда весь твой мир сожмется до четырех стен камеры. Опять. Мальчику не будет позволено видеться с осужденной Первым орденом преступницей. — Его рука, наконец, исчезла с ее шеи и опустилась обратно на шлем. Он продолжал смотреть на Рей, как хищник — которым он и был, — ожидая ее реакции, но, кажется, предоставляя ей простор для принятия решения. — Мне нужно выбирать прямо сейчас? Уголки его губ разочарованно опустились, но, во всяком случае, он не вспылил из-за вопроса об отсрочке. — Нет. Сейчас мы приближаемся к разрушителю. Вскоре тебя переведут туда, и мы отправимся в обратный путь. Чтобы решить свою судьбу, у тебя есть время, пока мы не достигнем «Финализатора». Рен встал, снова возвышаясь над ней и сжимая шлем обеими руками, глядя на нее с непроницаемым выражением на бледном лице. Под аккомпанемент неспешного движения и звуков автоматики его лицо исчезло за маской, едва он приблизился к выходу. Его ладонь коснулась панели на стене, и дверь с шорохом раскрылась. Помедлив, он обернулся. — Подойти к выбору с умом, Рей. Мне не доставит удовольствия лишать нашего сына матери. Но я сделаю все необходимое, чтобы он реализовал свой потенциал, — с этими словами он оставил ее в тишине трюма. Его присутствие ощущалось как грозовая туча, закрывшая солнце, и лишь теперь, когда солнце опять засияло, ей удалось начать мыслить ясно. Ее пальцы, которые в течение всей их встречи стискивали цепи ограничителей, наконец, разжались. Онемение медленно уходило, вместе с тем как к конечностям приливала кровь. Рен разыграл этот фарс с предложением, потому что считал ее слабой. Слабой из-за совершенно очевидной разницы в их положении. Слабой, потому что она допустила, чтобы их с Рику взяли в плен. Слабой, потому что не развивала свои способности Силы. Слабой, потому что на нее до сих пор действовали его прикосновения. Он даже не интересовался больше ее Силой — и это действительно изумляло, учитывая, что большая часть их прошлых стычек прошла в его попытках переманить ее. Теперь он считал ее настолько недостойной, настолько ниже себя, что в его глазах единственным ее применением было использование как сосуда для вожделения. Когда-то она была никем, пустынной крысой с Джакку, но и тогда ее жизнь принадлежала только ей. Она никогда не была чужой игрушкой, чьим-то трофеем, который могут использовать и выкинуть по собственной прихоти. Может, сейчас у нее нет других вариантов, но она отнюдь не слаба. Маленькая сирота не выжила бы в жестоких пустынях Джакку и не выбралась бы с той планеты с беглецом на буксире и Первым орденом на хвосте, будь она слабой. Не сбежала бы с «Финализатора» в одиночку и не вырастила бы ребенка своего противника, не будь у нее сил! Она бы с радостью продемонстрировала Кайло Рену, как она слаба! Но, конечно, ее пыл остужал вопрос с Рику. Она верила Рену, когда тот обещал, что не навредит ребенку, хотя, скорее всего, он не принимал во внимание моральный вред, который нанесет шестилетнему мальчику, обучая его убивать. Рику воплощал его наследие, и Рен сделал бы все возможное, чтобы отточить его по своему подобию. Ее милого сына с печальными глазами будет воспитывать человек, убивший собственного отца, если она не отыщет выход из этого положения для них обоих. Проклятые Реновские ограничители были поистине происками темного провидения — фактически она была беспомощна остановить его тлетворное влияние на своего ребенка. И в плане побега ей нельзя было использовать Рику. Попытайся Рей воспользоваться Силой, чтобы связаться с ним, Рену стоило лишь заглянуть в голову мальчика, чтобы доподлинно узнать ее намерения. Нет, единственный способ каким-то образом выбраться отсюда включал необходимость избавиться от ошейника, который Рену не терпелось нацепить на нее. Она едва не заскрипела зубами от этой мысли. Он, разумеется, грелся в лучах своей победы над ней, при этом явно не желая допускать риска повторения событий ее прошлого побега с «Финализатора». Как же ей убедить его снять проклятую штуковину?.. Решение пришло ей в голову вместе с нахлынувшими воспоминаниями.***
— Рей, пожалуйста, перестань. Но слезы не останавливались. Она чувствовала, как необузданные эмоции обжигали ее, как молнии, выплескиваясь в горячих ручейках на щеках. Еще никогда она не плакала так отчаянно, хотя с ее губ не слетало ни звука, даже несмотря на то, что было очень, очень больно. Его хватка на плечах была по-прежнему твердой. Почти каменной. — Я не могу, — в конце концов выдохнула она. — Я почти… Боги… — Ее голова упала на грубую материю его формы, пока ее тело сотрясали беззвучные рыдания. Он, не колеблясь, притянул ее ближе. — Страсть дает мне силу, — нараспев прошептал он, наклонив голову к самому ее уху. — Сила дает мне власть. Власть… — Нет! — вскрикнула она, отталкивая его обеими руками, потому что не решилась бы использовать Силу в своем расшатанном состоянии. — Ты пытаешься запутать меня… Из-за тебя это случилось! Ты это подстроил! Ты рад, что обратил меня в это жестокое, озлобленное… существо. — Ты лишь начинаешь познавать могущество, которое дремлет в тебе. Потенциал, что ты видела краем глаза — если бы только ты приняла его, — вполголоса продолжил он. — Ты хотел, чтобы я убила его! Ты пытался заставить меня убить его! — Он бы убил тебя. Он бы не остановился, пока не раздавил тебя голыми руками. Рей зажмурилась, словно заново увидев перед собою сверкающую броню надвигающегося на нее штурмовика. Чужое тяжелое дыхание искажалось сквозь шлем — странный стрекочущий рокот, который нарастал, пока не стал похож на угрожающий рык. Как у животного. — С ним творилось что-то неладное. Он был кровожадным, бесчеловечным. Штурмовики — это всего лишь люди в броне. А от него я не чувствовала ничего, кроме клокочущей ярости. Ни мыслей, ни страхов… Только желание убивать! — Его разума коснулась Темная сторона. — Это сделал ты? — ее глаза впились в него с обжигающим обвинением. — Нет. Верховный Лидер. Сноук. — Выходит, даже старый монстр хочет, чтобы я убивала невинных людей. Наверное, мне следует чувствовать себя польщенной. — Она немного пришла в себя, но тело было совершенно измотанным и уставшим. Обняв себя руками, она попыталась отогнать озноб. И уставилась на обожженные останки, лежащие на полу тренировочного зала «Финализатора». Почти весь доспех штурмовика остался цел, аккуратно рассеченный на две половинки, но внутри них темнела плоть, еще дымившаяся от светового меча Кайло Рена. Это ужасное зрелище заставило ее оцепенеть настолько, что она не заметила, как Рен снова приблизился к ней. Кожа перчатки легонько коснулась ее щеки, вытирая слезы. — Я знаю, что для тебя это ничего не значит, Рей, но это не тот путь, который выбрал бы я, желая представить тебя Тьме. Она подняла на него взгляд, с внезапной благодарностью за то, что он не надел маску. Так ей были открыты крупицы правды в его глазах. Кайло Рен натворил немало, то, что он убийца и эгоист — не последнее и не самое крупное из его преступлений, но без маски он не был хорошим актером. Он ей не лгал. — Ты по-прежнему желаешь погубить меня, — прошептала Рей, от неожиданно откровенной мысли в страхе прижимая ладонь ко рту. — Или это уже случилось?.. — Что? — спросил он, снова напоминая о том, как он близко. — Ты хочешь разрушить меня, — обреченно отозвалась она. — Джедаям не положено чувствовать подобную ярость. Этим ты разрушил мой Свет. Его взгляд впился в нее, и она ощутила легчайшие шепотки Силы, закружившейся вокруг них. Сильная рука нежно обхватила ее затылок, а вторая приподняла лицо за подбородок. — Нет, Рей, — пробормотал он с благоговением. И она уже не могла отвернуться. Хотя он и не позволил бы. — Нет. Свет в тебе сияет столь же ослепительно, как и раньше. — Он наклонился, и вдруг его полные губы оказались совсем рядом с ее губами. — Он обжигает. А потом она была способна только чувствовать.***
Слабостью Рена был Свет. Он жаждал его. Из-за него он расправился с Ханом Соло, и тот же Свет был причиной, по которой он так отчаянно пытался погрязнуть в свершениях Тьмы. И хотя раньше Рей толком не понимала этой связи — она сделала все от нее зависящее, чтобы очистить себя от разрушительных воспоминаний и идти по жизни дальше — причина, по которой Кайло Рен хотел ее, отчасти была связана с тем, что она воплощала собой последний лучик Света, доступный ему. Должно быть, он и сам почти не осознавал этого, будучи одержим желанием обратить ее к Темной стороне, но сейчас ее шанс на спасение упирался в эту его слабость. Рен считал, что Рей не способна на интриги, и, вероятно, был прав — не ей разыгрывать грандиозные комбинации с целью разрушить Первый орден изнутри, но… Может статься, у нее имелась возможность искусить его Светом ради того, чтобы добиться свободы. Это не легкая и не быстрая стратегия, а учитывая вовлеченность в события Рику, даже опасная. Но ей приходилось решать проблемы и при худшем раскладе. Рей ощутила легкую вибрацию затихающего гипердвигателя и понуро поерзала на скамейке. Вскоре прибудут штурмовики, чтобы, сопроводить ее, как всякую пленницу, на разрушитель. Она подумала о сыне: сам ли Рен отведет малыша на борт. Наверное, это было самым правдоподобным предположением, памятуя о надеждах, которые Рен возлагал на ее сына. Ее долг состоял в том, чтобы не позволить им сбыться — ради благополучия Рику и ради галактики. Вряд ли кто-то из двух последних сможет это пережить. Глубоко вздохнув, Рей закрыла глаза и погрузилась в размышления.